Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проёме
Незадёрнутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега — никого.
▪️▪️▪️
Приближалось лето. Приближался выпуск. Все были просто на нервах, на грани истерики. В коридорах Дома было тихо, как никогда. Это очень пугало преподавателей, так как единственное, чего нельзя было встретить в Доме — тишины.
Самая страшная тишина там, где много людей молчат...
Так думала и Сэм. На самом деле никто не звал Сэм её именем, у неё была кличка, более свойственная для жителя этого места. Сивая. Так её называли. Из-за цвета волос, какого-то тихого, стеснительного поведения... Ну и просто потому что эти два слова начинались на одну букву.
Большинство жителей Дома попали сюда в раннем детстве, так что они почти не видели Наружность.
Наружность — это то, что было за пределами Дома. Дом — это сам дом, двор вокруг него, окружённый забором, пустырь за ним и база где-то в горах, куда летом ездили жители Дома на отдых.
Они не видели Наружности. Она пугала их, они не привыкли к жизни вне Дома. Они провели тут всю свою жизнь, ни разу не выходя на свет. Они не знали, что там, снаружи. Не знали, и знать не хотели.
Выпуск. Выпуск означал то, что им всем — последнему потоку — нужно было покинуть Дом, чтобы тот закрылся и перестал работать навсегда. Конечно, некоторые жутко этого боялись. Под некоторыми нужно подразумевать всех.
Сэм и её товарищи были последними жителями дома. До них было много потоков — после них не будет никого. Это грустно. Вся жизнь девушки прошла здесь, и вот... А ещё тут были люди. Люди, с которыми она прожила больше двенадцати лет — девушка попала сюда года в четыре. Сейчас ей почти восемнадцать. Она не помнила, как попала сюда. Помнила грустный взгляд мамы, сбивчивые слова директора о том, что всё будет в порядке, и комнату под номером восемь. А ещё девять человек в этой комнате. Девять человек, которые были с ней на протяжении жизни. И теперь этих людей хотят отнять. Людей и Дом, милый Дом, который принял её, научил выживать здесь, научил всему, что может понадобиться для выживания. Для выживания в Доме — о Наружности речи не шло. Что делать теперь, когда восемнадцатилетних подростков выставляют на улицу без малейшего представления о мире? Что делать? Не знал никто. И Сэм не знала.
Весна уже началась, но зима об этом и не подозревала. Она упорно отказывалась отступать, валя всё больше снега. Весна давила, поэтому весь снег таял и замерзал, превращаясь в лёд. Ещё совсем недавно жители Дома играли в снежки у здания — они не любили показываться жителям Наружности, поэтому выходили во двор
только во двор, ни шагу со двора, там — Наружность, там — опасно только с наступлением темноты, обычно во время ужина. Иногда раньше.
Сейчас на улице была просто отвратная погода. Сэм грустила, хотя она понимала, что весна только наступила, поэтому и в Доме, и вокруг него всё ещё было холодно. В прошлом году она торопила весну, мол: «Быстрее! Скорее бы тепло, скорее бы каникулы!», но сейчас и думать о таком было нельзя. Летом она должна была покинуть Дом. Поэтому сейчас девушка, да и все её товарищи были готовы сделать всё, чтобы весна не закончилась. Не закончилась никогда.
Во двор сейчас никто не выходил. А зачем? Что там делать? Не в снежки ни поиграть, как зимой, ни в волейбол, как летом. В волейбол здесь Сэм, впрочем, уже никогда не проиграет. Всё, конец всего. Конец всему. Сивая шла мимо стены, ведя по ней пальцами, а затем уселась на высокий подоконник. Подоконники тут везде были высокими, чтобы никто на них не сидел. Сидели все. Даже неходячие.
Прижавшись щекой к стеклу, Сэм закурила. Это окно выходило во внутрь Дома, а не в Наружность. Окна, выходящие в Наружность — находились они только на третьем этаже, в корпусе мальчиков — были полностью закрашены краской. Это сделали те, кто живёт на этом этаже.
— Они так боятся окружающего мира, что закрасили окна, выходящие туда! Полностью закрасили маркерами, чтобы не видеть, что там происходит! — кричала большая, сильно накрашенная воспитательница, — Это уже край. Мы устали постоянно вставлять новые стёкла. Я думала, они попортят имущество раз, ну два, но это уже ни в какие ворота! Четыре раза! Четыре! Я устала от всего этого, устала.
— Так уберите оттуда окна совсем, — спокойно ответил директор, — Сколько можно тратить денег на новые? Не понимают по-хорошему, так значит будет по-плохому.
И окна действительно убрали. Убрали ещё кучу лет назад, убрали, залили бетоном и сравняли со стенами, но Сэм об этом не знала. Её не было в мужском крыле. Обычно девушки и парни между собой не пересекались. Обычно...
С прошлого года начал действовать новый закон. Девушкам разрешили ходить к мальчикам, а мальчикам наоборот — к девочкам. Учителя были против. Все понимают, к чему это может привести. Все понимают, но ничего не делают.
Подруги Сэмми уже обзавелись парнями. Сама Сэмми ещё ни разу не была у мальчиков. Она там всё равно мало кого знала, так зачем же туда ходить?
— Брось, ты себя накручиваешь. У них там весело, сходи да проветрись. Протряси жирок немного, как говорится, — сетовала Спица.
Спица — это тоже кличка. Сэм не помнила её настоящего имени. Но соседку по комнате послушала. Сейчас она сидела рядом с лестницей, которая вела прямо в корпус парней. Там звучала музыка — тихо, конечно, с такого то расстояния мало что услышишь, но Сэм знала, что если подойти ближе, музыка станет громче. Тут было так же — надписи на стенах, отваливающаяся штукатурка, осыпающийся потолок... То же самое, что и у девушек, только у них, соответственно, было намного чище.
В коридоре было много людей, много людей было и в комнатах. Но в комнатах тесно, если позвать гостей, можно вообще не уместится. Там итак по десять человек живёт, а иногда даже больше. Сэмми поджала губы. Дверь одной комнаты отворилась — из неё вышли двое. Один шёл на двух ногах, у другого был костыль.
Ещё хорошо отделался. В Доме было много колясников — тех, кто не мог ходить. Были и те, у кого только одна нога может нормально функционировать. Были с протезами, с перевязанными руками, в колясках, в корсетах. Были и те, кто в этом плане абсолютно здоров, но попал сюда благодаря настойчивым родителям. Сэм была как раз из таких ребят. Некоторым здоровым жителям писали в карточки такую ахинею, что они сами делались ещё больнее настоящих больных. И настоящие больные часто с неприязнью косились на тех, у кого по две здоровые руки и ноги. Уж такая тяжёлая участь, с которой воспитанникам детского интерната для инвалидов приходилось уживаться.
Тот, кто шёл с костылём, остановился. Уставился на девушку, пытаясь рассмотреть в ней что-то.
— Ты кто? — немного грубо поинтересовался парень.
Сэм выпала в осадок от этой фразы. Она уже открыла рот, чтобы высказать своё недовольство, но её опередили.
— Где твоё гостеприимство, грубиян? — парень, который шёл на двух ногах говорил и выглядел очень высокомерно, — Очевидно, что это девушка. Прошу прощения, — он обратился уже к Сэм. — Я вижу тебя здесь первый раз, значит, вероятно, ты тут впервые. Поэтому тебя никто не знает. Как тебя зовут?
И зачем столько любезностей?
— С... — девушка хотела назвать своё имя, но вовремя одумалась, — Все зовут меня Сивой. Я — Сивая.
— Сивая? — собеседник сдвинул брови на переносице, — Первый раз слышу. А ты?
— Я тоже, — хмыкнул парень с костылём, — Видимо, она серая мышь, которая не любит высовываться. Надо будет спросить у девчонок про неё, она мне не нравится. — он поправил костыль и устремился вперёд.
— Что за дурак, ой, что за дурак... — пробормотал его друг, — Заходи ещё.
Это его "заходи ещё" было будто пропитано желчью. Такое противное, убогое и злое "приходи ещё".
— Приду, — зло буркнула Сэмми, но ребята уже отошли, поэтому не услышали эту реплику.
Парни из второй, в отличии от этих хамов, проявили гостеприимство в чистом виде, случайно метнув в сторону Сэм бритву. Девушка не стала удивляться тому, что в этом месте бритвы используют не совсем по назначению, поэтому пошла дальше по коридору.
У четвёртой комнаты было больше всего людей. Там была и Спица, она обжималась с каким-то незнакомым парнем. Этот парень Сэмми не понравился, он слишком устрашающе смотрел на неё.
— О, ты всё-таки вылезла из своей комнаты и решила повидать мир! — воскликнула Спица. Теперь всё внимание было устремлено на Сэм.
— Эм... да, но я уже хотела уходить... — пробормотала та, пятясь назад.
— Нет, нет, нет, куда же ты! — какой-то колясник удивлённо взмахнул руками. — Мы только начинаем, присоединяйся!
— Начинаете что?
— Начинаем вечер сказок! — радостно пояснил парень.
Что за вечер сказок, девушка решила не спрашивать. Она поджала губы и прошла в комнату.
Четвёртая была самой влиятельной и загадочной комнатой. Мало кто успел там побывать, а кто успел, тот очень этим гордился.
Почти все кровати в комнате были сдвинуты в центр и составляли одну огромную. На полу, на удивление... было чисто. Ничего лишнего не валялось. Наверное, это было связано с тем, что в комнате жил Слепой — он родился слепым и провёл в Доме почти всю жизнь. Да, его боялись.
— Занимайте свои места! — колясник говорил слишком громко и радостно. — Вечер сказок начинается!
Спустя какое-то время Сэмми втянулась. Суть вечера сказок заключалось в том, что каждый должен рассказать... сказку? Или любую другую историю. Рассказчики поочерёдно сменяли друг друга. Как сказал Шакал — тот громкий колясник — спать было строго запрещено. Видимо, это правило действовало не на всех, так как какой-то парень в чёрной кожаной куртке мирно дремал уже минут двадцать.
До очереди Сэмми оставалось пара человек, когда дверь комнаты открылась. В четвёртой специально выключили весь свет, оставив только китайский фонарик для атмосферы, и в коридоре свет ещё горел, так что ребят, которые сидели напротив двери, ослепило.
— О, Волк! — Шакал хлопнул в ладоши. — Ты как раз вовремя! У нас сегодня вечер сказок.
Сэм развернулась и ахнула, увидев гостя. Это был тот самый парень с костылём, которого она видела в коридоре. У него были кудрявые, чёрные волосы, и белая чёлка, видимо, зачем-то выбеленная. Значит, его звали Волк. Ну, не на самом деле, конечно. Это, видимо, была его кличка. Сэмми выдохнула.
— Я боюсь, сегодня без меня, — ухмыльнувшись, сказал Волк. — Мне нужно сходить в шестую.
— К этим псам? — возмутился Шакал.
— Да, Шакал, к этим наглым псам, — Волк махнул рукой. — Потом расскажу.
Он оглядел комнату и наткнулся взглядом на особей женского пола.
— Мне кажется, девушкам уже пора к себе, — вальяжно заметил он. — Свет скоро выключат. Они же не останутся ночевать здесь, так ведь?
— Да, да, — засуетилась Спица под взглядом парня. — Мы, пожалуй, пойдём. Пока, Лэри.
Спящий Лэри высунул из под матраса голову, что-то пробормотал и заснул опять. Спица быстрым шагом покинула комнату.
Сэм тоже решила уходить. Фонарика с собой у неё не было, а добраться до своей комнаты, которая, кстати, была не близко, в темноте было нелегко. Девушка встала с матраса, отряхнулась, попрощалась со всеми и вышла из четвёртой. Дверь закрылась.
— Эй, остановись! — послышалось ей вслед. Сэм обернулась. — Я ведь не успеваю за тобой. Хотел проводить, доброе дело сделать, а ты от меня улепётываешь.
Это был Волк. Увидев, что девушка остановилась, он оскалился.
— Проводить? Меня? — Сэм впала в ступор. — Меня не надо провожать, я и сама дойти могу.
— А вот и надо, — настаивал на своём парень. — Вдруг свет вырубят, а ты ещё не дошла? У меня есть фонарик, так что...
— Тебе же нужно было в шестую? — Сэм удивлённо приподнимает бровь, глядя, как Волк равняется с ней.
— Всегда успею. Как я уже сказал, у меня есть фонарик. Если что, не заблужусь.
Если честно, Сэм было немного страшновато, и, казалось, некомфортно, но спустя минуты две она успокоилась. Волк не был человеком, которому она бы стала доверять когда-то.
— Слушай, Си...
— Можешь называть меня Сэм, — выпалила девушка и еле справилась с желанием закрыть себе рот рукой. Вот и глупость она сморозила сейчас, боже...
— Хорошо, Сэм, как скажешь, — на удивление, Волк не обиделся, не разозлился, а просто... согласился? — Я хотел извиниться за то, что был груб. Просто тогда я был не в настроении.
— Волк...
— Зови меня просто Финн, — выдал Волк и Сэм чуть не упала с лестницы. Он что, назвал ей собственное имя? — Мне так больше нравится.
— Х-хорошо, Финн, — девушка кивнула. — В общем, я не обижаюсь на тебя, так что ты можешь не извиняться. Я всё понимаю.
— Да?
— Да.
— Хм. Тогда ладно.
Они прошли длинный коридор, спустились по лестнице, прошли ещё один коридор, повернули на право и поднялись на два этажа вверх.
— Ты не думай, что я злой, как настоящий волк, — прервав долгое молчание, сказал Финн. — Это просто кличка такая. Она не особо мне нравится, но что поделаешь.
— Да, — только и сказала Сэмми. — Я поняла.
— Мы можем встретиться тут завтра?
— А? — до неё не сразу дошла суть вопроса. — А, конечно, конечно можем. Во сколько?
— Давай не во сколько, — улыбнулся Волк.
— Что?
— У нас в четвёртой нет часов, я не смогу узнать время, — объяснил он. — Можем встретиться тут после обеда. Что скажешь?
— Ладно, — Сэм улыбнулась тоже. — После обеда. Здесь.
— Спокойной ночи, — прошептал Волк и зашаркал обратно, в свой корпус.
— Спокойной ночи, — прошептала девушка, не особо уверенная, что её слышат.
Они встречались каждый день и знали всё друг о друге. О них в Доме теперь ходили сплетни. Самый нелюдимый и скрытый ото всех член четвёртой завёл себе подружку. Шакал сочинял о них песни, что очень веселило всех, кроме Волка. Он чувствовал, что нашёл по-настоящему близкого человека.
— Ты веришь в соулмейтов? — один раз спросил он у Сэм.
— Честно? — спросила Сэмми. — Да.
Лето пришло незаметно. Экзамены отменили, а выпуск, оказывается, будет на шесть дней раньше. Жители Дома узнали об этом в самую последнюю ночь. Все думали, что у них есть ещё неделя, но нет, эту неделю у них бессовестно отобрали, и Сэм, как и все остальные, была просто в панике.
— Слушай, — спросила она у Волка когда-то. — Куда деваются те, за кем родители не приходят?
— Они... — Волк не хотел говорить на эту тему. — Говорят, они просто исчезают. Насовсем и безвозвратно.
Этого разговора ей хватило. Они впервые говорили о выпуске, или о том, что с ним связано. И вот, завтра уже должны были приезжать родители. А Дом... Дом, к сожалению, подлежит сносу. Хотелось плакать.
В комнатах девушек творился ужасный беспорядок. Все в спешке собирали свои вещи, они были не готовы к тому, что выпуск придёт так скоро, поэтому сейчас бегали по всему корпусу, ища свои блузки и туфли, которые одалживали своим подругам.
Сэм собрала вещи быстро и сейчас сидела на кровати, смотря в стену. Звонок на завтрак, обед и ужин не давали, как всегда, поэтому мало кто сейчас ходил в столовую. В основном все питались в кофейнике. Сэмми же в столовую ходила, а Волк нет, поэтому они не успели увидеться сегодня. Шакал звал её на ночь сказок, там должны были быть все парни и половина девушек, и там должен был быть Волк, но Сэм стало не по себе, в животе всё противно закружилось и девушка поняла, что её тошнит от волнения. И на самую последнюю ночь сказок, на самую последнюю ночь с её друзьями... она не пошла. Побоялась, что не выдержит и разревётся. Она уже не раз пожалела об этом, но Шакал сказал, что, если она надумает прийти, то пусть приходит. Сэмми давно надумала, но не пошла.
А Спица со своим парнем Лэри, который тоже был из четвёртой, пошла на эту ночь сказок. И Сэм больше не увидит её, потому что Спица говорила, что они с Лэри уедут прямо ночью, из четвёртой комнаты, и Сэмми рыдала, обнимая Спицу, хоть они никогда не общались настолько хорошо, да и сама Спица рыдала тоже. Все девушки рыдали, а парни держались и не показывали своего страха, хоть он и был.
Этой ночью Сэм так и не уснула. Никто не спал этой ночью в Доме, вообще никто. Девушка думала о Волке, потому что сил думать о другом уже не было. Она так часто думала об этом, что её уже тошнило от этих мыслей. Утро наступило неожиданно.
За Сэмми приехали и мама, и папа, и годовалый братик, о котором девушка не знала. Она не планировала вешаться на родителей, так как те пропустили очень много лет её жизни, и почти не знали её, но они улыбались так по-доброму и искренне, что Сэм полезла их обнимать раньше, чем они её увидели.
Сэм всё искала глазами Финна. И когда уже она обменялась номерами и даже адресами со всеми своими подругами и знакомыми, поплакала, попрощалась со всеми и села в машину, то поняла, что за Волком никто не пришёл.
▪️▪️▪️
Сэмми поступила в университет на врача, как её мама, и была очень довольна собой. У неё появились новые друзья, она продолжала общаться с людьми из Дома, и даже со Спицой, которая сама нашла её номер телефона и радостно объявила, что они с Лэри поженились. Потом Сэм узнала, что в ночь перед выпуском несколько человек ушли из Дома по-тихому, никому не сказав, и их ещё долго искали после этого. Спица была в числе сбежавших, это точно. А вот Финна в числе сбежавших не было, Сэм знала это, и это было тем, что не давало ей начать жить спокойно.
Она поднималась на четвёртый этаж, туда, где у неё должна была быть пара сейчас, и набирала папе сообщение о том, что сегодня её забирать не нужно, потому что она решила остаться ночевать в общаге, отмечая день рождения её однокурсницы.
Засмотревшись в телефон, она не заметила кого-то и очень удачно в него врезалась. Подняв голову, девушка наткнулась на чёрные-чёрные кудри, острые скулы и веснусчатый нос. Сначала пришло осознание того, что у неё галлюцинации. Потом осознание того, что Финн изменился. А потом...
— Вот я и нашёл тебя, — хриплый голос. — Волки — очень упрямые животные, ты знала?
