blood and sperm everywhere

— «Согрешу, потом покаюсь, » Так и ходим, спотыкаясь. Повторяя как стихи, Старые грехи свои. Темнота. Всё, что мог чувствовать в данный момент омега– это страх, боль, агония, паника. Сейчас он сидит на сыром бетонном полу. Хоть у Юнги и завязаны глаза чёрным лоскутком, но это можно было понять по ощущениям холода своей задницей. Также запах. Сырость. Прям как пахнет земля после дождя. Учёные полагают, что человек унаследовал свою любовь к запаху дождя от предков, для которых дождливая погода способствовала выживанию. Но этот факт сразу обходит омегу стороной, его уже ничего не спасёт… Если только отец. А успеет ли он вообще? Стоит ли тратить последнюю надежду на то, чего не может произойти? Омега зажмурился от неприятной, покалывающей боли на щиколотках и запястьях. Видимо, кандалы. Мин сидит по-турецки. По ощущениям, вся одежда на нём, это уже хорошо. «Если вся одежда на мне, то это не насильники и они просто хотят убить меня. Ммм, классно, всего-то хотят убить. Пиздец,» — Рассуждает Юн. Да, конечно, можно было бы попробовать встать, но это пугает. Темнота пугает. Всё покрыто мраком неизвестности и пеленой страха. Лучше просто мирно сидеть и ждать тихонько своей смерти. «Так. Стоп. Мин Юнги, когда ты успел развесить сопли?!» — Ахахаха, — омега истерически засмеялся. Юнги сходит с ума из-за этой темноты. Это его страх, слабость, личные муки, медленная и мучительная смерть. Все тропинки ведут только к нему — Азраи́лю. Ангел смерти уже стоит возле него, ждёт, когда придёт личный палач омеги, выжидает. Помяни Дьявола. Скрип железной двери, Юнги машинально повернулся на звук. Шаг. Учащенное биение сердца. Ещё шаг. Прерывистое дыхание. Ещё один шаг. Ослабление разума. Юнги опустил голову. Шаг… «Зачем я родился?..» Последний шаг. Омега сглотнул. В голове лишь: «Страшно. Не трогайте меня.» Темнота не щадит омегу, а всё больше давит на слабое тело. Давит. Давит… Давит!!! «Когда эта неизвестность уберётся от меня подальше?!» И вот — долгожданный свет. Первое, что увидел омега — это свои ноги. Юнги не хотел поднимать голову, он не хотел знать, кто именно его палач, не хотел так рано прощаться со своей жизнью. Страх за жизнь — это нормальное явление. Все боятся монстров, демонов, боли, смерти и жизни. Почему жизни? Потому что она — красивая ложь. Мин Юнги не любит, когда ему врут, он никогда не прощал тех людей, которые ему когда-либо лгали. Жизнь он тоже не простит. Жизнь — такая женщина, которая не щадит самого ангельского человека на земле, ей наплевать на то, кто ты, она тебя сожрёт и костей не оставит. Но без такого, согласитесь, жить было бы неинтересно. Это азарт. Хоть Жизнь и играет с людьми, как хочет, но всё-таки она справедлива. Другими словами, если у вас произошло в жизни большое счастье, то знайте, скоро будет также плохо. Юнги будет стоять до последнего, чтобы разгадать все прелести жизни. Омега поднял голову и встретился взглядом со своим палачом. Омут. В таких глазах нельзя не утонуть. Юнги понял, что в жизни надо искать свои плюсы. Но он и в этой ситуации их нашёл. Омега умеет плавать, но поможет это ему спастись, если начался шторм? «Чон Чонгук… Неужели… Но зачем?» — У Юнги паническая атака. Он не знает, почему именно он, Чонгук, его каратель. «А вдруг он пощадит меня», — пытается найти выход из сложившейся ситуации Юнги, — «Мечтать не вредно, Мин Юнги. Мечтать не вредно…» Увидев испуг омеги, альфа злобно оскалился, показывая все свои тридцать два белоснежных зуба. Всё что мог сделать омега — это отвести взгляд, что он и сделал. Чонгук взялся за кандалы и потащил омегу по бетонному полу. Мин сопротивлялся, упираясь ногами в пол, что мало помогало. Альфа поднял вверх Юнги, будто бы тот нисколько не весит и повесил цепь наручников на крюк, который свисал с потолка. Омега не хочет смотреть на Чонгука. Наверное это… Неловко? Странно это испытывать, когда ты на острие ножа. Омега легко стоял на своих двоих, смотря вниз, он всё ещё не мог позволить себе погибнуть в глазах напротив так рано. Чонгук был выше его, как минимум на голову, что ещё больше пугало. Будто бы сам дьявол возвышается перед жалким смертным, вот только оно думает, что перед ним, никто иной, как ангел. С белоснежными крыльями, что так и хочется подрезать, чтобы не повадно было с такой красотой ходить, сердца альф греть. От этой красоты не сбежать, она убийственна, она будто пленит тебя, Чонгук решает её стереть, чтобы не закончить, как те альфы, что влюблялись в этого ангела. — Посмотри на меня, — раздался грубый голос альфы. Юнги дрогнул, но всё также продолжал смотреть вниз, не желая смотреть на холодные, пугающие до дрожи черты лица дона. — Я повторять не буду, кисуль, — нахмурился Чон. Почему этот глупый омега его не слушается? Чонгук не знает слово «страх», ему не доводилось его испытывать. Максимум, что Чон о нём знает, так это благодаря тому, что он лично присутствует и наказывает провинившихся и видит во взгляде «крысы», так называемый «животный страх», зверьё так и должно подыхать. Он знает, что омеге страшно. Наслаждаясь этим, он пропитывал каждую свою частичку непостижимым чувством. Не заметив никакой реакции, альфа грубо схватил омегу за волосы и резко дёрнул вверх, оголяя шею, оставляя её без защиты. Чонгук, кажется, завис. Он хочет оставить свои следы на этой белой коже. С чем можно её сравнить? Крылья ангела? Жемчуг? Или может с Лунарией*? Похер. Если Чон Чонгук чего-то хочет — он это получает. Альфа приблизился к шее омеги и стал проводить от хряща к подбородку шершавым языком. Омега зажмурился от нахлынувшего его чувства отвращения. — Прекрати, — прошипел Юн. Мерзко, противно, Юнги никогда за его 16 лет не трогал ни один альфа. Альфа проигнорировал то, что сказал омега. Он даже не услышал, уж слишком был занят изучением шеи языком. Юнги не хочет мириться с этим. Поэтому он резко поднимает колено вверх, целясь в пах, но альфа оказывается проворнее и успевает подставить своё колено между ногами сопротивляющегося омеги. –Хватит, прекрати! , — альфа даже не дёрнулся, — Это противно, — Чонгук остановился. Хах, шлюха ему сказала, что ей противно. Ахахахах, когда же у них появились права? Чонгук поражается глупости омеги. Да, именно глупости, а не смелости. — Если не хочешь по хорошему, значит, будет по плохому, — Чон опустил волосы омеги. Он взял со стола нож. Юнги только сейчас обратил внимание, что рядом с ним всё это время был стол с… Что это? Юнги успел рассмотреть лишь: щипцы, с какой-то жидкостью шприц, кошка-девятихвостка*, Тиски для больших пальцев*, кляп и железная груша*. Всё что смог осмотреть Юнги, пока не отвлёкся на своего палача. — Хочешь, можешь сам выбрать игрушку, — с ехидной улыбкой сказал альфа кладя нож на стол. — Что в этом шприце? — спросил омега смотря на на стол с «игрушками». — От этого ты не сможешь умереть, — Хмыкнул альфа. Если он выберет именно эту игрушку, то будет, в принципе, весело, но обидно, что Чонгук будет бездействовать, но зрелище обещает быть интересным. –Ммм, так много информации, ну спасибо хоть, что сам Чон Чонгук решил дать мне выбор, — саркастически сказал омега, не понимая своего положения в данный момент. — Считаю до пяти, моя доброта не безгранична. — Постой! — крикнул омега, дернувшись с места — Раз. — А что будет, если я выберу кляп?! — Два. — Блять. Почему ты не можешь мне ответить?! Ахуеть! — как омега мог такое сказать? Он сам не знает. — Три. — Давай тот шприц, — показывая своей мордочкой на стол, сказал Юнги. По логике (или по её отсутствию), омега полагал, что это, что-то похожее на обычную пытку иголками. А кляп, ну, мало ли, что альфа придумает. Уж лучше физическую боль, чем душевную и в заднице физическую. «Потыкает и успокоиться.» — рассуждал Мин Юнги. — Четы… — Остановил свой счёт альфа. Он крайне удивился выбору лисёнку. Он взял то, на что смотрел Юнги и демонстративно помахал, говоря «это?», омега кивнул. — Колено или локоть, право или лево? — хмыкнул Чон. — Эм… Локоть, лево, — не понимая к чему клонит альфа сказал омега. Чонгук зловеще оскалился. Опять эта аура… Страх. Это чувство его не покидает. Тревога пристроилась вместе со страхом в сердце Юнги. Мин начал дрожать, заметив это альфа сделал самодовольное лицо. Ему нравиться этот омега, его страх, внешность, колкий язычок, который нужно отрезать. Он — идеальный. Альфа начал кидать инструмент из руки в руку и вплотную подошёл к Юну. — Будет больно — кричи.