***
Сехун вздрогнул, услышав настойчивый стук в дверь. Подросток быстро спрятал под одеяло блокнот и карандаш, прежде чем пойти открывать. Никто не должен знать о его страсти к рисованию. Металлическая ручка звонко щелкнула, представив О спокойного Чонина. Сехун ощутимо напрягся, увидев за его спиной хмурого До. Он ожидал разговора один на один, но сейчас их двое, и теперь подросток в невыгодном положении. ― Пустишь? ― вместо приветствия произнес Восемьдесят Восьмой. ― Да, проходите, ― О замялся, но все же сделал шаг в сторону, чтобы освободить им путь. ― Зачем звал? ― продолжил Чонин, присаживаясь на край постели. В его тоне звучали холодные нотки ― парень намеревался быть лидером в разговоре, и Девяносто Четвертый это чувствовал. Кенсу остановился рядом с ним, скрестив руки на груди. ― Зачем рылся в кабинете Лухана? ― парировал Сехун, запирая дверь. ― Хорошо держишься, ― хмыкнул Ким, ― Но я задал вопрос первым, так что отвечать тебе. ― Мне кажется я предельно ясно выразился в записке, ― О оставался возле двери, держа дистанцию. Сейчас они встретились не как друзья или союзники, а как враги у стола переговоров. ― У меня нет намерений причинить тебе вред, Сехун, мы с тобой в одной лодке, поэтому я прошу тебя быть предельно честным. ― Я хотел от тебя того же. Зачем привел с собой До? Я ждал только тебя. ― Девяносто Четвертый силой ветра подтолкнул себе кресло на колесиках и отзеркалил позу Кима, сев точно так же. ― У нас с Кенсу общая цель, и он здесь, чтобы ничего не упустить. ― парень облокотился руками о колени, ― Не хочешь говорить? Задам тогда вопрос прямо: «почему Бэкхен?» Не помню, чтобы он был каким-то выдающимся, так что это интригует. ― Дело не в Бёне, а в его силе, ― Сехун откинулся на спинку стула, ― Её названия я точно не помню, что-то сложное, связанное с мертвой звездой. Способности Бэкхена отличаются от наших, он в разы сильнее. ― Вот как, ― впервые подал голос Кенсу, ― И что это меняет? Ну сильный он, а дальше что? Как это влияет на нас? ― Проблема вот в чём: Четвертый периодически впадает в состояние, похожее на истерику. Он начинает убивать всех, кто попадается ему на пути. Из-за этого умер Юнхван, ― О помрачнел на глазах, ― И никто не знает, что провоцирует её. Поэтому сейчас в бункере находится бомба замедленного действия, и непонятно, когда произойдет взрыв. Лухан упоминал, что Совет побаивается Бёна. ― Ты хочешь сказать, что наш Бэкхен ― психопат-убийца? Звучит очень неправдоподобно. Да и я не верю, что Совет позволил бы ему разгуливать спокойно по бункеру. Кстати, почему ты один? Где твой сосед? ― До подбородком указал на соседнюю заправленную кровать. ― Ночует сегодня в другом месте, ― Девяносто Четвертый неловко отвел взгляд. ― Чунмен? Необычно, ― фыркнул Чонин, ― У кого? ― Он мне не сказал, ― бросил Сехун, ― Да и это не ваше дело. ― Да ладно тебе, ― игриво улыбнулся Ким, ― Не в его стиле оставлять тебя одного. ― Наплевать, ― прервал его Кенсу, ― Как много он знает? ― Смотря о чем ты говоришь, ― О пожал плечами, ― Он знает все, что знаю я. Мён мой хён. ― И что он думает о Бэкхене? ― Сторонится его по объективным причинам. Хочу напомнить вам ― Бэк потерял память, и сейчас я совершенно не знаю, что он из себя представляет. Возможно, Бён стал совсем другим, и нам всем нужно быть осторожными с ним. ― Сехун от напряжения начал заламывать пальцы, ― Прежнего Бэкхена нет, надо это принять. ― Странно слышать это от тебя, ― До неуютно поежился, ― Мне казалось ты до последнего будешь его защищать. ― Все меняется, надо смотреть на вещи трезво. ― Лухан определенно влияет на тебя, ― хмыкнул Восемьдесят Восьмой. ― Не приплетай его сюда! ― Не выдержал О. ― Разговор не о том! Что вы двое постоянно ищете? Чонин, что ты делал в кабинете Ханя? Это слишком подозрительно, не думайте, что никто не замечает этого. ― Это тебя не касается! ― рыкнул Ким, сжав пальцами ткань покрывала. ― Касается, если не хочешь, чтобы я тебя сдал! ― Сехун показательно скрестил руки на груди. ― Ах вот как ты заговорил? Да кто тебе поверит? ― Чонин опасно прищурился. ― У Лухана камеры везде, думаете, мне сложно будет подсказать ему, какие записи стоит взглянуть? Вам лучше все рассказать, если не хотите проблем. ― Уходим, Кенсу, ― Ким сделал рывок, чтобы подняться, но был остановлен рукой Двенадцатого. ― Успокойся, ― До надавил пальцами на его плечо чуть сильнее, ― Сехун, мы расскажем, только если ты пообещаешь молчать и этот разговор останется между нами. ― Ты серьезно? ― возмутился Чонин. ― И убери руку сейчас же! ― Прекрати орать, ― процедил сквозь зубы Кенсу, отпуская Восемьдесят Восьмого. ― Да, серьезно. Он может помочь нам! ― Не говори ерунды, из-за него может все сорваться! ― Эй, я здесь вообще-то! ― напомнил о себе Сехун. ― Выкладывайте, что замышляете и на этом закончим. Никому я не буду говорить. ― Ага, с каких пор я стал похож на идиота? ― Ким демонстративно скривился. ― С этого момента, Чонин, ― раздраженно произнес Двенадцатый, ― Включи мозг и будь разумным наконец! Нам нужны союзники! ― Никто нам не нужен! ― Да будь твоя воля, ты бы и меня с собой не взял! Я все равно расскажу все Сехуну, и сейчас у тебя два варианта: либо ты на моей стороне, либо выходишь за дверь! ― Хорошо, я тебя понял, ― на лице Кима появилась недобрая ухмылка, и в следующий момент он исчез. ― Чтоб тебя, Чонин! ― выкрикнул До в потолок, ― Телепортировался! Вот урод! ― Кенсу, что происходит? ― нерешительно подал голос Сехун. Подросток выглядел слегка напуганным происходящим. Двенадцатый устало выдохнул и приземлился на освободившееся место. Он молчал ровно минуту, собираясь с мыслями и пытаясь подавить будущий гнев в груди. Нужно оставаться с холодной головой в любой ситуации, даже когда хочется найти этого придурка и высказать ему все, что накопилось внутри. Однако этот разговор подождет, сперва было необходимо разобраться с О. ― Чонин, ― медленно начал Кенсу, ― он боится, и поэтому постоянно психует. Отчасти это и есть причина, по которой я ищу союзников. ― Боится? ― Сехун был явно сбит с толку. ― Да, ему недавно выдали красную форму, я думаю, Лухан тебе рассказал, что это значит. ― Что? ― брови подростка поплыли вверх, ― Ты серьезно? Спрашивать откуда вы знаете о том, что ждет красных, видимо, не стоит. ― Да, ― До кивнул, одним словом отвечая сразу на все вопросы. ― Сехун, мы готовим что-то очень серьезное. Если ты кому-то проболтаешься, то это может стоить нам жизни. ― Зачем тогда доверять мне? Чем я могу помочь? ― Благодаря Лухану, у тебя есть доступ к некоторым вещам, до которых нам самостоятельно не добраться. ― Что вы хотите устроить? ― Побег. ― Побег?! ― ошарашенно переспросил О, ― Как вы собираетесь это сделать? ― Чтобы уйти нужна ночь. Мы собрали практически все: расписание обхода охраны, где висят какие камеры и как их отключить и прочие вещи. Исин почти придумал, как взломать ошейник Чонина, чтобы его не убило током на выходе. Загвоздка лишь одна: нет чертежей бункера. Точнее они есть, но они все разные, а какой верный угадать невозможно. Я хочу, чтобы ты помог достать чертежи со всеми этажами и выходами. Пожалуйста, Сехун, мы не можем умереть здесь. Девяносто Четвертый, слушающий поток информации с открытым ртом, тут же подскочил: ― Хён, молю, заберите меня с собой! ― его голос звучал отчаянно. ― Я не хочу сражаться! Не хочу тренироваться! Я хочу домой! ― Тише, Се, ― осадил О Кенсу, ― Разве Лухан не обеспечит тебе защиту? ― Он не дает никаких гарантий, да и я не хочу на него целиком полагаться, ― Сехун отвел взгляд. ― Хорошо, ты пойдешь с нами, ― быстро согласился До. ― А Чонин не будет против? ― За Чонина не волнуйся, с ним я договорюсь. У меня есть свои методы. От тебя требуется только найти чертежи и держать рот на замке. Справишься? ― Да! ― с энтузиазмом отозвался О. ― Вот и отлично, ― Кенсу приподнял бровь, ― договор? ― Договор! ― согласно кивнул Сехун. ― Хён, мы можем взять Чунмена с собой? ― аккуратно спросил подросток. ― Нет. ― Почему? ― он был возмущен ответом, но старался держать голос ровным. ― Чем больше людей, тем выше риск. Мы можем попасться, и тогда нам всем крышка. ― Но я не могу оставить его здесь умирать! Его способности стали намного лучше, боюсь, он скоро тоже будет в зоне риска. ― Как мне сказал Чонин, всех не спасти. ― До пожал плечами. ― Пожалуйста, Су, только он! Всего четыре человека! ― Дай мне время подумать, Се, ― Кенсу поджал губы. Он понимал эмоции Девяносто Четвертого, и ему самому хотелось отгородить от боли многих. Однако это невозможно: слишком опасно. ― Я не могу принять это решение один. ― Хорошо, ― тихо произнес Сехун, опустив плечи. ― Я знаю, что ты за всех переживаешь, ― ласковым тоном продолжил Двенадцатый. ― Но поверь, так будет лучше. Сначала нужно убедиться в плане и его составляющих, во всех деталях. Он должен быть продуман на все сто процентов. В процессе решим, каким составом уходим. Мы не можем обнадежить кучу людей, а потом бросить их. ― Ты прав, ― понуро согласился О, ― Кенсу, мне так страшно. А если я не справлюсь? ― Сехун, ты не один. Мы поможем, если потребуется помощь, главное работать в команде. Девяносто Четвертый за мгновение преодолел комнату, наклонился и сжал До в объятии. ― Спасибо, ― прошептал он, крепко стиснув чужие плечи. ― Все будет хорошо, ― Кенсу нежно погладил его по голове. Этой фразой он хотел убедить не только Сехуна, но и себя самого. «Все будет хорошо» ― звучало как мантра в голове. Надежда ― это все, что у них оставалось.***
― Куда мы идем? ― спросил Бэкхен, сжав крепче чужие пальцы. Чанель торопился, и ему приходилось практически бежать за ним следом. Парень то и дело поглядывал на алый затылок, в предвкушении закусывая губы. Они с Паком проспали остаток дня и очнулись уже глубокой ночью. На все предложения Четвертого лечь спать обратно Чанель отрицательно качал головой, а потом, с фразой: «Пошли, я же хотел тебе что-то показать», и вовсе вытащил его из комнаты. В коридорах было по-прежнему светло и обыденно тихо. От этого Бёну казалось, что весь бункер слышал их «ночную вылазку». Он неуютно повел плечом и ускорился. ― Чанель, ― Четвертый потянул на себя его руку, ― Ну же, что за секреты? Мы уже были там? ― Бэкхен, ты ходишь этой дорогой буквально каждый день, неужели ни единой догадки? ― Шестьдесят Первый слегка сбавил шаг, чтобы они шли в одном темпе. ― Откуда мне знать, что происходит в твоей голове? ― Бён поймал его взгляд. ― Я проснулся минут пятнадцать назад, не хочу думать. ― Не придется, мы на месте, ― Пак остановился возле знакомой стеклянной двери. «Спортивный зал. Он серьезно? Какого черта мы здесь забыли?» ― Бэкхен демонстративно нахмурился, но вслух ничего не сказал. По его лицу открыто читалось, что он не впечатлен. ― Не делай преждевременных выводов, Бэк, ― Чанель закатил глаза, толкая дверь внутрь. Во всех остальных комнатах, в отличии от коридоров, было темно, и спортзал не был исключением. Они остановились возле самого порога, не решаясь ступить в густую тьму впереди. ― Сегодня твоя очередь нас вести. Нужно дойти до моего Куба, как в тот раз, ― произнес Шестьдесят Первый. Половину его лица освещал тусклый свет, проходящий через стеклянную дверь. ― Используешь силу? ― Я не смогу, ― тут же замялся Бён. ― Может, ты сам? Огонь даже романтично. ― Бэкхен, в чем проблема? ― Чанель снова взял его за руку и притянул ближе. ― Ты до этого отлично справлялся, нам нужно пройти всего пару метров, зато потренируешься. ― Я же сказал, не могу, ― Бэкхен дернул на себя кисть, пытаясь выпутаться из захвата, но Пак держал крепко. ― Почему? ― А если я не хочу, такой ответ устроит? ― Четвертый начинал раздражаться. ― Нет, ― коротко ответил Пак. ― Чанель! ― Бэкхен. ― Серьезно, я не буду этого делать! ― насупился Бён. ― Что с тобой происходит? ― Шестьдесят Первый насильно развернул его плотно сжатые в кулак пальцы, ― Почему ты так нервничаешь? ― Ты вгоняешь меня в стресс! Что ты хочешь от меня услышать? Я вообще не контролирую свою силу и не хочу позориться еще раз! Тем более перед тобой, ― Бэкхен смотрел на их переплетенные руки, не решаясь поднять взгляд выше. Ему было неловко за свою вспыльчивость, но он не мог ничего с собой поделать. ― Эй, я здесь не для того, чтобы унизить тебя. Я хочу помочь, иначе ты никогда не научишься. Посмотри на меня, давай попробуем вместе. ― Обещаешь, что не будешь смеяться, если ничего не получится? ― Четвертый бросил на него смущенный взгляд. ― Откуда у тебя вообще появились эти мысли? Я хоть раз давал тебе повод? ― Пак слегка склонил голову и приподнял бровь. ― Нет, но... ― Вот, ― перебил его Чанель. ― прекрати разводить сопли и попробуй уже. ― он слегка сжал его пальцы в знак поддержки. ― Ладно, ― выдохнул Четвертый, делая небольшой шаг назад. Ему нужно было больше пространства. ― Как ты там говорил? Я сам это почувствую? Бён закрыл глаза и слегка вытянул руки вперед. Где-то там, внутри него находилось нечто живое. Его сила. И Бэкхен обязан познакомиться с ней поближе. Парень глубоко дышал, пытаясь различить в себе что-то необычное. «Где же ты? Ты нужна мне! Пожалуйста!» ― мысленно звал он, напрягаясь все сильнее и сильнее. Разочарование комом встало в горле, когда Бён не ощутил ничего, кроме головной боли. ― Я не, ― начал Бэкхен, и сразу замолчал, почувствовав чужое дыхание на губах. Он тут же распахнул глаза и увидел перед собой близкое лицо Шестьдесят Первого. Тот смотрел на него из полуопущенных ресниц. ― Чанель, что ты делаешь? ― Хочу поцеловать на удачу, ― прошептал Пак, наклоняясь чуть ниже. Внезапное волнение пронзило сердце Бэкхена стрелой. Он был застигнут врасплох этой сменой поведения Шестьдесят Первого. Чан продолжал удивлять его с каждым разом все сильнее и сильнее. Дыхание участилось, и в груди появилось чувство легкости и эйфории. По телу побежало электричество, чтобы скопиться щекоткой на кончиках пальцев. Бён подался навстречу, желая приникнуть к губам напротив, но Чанель быстро ушел от поцелуя. ― Зафиксируй это ощущение и позволь силе освободиться, ― тихо произнес Пак ему прямо в ухо. Бэкхен вздрогнул от горячего дыхания и отпустил себя. По рукам разлилось знакомое тепло, сопровождаемое едва ощутимой вибрацией. Еще несколько секунд, и на коже появилось слабое свечение. Оно становилось ярче и плыло вверх, перебираясь от запястий к локтям. ― Достаточно, ― подал голос Шестьдесят Первый. ― Сейчас ты должен остановиться. Словно следуя его приказу, свет не стал подниматься выше локтей. ― Получилось? ― Бэкхен не верил своим глазам. Его сила всегда была спонтанной. Та неожиданно врывалась и бушевала в нем, создавая бурю как внутри, так и снаружи. Она заставляла все тело светиться: от пальцев ног до кончиков волос на голове. И Четвертый привык к ней такой, но сейчас его сила была приручена, даже не им самим, а глубоким голосом человека рядом. И это завораживало. ― Ты словно управляешь ей через меня, ― произнес Бён, поднося руку ближе к лицу. ― Как ты это делаешь? ― Ты сам все сделал, ― Чанель пожал плечами. ― Неправда, сам я не смог, но когда ты начал говорить со мной, то все получилось. Ты можешь действовать на мою силу? ― Нет, Бэк, я её вообще не чувствую. Но кто виноват, что я имею власть над тобой? ― Пак фыркнул. ― Эй, ты! ― Бэкхен шутливо ударил его в плечо и прикусил губу. Чанель был прав, он действительно имел какое-то магическое влияние на него, и Четвертому не хотелось в этом признаваться самому себе. ― Сдаюсь! ― Шестьдесят Первый поднял руки, капитулируя, и сделал шаг в сторону, чтобы ему не прилетело еще. ― В этот раз ты отделался, но в следующий раз пощады не жди! ― Бён игриво улыбнулся. ― А теперь покажи мне то, зачем мы сюда пришли. ― Идем. Парень двинулся вглубь спортзала, словно ему не нужно было никакое освещение, и это представление было лишь для того, чтобы потешить его самолюбие. Четвертый задохнулся в возмущении, но быстро последовал за ним, перебирая по пути в голове все ругательства на имя «Пак Чанель». Они остановились, как и говорил Чан, возле одного из Кубов. Бэкхен не мог отличить их между собой, и по большому счету ему было все равно, какой именно они выберут сегодня. Четвертый отстранено стоял в стороне и разглядывал свои мерцающие руки, пока Пак ковырялся в панели настроек, подсвечивая себе кнопки небольшими огоньками с пальцев. Лицо Бёна было невероятно мрачным, он чувствовал себя обманутым. Для кого был весь этот цирк? Только зря время потеряли. От неприятных мыслей и раздражения свет сам по себе погас, бесследно впитавшись в кожу, и комната снова погрузилась во мрак. В темноте Чанель выделялся намного ярче, и это Четвертого сильно бесило. ― Ты долго? ― недовольно протянул Бэкхен, от скуки покачиваясь с пятки на носок. ― Не мешай, ― монотонно отозвался Пак. Устройство мерзко запищало, и парень ударил кулаком возле панели: ― Черт, неправильно. Помолчи две минуты. Бён демонстративно громко выдохнул и закатил глаза. «Не мешай, может мне вообще уйти?» ― Почти готово, ― произнес вслух Чанель, чувствуя, как растет напряжение за спиной. ― Ага, ― Четвертый убрал с лица длинную челку и взъерошил светлые пряди. Хотелось быстрее закончить, и снова пойти спать. Эта ночная прогулка начала его утомлять. ― Можешь зайти. Бэкхен бросил скептический взгляд на Шестьдесят Первого, и коснулся пальцами стеклянной панели. Та легко отскочила и послушно отодвинулась в сторону, открывая им путь внутрь. Четвертый застыл на пороге, не в силах сделать и шага дальше. Усталость тут же сняло, как рукой, и от увиденного по затылку побежали мурашки. Весь Куб внутри застилало живое цветочное поле. По потолку и стенам разлилось светлое небо с перьевыми облаками. Перед ним словно открылся портал, и если он переступит порог, то окажется снаружи. На воле. В уголках глаз собралась предательская влага, и парень быстро сморгнул её, чтобы не дать волю чувствам. ― Как ты это сделал? ― не своим голосом спросил Бэкхен, схватившись рукой за тонкую стенку. ― Я знаю, что ты скучаешь по небу и свежему воздуху, ― Чанель вырос за его спиной и говорил совсем тихо. ― Но я никогда не говорил об этом тебе, откуда? ― Четвертый повернул голову, ловя взглядом профиль Шестьдесят Первого. ― Секрет, ― Пак приподнял уголки губ в едва заметной улыбке. ― Не важно, как я это сделал. Давай. Чанель слегка подтолкнул его в районе поясницы, и Четвертый зашел внутрь, словно под гипнозом. Он хаотично вертел головой, заостряя внимание то на цветах под ногами, то над имитацией неба. Казалось, словно этих стен нет, и они действительно снаружи. Сердце билось так сильно, что становилось больно в груди. Бэкхен неосознанно прижал к ней обе руки. Он настолько потерялся в мыслях, что не видел, как Пак вошел за ним следом и сорвал по пути один из наиболее высоких цветков. ― Это тебе, ― Шестьдесят Первый протянул парню хрупкое растение с вязью фиолетовых лепестков. ― Конечно, он ненастоящий, поэтому ничем не пахнет. Но, думаю, это не такая проблема. ― Чанель, ― выдохнул Бён, оборачиваясь к нему. И не нужно было больше слов: блестящие глаза говорили за него. Он был до безумия растроган увиденным. Не замечая цветка, не видя смущения на лице Пака, Бэкхен шагнул вперед, чтобы прижаться к чужой груди. ― Спасибо, ― прошептал Четвертый, утыкаясь лбом в плечо. Бэкхен чувствовал, как Шестьдесят Первый застыл в руках, однако в следующий момент Четвертого прижали ближе. Чанель неуверенно, но все же обнял в ответ. Фиолетовые лепестки рассыпались между пальцев, мягко спланировав на голографическую траву. Падая, они превращались в крошечные оранжевые кубики и исчезали. Четвертый сжимал Пака так сильно, словно от этого зависела жизнь не только его, но и всего мира. Бён крепко вцепился в ткань футболки на спине Пака. У него не было ни единой мысли, которая смогла бы описать это состояние. В калейдоскопе чувств парень смог различить лишь глубокую, даже слегка отчаянную тоску, что текла по венам вязким медом. И вместе с ней в груди было что-то еще. Трепетное и нежное, словно эти мелкие цветы в траве. Влюбленность. Бён сильнее зажмурился и неосознанно потерся щекой о горячее плечо Шестьдесят Первого. «Не отпускай», ― молил он внутри. ― Бэкхен, ты задушишь меня, ― подал голос Чанель после долгого молчания. ― Прости, ― Четвертый вздрогнул и тут же отстранился, сделав полшага назад. ― Набросился на тебя, ― парень смотрел на разноцветный рисунок цветов. Старые кроссовки, казалось, оскверняли чистоту этих нежных, пускай не живых растений. Захотелось снять обувь, и Бён поспешил поддаться этому порыву. Пак воспринял этот жест по-своему, поэтому тут же спросил: ― Хочешь сесть? ― А? ― Бэкхен вынырнул из своих мыслей и ощутил себя немного растерянным. ― Посидим на траве? ― повторил вопрос Чанель, снимая кроссовки. ― Да, конечно, ― отозвался Четвертый и принял руку Пака, что уже расположился на зеленом ковре. Рывок, и он был утянут вниз. Тонкие стебельки едва ощутимо кололи кожу ладоней и ступней. ― Как настоящие, ― пораженно протянул Бэкхен, касаясь пальцами небольшого бутона. ― Я поставил чувствительность на максимум, ― судя по голосу, Шестьдесят Первый был доволен собой. Бён сорвал этот цветок и поднес ближе к глазам. Слегка прокручивая бутон в пальцах, парень увидел легкое мерцание ― признак голограммы. На губах появилась печальная улыбка. Эта комната ― словно личный оазис. Мираж, что принес мимолетное яркое наслаждение. И как только он развеется, реальность разрушит его. Парень сглотнул вязкую слюну. ― Чанель, вся моя жизнь здесь ― сплошной обман. Невыносимо от мысли, что я не могу довериться кому-то. Кто друг, кто враг? Я не способен различить. Чувствую себя подопытной мышью в лабиринте ― ищу выход, но мне не суждено уйти. ― он звучал слегка надрывно, ― Я просто хочу, чтобы у меня было что-то настоящее. ― Бэкхен, ― тихо позвал Пак, приподнимая его подбородок. Теперь они смотрят глаза в глаза, ― Моя любовь к тебе настоящая. ― Шестьдесят Первый дотронулся до щеки Бёна. ― Просто позволь мне любить тебя. Одинокая слеза разбилась о чужие пальцы. Четвертый ластился к этой теплой руке, ощущая себя полностью опустошенным. Он кивнул, позволяя еще одной соленой капле скатиться с ресниц, и прикрыл глаза, когда Чанель склонился к нему. Его губы как всегда мягкие и слегка влажные. Бэкхен чувствовал трепет, исходящий от Пака, и сам слегка подался вперед, чтобы поцеловать в ответ. Через касания губ они передавали все свои невысказанные страхи и эмоции. Этот поцелуй ― обещание быть вместе до конца, чтобы не ждало их дальше в этих серых стенах. Чтобы не произошло. С этого момента они есть друг у друга. ― Я люблю тебя, ― прошептал Чанель в губы Бэкхену, чуть отстранившись. Четвертый кивнул и вновь возобновил ласку. Он слегка приподнялся на ногах и, обхватив ладонями щеки Пака, притянул его ближе к себе. От бушующих в груди чувств, парень опьянел и поцелуй стал более жадным. Бэкхен вел губами все интенсивнее, глубоко дыша через нос, и мокро обводил чужие языком. Четвертый намеревался пойти дальше, но почувствовал, как усилилось давление на плечах. ― Тише, ― фыркнул Чанель и неосознанно слизнул чужую слюну с губ. ― Иди ко мне, насладимся цветами, не уверен, что у нас еще в ближайшем будущем случится такая ночь. Остальное успеем потом. ― Добавил он, протягивая руку. Бён ничего не понял, но каким-то образом Шестьдесят Первый оказался лежащим у него на коленях. Бэкхен сразу же, повинуясь внутреннему голосу, зарылся пальцами в волосы Пака, и начал перебирать их, разделяя на более мелкие прядки. ― Что дальше? ― спросил парень, не отрываясь от своего занятия. ― В плане? ― Чанель бросил на него быстрый взгляд. ― Мы теперь, ― ему было страшно произнести это вслух, ― Мы встречаемся? ― Как угодно. Если тебе будет так проще, то да, встречаемся. Шестьдесят Первый улыбнулся, и Бэк подвис. Сейчас он такой открытый и эмоциональный, такой живой. Бэкхену показалось, что он влюбился еще раз. Иначе как объяснить это волнение, словно в животе ожили бабочки. ― Ты красивый, когда улыбаешься, ― проронил Четвертый. На его глазах улыбка сходит с лица Чанеля и он становится с волосами в один цвет. ― И когда смущаешься тоже, ― Бэкхен фыркнул и быстро наклонился, чтобы оставить короткий поцелуй в уголок губ. ― Очаровательно. Шестьдесят Первый демонстративно отрывал от желтого цветка лепестки, игнорируя веселье Бёна. ― Чанель, могу я тебя попросить кое о чем? ― Да? ― Пожалуйста, не исчезай никуда. Мне приходится постоянно искать тебя, и чаще всего выходит неудачно. И если со мной будет кто-то, вроде Минсока или Кенсу, не уходи. Мне необходимо, чтобы ты был рядом настолько часто, насколько сможешь. Хорошо? Или это слишком? ― Бэкхен прикусил губу, ожидая ответа. ― Я попытаюсь, ― произнес Пак, протягивая Четвертому белый бутончик. ― Он похож на тебя. ― Чем? Такой же беззащитный и слабый? ― Бэкхен забирает цветок из его пальцев. ― Такой же удивительный. Он особенный, и выделяется среди других разноцветных собратьев своей чистотой. Своим светом. От этих слов у Бёна перехватило дыхание. ― Жаль, что я не смогу забрать его с собой. Этот бутон рассыплется, стоит мне сделать шаг за порог Куба. ― Четвертый сжимает нежные лепестки в кулаке, и они распадаются оранжевым мерцанием по рукам. ― Уже поздно, вернемся? ― К тебе? ― Бэкхен ловит взгляд Шестьдесят Первого. ― Да, ― парень коротко кивает, ― Пойдем спать. ― Пойдем, ― вторит Четвертый, вкладывая руку в чужую ладонь.