***
В покоях Хюррем тем временем накрывали праздничный стол. Прислужницы суетливо расставляли угощения, которые приготовили специально для Султана и его любимой наложницы. Здесь были и пышки с мёдом, и сухофрукты, и свежие ягоды. Завершением стали любимый суп Султана, горячие лепёшки и жареные перепела, которых так обожала Хюррем. ― Быстрее! Быстрее, лентяйки! ― подгоняла рабынь Гюльшах-хатун. Бывшая помощница Махидевран теперь рьяно служила Хюррем. Поначалу, когда та пришла к ней в темницу и предложила помощь, Гюльшах оскорбилась. Как можно? Продаться той, из-за которой Махидевран Султан перенесла столько мук и бед? Не бывать этому! Однако когда слуг Махидевран стали пытать, пытаясь вызнать местонахождение госпожи и шехзаде Мустафы, Гюльшах поумерила преданность. Одно дело страдать за Султаншу, которой это нужно, и совсем другое ― просто так. Махидевран бежала, не сказав ни слова. Даже Гюльшах, свою верную рабыню, не посвятила в свои планы, да ещё и бросила на растерзание Сулейману. В итоге на очередном допросе у Ибрагима-паши Гюльшах сказала, что не знает, где Махидевран, но всеми силами готова сотрудничать, а главное ― служить истинной Султанше. Её слова тут же долетели до нужных ушей, и уже в этот день Гюльшах обрела покровительницу в лице Хюррем. Более того, новая госпожа была щедра, и её щедрость становилась больше, как и власть в этом дворце. ― Живей! Совсем обленились, глупые козы! Наша добрая госпожа слишком к вам снисходительна, хотя вы, лентяйки, заслуживаете вместо жалования наказание фалакой! В покои вошла Хюррем, и служанки тут же склонились пред ней. Гюльшах, ставшая теперь одной из самых приближённых и поверенных, поспешила доложить ей новости: ― Хюррем Султан, тут уже всё готово! Да будет этот вечер благословенным для вас и Повелителя. ― Аминь, Гюльшах, ― Хюррем улыбнулась. ― Дай девушкам золото в честь праздника и отпусти. Пусть веселятся! Гюльшах поспешила выполнить волю госпожи. Она вручила каждой девице по два золотых и отправила на праздник. Сама же осталась с Хюррем: раз та не повелела ей идти со всеми, значит есть дело. Предчувствие не подвело Гюльшах: как только они остались наедине, Хюррем тут же нахмурилась. ― Что-то случилось, моя госпожа? ― Валиде… Как же меня злит эта старуха! ― Хюррем с презрением сжала губы. ― Никак не желает признать, что я делаю Сулеймана счастливым. Всеми силами старается показать, что я тут никто. ― Хюррем Султан, не стоит вам так себя изводить, ― заметила Гюльшах. ― Придёт время, и… ― Время пришло, ― Хюррем загадочно улыбнулась и посмотрела на чашу с лукумом, что до сих пор держала в руках. ― Валиде купила лукум специально для меня и Мехмета. Даже Хатидже не дала попробовать. Это стоит использовать. ― Госпожа, это опасно. Что, если ничего не получится? ― Есть такая возможность. ― Хюррем поставила чашу на стол и скрылась в соседней комнате. Когда она вернулась, в её руке был пузырёк. Откупорив его, Хюррем вылила содержимое на лукум. ― Гюльшах, сосуд из-под яда должны найти в покоях Валиде. ― Будет исполнено. ― Гюльшах взяла пузырёк и спрятала в вырез платья. ― Но всё же… Что, если никто не поверит, что Валиде пыталась вас отравить? Что, если решат, что это ваших рук дело? ― Во-первых, на нашей стороне Ибрагим-паша, и он проведёт расследование так, как нужно нам, ― Хюррем довольно улыбнулась. ― Во-вторых, даже если решат, что Валиде подставили, шум распространится по дворцу, и найдутся те, кто поверит, что отравительница она. И самое главное… Кто подумает на то, что это я подставила Валиде, если я отравлюсь сама? ― О, Аллах! О чём вы, госпожа? ― испугалась Гюльшах. ― Вы будете есть лукум? ― Да. Буду. ― Хюррем вытащила из потайного кармана платья пузырёк. ― Но только после того, как приму противоядие. Яд подействует, но не убьёт! ― Госпожа, позвольте мне! ― выпалила Гюльшах, восхищённая великим замыслом Хюррем. ― Лучше я, чем вы! Если понадобится, то я готова есть лукум без противоядия и умереть, лишь бы только у вас всё получилось. Внимательно посмотрев на Гюльшах, Хюррем довольно улыбнулась. Она не прогадала, когда взяла её на службу. Да, Гюльшах порой глупа, но это поправимо. Главное, правильно управлять ею, и она не то что рабынек ― стражу у покоев Сулеймана с ног сметёт. Хитрая, подлая, падкая на деньги. Однако у Гюльшах был большой плюс ― преданность. Она скорее умрёт, чем укусит руку, что кормит её. ― Я не сомневалась в тебе, Гюльшах. ― Хюррем крепко сжала противоядие в руке. ― Я ценю твою преданность и желание уберечь меня, но не в этот раз. Пока моё состояние будет всех отвлекать, а вокруг поднимется паника, ты нужна мне на ногах. Во-первых, выполнишь поручение и подбросишь пузырёк от яда к Валиде в покои. Во-вторых, будешь делать всё, что скажет Ибрагим-паша. И потом… Ты единственная, кому я могу доверить Мехмета. ― Не сомневайтесь, Хюррем Султан. Я буду оберегать шехзаде Мехмета и Михримах. ― За Михримах присмотрят няньки, ― отмахнулась Хюррем. ― Да и кому она нужна? Кто ей навредит? Другое дело ― Мехмет. За него головой отвечаешь! Закончив, Хюррем приступила к главному. Выпив противоядие, она отдала пустую склянку Гюльшах, чтобы та избавилась от улики. После, присев на диван, посмотрела на чашу с лукумом. Пора. Обратного пути нет. Завтра она либо навсегда избавится от Валиде, либо в очередной раз потерпит неудачу. Лучше бы первое. Неудачи, конечно, закаляют, но впереди ещё столько дел, которые невозможно провернуть, пока на пути стоит мать Сулеймана. ― Госпожа, вы уверены? ― пробормотала Гюльшах, когда Хюррем взяла кусочек лукума и поднесла к губам. ― Всё ведь будет, как вы сказали? Вы же не умрёте? ― О нет, Гюльшах! ― усмехнулась Хюррем. ― Я не умру. Не в этот раз. Однако кое-кому сегодня придётся умереть. Эта жизнь ― небольшая жертва в пользу нашего светлого будущего, а также показатель того, что бывает с теми, кто меня предаёт. Глядя, как госпожа отправила ядовитое лакомство в рот, Гюльшах опустила взгляд и склонила голову. Она восхищалось смелостью Хюррем, но на душе всё же было неспокойно. Не приведи Аллах, что-то пойдёт не так. За свою любимицу Сулейман собственноручно всех дворцовых слуг под топор отправит. Да и терять госпожу не хотелось. После того как она начала служить Хюррем, Валиде её не жалует. Случись что-то с Хюррем ― и старая паучиха тут же выгонит её из дворца. ― Гюльшах, да не трясись ты так, ― усмехнулась Хюррем. ― Иди. Выполняй то, что задумано. А я… Я дождусь Султана. К тому моменту яд начнёт действовать и прекрасный праздник обратится тревогой. ― Да поможет вам Аллах, госпожа! С этими словами Гюльшах покинула Хюррем и решительно направилась в покои Ибрагима-паши. Впереди их ждала долгая и трудная ночь. Ночь, которая, возможно, изменит жизни всех в этом дворце.***
Поправив одеялко спящей Михримах, Нигяр ещё раз повторила кормилице список поручений и, наказав внимательно смотреть за маленькой султаншей, вышла из комнаты. Михримах, в отличие от Мехмета, не жила в покоях Хюррем. Та объясняла это тем, что Михримах лучше быть рядом с кормилицей, и потом она беспокойна, отчего Хюррем по ночам не высыпается. Далее была приведена ещё куча доводов того, что так лучше для маленькой султанши, и Повелитель приказал, чтоб Михримах жила в покоях кормилицы. Валиде, которой всё это было не по нраву, он объяснил, что так будет лучше, а Хюррем в любой момент может навещать дочь. Вот только Хюррем мало интересовалась Михримах. Она так и не смогла принять то, что у неё родилась дочь. Размышляя об этом, Нигяр добралась до покоев Хюррем. Улыбнувшись, она вошла и произнесла: ― Хюррем Султан. ― Нигяр! ― радостно воскликнула та. ― Как хорошо, что ты пришла! Я хотела поздравить тебя с праздником до того, как придёт Повелитель. Однако тебя нигде не было. Всё хорошо? ― Да. Я была у Михримах Султан. От Нигяр не укрылась мимолётная досада, промелькнувшая во взгляде Хюррем. Если о Мехмете она могла говорить часами, то беседу о Михримах никогда не заводила без веских причин. ― Я зайду к ней завтра, ― улыбнулась Хюррем. ― Как она? ― Слава Аллаху, всё хорошо. Она прекрасна! Вся в тебя, Хюррем. Вот увидишь ― будет любимицей Султана. А вот это вторая причина, по которой Хюррем не могла принять дочь. Она не терпела конкуренции. Её безумно раздражало, что Сулейман часто уделял внимание дочери. Михримах была совсем малышкой, а он уже вовсю делал для неё украшения. Спрашивается ― зачем? Зачем малышке в пелёнках браслет из изумрудов или рубиновое колье? Мало того что Михримах девчонка, так ещё и стояла между Хюррем и Сулейманом, как Махидевран. Нет. Она никому не позволит встать между ней и Султаном. Никому. Даже дочери. ― Иншаллах, Нигяр! ― Хюррем выдавила улыбку. ― Подойди! Я тебе сейчас такое скажу ― закачаешься! ― О, Аллах! Что ещё случилось? ― Валиде! Она сегодня пригласила меня на праздник, ― Хюррем радостно засмеялась. ― А ещё специально для меня купила лукум! ― Рада за тебя, Хюррем, ― улыбнулась Нигяр. ― Ты так долго ждала расположения Валиде ― и наконец-то это случилось. ― Да! И это всё благодаря тебе! ― Брось, Хюррем. Я тут совершенно ни при чём. Ты сама всего добилась. Своим умом и красотой. ― Но началось всё это благодаря тебе, ― возразила Хюррем, взяв чашу с лукумом и протянув её Нигяр. ― Ты же научила меня, как себя вести, как понравиться Султану. Благодаря тебе я сейчас имею всё, о чём другие только мечтают! Так что это и твоя награда тоже. Угощайся! ― Что ты, Хюррем. Не стоит. ― Я настаиваю! ― Хюррем улыбнулась. ― Угощайся! ― Благодарю. ― Нигяр взяла кусочек лукума и отправила его в рот. После по настоянию Хюррем она съела ещё кусочек. ― Правда вкусно? ― Вкусно, ― отозвалась Нигяр. ― Какой-то необычный и немного странный привкус. Что это? ― Ничего особенного. ― Хюррем поставила чашу на стол и тихо вздохнула. Она заметила, что Нигяр начала потирать горло. Если Хюррем ощущала небольшое недомогание, то на Нигяр яд действовал быстрее. ― Необычно и вкусно, ― Нигяр улыбнулась, а после закашлялась. ― Прости, Хюррем. Она покачнулась и на миг прикрыла глаза. ― Прощаю. ― Хюррем подошла ближе и внимательно посмотрела на Нигяр. ― Я прощаю тебе то, что ты предала меня. Прощаю тебе тот нож, который ты вонзила мне в спину. ― Я не понимаю… ― Нигяр пошатнулась и рухнула на колени, перевернув столик с блюдами. ― Хюррем, что происходит? ― Происходит то, что рано или поздно должно было случиться. Наше с Валиде противостояние должно было окончиться поражением одной и победой другой. Не спорю, Валиде сильный противник. Она умна, хитра. Мы могли бы подружиться, но так сложилось, что выходка Махидевран развела нас с Валиде по разные стороны баррикад. Она не успокоилась бы, пока не извела меня, а я… Я устала вечно защищаться. Мне пришлось напасть, чтобы избавиться от постоянной угрозы. Сегодня Валиде передала мне лукум. Лукум, попробовав который мы с тобой отравимся. Правда, я выживу, а ты, Нигяр, умрёшь. Хюррем присела рядом с калфой и внимательно на неё посмотрела. Той не хватало кислорода. Она цеплялась пальцами за расшитый ковёр и пыталась вдохнуть. Из носа потекла тонкая струйка крови. Несколько алых капель упали на пол, запачкав роскошный узор ковра. ― Нигяр, ― Хюррем, борясь с головокружением, притянула её к себе и обняла, ― бедная моя Нигяр. Ты так много для меня сделала. Я правда благодарна тебе, но… Ты выбрала не ту сторону. Нужно было остаться со мной, а не шпионить для Валиде. Жаль, что всё сложилось именно так. Жаль… Понимая, что ещё немного ― и она лишится чувств, Хюррем собралась с силами и встряхнула обессиленную Нигяр. Нужно поднять шум. Привлечь внимание. Нужно успеть разыграть всё так, как задумано. Нельзя отключаться. Не сейчас. ― Нигяр. Нигяр! ― Хюррем принялась трясти обездвиженное тело. ― Нигяр! О, Аллах! Помогите! На помощь! В покои вбежали девушки и бросились к госпоже. Словно в тумане, Хюррем наблюдала за их действиями. Одна пыталась оттащить её от Нигяр. Вторая проверяла, дышала ли калфа. Чей-то крик. Кто-то звал лекаря. Голова закружилась. Сознание вот-вот оставит её. В этот момент Хюррем ощутила сильные руки. Сулейман. ― Хюррем! Что с тобой, Хюррем? Что случилось? ― Сулейман, ― она попыталась улыбнуться. ― Мне плохо. Я… Я не могу дышать. ― Хюррем! Кто это сделал, Хюррем? ― Лукум… Я ела лукум и угостила Нигяр. Валиде дала нам лукум. Мне и Мехмету. Валиде…