Тихий полет

      Утром у Стайлза болит голова, и дело не только в выпитой за один вечер бутылке виски. Мысли, которых он ни за что не допустил бы раньше, не отпускают его ни на секунду, выставляя воспоминания совершенно в ином свете. Нет, он не оправдывает Дерека и не жалеет: причин для тех или иных поступков при желании найдется великое множество, и нужно уметь оставаться гуманным в любой ситуации. Но все же он чувствует себя обманутым — абсолютный злодей вдруг оказался обычным человеком, и Стайлз солгал бы, сказав, что не понимает его мотивов. Возможно, если бы он сам имел несколько иной склад характера, сделал бы ровно то же самое. Возможно, в свое время его боль просто не нашла иного выхода, кроме саморазрушения: виновные оказались мертвы, и не осталось тех, кому он мог бы отомстить. Возможно, та же мрачная решимость, что горела в нем самом, подпитывала Дерека все годы, пока он медленно и верно лишал жизни каждого, кто подставил его семью. Нет никакой убежденности в том, что поведение Стайлза было правильным — почти довести себя до смерти, не найдя сил бороться за жизнь. Что, если Дерек поступил мудрее — и не только потому, что мстил за родных, а потому, что дал боли выход, освободился от чувства, почти поглотившего Стайлза когда-то.       Так ли ужасен Хейл на самом деле? — О, Стайлз, умоляю, только не беси меня! — Лидия раздражённо цокает, выдергивая его из невеселых размышлений. — Прекрати витать в облаках каждые две минуты!       Стилински улыбается, помогает ей надеть ярко-вишневое пальто и придерживает дверь кафе, пропуская Мартин вперёд. Утренний звонок, заставший его ещё в постели, обернулся совместным завтраком, от которого он решил не отказываться, несмотря на подавленное состояние. В планах маячила покупка подарка Джексону совместными усилиями, и в нынешнем состоянии Стайлзу вовсе не хотелось заниматься этим одному. — Я здесь. Что ты спрашивала? — Почему ты согласился. — Мартин натягивает кожаные перчатки, мимоходом поправляя светлые локоны. — Чем ты вообще думал в тот момент? — Не понимаю, чего ты хочешь от меня. — Стайлз зябко ежится, зарываясь в теплый шарф до самого носа. — Другого решения не было. — Переломать придурку руки-ноги и закопать под ближайшим домом. — Девушка берет его под руку, стремительно лавируя между луж. — Ты совершил глупость, и знаешь это лучше меня. — Знаю. — Стайлз согласно кивает. — И сделал её по той причине, что не вижу иного выхода. Ты хоть представляешь, чем для нас могли обернуться проблемы с проектировкой? — Нужно было просто заплатить очередному толстосуму. — Лидия недовольно хмурится. — Все решилось бы само собой. — Я думал об этом. Нами занимается лучший адвокат города, и если он поджал хвост… — Стилински хмыкает. — Они платят ему, Лидс. Не наоборот. — Послушай. — Она останавливается и тянет за его локоть, заставляя посмотреть на себя. — Если ты прав, и проблему не решить цивилизованным путём, просто скажи мне, и твоего Хейла не найдет никто и никогда.       В глазах девушки отражается абсолютное спокойствие вкупе с решимостью, и Стайлз понимает, что едва ли знает о том, какие вещи Лидии приходилось выполнять на службе. Он имеет представление, но то, о чем она говорит сейчас, лишь подтверждает его невесёлые догадки. — До этого пока не дошло. — Стайлз качает головой. — Ты знаешь, что я не люблю подобное. — Ты просто слишком наивен. — Она тянется к его волосам, стряхивает со светлой челки маленький засохший листок. — Даже после всего ты смотришь на мир с излишней добротой, Стайлз. — Возможно. — Стилински усмехается, увлекая девушку за собой. — Но не говори мне, что ты не такая. Я вижу, как нежно ты обращаешься со всеми детьми, и особенно с Лорой. — Дети не запятнаны взрослыми пороками, Стайлз. Они не начинают войн, не насилуют и не убивают других людей. Неужели ты считаешь, что поступкам Хейла есть оправдание? — Нет. — Он бросает задумчивый взгляд на яркую витрину, совсем не ощущая уверенности в своем ответе. — Совершенно точно — нет. — Его жизнь ничего не стоит без дочери. — Мартин останавливается рядом. — И поверь мне, такие люди не ценят никого и ничего. — Она хмыкает и вдруг легко хлопает его по плечу. — Послушай, разве Джексон мечтал не о таком луке?       Стайлз отстраненно кивает, наблюдая, как девушка довольно улыбается и первой шагает в магазин, бросая выжидательный взгляд через плечо. Он медлит секунду, задерживаясь под тёплыми струями кондиционера, установленного на самом входе. Некая медлительность и задумчивость, охватившая природу, поселилась в его душе, и несмотря на нежелание Стайлза думать об этом, нет никакой возможности справиться с собой. После рассказа Дика имя Хейла словно навечно отпечаталось в голове, и разум задался странной целью понять, что случилось с ним много лет назад. Однако мысли о Хейле не проясняют ровным счётом ничего, сколько бы он ни пытался. Стайлз ощущает себя уставшим, разбитым и измотанным, и это далеко не все чувства, теснящиеся в его груди. Подрывает уверенность даже не противная жалость, которую он когда-то испытывал едва ли не ко всем, нет — понимание, чёртово понимание сбивает с ног и не даёт вдыхать ледяной воздух полной грудью. Он не хочет соглашаться с Дереком, но, черт возьми, почему-то это сильнее его.       Пусть Лидия права хоть тысячу раз, и прошлое не должно иметь значения, судьба Хейла — единственное, о чем он может думать сейчас.

***

— Это… ваш дом?       Кора взволнованно кивает ему, нетерпеливо ерзая на сидении. Тяжёлые ворота медленно разъезжаются в стороны, впуская их машину на территорию, отгороженную от соседних домов высоким забором. Не то чтобы Стилински впервые видел подобное — некоторые из его постоянных клиентов имели баснословный достаток, но размах, с которым Хейл обустроил свое поместье, поражал. Казалось, что на огромном участке уместился не только дом, но и маленький лес впридачу — Стайлз при всем желании не решился бы назвать даже приблизительные размеры пространства, сплошь занятого хвойными деревьями. — Мы прибыли. Пожалуйста, выходите из машины.       Охранники, забравшие их из клиники, вели себя безукоризненно вежливо, но Стайлз не ослаблял бдительности ни на секунду. Он даже не удивился, когда Дерек позвонил и попросил его приехать вместе с Корой, сославшись на то, что не сможет забрать дочь в оговоренное время. Зная Хейла, рассчитывать на что-то другое оказалось бы настоящей глупостью. — Дыши через шарф, Кора. — Стайлз берет её протянутую ручку в свою, другой поправляя ярко-розовый палантин на шее девочки. — Ты ещё не здорова. — Хорошо. — Она останавливается и вдруг прижимается к нему, цепляясь за край серого пальто. — А папа… правда дома? — Он обещал. — Стайлз ободряюще улыбается ей, ощущая себя самым большим лицемером на свете. — Твой папа всегда держит свое слово.       Кора не замечает, как садится его голос на последних словах, и лишь крепче сжимает руку Стайлза тонкими пальчиками. Двери перед ними открываются как по мановению волшебной палочки, и они растерянно переглядываются, прежде чем осторожно переступить порог дома. Неловкость Стайлза множится от неуверенности Коры, и появление девушки в униформе, очень похожей на горничную, почти заставляет его выдохнуть от облегчения. — Добрый день, мистер Стилински. Добро пожаловать домой, мисс Хейл. Ваш отец прибудет с минуты на минуту.       Стайлз приподнимает бровь, удивленный настолько официальным обращением к ребенку, но Кора, очевидно, привыкшая к подобному, просто кивает в ответ. Их уводят на второй этаж, и по мере того, как они минуют очередные комнаты, на лице девочки расцветает спокойная улыбка. Стайлз явственно ощущает себя третьим лишним, и все становится только хуже, когда они наконец усаживаются на просторный диван в помещении, напоминающем очень большую гостиную. Кора тут же сбрасывает с себя одежду, мотая головой во все стороны, пока Стилински пристраивается в самом углу, мечтая скорее оказаться дома. Девушка просит их немного подождать и предлагает ему чай, стараясь выглядеть как можно более участливой. — Спасибо, мне ничего не нужно. Сделайте чай для Коры. Или какао, что она захочет. — Какао! — Румяное личико девочки сверкает от предвкушения. — И с зефиром. Пожалуйста.       Девушка кивает, и Стайлз провожает её взглядом, бессмысленно надеясь, что прямо сейчас здесь появится Дерек. Не сидеть же ему тут весь день, в самом деле? — Смотри! — Кора подбегает к нему, протягивая небольшую деревянную рамку. — Это я нарисовала папу!       Стилински смотрит на неумело нарисованный портрет и не удерживается от смешка, замечая густые брови, сошедшиеся на переносице, и бороду, зачем-то заправленную в карман. Странно, но несмотря на кривые линии, рисунок действительно напоминает ему Хейла и его обычное выражение лица. — Получилось очень похоже. Ты молодец.       Кора довольно смеётся, коротко закашлявшись, забирает рамку и возвращает её на место. Стайлз оглядывается по сторонам, замечая, что, в общем-то, кроме этого рисунка и картин на стенах, не видно ни одной семейной фотографии. — Кора. — Он медлит, прежде чем решает задать вопрос. — А у тебя есть кто-то… кроме мамы и папы? — Есть дядя Питер. Он всегда дарит мне сладкое. — Кора мечтательно улыбается, залезая к нему на диван. — Ещё была бабушка и Лора, но папа сказал, что они умерли. Я не видела их, но дядя Питер говорит, что они очень меня любят. — Уверен, так и есть. — Стайлз мягко улыбается ей, отмахиваясь от внезапно накатившей подавленности. — Думаю, твой дядя любит тебя не меньше. — Он хороший. — Кора кивает. — Прямо как ты. Ты ведь мой друг? — Конечно. — От доверчивого взгляда внутри что-то екает, но Стайлз старается не придавать этому значения. — Друг. — А папа? Ты ведь и его друг?       Стайлз сглатывает, не зная, что ей ответить. Врагов не называют друзьями, но сказать что-то подобное Коре просто невозможно. — Это… — Кора.       Знакомый голос прерывает его на полуслове, и Стайлз одновременно рад и не рад появлению его обладателя. Кора тут же спрыгивает с дивана и бежит к отцу, прямо в широко раскрытые объятия. — Папа!       Стайлз смотрит, как Дерек легко поднимает её на руки и бережно целует в смуглую щёчку. Кора обвивает руками шею отца, выглядя на его фоне ещё более маленькой, чем обычно, и нежность, явственно ощущающаяся между ними, кажется чем-то слишком личным. Стайлз поднимается со своего места, приближается на пару шагов, и, дожидаясь, пока Дерек посмотрит на него, спрашивает: — Теперь я могу идти?       От его вопроса Кора и Дерек хмурятся совершенно одинаково, и, если бы не напряжённые отношения между ними, Стайлз едва ли смог бы удержаться от смешка. Кора с удивительной точностью повторяла мимику отца, выглядя при этом забавно и мило. — Спасибо, что привез её домой. — Хейл кивает, внимательно смотря на него. — Я думал предложить тебе остаться ненадолго. — На чай! — Кора умоляюще смотрит на него. — Пожалуйста, Стайлз. — Это не займет больше часа. — Дерек аккуратно опускает дочь на пол, поворачиваясь к ней. — Тебя ждёт небольшой подарок в комнате. Иди туда и спускайся вниз через десять минут. Обещаю, я уговорю Стайлза остаться.       Кора серьезно кивает, и, бросив на Стайлза последний взгляд, послушно отправляется к себе. Дерек поворачивается к нему, и Стилински с трудом сдерживает желание сбежать от него прямо сейчас. Он не против побыть с Корой ещё немного, но общество Хейла делает атмосферу совсем иной. — Останься ненадолго. Я заплачу за сегодня, сколько скажешь.       Стайлз качает головой, чувствуя усталость, смешанную с каким-то насмешливым удивлением. Неужели в жизни этого человека любые поступки измеряются деньгами? — У меня есть час. — Он снимает шарф и пальто, оставляет их рядом с вещами Коры. — И деньги мне не нужны.       Дерек молчит, и Стайлз идёт вперёд, оставляя его одного. Где-то внизу слышен весёлый смех Коры, и он направляется туда, уверенный, что придет в нужное место. — Спасибо.       Он дёргается от неожиданности и чуть не падает с лестницы, вовремя цепляясь за перила. Хейл стоит на пару ступенек выше, и если бы Стайлз мог, то предпочел бы никогда не видеть взгляда, которым Дерек смотрел на него. — Не за что. — Он отворачивается, ощущая лёгкую дрожь в руках. — Я… делаю это для Коры.       Он быстро сбегает вниз, стараясь не думать о том, идёт за ним Хейл или нет. Хриплое «спасибо» все ещё звучит в голове, и Стайлз готов поклясться, что никогда ещё не видел Дерека таким.       Таким похожим на обычного человека.