Sanctify

— Ну, Четвертый, ты что-нибудь чувствуешь? — В нетерпении прошептал тренер, потирая между пальцев жесткие волосы усов.       Они сидят с закрытыми глазами друг напротив друга. Металлические стенки Куба для тренировок мягко отбрасывают свет от точечных светильников, обливая их холодными лучами. Скрипучий красный мат уже характерно продавился, принимая форму ребра кроссовок. Это была очередная медитация, чтобы сконцентрировать и найти внутреннюю силу Бёна. — Тренер, — так же взволнованно прошептал в ответ Бэкхен. — Ну? — Юнхван случайно вырвал два небольших волоска, но даже не обратил на это внимание. — Ничего. — выдохнул Бён, откидывая со лба темную челку. — Совсем? Даже совсем крошечных вибраций ты не почувствовал? — Вибрация? Должна быть… — Четвертый нахмурился. — Мне все ясно. — прервал его тренер Го, подняв вверх ладонь и призывая подопечного к молчанию.       Он тяжело поднялся после долгого сидения на одном месте. Мужчина слегка потянулся в разные стороны, хрустя позвонками спины в районе копчика. Юнхван поднял с мата планшет и безэмоционально посмотрел на отстранённого Бёна, активно жующего нижнюю губу. Парень не мог скрыть недовольство собой и тут же закрылся от окружающего мира, погрузившись в мысли о собственной бесполезности. — Зеленый, — позвал Го, — Прекращай эту ерунду. Поднимайся.       Тренер протянул ему руку, рывком притягивая к себе Бэкхена. — Рано расстраиваться, кадет. — усмехнулся Юнхван, меняя настройки в планшете. — Но Ю-сонбэним, мы медитируем уже два месяца! — разочарованно выдал Бэк, тяжело опуская руки. — Есть еще один способ. — Что за способ? — Тут же встрепенулся Четвертый. — Встань в центр и сконцентрируйся.       Бён кинул ему непонимающий взгляд, но послушно сделал несколько шагов, останавливаясь в нужном месте. Бэк закатал рукава зеленой олимпийки, присборивая гармошкой плотную ткань до локтей. Он кивнул, демонстрируя полную готовность. Го незаметно оттеснился в угол куба, облокотившись поясницей на холодную гладкую стену. — На счет три, Зеленый! — Уверенно скомандовал Юнхван. — Раз, два...Три!       Большой палец зажал что-то на зеркальной поверхности устройства. В комнате поднялось мерное гудение, ненавязчивое, но ощутимое, а воздух, казалось, стал плотнее. Бэкхен начал заинтересовано бегать глазами по помещению. Ничего не происходило. — Тренер, — начал тихо Бён, не меняя положения. — Тихо, Четвертый, сконцентрируйся!       Бэк шумно сглотнул и напряг зрение: что-то стремительное, как выстрел, промелькнуло оранжевой вспышкой. И еще. И еще. Тонкие рыжеватые нити пронизывали весь куб, опутывая помещение паутиной. Словно лазерные лучи они хаотично пронзали воздух, но не задевали Бэкхена. Каждая вспышка проходила в нескольких миллиметрах от голой кожи рук и лица. Постепенно лучи взяли одно направление, ударяя в место аккурат напротив Бёна. В нескольких шагах. Они смешивались между собой, образуя мерцающий силуэт. Сначала это был небольшой светящийся шар, размером с теннисный мячик, однако позже фигура начала растягиваться, а лучи наслаиваться друг на друга. Масштаб оранжевого нечто увеличивался с каждой секундой и постепенно приобрел черты, схожие с ... человеческими?       Бэкхен шумно втянул воздух через ноздри. Ему показалось, что он видел перед собой человека в костюме древнего воина. Широкие уверенные плечи, на голове массивный шлем, полы одежд струятся подобно крыльям хищной птицы, слегка приподнятым для устрашения противника. Он был полупрозрачным и слегка мерцающим, как голограмма, полностью оранжевым. Однако глаза его были такие живые. Человеческие. Бён инстинктивно сделал шаг назад под натиском этого взгляда. Ему показалось, или он слышал характерное лязганье металла? Словно прочитав его мысли, воин достает из-за спины гигантский меч с острым односторонним лезвием. Фигура простояла некоторое время в воинственной позе и, словно дождавшись команды, занесла меч над головой. — Что?! Он же не будет?! — испуганно взвизгнул Бэкхен, смотря как острие стремительно опускается в его сторону.       Парень вскрикнул и съежился. Сильно зажмуренные глаза посылали темноте под веком цветные пятна, а руки крестом защищали напрягшийся живот. Но где же боль? Бён боялся дышать, чувствуя, как через него проходит что-то вибрирующее, как звуковая волна. Он ощущал раньше нечто подобное, если стоял на концерте близко с колонками. Сила звука пробивается сквозь грудную клетку, танцуя между органами, однако сейчас она была сконцентрирована ровно в центре его живота, над пупком. — Отмирай, Четвертый. — подал голос Юнхван.       Бэкхену показалось, что с ним разговаривают из соседней комнаты: голос был очень тихим. Он осторожно приоткрыл один глаз и тут же задохнулся, резко втянув живот. Лезвие меча пронзало Бёна насквозь, впиваясь в тело ровно между скрещенных рук. Оранжевое оружие слегка подрагивало, рассеиваясь легкой дымкой в месте пореза. Четвертый в ужасе попытался схватиться за меч, но не смог — на месте иллюзии был лишь слегка уплотнен воздух. Бэк начал истерично махать руками и попятился назад. Тут же запнувшись о собственную ногу, парень неловко свалился на прорезиненный пол, отбивая при падении внутреннюю сторону ладоней. — Что это такое? — совсем тихо спросил Бэкхен. Его широко раскрытые глаза объясняли тренеру шок от происходящего. — По задумке должен был случиться всплеск силы. — проигнорировал Юнхван подопечного, задумчиво почесывая подбородок. Короткие неаккуратные ногти оставляли на коже светлые розовые полосы. — Что пошло не так?       Тренер ушел в свои мысли, заинтересовано разглядывая голографического воина. Тот остался стоять в той же позе, в смертельном выпаде. Го устало вздохнул и постучал пальцами по яркому экрану планшета. Оранжевая фигура рассыпалась мелкими кубиками. Начиная с головы и плеч, они катились повсюду и отскакивали, как жемчуг на порванном ожерелье. Бён невольно потянулся к одному из них, что упал совсем близко к пальцам, но тот быстро исчез. Один за другим кубики сужались, становясь все меньше, пока не пропадали совсем. — Что мне делать с тобой, Зеленый? — невесело усмехнулся Го, взъерошивая волнистые темные волосы на макушке. — Даже мой козырь не сработал. Скажи, может, я был недостаточно строг? — Нет-нет, не подумайте! — тут же запротестовал Бехкен, эмоции вспыхнули как лесной пожар. — Честно, не знаю! Я и так чувствую себя ущербным среди этого чертового сборища «волшебников»! Все вокруг такие особенные: один превращает твердые предметы в желе, другой управляет водой, третий швыряется молниями. Надоело! — Четвертый. — предупредил Юнхван низким голосом. — Нет, вы дослушайте! — он сжал руки в кулаки. — Я и так чувствую, что у меня крыша едет с каждым днем все дальше. Все требуют от меня каких-то чудес, но что, если я, черт возьми обычный человек?! Что мне теперь, взорваться? Сегодня меня фактически убили. Я не в порядке, ясно?!       Оглушительный звук пощечины разрезал воздух в комнате. Бён инстинктивно прижал кончики пальцев к пульсирующей коже, наливающейся красным. — Успокоился? — Тренер Го дождался слабого ответного кивка и продолжил. — Я в очередной раз проигнорирую твою тираду вроде «я кадет Четвертый — обычный человек». Голограмма должна была произвести эффект неожиданности, и у тебя должен был случиться всплеск. Внутренняя магия не позволила бы тебе умереть. Но этого не случилось, а, значит, либо она не почувствовала угрозы, либо она еще недостаточно сильна. —Так что это было? — Это симулятор боя для кадетов. Пока у вас нет реального противника, в его роли выступает голограмма. За внешность не обессудь, мне показалось, что нарядить его так будет весьма заманчиво. — А они всегда такие? — О нет, Четвертый, воины, как мы их зовем, могут принимать абсолютно любое обличие, такое, которое захочу я или другой обладатель подобного планшета. — тренер игриво помахал устройством в воздухе. — На сегодня мы закончили, Зеленый. Думаю, ты понимаешь, что я должен буду доложить о результатах Совету и Ему? — Пожалуйста, дайте мне еще немного времени! — взмолился Бэкхен, заламывая пальцы. — Все получится совсем скоро, я уверен! — Еще бы, Четвертый, — Фыркнул Юнхван, —Я клешнями из тебя достану твои способности, хочешь ты этого или нет. — Прошу, я буду больше стараться, честно! — Я должен, Зеленый. — Го открыл дверь, выпуская подопечного из тренировочного куба.       Они долго вглядывались в глаза друг друга, ища в них ответ на свой вопрос. — Прости. — Последнее, что произнес Юнхван, прежде чем скрыться среди рядов снующих в спортивном зале кадетов.

***       Голоса. Голоса. Голоса. В помещении столовой так шумно, что у него начинает болеть голова. Четвертый обреченно уронил голову на руки и шумно вздохнул. «Какие же они громкие» — то и дело появлялась в голове одна и та же мысль. Бэкхен обреченно посмотрел на свой остывший поднос с непритронутой на нем едой и одной палочкой потыкал жирную свиную котлету. Брезгливо отбросив прибор, он поднял глаза, вновь уставившись на собеседника, как делал, наверное, уже раз пятый за последние полчаса. Парень перед ним статично смотрел в свою тарелку и так же не решался начать есть. Он то и дело ковырял заусенцы на пальцах, уделяя особое внимание большим, однако, если сухая кожица отрывалась особенно больно, он тихо шипел. Разговор не вязался и оставался односторонним (инициативу проявлял только Бён). Преодолевая смущение и неловкость, Бэкхен сделал еще одну попытку: — Может, хотя бы поедим? — Четвертый с энтузиазмом поднял свои палочки и наигранно широко улыбнулся. — Нам не обязательно разговаривать, пока мы обедаем, знаешь? Просто берешь и … ешь? Ну же, возьми приборы!       Бэк подвинул к его подносу упаковку новых одноразовых палочек, тонких и ломких, подобно зубочистке. Собеседник не выдал никакой заинтересованности, лишь сильнее опустив голову. Красная челка упала ему на лоб, закрывая глаза. — Чанель! — протянул Бён, почувствовав свою беспомощность. — Только не говори, что не будешь есть из-за меня. Вот глупость. Хотя, ты и так не говоришь…       Бэкхен усмехнулся, сжимая заостренными деревянными концами кривой кусочек картофеля. Овощ лоснился жиром, а поджаренная корочка тут же порвалась. Он неуклюже поднял еду в воздух, протягивая картофель близко к лицу Шестьдесят Первого. — Давай, открывай ротик и ешь! — Он слегка помахал палочками, призывая собеседника посмотреть на угощение. — Я хочу увидеть, что ты хоть что-то поел.       Пак отшатнулся, плотнее кутаясь в свою серую толстовку. Растянутые рукава закрывали пальцы ровно до линии ногтей, которые были, удивительно, черного цвета. Бён решил оставить этот вопрос на потом, мысленно делая пометку в своем списке интересных вещей. — Честное слово, Чанель, — Четвертый подложил овощ на край тарелки с рисом Пака, — Что за детский сад? Ты уже несколько месяцев бегаешь от меня. Я что, похож на монстра или просто отталкивающий? Может, от меня воняет? В чем причина? — Бэкх.. — Запнулся Пак, подав наконец первые признаки жизни. — Бэкхен. — Встрепенувшись, подсказал Бён. Он наклонился к нему ближе, чувствуя волнение, которое испытывают родители перед первыми словами своего ребенка. — Бэкхен. — Произнёс Шестьдесят Первый, встречаясь глазами с Четвертым. — Уходи. — Грубо, — Отозвался Бэк, откинувшись на спинку стула. Руки сами собой сложились на груди. — Очень грубо, учитывая, что я практически единственный из кадетов, кто пытается с тобой общаться.       Они несколько секунд молчали, сверля друг друга взглядом. Бён в очередной раз удивился глазам Чанеля: они большие, по форме напоминающие оленьи и абсолютно черные, настолько, что не видно, где заканчивается зрачок, а где начинается радужка. — Забавно, а в душе ты был более раскрепощенным. Дело в том, что ты одет? Я прав? Эта ужасная одежда портит в тебе человека? — Бен со знанием дела поднялся со стула. Парню показалось, что в его голове появилась гениальная идея. — Значит я должен непременно тебе помочь! Давай избавимся от этой ужасной вещи!       Он легко обогнул узкий стол, через секунду оказался за спиной Шестьдесят Первого. Четвертый рывком развернул его к себе и стянул капюшон. Пак задергался в его руках и начал активно вырываться, пока Бэкхен с энтузиазмом пытался расстегнуть молнию, скрепляющую ткань под самым горлом. Собачка все время заедала и не хотела поддаваться, поэтому Бён не смог совершить своего плана: крепкие ладони жестко сжали оба его запястья. — Отпусти. — Пробасил Чанель, кивая на тонкие пальцы, держащие серую ткань. — Это мой единственный шанс заставить тебя хоть как-то реагировать, так что я не упущу эту возможность.       Бэкхен попытался вырвать кисти, но усилившаяся хватка не дала ему этого делать. Пак притянул его к себе, сталкиваясь с Четвертым почти нос к носу и побуждая собеседника на зрительный контакт. Бён зачарованно смотрел, как янтарная волна заливает черную радужку, поднимаясь от нижнего века к верхнему. Было что-то такое в его взгляде, отчего у Бэка спина покрылась крупными мурашками. Это выглядело как предупреждение, уведомление о будущем взрыве. — Чего ты хочешь от меня? — Едва слышно прошелестели губы, Четвертый едва смог уловить этот звук. — Поговори со мной. — Бэкхен шумно сглотнул. — А если я не хочу? — Планируешь быть изгоем до конца, чтобы потом незаметно умереть в сражении? — Увидев на лице Шестьдесят Первого смятение, он тут же ухватился за эту мысль. — Я прав, да? Думаешь, что если никто не привяжется к тебе эмоционально, то не сможет остановить от задуманного. Что, Пак, так жизнь надоела? — Ты ничего не знаешь. — Пробасил Чанель, сведя брови к носу. — Ошибаешься, Чанелли, тебя легко прочитать. — Остановись прямо сейчас, иначе потом не остановлюсь я. — О, и что ты мне сделаешь? — Бэкхен чувствовал, что назад дороги нет и пустился во все тяжкие. — Дай угадаю: просто уйдешь или нет, сведешь меня с ума своим молчанием?       Шестьдесят Первый рыкнул и позволил огню наконец завладеть им. В одну секунду правый рукав, зажатый в «живых наручниках» в виде пальцев Пака, загорелся. Ткань вспыхнула моментально, и пламя стремительно пожирало материал толстовки Бёна, оставляя за собой обугленные кусочки. Бэкхен вскрикнул и попытался затушить огонь, но на него не действовали ни вода, ни хлопки ладонью. Ничего. Огненные языки уже подобрались к локтю, высоким столбом поднимаясь к потолку. Вокруг них началась суета, кадеты ошарашенно смотрели на них. — Сделай что-нибудь! — Закричал Четвертый на Пака.       Он суетливо пытался расстегнуть олимпийку, но замок не поддавался. В уголках глаз против воли собирались злые слезы и Бён загнанно взвыл. Чанель никак не реагировал, стеклянными глазами смотря сквозь горящего Бэкхена. Теперь Четвертый окончательно расплакался, беспомощно падая на колени. Ему не хотелось умереть так глупо. Видимо судьба решила испытать его за сегодня во второй раз, однако сейчас он проиграет. — Бэкхен! — В ужасе крикнул Кенсу с другого конца столовой. Он развернулся в сторону выхода, и на секунду скрылся в дверях с криком. — Сюмин, сюда, Бэк горит!       Взволнованная делегация в виде двух друзей бросилась на помощь, расшвыривая мешающих кадетов. Не преодолев еще двух рядов со столиками, Минсок вытянул вперед руки, замораживая пылающую ткань. Огонь стих, облизнув на последнем издыхании ледяную корочку. — Бэк! — Девяносто Девятый опустился перед ним и слегка похлопал по щекам, приводя в чувство. — Все закончилось, все хорошо! — Мин. — всхлипнул Бён, пытаясь справиться с все еще бушующей истерикой. — Тише, Бэкки. — Сюмин мягко стер новую слезинку, которая успела перебраться через край века. — Ты совсем ненормальный! — Взорвался Кенсу, встряхивая Шестьдесят Первого за плечи. — Посмотри, что ты наделал, идиот! Совсем мозгов нет, а если бы он умер?! — Оставь его. — Рыкнул Минсок. — Он поехавший, чего еще можно было ожидать. Чанель будто очнулся ото сна. Пламя в глазах стихло, и он ошарашенно посмотрел на Бэкхена, лежащего на полу. Пак неверяще замотал головой, заходясь в безумном шепоте: — Прости, прости, прости! — Жалобно произнес он, сжав ладонями виски, как от острой боли. — Мне так жаль, Бэкхен! —Минсок, — Сиплым от плача голосом позвал Бён, — Помоги мне подняться. Сосед беспрекословно выполнил его просьбу, поддерживая его под локоть, укрытый в нетронутый огнем рукав. — Твоя рука, она в порядке? — Не важно. — Отмахнулся от него Бэкхен, аккуратно отнимая конечность к себе. Парень на слегка трясущихся ногах подошел к Шестьдесят Первому и наклонившись, тихо прошептал ему в ухо: — Еще немного, Чанель, и ты сможешь убедить меня в том, что ты псих. Четвертый позволил друзьям увести себя из столовой. Бэкхен не знал, что все это время его провожал тоскливый взгляд черных глаз.