Назло своим ближним человек способен совершить любое чудо. ("Верные враги", Ольга Громыко)
Новый чокер не удался. Край вышел слишком грубым и нещадно натёр кожу за почти восемь часов носки: пятничные презентации совместных проектов затянулись, потом Алья предложила отметить успешную сдачу в новой пиццерии… Маринетт буквально чувствовала себя как выжатый лимон. Как неудачно задушенный выжатый лимон, мысленно поправила она себя, отстегнув застёжку чокера. Алая полоска раздражения рассекала белую кожу прямо под шрамом от укуса. Придирчиво рассматривая раздражение, Маринетт провела пальцами по следам укуса. Кожа всё ещё чуть-чуть грубоватая, на тон темнее. Наверное, это должно быть жутко, но отчего-то мысль о том, что укусил её именно Адриан, а не какой-то левый и противный вампир, казалась крайне приятной. Маринетт вздохнула: за дверью ванной сновала мама, и надо было или срочно что-то придумать, либо надеть чокер и, стараясь не морщиться, проскользнуть к себе в комнату. По-хорошему, стоило поступить согласно второму варианту, но даже сама мысль о том, что на шею может вернуться конкретно этот раздражающий кусок ткани, заставляла со стоном упереться в края раковины ладонями в безуспешной попытке собраться. Как каблуки надеть, когда только стянул их после многочасового рабочего дня!.. Маринетт открыла кран, побрызгала себе на лицо холодной водой, надеясь хоть так придать себе иллюзию бодрости. Помогло слабо, но хоть что-то. Заслышав близкие шаги матери, Маринетт схватила едва не соскользнувший с раковины чокер и торопливо потянула его к шее, уже понимая, что не успеет: дверь открылась. Сабина с самым доброжелательным выражением лица усмехнулась, оглядев застывшую Маринетт, и покачала головой: — Дорогая, я, конечно, понимаю, что ты очень хочешь выглядеть замечательно рядом со своим очаровательным парнем, но Адриана тут уже нет! — Сабина сощурилась, нагнув голову, и неодобрительно цокнула языком: — Мамочки, ты со своим новым увлечением чокерами, кажется, натёрла… Пальцы матери коснулись пальцев Маринетт, и девушка вздрогнула, впав в ступор. Ей жизненно необходимо было срочно что-нибудь соврать, но предвкушение провала вылилось в обречённое оцепенение. Сабина обеспокоенно нахмурилась, заметив странную реакцию Маринетт, и спустя секунду чокер шлёпнулся на плитку, звякнув застёжкой: одревесневшие пальцы не удержали спасительный кусочек ткани. Сабина потрясённо ахнула, едва скользнув пальцами по шраму на шее Маринетт, и девушка наконец ожила, каким-то неестественным почти молниеносным движением отпрянула и прижалась к дальней стене ванной комнаты. Маринетт уставилась на Сабину в панике, уже чувствуя, что эмоции перешли опасную грань: ещё до того, как стать вампиром, да и ЛедиБаг, у Маринетт имелась дурацкая привычка впадать в неконтролируемую панику или в нереальный восторг: в стрессовых ситуациях её часто бросало из крайности в крайность. А ситуация, когда вампира спалила его собственная мать — охотник на вампиров, определённо стрессовая. На мгновение оторвав взгляд от так и застывшей у входа матери, Маринетт покосилась в зеркало. И с ужасом поняла, что вон то странное отражение — это она. В голубых глазах плясали алые отблески, веки покраснели, словно Маринетт рыдала несколько часов подряд… и заметно удлинившиеся клыки беззастенчиво выглядывали из-под верхней губы. Отвертеться уже не выйдет. — Маринетт?.. — голос Сабины резко осип. Она вдруг побледнела; Маринетт буквально слышала, как быстро стучит сердце матери. Что она сейчас с ней сделает?.. Сабина протянула руку в попытке приблизиться, и Маринетт, на мгновение начавшая успокаиваться, снова заметила на руке матери кольцо-печатку. Серебряное. И как эта досадная деталь ускользала от неё прежде?.. Маринетт с новой силой вжалась в стену, будто надеялась, что ещё немного, и кирпич смилостивится и спрячет её. Спрячет… спрячет? В голове мигом всплыли слова Адриана: он говорил, если что-то случится — сразу звонить ему. Маринетт очень сомневалась, что ей позволен звонок другу. Стук крови в собственных висках начал заглушать даже окружающие звуки, всё, чего Маринетт хотелось в данную секунду, даже не манящей своим резко усилившимся запахом крови, жажда которой неожиданно родилась где-то внутри, исцарапав горло, а свежего воздуха и возможности оказаться отсюда куда подальше… Кажется, Сабина заметила откровенную панику Маринетт и примирительно подняла руки, отступая чуть назад. Чем девушка незамедлительно и воспользовалась, каким-то чудом разминувшись с матерью в проёме двери и побежав вверх по лестнице. Когда люк в комнату Маринетт захлопнулся, она услышала отчаянный крик матери с просьбой остановиться. Но Маринетт не остановилась. Испуганно заглянула в глаза вылетевшей из сумочки квами и произнесла слова трансформации прежде, чем Тикки успела вставить хоть слово, выступая голосом разума. Спустя несколько мгновений ЛедиБаг уже летела над неспящим вечерним Парижем — обыденно беспокойным, шумно предвкушающим выходные городом, который бесстрашная ЛедиБаг поклялась защищать. Бесстрашная ЛедиБаг, которая в этот вечер тряслась от страха. Ей срочно нужно поговорить с Адрианом.***
Дорога до дома Адриана немного остудила голову ЛедиБаг, и теперь возвращаться домой было не только страшно, но и стыдно. Причём стыдно было сразу по двум поводам, поэтому за оградой особняка Агрестов Маринетт сняла трансформацию и остановилась, глубоко вдыхая холодный вечерний воздух. В одном платье на улице в начале ноября было как-то не очень уютно, но подойти к входным дверям сразу Маринетт не решилась. Перед ней повисла в воздухе Тикки, смерив подопечную осуждающим взглядом: — Маринетт, бежать от проблем — не самый лучший выход. — Но… — Маринетт взмахнула руками, пытаясь подобрать слова. — Я испугалась. Квами присела в подставленные чашечкой ладони и сочувственно похлопала по запястьям лапкой: — Собственной мамы? Подумав, Маринетт со стыдом кивнула и, нахмурившись, пояснила: — Н-немного. Просто… понимаешь, выходит, я её совсем не знаю, так? Мне казалось, она и мухи не обидит, но… что если её убеждения для неё дороже, чем… — закончить фразу, сказав «чем я», Маринетт так и не смогла. Тикки резонно возразила: — Ты ничего не знаешь о её убеждениях, Маринетт. Передёрнув плечами от холода, Маринетт посмотрела на мрачный силуэт особняка Агрестов. Не знай она, что такое — быть вампиром, на собственной шкуре, то за милую душу поверила бы, что этот грозный домище — пристанище современных вампиров — наследников мифического графа Дракулы — с тёмными плащами, высокими воротниками и гробом в подвале. Будучи ЛедиБаг, Маринетт уже была в некоторых комнатах этого особняка и точно знала, что ничего жуткого там нет. За исключением грозной фигуры именитого модельера, разумеется, но, по словам Нуара, Габриэль Агрест как раз был человеком в этом вампирском логове. Вздохнув, Маринетт тихо призналась: — Но… если она не… не ненавидит вампиров, то почему столько лет носит это кольцо, Тикки? Когда люди женятся, к примеру, они носят обручальное кольцо, потому что им это важно, потому что любят друг друга, и я не уверена, что с этой печаткой всё работает как-то иначе и мама носит её просто так, для красоты!.. Маринетт обхватила себя руками, выпуская Тикки из ладоней. К горлу снова начали подступать обострившиеся до невозможности чувства, а вместе с паникой с секундной задержкой накатил и стыд. Маринетт виновато посмотрела на квами: — А с другой стороны… Это так глупо и стыдно, что я боюсь… её. Я, похоже, ужасная дочь!.. Прежде, чем Тикки успела хоть что-нибудь ответить, Маринетт вдруг подняла руку в предупредительном жесте, прислушиваясь: за своими переживаниями она не услышала, о чём говорили внутри особняка, но вот женщина (мадам Санкер, скорее всего) произнесла сухое «Будет исполнено, месье Агрест», и лёгкие шаги начали удаляться. А другие, чуть тяжелее, скорее мужские, напротив, стали ближе к Маринетт. Спустя несколько секунд и ворох едва различимых шумов дверь открылась и на пороге показался сам Габриэль Агрест, к чему Маринетт совершенно не была готова: клыки так и ощущались слишком длинными, а покраснения, идущие от ногтей вверх по ладоням наводили на мысль, что глаза так же отличаются от человеческих. Знал ли Габриэль Агрест, что девушка его сына вампир? И что Адриан сам её и укусил? Или… Месье Агрест отреагировал крайне сдержано: задумчиво приподнял правую бровь и смерил Маринетт испытующим взглядом, так что она тут же почувствовала себя провинившейся школьницей. Мужчина тем временем вздохнул: — Заходить будете или так и продолжите у порога мяться, мадемуазель Дюпэн-Чэн?.. Маринетт торопливо кивнула, взбегая по ступенькам с такой скоростью, словно предложение действовало крайне ограниченное время и модельер уже примерился захлопнуть дверь прямо перед её носом. Едва она сделала несколько шагов в просторном холле, наслаждаясь тёплым воздухом, как дверь действительно закрылась, а Габриэль Агрест так же спокойно уточнил: — Или лучше звать вас ЛедиБаг? Испуганно вздрогнув, Маринетт резко обернулась и с удивлением заметила, как отпрянул Агрест-старший — с по-прежнему невозмутимым выражением лица, впрочем. М-да, видимо, зрелище из неё было такое себе… — Откуда вы… Фыркнув, мужчина обогнал Маринетт и, гулко ступая по сияющему монохромному полу, пошёл вперёд, очевидно, ожидая, что за ним последуют и без дополнительных приглашений. Поднимаясь по лестнице, он негромко пояснил, прекрасно зная, что его услышат: — Натали увидела вашу трансформацию на камерах, пока собиралась домой, позвала меня. Приноровившись к темпу мужчины, Маринетт наконец поравнялась с ним и уточнила: — И вы не удивлены? — Я этого не говорил, — Агрест-старший резко остановился прямо посреди лестницы и повернулся к Маринетт, пытливо заглянув в глаза: — Кто вас укусил? Маринетт потупилась, тоже остановившись. Что на подобную выходку Адриана скажет его отец? Не лучше ли свалить всё на чужака?.. Надо было сначала позвонить парню, а не бежать к нему домой, полагаясь только на заученное расписание!.. — Адриан? — всё так же невозмутимо продолжил расспросы Габриэль Агрест. Едва удержавшись от проклятого покусывания губы (ещё месье Агрест подумает, что девушка его сына вести себя не умеет!..), Маринетт тихо, но уверенно сформулировала ответ: — У него не было выбора, — она открыла рот, чтобы продолжить, но тут же обернулась на шум. По улице кто-то шёл, торопливо, почти вприпрыжку — и очень знакомо. Маринетт смущённо и натянуто улыбнулась, подбирая слова, чтобы объяснить своё внезапное замешательство, но Габриэль Агрест догадался сам, повернулся в сторону выхода и выжидательно уставился на дверь. Ну да, он же наверняка знает, как много слышат вампиры, если его жена была такой. Дверь с едва слышным шорохом открылась, впуская Адриана в помещение. Он действительно торопился: не размениваясь на приветствия, взбежал вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и остановился только поравнявшись с отцом, ненавязчиво оттеснив его от Маринетт. — Что происходит? — резковато начал Адриан, сощурившись. Маринетт обеспокоенно коснулась запястья парня. — Мне бы самому хотелось это знать, — неожиданно усмехнулся Габриэль Агрест, покачав головой, и, сощурившись, пояснил: — Пока что всё, что я знаю: твоя девушка, которую ты так и не удосужился мне представить, сняла трансформацию на пороге нашего дома и решила, что прозябать там в ноябре в одном платье и не скрывая клыков — это хорошая идея. Ну, а судя по тому, что ты не удивлён… — мужчина скрестил руки на груди, чуть отклонившись назад будто бы в ожидании интересного зрелища, — то и Кот Нуар сейчас передо мной, верно? Маринетт удивлённо округлила глаза: со всей этой вампирской неразберихой она и думать забыла про своё дурацкое раскрытие, а вот Агрест-старший сумел сложить два и два. Адриан, стушевавшись, почесал затылок и спросил: — Так заметно?.. — У меня есть глаза, и я умею ими пользоваться, Адриан. Но от полной версии я всё ещё не откажусь. Адриан стушевался ещё больше, а Габриэль невозмутимо добавил: — Должен же я знать, почему у тебя так туго с фантазией, что ты решил укусить свою девушку в самое заметное место. Поморщившись (Адриан и так пару раз сокрушался, что сглупил, и без посторонних замечаний), парень пробормотал: — Это… было глупо, я знаю… Глубоко вздохнув, Маринетт решилась: во-первых, прервать становящийся всё более неловким разговор, а во-вторых, сообщить наконец Адриану новость. Не давая себе времени на сомнения, она выпалила: — Адриан, я спалилась с клыками. Перед мамой. Повисла тишина. Нет, конечно, для Маринетт уже не существовало абсолютной тишины, но это, по крайней мере, был её самый близкий аналог. Адриан медленно повернулся к ней лицом, поправил лямку так и норовившего сползти с плеч рюкзака и как можно более спокойно (хоть Маринетт и по глазам видела, как он обеспокоен) уточнил: — Что именно произошло? Виновато потупившись, Маринетт уставилась на носки лёгких осенних полуботинок и начала сбивчиво объяснять: — Когда она зашла, я как раз надевала чокер обратно, — уловив заинтригованное хмыканье Габриэля, Маринетт смутилась ещё больше, — и она увидела, что он мне немного кожу натёр. Потянула, чтобы снять, мол, зачем тебе он дома… а потом увидела шрам. А потом я испугалась, из-за этого вылезли клыки и вот это всё, и она уже точно убедилась, что я вампир. И в конце я ещё больше испугалась и убежала. — Испугались? — недоуменно уточнил Агрест-старший, и Адриан печально пояснил: — Мадам Чэн является одним из охотников на вампиров. Маринетт решилась поднять голову и тут же заметила, как помрачнели оба Агреста, с неуловимым сходством изменившись в лице. Впрочем, зная финал истории мадам Агрест — ничего удивительного. — Она ничего не сказала? Мотнув головой, Маринетт уточнила: — Только позвала по имени. — Она прижала ладонь к лицу и расстроенно пробормотала: — Я сразу убежала, и да, знаю, что это глупо, но я понятия не имею, что мне сейчас делать, и… — Маринетт замолчала, когда Адриан невесомо приложил к её губам палец. Он наклонился, бросив рюкзак прямо на одну из ступенек, и, твёрдо глядя ей в глаза, почти что приказал: — Оставайся пока здесь, я попробую поговорить с твоими родителями… А потом решим по ситуации. Я думаю, они тебя любят и всё будет хорошо, слышишь? — Адриан ободряюще скользнул ладонью по плечу, и она слабо улыбнулась. А вот Габриэль Агрест — по вполне понятным причинам — обеспокоенно вклинился: — Адриан, ты уверен, что… — Да, это хорошая идея, — Адриан только отмахнулся и, склонившись над всё ещё нервничающей девушкой, неожиданно подался вперёд, оставляя на губах Маринетт короткий поцелуй. Она тут же вспыхнула, а Адриан в исключительно нуаровский манере уже стремительно приближался к выходу, даже спиной умудряясь выражать то, как он доволен собой после украденного поцелуя. Дверь хлопнула, заставив Маринетт отмереть и смутиться ещё больше: при её родителях Адриан вёл себя исключительно правильно и прилично, и она уж точно не рассчитывала, что будет целоваться с Агрестом-младшим при Агресте-старшем, да ещё и буквально спустя пару минут после какого-никакого, а всё-таки официального знакомства. Габриэль Агрест задумчиво покачал головой и всё так же спокойно предложил: — Может, чаю? Я всё ещё не против услышать полную историю о том, как вы дошли до жизни такой, мадемуазель ЛедиБаг. Маринетт с тоской покосилась на такую заманчивую входную дверь, но два побега за день — это уже перебор, и ей оставалось только кивнуть.