***
Сначала было больно. Миллионы острых игл пронзили все тело, от макушки до пят. В нос ударил резкий запах горевшего мяса, волос и одежды. В одно мгновение коммандер испытала бурю эмоций: страх, боль, злость, сожаление. Последним было смирение и принятие судьбы, что все закончилось. Она сделала все, что было в ее силах. Затем мир померк, краски растворились, звуки исчезли и наступила непроглядная пустота. Словно чернота космоса окутала сплошным мраком полуживое сознание. Шепард задумалась над тем, может ли так выглядеть потусторонний мир? Тот самый, про который многие так говорят? Любой живой назвал бы его скучным: ни рая с живописными красотами, ни ада, где для каждого найдется свободный котел. Но сознанию, отделенному от смертного тела, было все равно. Оно ничего не испытывало и не чувствовало. Но воспоминания прожитых дней остались с ним до мельчайших деталей, каждый шорох, каждый вдох, каждое мгновение и каждый удар сердца. Все, что хотелось запомнить или забыть, зналось или потерялось в голове, все это было с ним. В темноте замерцал маленький огонек. Одна маленькая точка засияла тусклым, манящим к себе светом, как костер в темном лесу. Рядом с ней появлялись другие, некоторые сияли ярче, чем остальные, и на их фоне казались очень слабыми и безнадежными. Огоньков становилось все больше и больше, пока они не затмили собой все пространство. Что-то подсказывало сознанию выбрать одну из них и продолжить жить. И оно выбрало самую непримечательную из всех, надеясь, что на этот раз от него не будут зависеть чьи-либо судьбы. Маленькая звездочка приближалась, она становилась все больше и больше, пока ее свет не заполонил собой пустоту…***
Какие-то звуки пытались проникнуть в ее разум. Они звучали приглушенно, будто за плотной металлической стеной какого-нибудь изолированного отсека. Чьи-то голоса доносились до ее ушей, а язык, на котором они говорили, был очень непонятным. Но больше всего ее сейчас смущала очень липкая влага, в которой она оказалась. Джейн попыталась открыть глаза, но почему-то не получалось, что-то мешало, но что именно? Никаких ощутимых преград она не чувствовала, однако веки не хотели ее слушать. Руки и ноги скованно двигались, упирались во что-то мягкое и такое же липкое, как и она сама. Толчок. Второй. Какая-то сила выталкивала ее наружу. Джейн совершенно не понимала, что сейчас происходит, были только догадки, и они ей не нравились. Третий. Страх неизвестности просачивался в мозг, да так, что хотелось кричать, но легкие были забиты как у утопленника, которые сами по себе начали выталкивать «это» наружу. Четвертый толчок. По своим ощущениям она поняла, что кто-то взял ее за голову. Кто-то очень большой. Паника перед неизвестностью нарастала. Пятый толчок. Яркий свет. Когда легкие освободились от неизвестной жидкости, их наполнил долгожданный кислород. Его касание оказалось не таким приятным как раньше, вызывая в груди острую боль. Настолько сильную, что резкий выдох сорвался на крик. Джейн пришла в смятение. Это ее голос? Почему он такой… детский? Тревога уступила место любопытству, что подтолкнуло еще раз попробовать открыть глаза. Увиденное если не пугало, то сильно шокировало — над ней нависло существо с зеленой кожей в белой медицинской маске. Огромные темно-синие глаза, с тысячей светлых точек вместо зрачков, умилились, глядя на нее. Из-под маски раздался глухой, вибрирующий голос. Джейн никогда не видела ничего подобного, даже идей не было, как назвать держащего ее в руках гиганта. Она тут же окрестила его «зеленым уродом» — это было первым, что пришло в голову. Шепард нервно вздохнула, но все та же острая боль в легких заставила сорвать голос и криком выдохнуть. «Урод» что-то сказал с очень довольной интонацией. Со всех сторон прозвучал одобрительный смех. Джейн попыталась осмотреться, увидеть тех, кто находился рядом, но голова казалось тяжелой и неповоротливой. И какая-то странная пелена перед глазами затуманила ей взор. Почему-то дальше одного метра она ничего не видела, только силуэты. Ее куда-то понесли и начали опускать. Очень медленно и аккуратно, пока мягкие руки не обхватили ее и не повернули лицом к лицу к еще одному из присутствующих. Это была молодая на вид женщина с очень уставшим и измученным лицом. Мокрые рыжие волосы небрежно спадали на покрасневшее от напряжения лицо, но, несмотря на это, она улыбалась и что-то очень тихо говорила. Язык был слишком непонятный и не походил ни на один из известных ей на Земле. Постепенно просыпалась женская логика и с неохотой принималась за свою не очень легкую работу. «Я… родилась?.. Мама?» — Последнее слово было не констатацией факта, и вопрос был вызван непониманием и искренним удивлением. Зрение потихоньку налаживалось и она сфокусировалась на женщине, чьи черты лица очень сильно напоминали родную мать, которую она потерла в шестнадцать лет. Шепард попыталась что-нибудь сказать, но кроме невнятных звуков из сплошных гласных ничего путного не вышло. Простая на слух фраза из трех английских слов не далась так просто, но женщина ее поняла. По крайней мере, ее улыбка стала еще шире. «I’m alive»***
Год спустя… В последние годы жизни Джейн мечтала о покое на какой-нибудь отдаленной планете, подальше от невзгод. Чтобы ее оставили в покое и более не заставляли решать проблемы галактических масштабов. Роль универсальной затычки в каждой пробитой бочке ей осточертела. Мечты, как и желания, имели свойство сбываться и чаще всего так, как ты меньше всего ожидаешь. Джейн нравился новый, спокойный мир. По крайней мере он не предвещал очередного апокалипсиса. Казалось, что судьба наконец-то улыбнулась ей и вознаградила за все пережитые лишения и страдания, дав возможность начать все с чистого листа. Перспектива нормального будущего радовал ее и никакие трудности не могли испортить счастливое настроение. Даже перспектива по новой проходить этапы взросления, если забыть, что ты абсолютно беспомощный ребенок. Настолько, что хождение под себя вызывало непомерный стыд, а невозможность что-то сказать или сделать воспринималось как сущее наказание. Каждый взрослый хотя бы раз в жизни мечтал вернуться в беззаботное детство, вот только он не представлял себе те мучения, которые его ждали. Полная несамостоятельность лидировала в этом списке. Но на этом перерождение не заканчивалось. Джейн помнила прошлую жизнь, практически до мельчайших подробностей. Все, что когда-то хотела забыть или забыла, и все что помнила. Особенно самое болезненно воспоминание утраты: смерть первых родителей во время атаки батарианцев на Мендуар — колония, на которой они жили. Шепард ненавидела и презирала эту расу, а за годы службы в ВКС Альянса Систем это мнение только укрепилось. Она прекрасно помнила почти уничтоженный Элизиум и устроенную ими резню на Торфане. Но почему-то эти воспоминания не вызывали прежних чувств, превратились в картинки чужого фотоальбома. Джейн не понимала почему и не могла найти ответ. А новые родители были так похожи на своих предшественников, что даже казалось, будто это они и есть: поведение, интонация голосов, увлечения и взгляды — почти один в один, даже внешность. Казалось, что судьба не прекращала над ней смеяться. Когда-то их лица вызывали лишь боль и скорбь от утраты, а сейчас… неверие, что такое возможно, и радость, что они живы. Язык, на котором они говорили, оказался не таким уж чужеродным. В нем присутствовали английские «the», «in», «for», «if»; французские «chez», «sur», «près»; немецкие «dir», «ihm», «bis» и множество других предлогов и местоимений из разных языков, но с той лишь разницей, что произносились с неизвестными по смыслу словами. Сейчас большую часть времени Шепард проводила лежа в своей кроватке и как обычно, для этой жизни, наблюдала за окружающим миром. Мама подарила ей наряд «принцессы», если это так можно назвать, но та в свою очередь окрестила его ласковым «Клоунский комбинезон», да еще и противного розового цвета. Не то чтобы девочка его не любила, но не в таких количествах. Наличие технологий ее времени очень радовало — человеку из космической эпохи оказаться в эре промышленной революции почти то же самое, как и наоборот. Те же механические двери, пульты управления, левитирующая техника, голограммы и тому подобное. В то же время принцип их работы строился по совершенно другой схеме. Если в ее мире все вертелось вокруг голографических интерфейсов и нулевого элемента, то здесь была самая что ни на есть чистая механика. Говоря о родителях, Джейн разобрала имя матери — Аннабель, что выглядело немного странным и по своему чужеродным, когда как отец обладал именем из категории «хренвыговоришь», чье звучание сводилось к «Хыифнлп». Что-то в таком роде.***
Два года спустя... Внешний мир напоминал собой родной Мендуар, ее северные широты с низкой температурой и редким ясным днем. Семья Абренов — фамилия новых родителей, — проживала на окраине шахтерского поселения, в тундровых равнинах. Отец работал под землей, как и многие мужчины и женщины, и денег, как она могла заметить, было немного. Вернее сказать, их почти не было. В свои три года девочка более-менее изучила язык на котором говорили родители, а так же узнала, что он считался общегалактическим — то есть никаких переводчиков не существовало — и перестала напрягать голову о том, про что разговаривают взрослые. А когда ребенок начинает говорить, то у тех начинается головная боль из-за миллиона и одного вопросов. Родители рассказывали ей удивительные, но чаще всего обыденные вещи. Джейн узнала, что в галактике проживало более триллионов триллиардов разумных представителей множества рас. Гуманоиды, похожие на людей как азари, кварианцы, батарианцы и дреллы — Шепард еще не видела местных представителей воочию. И другие, более дивные и, порой, даже невообразимые создания. Членистоногие как рахни, рептилии как кроганы и пернатые как турианцы. Хотя последние внешне мало напоминали особей данного семейства. И хотя новый мир очень интересовал теперь уже юную Шепард, которая с каждым днем узнавала все больше и больше, детство радовало ее не меньше. По крайней мере тогда, когда она могла уверенно стоять на ногах. Это было время вседозволенности, в рамках разумного, всепростительности, ведь она еще ребенок, и полной безответственности. Что может быть лучше? Этап жизни, когда тебе не нужно о чем-то задумываться и делать, от тебя не требуют больше возможного и мирские невзгоды тебя не касаются. Поначалу Шепард вела себя скромно, только пробуя свойственное ребенку баловство, но потом сама не заметила, как окунулась в него с головой. Особенно в последнее время. Она очень любила играть солдатиками в маленьком дворике. Могла сидеть часами по колено в пыли, прорывать палочкой своеобразные окопы и строить из веток укрепления. В беззаботных баталиях она устраивала чуть ли не настоящие тактические сражения, руководя сразу обеими «армиями». Солдатиков было мало, большую их часть отец вырезал из дерева по ее же просьбе. Аннабель переживала за свое чадо, но не из-за склонности к мальчишеским играм. Дети в ее возрасте требуют внимания, они капризны и требовательны, но Джейн была полной противоположностью. Молодая мать хотела отвести чадо к психологу, но «Хыифнлп» остановил ее, уверяя, что все нормально. — Джейн! Твои любимые булочки готовы! Изначально ее назвали Чьюи, но Джейн, как только смогла нормально говорить, заявила о своем несогласии. Выглядело странно, а новое имя еще страннее, но родители через какое-то время приняли желание ребенка. Она вскочила на измазанные в грязи ноги и как можно быстрее побежала в дом. Пролетая небольшой коридорчик, девочка резко завернула в кухню и поскользнулась на мокром полу. При падении могло быть больно, но рука на подсознательном уровне подставилась под голову и приняла удар на себя. — Джейн! Что ж ты так бегаешь? — Женщина отвлеклась от подноса с «вкусняшками» и подняла дочь на ноги. Та даже не заметила своего падения и смотрела на Аннабель с глупой улыбкой. — Сколько раз я говорила — не бегать по дому. А если ты себе что-нибудь сломаешь? — Бывало и хуже, — Девочка вытерла нос рукавом своей рубашки и игриво показала зубки. Мать не знала, что имела в виду Джейн, а потому только фыркнула на такое дурацкое с виду заявление: — Хах, хуже… И что же «такого» с тобой случалось? — Когда на мой колабль напали Коллекционелы, меня выблосило в космос и я упала на планету! — с энтузиазмом рассказала девочка, не выговаривая при этом "р". Аннабель покосилась на нее, как на ненормальную. Переживала ли Шепард за то, что ее посчитают психически ненормальной? Нет. Любой детский психолог, к которому ее могут отвести, только пожмет плечами и скажет, что у ребенка очень богатая фантазия. Три года — идеальный возраст, чтобы нести какую-нибудь ахинею с серьезным лицом и никто не захочет одеть на тебя смирительную рубашку. — Завязывай-ка ты со своими играми, доча, а то, боюсь я, ты и правда в это веришь… — А потом меня велнули к жизни люди из Cerberus и мы с длузьями отплавились в их логово! Женщина с поднятыми бровями слушала ее и не знала, что вообще можно сказать о таких историях, кроме того, что у девочки и вправду очень «богатая» фантазия. Аннабель мотнула головой, не желая зацикливать на этом внимание, и взяла одну булочку. — Ла-а-адно, моя маленькая героиня. — Она присела напротив дочери и протянула угощение: — За твои «подвиги», награждаю тебя самым дорогим и сладким призом. — Ул-ла! — Девочка взяла обеими руками свою награду размером почти с ее голову. Выпечка выглядела как самая обыкновенная и из обычного теста, только посыпана сахарной пудрой. Но кто же мог подумать, что начинка окажется такой вкусной? Джейн не могла сравнить ее с чем-то из родного мира, даже названия не удосужилась запомнить. Тем не менее эта сладость была внесена в список самой любимой еды, которой она могла бы питаться целый день. В дверь постучались. Очень настойчиво. Аннабель резко изменилась в лице. Добрая материнская улыбка, что всегда красила ее лицо, слетела как от ветра и уступило место беспокойству. Из соседней комнаты выбежал отец и быстрыми шагами прошел по коридору мимо них. — Спрячь ее. — Давай, милая, иди, поиграй во дворе. Шепард не понравилось выражения их лиц и догадывалась, от чего родители хотели защитить ее. И будь она действительно маленьким глупым ребенком, то послушалась бы мать и вернулась во двор, уплетая вкуснейшую в мире булочку. Она изобразила задорную улыбку, показав зубки, и быстрыми шажками вышла из кухни. Пока родители смотрели в другую сторону, Джейн быстро завернула в родительскую спальню. Они не обращали внимание на торчащую из дверного проема рыжую макушку. Аннабель стояла в проходе на кухню и старалась унять тревогу, обняв себя за плечи. Мужчина подошел к главному входу. Левая рука в нерешительности замерла у дверной панели. Вновь постучали. Отец сделал глубокий вдох и снял блокировку. Гость, вместо дружелюбного «Здравствуйте!», с порога ударил его чем-то тяжелым в живот. За ним появился еще один гуманоид-переросток, и оба по-хозяйски осмотрелись. Первый был похож на человека отдаленно: без волос, смуглый и сморщенный как изюм, будто его высушили. Второй был здоровым, его можно было бы даже назвать «орком» из всяких видеоигр и фильмов. — Долги надо отдавать, дружок. — Я же сказал: дайте мне еще две недели, и я верну половину, — тут же начал отец, отходя от них на пару шагов. Он встал между ними и женой на случай, если коллекторы начнут все крушить, избивать и насиловать, как это иногда происходит. Сморщенный лишь усмехнулся: — Понимаешь… у тебя как бы и выбора уже нет. Босс сказал не церемониться и вышвырнуть тебя отсюда. Теперь это его земля, так что будь добр: собирай манатки и не испытывай мое терпение. — У меня семья, куда нам, по-твоему, идти? — Раньше надо было думать… Ах, да… Движения были очень быстрыми, Шепард даже не заметила, как в его руке появился пистолет. Схватив его за ствол, он огрел отца рукоятью по голове. Мужчина пошатнулся в сторону, но стена стала опорой и не дала упасть на колени. — Пожалуйста, не трогайте его! — Ты тоже теперь его имущество. Скажи спасибо своему муженьку. — Что? — Какого [неизвестная брань]?! Уговор был только о деньгах! — Друг мой, галактика очень удивительна, не находишь? Даже человек имеет свою цену, особенно на рынке, а твоя… халупа не покроет все расходы. Ладно, Картер, уноси ее. Его напарник, до этого спокойно стоявший у двери, ограничился одним кивком и двинулся к женщине. Хозяин дома как с цепи сорвался. Сморщенный не ожидал какого-либо сопротивления и вел себя расслабленно, наслаждаясь своим превосходством. Ошибка обошлась ему хорошим ударом под дых и разбитым носом. Орк в один шаг оказался рядом и со всей силы треснул отца огромной лапой, схватил за грудки и швырнул в противоположную стену. Тут и Аннабель очнулась и начала бить громилу по спине кулаками, но ее удары были для него как укусы комара. Он даже не удосужился обратить на нее внимание. — Манда тупая, — прорычал гуманоид, вставая с колен и схватив женщину за волосы. — Зря ты это начал, дружок. Ой, как зря. Он отвел Аннабель назад, в то время как орк уже достал свой пистолет и направил его на обессиленного человека. Женщина не растерялась и ударила обидчика пяткой между ног. Хватка ослабла. Сморщенный согнулся, выпустил женщину и упал на колени. Та сразу попыталась оттолкнуть здоровяка, но тот одним махом опрокинул ее на пол. Шепард пребывала в смятении. Она не могла смотреть на то, как ее новых родителей постигает та же судьба, что и предыдущих. Страх все потерять как в шестнадцать лет охватил разум. Сковал в мертвой хватке и заставил проснуться пережитым когда-то чувствам утраты. Трехлетка ничего не могла сделать взрослым разумным, но она забыла, что была всего лишь взрослым человеком в теле ребенка. Боязнь потерять близких переросла в паническую атаку чистого гнева. — Не тлогайте их! — Выбросив из рук булочку, Джейн побежала на помощь родителям и всеми силами, какие только у нее были, начала бить здоровяка маленькими кулачками. Мозг не понимал, почему у нее не получается сломать тому ногу. — Отвянь, малявка, — прорычал орк и оттолкнул ее ногой. Прозвучал выстрел. Перепуганные изумруды метнулись к отцу. От простреленной груди отца поднимался легкий дымок. Сердце пропустило удар. Девочка не могла поверить, что история вновь повторяется. — Хорошее пополнение будет, босс обрадуется, — усмехнулся гуманоид и ударил ногой лежавшую на полу женщину. Джейн не контролировала себя и поднялась с помощью маленьких ручонок. Сердце интенсивно ускоряло ритм, перебрасывая все больше крови к голове. Мышцы шеи напряглись. — Что такое, девочка? Папулю убили? Как же она хотела их убить. Разорвать на куски, медленно, один ломоть мяса за другим, по сантиметру кожного покрова. Аннабель потеряла дар речи и смотрела на мужа тупым, не верящим в произошедшее взглядом. Что он лежит тряпичной куклой под стеной. Злость и страх сплелись воедино, закипели внутри ребенка мощным порывом неведомой ранее энергией. Будто что-то пробудилось в ней, какая-то ранее неизвестная сила, что вторила ее желаниям. Джейн неосознанно открылась ей и вобрала в себя, чувствуя растущую мощь. Громилы смотрели на перекошенное от гнева лицо ребенка и перекинулись непонимающими взглядами, будто спрашивали друг друга: «Что с ней происходит?». Шепард и не знала. Она стала проводником для некой энергии, согласившейся выполнять ее волю. Температура в доме резко упала. Внезапно для всех в воздух начали подниматься предметы, пыль и грязь. Следом за ними от пола оторвались громилы. Они не могли пошевелиться, только напуганные глаза бегали по сторонам. Воздух завибрировал. Аннабель следила за всем этим испуганным взглядом, который метался от своего ребенка на мужчин и обратно. Она не знала, что сейчас произойдет и что нужно делать. Просто сидела на полу и наблюдала. У здоровяка затрещали кости. Правая рука неестественно сжалась до размера соломинки, затем правое плечо, грудная клетка и наконец — шея. Сморщенный с ужасом смотрел на своего напарника, его лицо замерло и не двигалось. Его перепуганный взгляд метнулся к ребенку. Вместо ярких изумрудов сияли раскаленный ауродий и нечеловеческая ненависть. Что-то сдавливало горло. Стало не хватать воздуха. Но Шепард посчитала, что удушение слишком легкое наказание, и начала дробить кости ног, превращая их в миллионы осколков. Ребра согнулись внутрь и вонзились в легкие. Все закончилось, когда голова сморщенного резко повернулась на 180 градусов. Раздался звонкий хруст и все, что висело в воздухе, попадало на пол. Тела коллекторов мешками рухнули в неестественных позах и больше не шевелились. Аннабель смотрела на них и не могла в это поверить. Она медленно повернулась к ребенку, который пару минут казался таким безобидным и добрым. Сейчас она видела кого-то другого, но не свою дочь. — Д-джейн? Она посмотрела на свою мать. Злость постепенно уходила обратно, откуда и появилась, и только боль в горле напоминала о содеянном. Из носа хлынула теплая струя крови. Шепард не понимала, что происходит. Она чувствовала страх, но не перед опасностью или неизбежным. Совершенно другой, какой-то липкий и омерзительный, но... он нес в себе могильный холод, что сковывал любые движения. Она боялась не зная чего и от этого становилось только хуже. И что-то шептало ей на ушко, так ласково, манило к себе, предлагая спасение. Джейн даже начала поддаваться странному зову, но смогла отдернуть себя, сильнее пугаясь этого. Аннабель поборола оцепенение и подползла к телу мужа. Ей хватило одного взгляда на него, чтобы слезы пошли нескончаемым ручьем. Женщина впала в истерику и заревела, опустилась к телу и обняла его. Затем она подняла покрасневшие глаза на свою дочь. Шепард вдруг поняла, что чувствует мать, ее эмоции и огромное желание прижать к себе и никогда не отпускать. Но ее останавливал страх. Она боялась свою дочь. И снова вернулся тот шепот, мягкий и такой приятный, он зазывал к себе, обещая помочь. Все проблемы решатся и не придется больше бояться, никогда-никогда, достаточно лишь впустить... Джейн неосознанно оступилась, как от огня. Она хотела броситься к матери, но почему-то не могла. Что-то мешало найти защиту в руках дорого ей человека, отговаривало и даже угрожало не делать этого. Девочка нашла свое спасение в побеге из родного дома.