Как-то вечером патриции собрались у Капитолия,
Помпей и Рыжий сидели в засаде у прачечной, выжидая пока персонал уйдет на обед. — Берём то, что на дальней полке, — кивнул Рыжий, — там новое, ещё не штампованное бельё. Помпей разглядывал психоделическую внешность крысиного главаря и в который раз спрашивал сам себя, что он здесь делает? — И часто вы так развлекаетесь? — решил узнать Пёс. — Если только третья или четвёртая достанут Ральфа, — ощерился Рыжий. — Но Р Первый стойкий чувак, у него два выпуска за плечами. Голыми руками его не возьмёшь, — вздохнул крыса. — Правда, все стараются, как могут.***
Сфинкс примерял очередной сапог. Опять мало, дальше голенища ногу не просунуть. — Лэри, не жмись, давай сюда свои ненаглядные, — потребовал Сфинкс. Стеная и скрипя, Лэри выкопал из-под матраса правый сапог и скинул его на общую кровать. — Порвёте, где я такие ещё возьму? — стонал лог. — Не порвём, не ссы, — пыхтел Слепой, накручивая сапог на ногу Сфинксу, как Золушка хрустальную туфельку для «милой сестрицы». — Давай, второй! Обутый в лаковые с заклёпками и шпорами ковбойские сапоги, Сфинкс попробовал пройти по комнате, удерживая равновесие на скошенных каблуках. Страдания Лэри из моральных перешли в физические с заламыванием рук и кусанием пальцев.***
Последним в пятничный вечер в четвертую прихрамывая, вошел Стервятник с книгой и кувшином. — А кувшин-то зачем? — не выдержал Помпей, только что давший себе зарок ничему не удивляться. — Амфоры под вино у нас нет. Пришлось одолжить в скриптории этот сосуд, — кивнул Птица всем собравшимся. Волосы Стервятника были стянуты в легионерский хвост, глаза подведены двойными стрелками. Табаки, выхватив книгу из рук гостя, увлеченно рассматривал картинки. — Думаете сможете так замотаться? — спросил Шакал, чуть ли не водя носом по репродукции очередного, то ли Плиния, то ли Кассия, пока остальные раздевались и встряхивали свежие крахмальные простыни. — Бля, Рыжий, что это?! Вы смотрели, что брали? — зашипел Сфинкс с двуспальным пододеяльником в граблях. — Ну чё ты орёшь, свет очей моих, вот так отрежем, и будет нормально, — примирительно отвечал вожак второй. — Нормально?! — не мог успокоиться Сфинкс, потрясая дырой. — А вот в это пончо мы кого завернём? Слепого? Горбач, отобрав материю у Сфинкса, бережно обматывал тощее ребристое тело Вожака. По нескольку раз заматывая и раскручивая обратно, как неопытный жрец свою мумию, то и дело сверяясь с картинкой. Слепой, как всегда, бесстрастно переносил все манипуляции состайников. Не выдержав блаженной улыбки Слепого, Стервятник изящным жестом когтистой лапы отослал Горбача в сторонку. И поплотнее упаковывая «конкурента» в полотно, тихо на ухо предупредил: «Руками Р Первого не трогать». — Не обещаю, — выдохнул Бледный, ощупывая длинными чуткими пальцами голову и плечи Большой Птицы. Пока юные «патриции» драпировали свои телеса, Лорд и Македонский сливали винные запасы в кувшин. — Всё-таки зачем нужны сапоги? Не понимаю, — озвучил свои размышления Табаки, — Кстати, вы в курсе, что в Вечном Риме трусов не знали? — Шакал хитро щурил глаз, глядя на остолбеневшего Помпея. — С сensor morum* не спорят, — усмехнулся Стервятник и расправил авантажные складки своей тоги. — И, если у нас предполагается диспут времён упадка, то возможность оргий исключать нельзя. — Скажи лучше, что некоторые очень надеются, — пробубнил Лорд, вскрывая бутылку. — Зависть-грех, — притворно вздохнул Папа Птиц, не отводя взгляда от тонкой фигуры Слепого. * — суровый блюститель нравственности, ироничная форма употребления.