***
После приезда из Центрвилля Джагхеду не спаслось. Расследование смерти наркомана плотно засело у него в голове и просто так покидать ее не собиралось. Жажда действия не на шутку вскипятила молодую кровь. Но, увы, чтобы продолжить дело надо было ждать пока его ребята пробьют нужные машины, а это минимум несколько дней. Хотелось как можно скорее разобраться во всем, иначе это может сделать шериф и тогда Змеям точно не поздоровится. «Какого чёрта Келлер вообще лезет в Центрвилль. Не его же территория, — негодование Джага надо было видеть. Было до жути неприятно, что в Ривердэйле козлами отпущения были выбраны представители его банды и он сам. Даже если дело не касалось их города в принципе, то, несомненно, Змеи во всём виноваты. — Да, конечно! Мы же главные преступники штата!» Уверенность в том, что ни один член, фактически, большой семьи не был замешан в продаже чего-то «тяжелее» травки только распаляла желание прибить шерифа в его собственном участке. Только осознание, что новое кровопролитие не закончится ничем хорошим для всех удерживало Джонса от исполнения своего намерения. Вообще, изначально планировалось, что Джаг, Свит Пи и Фэнгс остановятся у знакомого Фогерти в Центрвилле. Но что-то пошло не так и молодым Змеям пришлось за час до полуночи выезжать обратно. И тогда и без того «хорошее» настроение Джонса упало окончательно. Тело затекло от езды, оно требовало просто лечь и никуда не дергаться. Но долго находиться в горизонтальном положении не удавалось. Поэтому, проворочавшись в постели около получаса, он отправился на свежий воздух, прогуляться по Саутсайду в надежде хотя бы освободиться от навязчивых мыслей. Проходя знакомые с детства улицы, Джагхед невольно улыбнулся. Если конечно чуть приподнятые уголки губ можно назвать улыбкой. Воспоминания, быстро сменяя друг друга, проносились перед глазами: вот они с Джеллибин несутся домой мимо маленького продуктивного магазинчика, что стоит сейчас с разбитыми окнами и погасшей вывеской; а там он идёт с матерью, держась крепко за руки, возвращаясь от когда-то лучшего друга из Нордсайда. Моменты жизни в хаотичном порядке мысленно воскресали, когда показывалось место, связанное с чем-то приятным. Как правило, моменты эти родом из раннего детства, ибо после ничего особо стоящего внимания и не заставляющего выть волком от неприязни ко всему в мире не было. Теперь привычный шум и гам Саутсайда не мешали вдоволь насладиться отчужденными, словно застрявшими во времени, рвными рядами домов. Даже как-то странно. Джаг мог буквально на пальцах пересчитать ночи, когда этот район был настолько спокойным. Обилие клубов и баров не давали протрезветь на длительный срок. И в этом пугающем умиротворении юг города представал скорее пугающе-реалистичными декорациями для фильма про апокалипсис. Мёртвый. Разрушенный. Ни одна живая душа не показывалась на улице. Даже неоновые лампы, нависающие над неприметными входами в увеселительные заведения в большинстве своём прекратили работать, а те, что продолжали упорно освещать улицы, будто выцвели, сливаясь с ночной темнотой. Воздух был настолько влажным и плотным, что казалось будто он цепкими щупальцами обвивает всё тело, сковывая его и не давая сделать даже вдоха, словно передвигаешься под водой. Ледяные порывы ветра пробирались под тонкую кожаную куртку, никак не спасавшую от холода, заставляя поежиться. Но Джагхеду было откровенно плевать на порядком замерзшие конечности, он продолжал идти о чём-то размышляя. В отличие от любого другого жителя Ривердэйла он мог спокойно расхаживать по Саутсайду в одиночестве, не боясь за своё здоровье или жизнь. Во-первых, каждая собака знала кто он такой. А если и не знала, то шипящая, готовая к нападению змея на куртке, грозно смотрящая глазами-щелочками в глубь души и поселявшая там липкий страх, услужливо рассказывала о происхождении своего владельца, с которым явно было лучше не связываться даже по острой необходимости. Во-вторых, если бы и нашелся такой идиот, решивший напасть на короля, то своей селезёнкой минимум он бы поплатился. Однажды были такие смельчаки. Подкараулили вечером у бара, желая свести старые счеты, и всех шестерых человек, включая всех бандитов и самого Джонса, через несколько часов доставили в больницу. У нападавшей стороны — синяки, ножевые ранения, «разукрашенные» во время оказавшимся под рукой кастетом лица, переломы и другие повреждения, полученные несмотря на явное неравенство. У Джагхеда — лёгкое сотрясение мозга, сломанный нос, разбитая бровь и губа, растяжение ноги, глубокие рваные раны, оставленные черти-чем, и, тем не менее, отправление двух соперников в глубокий нокаут. Ну и конечно же традиционная встреча с Келлером, пришедшего после заявления «жертв», которые мигом исчезли из участка едва Змеи совершенно случайно встретили одного из парней их в подворотне. На удивление даже к силе прибегать не пришлось. Просто несколько вполне реальных угроз и всё. Частые тренировки со времён вступления в банду, хоть и не сказывались на внешности перекачанными мышцами, но возможность постоять за себя определённо повышалась. Бег, битье боксёрской груши и другие физические упражнения здорово помогали отвлечься от насущных проблем и временно забыться. И к тому же, надо признать, они помогли за сравнительно небольшой срок из угловатого подростка в странной шапочке превратиться в привлекательного молодого человека в той же серой короне, на которого вешалась половина девчонок старшей школы Ривердэйла и даже несколько геев. Природное обаяние, харизма вкупе с хорошей внешностью, имиджем «плохого парня» и притягательной темнотой делали своё дело. Гробовая тишина приятно ласкала слух. Напряженные нервы постепенно расслаблялись. Умиротворение разливалось по всему телу, от самых пяток до макушки, успокаивая пульс. Воздух обволакивал тело, уже привыкшее к погоде, если не липкой плёнкой, то теплым, водным коконом. Мысли плавным потоком всё дальше и дальше утекали от темы смерти Бена Миллера. Скоро и дела Змеев остались позади. Не хотелось портить момент полного душевного спокойствия, такого несвойственного Джонсу, тяжелыми думами о проблемах уголовного характера, нависающих над бандой несколько лет и требовавших скорейшего своего разрешения. Уйдя в себя и перестав следить за направлением, он полностью отдался во власть своих ног, чисто автоматически направившихся до одной забегаловки, работавшей 24 часа. Кстати не только за этой дорогой Джагхед перестал наблюдать. Его жизненный путь, так чётко намеченный в четырнадцать лет, пережил огромные изменения до шестнадцати. А в семнадцать его и вовсе размыло как после сильнейшего ливня. Едва Джаг стал Королём как заботы о своём будущем, тщательно лелеемом в суровой реальности Саутсайда, прошлом, непозволительно быстро забытом, и настоящем, получившем наплевательское отношение к себе, отпали сами собой. Надежды на лучшую жизнь, полную радостных событий, и мораль, и без того неустойчивая в подростковом возрасте неслабо пошатнулись. И только-только очнувшись от бешеного водоворота событий, так быстро затянувшем юного мальчишку в себя без спроса, Джонс понял, что выйти из произошедшего не получиться. Он не сможет. Не в ближайшее время точно. Слишком глубоко и рано застрял в преступной жизни, состоящей из наркотиков, убийств, разборок, возглавив эту вакханалию. — Помогите! — тонкий вскрик разрезал тишину и заставила вынырнуть из размышлений. — Помогите! Кто-нибудь! — отчаянный женский голос молил о помощи. Женский голос, который Джаг сразу же узнает из тысячи похожих как бы отчаяние и боль не изменили его. Полагаясь на слух он резко двинулся вперёд. — Помогите! — перешёл на бег. С каждым рывком звуки становились всё чётче и чётче. Характерные звуки борьбы, скулящие всхлипы, чересчур громкое сбившееся дыхание, стоны, ругательства. Каждая клеточка наполнялась тревогой. Весь матерный словарный запас раз за разом прокручивался в голове, желая одно. Только не она. Все известные и неизвестные боги, святые, духи вспоминались, моля об одном. Только не она. «Пожалуйста, блять! Пусть это будет кто-угодно!» — едва не вслух взвыл парень. Сейчас он как никогда хотел, чтобы его память на голоса ошиблась. Очень сильно ошиблась. Секунды текли всё быстрее и быстрее, а расстояние между Джонсом и источником шума будто бы прекратило уменьшаться. Может, он не туда бежит? Нет, ерунда. Звуки же становятся громче. Кажется. Но раздавшееся в нескольких метрах «сука» мигом разбило все сомнения. Нырнув в открывшуюся глазам подворотню Джаг опешил, встав истуканом. До этого он уже успел понять кто кричал о помощи, но все равно не был к этому готов. Не двигающаяся фигурка на земле с залитым кровью лицом и, скорее всего, без сознания, скрючившаяся в позе эмбриона и гоготавшая, словно обезумевшая компания молодых парней, не заметили нежданного гостя. Звук расстегивающегося ремня пинком вернула в реальность Джонса и он прорычал, развернув за плечо одного из них. — А ну отошли от неё, мрази! — удар в глаз не заставил себя долго ждать, вырываясь одновременно со словами. Незнакомец отшатнулся, но профессионально поставленный джеб в корпус настиг его куда быстрее. Левый хук в голову здорово покачнул ничего не понимающего парня, а апперкот окончательно добил его, свалив на мокрый асфальт. Что ни говори, а с основами бокса он точно не знаком. Две пары испуганных глаз взметнулись к разозленному Джонсу. Его разъярённый взгляд, вздувшаяся вена на шее, сжатые в кулаки ладони, на которых уже красовалась кровь отчётливо говорили: «Валите отсюда пока можете!» И тяжёлое дыхание вперемешку с тихим грозным шёпотом, которого стоит бояться сильнее крика лишь подтверждало это: — Пошли вон. Иначе… — заканчивать фразу не пришлось. И без того всё понятно. Когда-то изумрудно-зеленые, но сейчас чёрные глаза и друг, так и не поднявшийся с земли, заставили нервно сглотнуть в унисон. Ухмылки сползли с их лиц. Но окончательный страх пришёл лишь тогда, когда они узнали кто стоит перед ними. Прекрасно понимая на что способен Джонс искренне не хотелось попадать под раздачу. Он хоть и пытался вытащить свою банду из той грязи и крови, которыми было испачкано их имя, но за время правления случалось несколько таких его срывов, от которых хуже становилось всем. И это заколачивало очередной гвоздь в крышку гроба, в котором похоронена невиновность Змеев. Ребята, подхватив своего главаря под руки, поспешили скрыться, беспрекословно подчиняясь Королю, даже не думая пререкаться, благодаря Бога за то, что им так повезло. Весь Саутсайд знал, что Джонс редко вступался за отдельных лиц. Но если и делал это, то случались воистину ужасные вещи.***
Устало откинувшись на спинку кресла, Том Келлер издал очередной мученический вздох. Которую ночь подряд он сидит в этом чертовом кабинете в полицейском участке, оставаясь здесь даже после смены. Которую чашку горького, остывшего кофе выпивает, пытаясь понять, что делать. Который карандаш сгрызает в приступах мозгового штурма, отдаваясь во власть идиотской детской привычки. Хотя казалось бы — элементарное дело! Даже нет, не так — дело на самом деле было крайне простым: очередное убийство нордсайдовца и труп, скинутый в Свитвотер с южной стороны города, судя по месту его нахождения. Зверски избитый, с двадцатью ножевыми ранениями в живот и отрезанным пальцем отпрыск уважаемых богатеев Ривердэйла. Не было найдено ни отпечатков, ни улик, ничего. И подозреваемых в убийстве практически нет, так как в крупных скандалах жертва замечена, а, следовательно, поводы для убийства едва ли были. Почти. Одна только ссора с змейкой за пять дней до преступления. Поморщившись, Том начал рыскать в глубинах памяти, силясь вспомнить злополучной имя. Тони. Точно, Тони Топаз. Так вот, ссора с Тони Топаз и загадочная смерть. Конечно, здесь не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что произошло. Тем более зная как сильно дорожил своей верной подругой новоиспечённый Король и на какие жестокости готов ради банды. В голове невольно всплыл образ этого самого Короля, точнее Джагхеда Джонса. Сначала перед глазами возникли хрупкие черты тринадцатилетнего мальчишки, с которым дружила лучшая подруга сына и он сам. И в которого юный Кевин был влюблён какое-то время. От этого воспоминания шерифа даже передёрнуло. Он никогда не был против ориентации сына, хотя, честно говоря, был немного удивлён его каминг-ауту, искренне считая, что тот проводил время с Бетти Купер, которая, к счастью, не стала второй Элис Купер вопреки воздействию мамаши-мегеры потому что она ему нравится. Келлер-старший с распростёртыми объятиями принял любого парня, но не змея. Не того, с кем боролся на протяжении долгих лет. Тем более выродка ЭфПи. И теперь мысленно сравнил его с тем Джагхедом Джонсом, которого видел несколько дней назад, допрашивая в очередной раз. Возмужавшего, с синяками и ссадинами, гордо расправившего плечи, уверенного в своей силе. Опасного. До и после. Два абсолютно разных человека. Он, пожалуй, даже не боялся тех вполне реальных угроз следователей. Не воспринимал их всерьёз. Знал, что не посадят. Том потянулся за большой белой кружкой, в которой плавала как всегда холодная коричневая жижа и сделал глоток. Противно, как всегда. Взглянул затуманенным от недостатка сна взгляда на разбросанные по всему столу материалы дела. Кто убил бедного парня был понятно. Кто-то из Змеев. И скорее всего, Джонс. Учитывая его-то склонность к садизму, прекрасно продемонстрированную во времена вступления в группировку. Только как это доказать? Увы, хоть и предположения шерифа были не так далеки от правды, но основываться только на них он не мог. И все имеющиеся доказательства — косвенные. В любом случае, никого из банды до суда довести не получится. А очень хотелось. Да, конкретно мистеру Келлеру и его семье жители Саутсайда не сделали ничего плохого. Как и ничего хорошего. Они просто были заразой, которую стоило как можно быстрее удалить с непорочного тела города. Непорочного только на первый взгляд. Маниакальная идея пересажать всех преступников с юга города давно закралась в голову полицейского. И укоренилась там с каждым незначительным дебошем. Убрать это отрепье любым, даже незаконным способом. Он сжал тонкую керамику до мелких трещинок и с силой поставил на стол, так, что ещё чуть-чуть и кружка бы точно разбилась. Приступ непонятной, слепой ярости вынудил вскочить на ноги, обронив старенькое кресло. Тихо рыча, зарылся в седые волосы, будто желая их вырвать. Кипы бумаг на столе были скинуты и в беспорядочном танце закружились по комнате. Тонны листков с записями не только о недавнем убийстве развивались в мелкие клочья, снегопадом оседая на пол. Кровь вскипала с каждой секундой. Желание крушить всё подряд увеличилось. Мощный пинок повалил шаткий стол на бок, уронив вчашку кофе. Только ломай, не ломай вещи, а доказательства в убийстве сами на голову не свалятся. Том с тихим стоном плюхнулся на паркет. Бессилен. Как всегда.***
Джаг обеспокоенно подлетел к сжавшейся в комочек Бетти. Она не подавала никаких признаков жизни, даже не шевелилась. Подрагивающая рука подобралась к шее, нащупывая сонную артерию. Пульс есть. «Жива, — с непривычным для себя облегчением выдохнул он. — Блять, Купер, умеешь же ты найти приключения на свою задницу. Прямо как в детстве». Аккуратно растормошил девушку. Ноль реакции. Должно быть без сознания. Поколебавшись на долю секунды: оставить давнюю подругу здесь или отнести, допустим, к ней домой (дорога, выученная за десятилетие дружбы, просто так из памяти не пропадает) или же забрать к себе, в свой трейлер он уверенно подхватил её, предварительно стянув разодранную в пух и прах, перепачканную толстовку. Ее вес даже не почувствовался. Она была легка как пушинка. Едва ли не бегом направляясь домой, Джонс постоянно спотыкался, грозясь то и дело растянуться на асфальте придавив свою ношу, которую так бережно сжимал в своих объятьях словно боясь, что одно неверное движение и хрупкое тело по кроется трещинами как фарфоровая ваза. Девушка непроизвольно уткнулась лицом в широкую грудь парня, пачкая кровью футболку. Её тихое, почти неощутимое дыхание, мимолетно опаляло открытую шею. Оба подростка покрывались мурашками. Только она от холода, а он от страха за неё. Хотя ночной мороз тоже предпринимал попытки тысячью игл впиться в загрубевшую кожу. Однако привыкший к такой погоде Джагхед не замечал этого. Кроссовки постоянно утопали в образовавшихся за ночь лужах и неприятно хлюпали. Редкие фонари слабо освещали дорогу, вынуждая идти на ощупь, рискуя провалиться в одну из многочисленных ям, которыми были испещрены нуждающиеся в ремонте дороги Саутсайда. Наконец добравшись до трейлерного парка, Джаг бесцеремонно ввалился в свой дом, с трудом удерживая ценный груз и открывая дверь одновременно. Аккуратно уложив Бетти на старенький диванчик, на котором сам ещё недавно валялся, изнывая от похмелья, метнулся к кухонному шкафчику, где лежала аптечка. Она там поселилась ещё со времён первой драки Джонса, произошедшей через несколько дней после вступления в Змеев. Как ни странно, но раньше он не демонстрировал тяги к физическому насилию, будучи немного пацифистом, и до пятнадцати лет ни разу не дрался. Вооружившись всем необходимым вновь оказался рядом с Элизабет. Раздумывая стоит ли будить девушку нашатырем ещё раз прощупал шейку. Пульс уже более уверенный. Отложив пузырёк с пахучей жидкостью, принялся обрабатывать раны перекисью водорода. В чём-чём, а в оказании первой помощи он однозначно стал настоящим профессионалом. Невесомо касаясь, смывал остатки темно-алой жидкости. Закончив привычные манипуляции, приклеил несколько пластырей на особо глубокие раны на лице и шее. Замер на несколько секунд, обдумывая стоит ли продолжить обследование на предмет ножевых ранений, но отказался от этой идеи, зная, что пырни Купер ножом, то кровь точно просочилась через мешковатый свитер, не желая нарушать её личное пространство. «Кажется, всё, — скептично осмотрел свою работу. Красные отметины, засосы, синяки на скуле, под глазом, ссадины, разбитая губа и колени, проглядывавшие сквозь порванные джинсы, и скрывшийся за свежими синеватыми пятнами приличный пожелтевший фингал — следствие отцовских побоев, которое Купер забыла скрыть, едя к другу в Гриндейл. — Даже удивительно, что до сих пор не очнулась». Прислушавшись к размеренному дыханию Элизабет, по всей видимости заснувшей, удовлетворённо выдохнул. Теперь точно всё нормально. Ещё раз покинув взглядом скрючившуюся в неудобной позе девушку на диванчике, где сам недавно валялся, мучаясь похмельем, поднял и аккуратно перенёс в свою комнату, разделенную с гостиной небольшим коридором, уложил на серые смятые простыни. Часть сознания уже начала корить парня за излишнюю сентиментальность и чувственность, за то как он возится с девчонкой, которая послала его куда подальше и перестала общаться. Также, как и он. Казалось, забота — чувство, незнакомое Королю Змей. И он упорно доказывал этот факт всё время пребывание в статусе лидера банды. Только жестокость и холод, без лишней нежности. Особенно по отношению к девушкам. Тони будем считать исключением. Она одна из тех немногих людей, что всегда оставались рядом с парнем, всегда поддерживали его с момента знакомства. Тони Топаз и Свит Пи. Единственные, кто ни разу не предавали и не обманывали своего Короля. Точнее, даже не Короля, а близкого друга. Другая же часть разума сбивчиво оправдываясь, повторяя раз за разом, что Бетти — подруга. Хоть бывшая, но подруга. А друзьям надо помогать. Так ведь? «Ещё чуть-чуть и у меня гарантированно будет раздвоение личности, » — криво ухмыльнулся Джаг. Рассеянный взгляд блуждал по комнате, освещённой лишь лампой, стоявшей на прикроватной тумбочке. Привычная, до чертиков надоевшая обстановка спальни нарушалась свободно распластавшейся на кровати девушкой. До этого момента никто, кроме малышки Джелебин и самого Джага, не спал на ней. Каждый раз занимаясь сексом с девушкой, Джонс предпочитал делать это где угодно, но не у себя дома. В «Белом Змее» в подсобных помещениях или кабинете (здесь уж как повезёт), в вшивом отельчике, находившемся на границе Саутсайда. Но только не дома. Отчаянно не хотелось терять те далёкие, счастливые моменты детства, навсегда запертые в стенах дома, пронесённые сквозь отцовские попойки и драки. К тому же высказывание «мой дом — моя крепость» явно была по душе Змею. Только здесь, в этой дряхлой развалюхе он чувствовал себя по-настоящему спокойно. И как же странно было собственноручно впускать чужака на свою территорию, в свой мир. Учитывая ту ярую «любовь» к нежданным гостям. Секундный порыв, за который уже хочется вмазать себе со всей дури. Только вот сердце, обиженное, но всё же беспокоившееся за столь беззащитную (на первый взгляд) подругу, наплевательски разбивало искусно слепленную маску вечной мрачности и бесчувственности. Хорошо, что она хоть без сознания. Будет время, чтобы склеить оставшиеся осколки. Случайно скользнув глазами вдоль мирно покоящегося тела, Джаг нервно сглотнул. Скудного освещения, к несчастью, хватало, чтобы увидеть всё. Ноги поджались и грязные джинсы натянулись, открывая обзору формы округлых бёдер. Серый мешковатый свитер немного задрался, демонстрируя полоску молочно-белой кожи, на которой коротким отростком виднелся уродливый шрам, вертикально пересекавший узкое снежное поле. Изящно выгнутая спинка также угадывалась за плотно прилипшей тканью. На повернутом в сторону лампы лице, застывшем в приятной безмятежности, виднелся аккуратный носик, слишком пушистые реснички, тонкие бровки и неприлично-манящие приоткрытые губки. Синяки и ссадины лишь придавали ему самобытного шарма. Пышные холмики грудей также не укрылись от оголодавшего взора парня. Поняв, что девушка без бюстгальтера Джонс шумно втянул воздух. Видимо, долгое отсутствие секса сказывалось на нём не лучшим образом. Становилось жарковато. Далеко не праведные мысли стал подкидывать взбудораженный разум. А Купер, ещё больше прогнувшаяся в спине, невинно облизнувшая и прикусившая нижнюю губу, нисколько не помогала эти мысли прогнать. Но сжавший серую простынь кулачок, максимально приподнятый подбородок, показывавший лебединую шейку, и сонный стон, похожий больше на стон наслаждения, слившись воедино, стали финальным аккордами торжественного реквиема по моментально испарившемуся самоконтролю. Выскочил из комнаты, словно ошпаренный, поняв, что ни честь, ни достоинство, ни напоминание, что это — близкая подруга детства, не смогут удержать его животные желания, если он там останется ещё на секунду. С тихим воем Джаг рухнул на диван, испещренный полосками лунного света, зарываясь пятерней в густую шевелюру, скрытую шапочкой-короной. «Блять, идиот! Какого хера сейчас вообще было?! — ругая себя далеко не литературным языком, коим хорошо владел и питал некоторую слабость как настоящий писатель, мысленно рявкнул он. — Пиздец. Ещё, блять, Купер не хватало трахнуть.» Откинулся на мягкую спинку дивана и прикрыл глаза, стараясь не думать ни о чём. Ни о мирно сопящей на его кровати Бетти, ни о заглохшем несколько раз по пути в Центрвилль байка, которому точно не помешает техосмотр в мастерской (сам Джонс ни черта не понимал в любой технике), ни о серой тойоте — возможно единственной ниточке, ведущей к виновному в смерти Бена Миллера.***
Солнечный свет настырно разрезал сумрак комнаты на отдельные куски. И некоторые, особо назойливые лучики добирались до простенькой двухместный кровати, падая на лицо его пленницы. Она лежала, свернувшись калачиком, укутавшись теплым одеялом, из-под которого торчали только занемевшие от стоящего в комнате холода пальцы ног и голова. Наконец цель неугомонного светила была достигнута и, сморщив носик, девушка лениво прищурилась. Незнакомая обстановка заставила резко подняться, путаясь в приятной ткани, наплевав на все протесты тела поваляться ещё хотя бы пару минут. Резко распахнутые глаза долго не могли сфокусироваться. Но когда это удалось сделать Бетти изумленным взглядом быстро пробежалась по помещению, где она оказалась: захламленный письменный стол, небольшой шкаф-купе, небольшая тумбочка, комод. В общем, комната как комната. Ничего необычного. Разве что пишущая машинка, любовно упакованная в коробку с небрежно откинутой крышкой. Купер не очень хорошо разбиралась в таких вещах, но ей почему-то показалось, что этот аппарат настоящий раритет и очень ценится своим обладателем. Кстати, кто её хозяин? Где она вообще сейчас находится? Пробужденный мозг стал подкидывать далеко не самые приятные, скорее отвратительные картины произошедшего вчера. Последней сценой незамысловатого фильма по мотивам ещё одной идиотской, омерзительной до глубины души истории стала грандиозная отключка, после которой пустота. Ничего толком непомнящая девушка стала строить самые страшные сценарии того, чем закончилась ночная вылазка. В глазах защипало. Она снова стала чувствовать чьи-то грязные руки на себе, чувствовать как они забираются под одежду, до синих разводов давая на кожу. В наличии синяков сомневаться не приходилось: Бетти чувствовала эти противные метки, когда они стали откликаться во всем теле острыми пульсациями. Отчаяния удавкой обвило горло, затягиваясь вокруг него все туже и туже. Хотелось кричать, но вырвался лишь хриплый стон. Этого не могло произойти. Нет. Нет, нет, нет и ещё раз нет! Только слабая надежда, рявкнула громовым голосом: «Соберись, тряпка! Ты нихера не помнишь, следовательно, ещё не факт, что тебя изнасиловали! Вряд ли бы после того, что с тобой могли сделать эти твари, они стали бы приводить тебя к себе домой или где мы там находимся!» Задумавшись, она стала понимать, что это действительно так. Не желая больше изводить себя созданием теорий, которые были одна хуже другой и встала с постели. На негнущихся ногах прошла короткий коридорчик и оказалась в помещение, служившее гостиной. Обшарпанная, требовавшая ремонта комната казалась, как ни странно, невероятно уютной. Два низеньких, прогнувшихся под старостью лет, с продавленными сиденьями дивана, стоявших друг напротив друга. Правда на один из них была навалена куча коробок и пригодной для использования по назначению оказалась лишь мебель, пристроившаяся под окном. Журнальных столик, также забитый под завязку всякой ерундой. Современная плазма, сильно выбивавшаяся из общего интерьера, и игровая приставка. Гостиная перетекала в кухню, ничем с ней не разделенную. Кухонный гарнитур, родом из позапрошлого века с потрескавшейся краской. У стены, в уголке, рядом с окном стоял стол и несколько стульев, на котором боком сидел парень в свободной темно-синей футболке с выцвевшей буквой «S». Волосы как обычно уже спрятаны под шапкой и только одна не послушная прядь так и норовит упасть на нахмуренное лицо. Пальцы самозабвенно летают над клавиатурой, на которую он даже не смотрит. Полностью поглощенный процессом написания новой главы, Джаг даже не замечает проснувшуюся гостью. Несколько секунд Бетти потерянно осматривает сгорбившегося Змея, удивлённо хлопая ресничками. Она ожидала проснуться у кого угодно, хоть у Хирома Лоджа, но не здесь. Вздох облегчения вырывается из груди. Странная уверенность в том, что Джонс никогда бы не сделал ничего такого, что она успела напридумывать (спасибо больной фантазии) мгновенно наполнило её, расслабляя напряжённые до предела мышцы. Тихое «Слава Богу» слетает с губ и Джагхед отрывается от своей работы, только сейчас оборачиваюсь в её сторону. Оглушающая тишина густым веществом наполняет комнату, мешая дышать. Слишком неловкое молчание. Проходит несколько мучительно-долгих мгновений, растянувшихся на тысячелетия, прежде чем Джаг выдавливает: — Доброе утро, — тон настолько будничный, кажется, что каждый у него кто-то ночует. Тем более когда этот кто-то — сама Элизабет Купер. — Д-доброе, — заикаясь, сипит она. Снова звенящая тишина. Бетти пытается увлечённо рассматривать свои грязные кроссовки, не отрывая от них глаз. Не получается. Чувствуя прожигающий взгляд парня, не выдерживает и поднимает две голубых льдинки. Холодная лазурь встречается с изумрудной зеленью, начиная медленно, но верно утопать в травянистых радужках, находя в них новые переливы, оттенки, грани цветов, которые раньше не замечала. Окончательно растаять не давало напряжение повисшее в воздухе. Сейчас его вполне можно было разрезать на мелкие кусочки простым кухонным ножом. Обычно умело орудующие языком, знающие как правильно выразить мысль (по крайней мере в печатном виде) молодые люди даже примерно не понимали, что говорят в подобных ситуациях. — Может, хочешь есть? — аккуратно спрашивает Джаг. Только сейчас Элизабет учуяла аппетитные запахи, витавшие в комнате. Найдя их источник — чёрную сковородку, где в беспорядке лежали золотистые кусочки омлета, так привлекательно поблескивавшие на свету то ли подсолнечным маслом, то ли ещё чем-то — она едва ли удержалась, чтобы не облизнуться или пустить слюну. — Нет, спасибо, я не голодна, — неуверрно отвечает она, однако желудок, так не вовремя решивший напомнить о себе, жалобно заурчал, пытаясь достучаться до мозга и напомнить ему, сколько они уже держаться без нормальной еды. Неделю? Две? Нет, больше. Где-то около месяца девушка перекусывает лишь питьевыми йогуртами, бутербродами и редкими бургерами в «Pop's», наедаясь последний раз от души примерно в начале августа, когда с ежемесячным однозначным визитом нагрянула мамаша-сектантка. Она хоть и ушла с головой в болото под названием ферма, но всё же посещала младшую дочь. Но не из чувства родительского долга. Один из многочисленных судов обязал. Да и свои личные, весьма меркантильные цели тоже имелись, с которыми Бетти каждый раз посылала её в пешее эротическое, угрюмо поглащая предложенную пищу. К сожалению, до распада некогда дружной и образцовой семьи Элис Купер не научила готовить своё юное чадо, постоянно прогоняя с кухни, зная каким криворуким оно может быть. Думала, что успеет это сделать, когда малышка с вечным блондинистым конским хвостиком на макушке чуточку подрастёт. Малышка подросла. Зато мать свалила, поначалу проклиная свою обычно послушную дочь за новую повестку в суд. Тогда четырнадцатилетняя девочка впервые дала отпор. Потом Элис смирилась с ознакомленностью со своими правами и слишком рано заведённым семейным адвокатом и стала, приезжая один раз в месяц, запускать свои длинные щупальца в податливый, детский разум. Но снова встретила преграду. Теперь же она открыто капала на мозги, но Бетти почему-то не прогоняла её из своего дома. Мать всё-таки. После самого отвратительного лета в жизни, развалившем семью, Элизабет предпринимала попытки научиться готовить. Но после нескольких недо-пожаров и пищевого отравления, из-за которого несколько дней провела в больнице плюнула на это. Да и к тому же… ей нравилось мучить себя голодом. Смотреть на исхудавшее тело в зеркале в своей комнате. Чувствовать, как скручивается живот умоляя о крошка хлеба. Валяться на кровати в околоовощном состоянии, не способной даже оторвать головы от подушки. Действительно мазохистские замашки. Но сейчас, после пережитого вчера стресса надо было срочно заесть все тревоги, пока от отвращения к себе самой, тем парням, липкие руки которых до сих пор чувствовались на теле, а гогот стоял в ушах не вывернуло наизнанку. Хотя казалось, в желудке было настолько пусто, что и блевать то особо не чем. Джонс ухмыльнулся, услышав урчание, отвечавшее на его вопрос куда правдивее девушки. Положил в тарелку несколько кусков омлета и жестом пригласил к столу. Неуверенно замявшись, она всё же нетвёрдой походкой дошла до стула и скромно уселась, опустив взгляд в тарелку, мысленно зарекаясь, что не притронется к еде. Но через мгновения вилка с погнутыми зубчиками оказывается в руках, насаживая ещё теплый кусочек. Он отправляется в рот, где моментально тает, поражая рецепторы своим умопомрачительным вкусом. Бетти никогда ещё не ела таких омлетов. Слишком, чёрт побери, хорошо. Едва сдерживая удовлетворенное мычание, накидывается на него. Джаг, в отличии от неё, научился неплохо готовить за время отдельной от отца жизни. Видимо гены матери, прекрасно разбирающейся в кулинарии, передались по меньшей мере одному её отпрыску. Поумерив свой пыл, поняв, выглядит со стороны оголодавшим варваром, медленно перебирала варианты тем для светской беседы. Лучше самый глупый и бессмысленный разговор, чем затянувшееся молчание. Заметив замершие над клавиатурой пальцы, потянулась к экрану ноутбука, пытаясь заглянуть и узнать, что там такое. — Что пишешь? — тихо поинтересовалась она. Парень, задумчиво уставившийся в окно, вздрогнул и резко, на рефлексах захлопнул макбук, едва не ударив по любопытному носику. Чуть позже пришло осознание, что он сделал. Едва не схватившегося за сердце парня успокоилась мысль, пришедшая непозволительно поздно: автосохранение он включил ещё несколько недель назад. Было бы крайне жалко терять одиннадцать страниц, напечатанные в приливе вдохновения. Едва не обняв компьютер за то, что в Вроде есть такая замечательная функция, перевёл взгляд на удивлённую Купер. Тонкие бровки взлетели вверх и застыли в немом вопросе. — Так, ерунда, — рассеянно ответил он. — Неужто продолжаешь писать свой роман? — хихикнув, спросила она. Любимое увлечение друга, о котором он очень неохотно рассказывал само всплыло из вереницы воспоминаний. За несколько лет увлечения писательством, Джаг показал Арчи и Бетти только одну главу книги, чего им было, конечно же, мало. — Не думала, что Король Змеев может таким заниматься. — Отвали и не лезь не своё дело. — Фи, как грубо, — фыркнула она. — Не хочешь рассказывать — не надо. Тебя об этом никто не просит. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую только поскрябыванием вилки об тарелку и звуком неспешных глотков крепкого чая, совершаемых Джагхедом. Допив горькую жидкость, он решился на встречный вопрос: — Купер, скажи, пожалуйста, каким ветром тебя занесло вчера в Саутсайд? — Какая разница? Ты хоть и спас меня, за что я, конечно, очень благодарна, но посвещать тебя в свои личные дела не планирую, — и немного нервно добавила, желая убедиться, что с ней ничего серьёзного не произошло: — Ведь спас же? — Успокойся, к твоему счастью, я проходил в нужное время в нужном месте. — И сам ничего не делал? — испытующе посмотрела она в его глаза, невольно утопая в них. — Ничего себе, какого ты обо мне мнения! — наигранно возмутился улыбнувшийся парень, вызывая короткий смешок Бетти. А потом серьёзно сказал: — Я-то тебе вреда не причинил, но мне всё же хочется знать какого лешего ты тут забыла. — У нас вроде как свободная страна и я вольна гулять там, где захочу, — несмело попыталась перевести всё в шутку. Не получилось. — Чёрт, Саутсайд — территория не для северян. И вы это прекрасно знаете. Никто из Нордсайда не приходит сюда без веской причины. Тем более ночью. — Ох, Джонс, тебя не должно это волновать. В конце концов, этот район — не твоя собственность, — отмахнулась Бетти, мысленно ругая себя, что решила с ним заговорить. Может, помолчи она, Джаг не решился бы начать неприятный диалог. — Ошибаешься. Юг города — территория Змей, — шипя словно гадюка, бросил он. «Ошибаешься здесь ты, малыш Джагги. Какими же надо быть идиотами, чтобы не замечать у себя под носом своего главного соперника — Упырей» — мелькнуло в голове разозленной Бетти. Приподнялся, оперевшись кулаками о столешницу. Глаза опасно сверкнули. — Я должен знать, какого чёрта ты тут ошиваешься. Не припомню, чтобы ты жила где-то на границе с мостом через Свитуотер. — Зачем? Зачем тебе эта информация? Что она тебе даст? — вспылила и подскочил со стула Купер, возвращая зрительный контакт на один уровень. Гнев проступал на израненном лице красными пятнами. Ледяная лазурь превратилась бушующий океан, сверкающий молниями шторм. Изумрудная зелень потемнела, открывая миру две бездонных пропасти, в которые можно упасть и никогда не выбраться. — Купер, ты прекрасно понимала, что тебе небезопасно разгуливать в такое одной. Но все равно пошла сюда. Мне просто хочется знать для чего… Я… Я волнуюсь за тебя… Мы же друзья вроде как, — скомкано сказал парень. Он сам смутился от своего ответа, но не подал виду. Вполне мог соврать и не выставлять себя тряпкой, но не сделал этого. Почему? Неизвестно. — Бывшие друзья, — холодно поправила Бетти. Вылетевшая на автомате фраза заставила сердца обоих подростков сжаться. Десятилетие дружбы было погребено за одно злополучное лето, навсегда разводя их пути в геометрально противоположные стороны. Пути Бетти, Джага, Арчи.***
Рыжеволосый мальчуган в синем комбинезоне весело носится по детской площадке вместе с остальной ребятнёй, постоянно спотыкаясь и падая, но быстро вскакивая и продолжая догонять других детей. Пространство, окружённое сочно-зелёными деревьями то и дело озарялось звонком детским смехом, вызывавшим на лицах сидящих на лавочках неподалёку родителей счастливые, усталые улыбки. Ради таких моментов было не жалко терпеть постоянные капризы, истерики, тратить кучу нервов на воспитание своих чад. Только бы хоть иногда видеть эти добрые, не омраченные знанием жестокой реальности мира, улыбки. Отец маленького рыжего урагана, уселся на удобной деревянной скамейке, весело наблюдая за тем, как сын пытается хоть кого-то занятость, надеясь передать обязанность воды кому-нибудь другому. Но каждый раз в решающий момент его жертвы удачно укорачиваются от детских рук. Не расстраиваясь, он продолжает своё занятие. Рядом с Фредом Эндрюсом (да-да, это был он) сидела светловолосая дамочка в белоснежной шифоновой блузе и нежно-голубой юбке до колен, с накинутой на плечи вязаной кофточке цвета фуксии. Только вот такой нежный образ не мог её скрыть характер. О его стервозности знал весь город, получая новую порцию яда с каждым выпуском «Известий Ривердэйла». Фред сразу узнал, кто занял единственное, оставшееся свободным место на лавках недалеко от детских игрищ. Элис Купер собственной персоной. К ней прижалась её старшая дочка — Полли. Она, как и мать, была в юбке сиренево-голубого оттенка, простенькой футболочке и лёгкой фиолетовой накидке. Малышка была старше носившихся рядом детей и на предложение поиграть с ними в салочки, гордо вздернув носик ответила отказом. Зато её сестренка, вымолив разрешение у «мамочки», моментально умчалась, получив его. И сейчас миленькая блондинка в розом свободном платьице носилась в самой гуще низкорослой толпы. А кулаки её родительницы, напряжённо следившей за действом, сжимали голубую ткань всё сильнее и сильнее, когда она запиналась и грозилась упасть. Заметив это, Эндрюс удивлённо взметнул брови вверх и сказал: — Миссис Купер, успокойтесь. Это же просто детская игра. С вашей дочерью не произойдёт ничего хуже пары-тройки царапин. — Мистер Эндрюс, я не думаю, что с Вашей стороны корректно указывать, что мне делать. Тем более если дело касается моих детей, — как всегда высокомерно парировала женщина, не отрываясь от мелькавшей тут и там девчушки. — Ну что Вы, я не указываю. Просто говорю, что если так опекать своих детей, то к их совершеннолетию Вам определённо понадобится психотерапевт, — хохотнул мужчина. Мечтавший молнии взгляд обратился к слегка покрытому ранними морщинами, загоревшему за прошедшее лето лицу. Несколько секунд журналистка сверлила его мрачным взглядом. Пожалуй, если бы взглядом можно было бы убить, то Фред давно был бы трижды мёртв, покинув жизнь мучительной смертью. — В отличии от Вас, у меня уже есть двое хорошо воспитанных детей, — будто в подтверждение этих слов выглянула белокурая головка Полли. — Раньше, представьте себя, я как-то справлялась без ваших советов. Не думаю, что они и теперь мне понадобятся, — вновь отвернулась — Элис, мне просто страшно за твоих детей. Подумай сама как ты уродуешь их психику гиперопекой, — покачав головой, серьёзным тоном невольно озвучил мысль, которая часто посещала мать перед сном. Почти каждую ночь. Она испуганно взглянула на бывшего одноклассника. Каждый мышц в её теле закаменел — она не могла двигаться. Затая дыхание, смотрела в его глаза, ожидая найти в них осуждение. Но его лицо исказила добрая улыбка, в радужках плясали смешинки. Он просто шутит. Уголок губ истерично дернулся вверх и короткий смешок вырвался из груди. Откровенно издевается на ней. Осознание этого мгновенно растопил сердце обычно собранной железной леди и холодный взгляд быстро потеплел, а уста растянулись в усмешке. Искренней, настоящей. Фред давно не видел Элис такой. Образ надменной Купер настолько впечатался в сознание, вытесняя отрывки и без того немногочисленных воспоминаний о той весёлой, жизнерадостной девчонке, что не пропускала ни одной вечеринки. А потом… потом разговор пошёл так легко и непринужденно, что родители даже немного забыли о своей главной обязанности — следить за детьми — с интересом слушая о тех, событиях, что произошли в их жизнях с момента выпуска из школы. Маленький Арчи Эндрюс всё так же продолжал носиться за сверстниками, заливаясь громким смехом. Но выбрав в этот раз более медленно бегающую цель — полного мальчика — в несколько рывков настиг его, изрядно устав, вылавливая жертву несколько минут. Обрадованный тем, что наконец запятнает хоть кого-то парнишка даже не заметил как снёс какую-то девчонку в розовом платье. Только передав честь быть водой, он обрадованно обернулся, собираясь убегать, но встал как вкопанный, увидя блондинку, упавшую на четвереньки, по пухлым щечкам которой уже стекались слёзки. В плечо больно толкнули, но Арчи даже не обратил внимания на это. Обеспокоенно подлетев к незнакомке, стал невнятно бурчать извинения заливаясь краской до самых ушей, помогая встать. Девочка обиженно вырывалась из рук, зная кто её сбил. Но наконец поднявшись, она удрученно прошипела, чувствуя как щиплют разбитые коленки. Несмотря на возмущённые возгласы, Арчи вытащил её из толпы, поведя в более тихое место, под густую крону склонившегося к земле дерева. Благо родители, увлечённые беседой ничего не заметили. Постоянно оборачиваясь на спутницу, Эндрюс-младший не сразу увидел почти слившегося с тёмной, потрескавшейся корой мальчика, вслух читавшего по слогам детский стишок из тонкой, цветастой книжки. Заметив друг друга все трое удивлённо замерли. Арчи уже подумывал увести девочку отсюда, как она с тихим воем от обостряющейся боли повалилась на землю, не сдерживая солёных потоков, омывающих ангельское личико. Незнакомый мальчик в наползающей на глаза шапке-короне подошёл к ней. Не задавая лишних вопросов, осмотрел одобренные в кровь ноги и скомандовал: — Нарви подорожников. Я сейчас вернусь, — бросил прежде, чем покинуть убежище, отодвинув зеленеющие ветви будто потоки обездвиженного водопада, переливающегося на солнце. Несколько секунд ушло на осмысление приказа. Ещё секунда, чтобы подавить желание взбунтоваться и ничего не делать. И только потом вина за то, что сейчас ангелок в розовом платье льёт из-за него слезы доставалась до совести и Арчи стал быстро срывать листья нужного растения. Усевшись рядом с девочкой Арчи вновь стал извиняться и успокаивать девочку, пока убежавший мальчик вновь не появился. В руках он держал бутылку воды и платок. Безмолвно опустившись рядом он, отбросив руки, потиравшие разбитые в мясо коленки, намочив клетчатую ткань стал аккуратно смывать кровь. Извивающаяся змеей девочка ему мешала и он взглядом попросил рыжика хоть немного обездвижить подругу. Тот растерянно потянул её на себя и маленький носик уткнулся в синий комбинезон, промочив его насквозь. Закончив неожиданно умелые манипуляции и приложив подорожники, парень кивнул: — Готово. Блондинка мельком взглянула на раны и снова спрятала лицо. Ничего не понимающие мальчики, переглянулись и спросили: — Эй, ты чего плачешь? — Она… Она… меня у-убь-ё-ё-ёт, — сдавленно протянула она между всхлипами. — Кто? — Ма-ма-мамо-о-о-очка, — снова всхлип. — За что? — За-за это… За одежду, волосы, за всё-ё-ё, — жалобный стон. — Не бойся с тобой ничего не случится, — поспешил заверить Арчи. — Да, не плачь, — поддержал брюнет. — Хочешь я тебе книжку почитают? — надеясь развеселить, предложил он. Девочка изумленно вскинув бровки, оторвалась от мальчишеской груди. Утёрла личико, шмыгнула носом и недоверчиво протянула: — Ты умеешь читать? — Ну да. — Тогда давай. Я не против, — губки растянулись в широкой улыбки и настроение поднялось от одной только мысли, что ей сейчас будут читать. Мальчик в шапке взял так и являвшуюся на земле книжку и пристроился рядом с ребятами, до сих пор не отпустившим друг друга. — Кстати, а мы ведь так и не познакомились, — бодро напомнила малышка. Её эмоциональности оставалось только удивляться. — Меня зовут Элизабет Купер. Можно Бетти, — официально представилась она, подпрыгнув с травы, наплевав на боль в коленях, и сделала дурашливый книксен, увиденный в мультиках про принцесс. — Я Арчибальд Эндрюс. Можно Арчи, — подхватив тон новоиспечённой подруги, встав и поклонившись, ответил рыжеволосый мальчик. — Джагхед Джонс. Просто Джаг, — неуверенно промямлил последний. — Джагхед? — прыснули в унисон ребята. — Да, Джагхед. Если сейчас же не сядите, то я просто уйду и вам некому будет читать, — обиделся он. Испугавшись его угрозы, развалились на приятно показывающей травке и приготовились слушать историю, что таили в себе чёрные бегущие строки на белых листах бумаги, украшенные многочисленными иллюстрациями. Так одним знойным летним вечером началась история трёх друзей, длившаяся впоследствии много лет, но прерванная чередой пустяков и случайностей.***
Это тёплое воспоминание одновременно всплыло из потёмков душ стоящих друг напротив друга подростков, мгновенно растопив возводимую стену агрессии. Бетти решительно не знала что сказать. Ровно также как и Джаг. Но, поняв, что стоять так всю жизнь не получится, хриплым голоском пробормотала она: — Я, наверное, пойду, — грустный взгляд метнулся к окну, за которым погода разбушевалась не на шутку. Порывы ветра бешено подхватывали мусор с земли, кража его в чересчур быстром вальсе. Почти наверняка на улице сейчас была жуткая холодрыга и Купер даже думать не хотела об этом, учитывая, что уже, находясь в трейлере Джонса, успела замёрзнуть. Он словно прочитал её мысли и молча скрылся в коридорчике. Казалось, идеальнее момента чтобы уйти по-английски просто не было, но девушка так и осталась стоять на месте. Через минуту брюнет снова появился в комнате, держа в руках чёрную толстовку. Когда он протянул её Элизабет, та тупо уставилась на вещь, не понимая, что с ней делать. Только потом сообразив, она благодарно натянула кофту и прошмыгнула к выходу. Уже открыв дверь, остановилась и, повернувшись в сторону Змея, тихо попрощалась: — Пока. И спасибо за всё, — резкий хлопок — обладательница блондинистых волос скрылась.