* * *
Тот дикий вопль, который был сродни с дикарским кличем, не мог не долететь и до Марвина. Однако, он не то что не вздрогнул, он даже не повёл ухом. Его больше беспокоило то, что творилось с его памятью. — Записка какая-то. Я что-то писал... Что-то кому-то писал... Что? Кому? Зачем? — эти мысли проносились в его голове со скоростью света. Проносились и начинали прокручиваться заново, как на старой кино-пластинке. Единственное разумное объяснение всему этому по-прежнему оставался источник морфогенетического кондиционирования. Воронёнок медленно осел на пол, подгибая под себя ноги. — Я что-то писал у кого-то в кабинете и меня застукали. После этого меня и попёрли на эту процедуру, где я и стал своеобразным аутистом, — последнее слово Воронёнок с трудом сумел выкопать из глубин своего мозга. Раньше, ещё до попадания сюда, он был знаком с одним парнем, имя которого он не помнил. Однако, помнил, что у того было что-то не так с головой, и все его окликали этим словом. Возможно, только поэтому он его и вспомнил. Снова рёв, но в этот раз уже разочарованный. Как будто хищник упустил свою жертву и сейчас, разозлившись на свою собственную нерасторопность и хитрость жертвы, он найдёт добычу поменьше. Ту, которую он точно поймает. Гордость гордостью, а кушать хочется всем и всегда. — Тебе следовало бы спрятаться, — посоветовал внутренний голос. И Воронёнок был с ним согласен, ведь умирать после всего того, что он вспомнил – идиотизм, не находите? Марвин, не подымаясь с пола, перевернулся на локти и отполз под стол, на котором недавно рисовал. И вовремя, потому что последовало два удара: от первого с потолка упала парочка особо слабеньких паучков, которые тут же разбежались в разные стороны, а одновременно со вторым ударом, ветхая дверь слетела с петель и приземлилась неподалёку от убежища Воронёнка. Зная местных обитателей, эта громадина ни за что не додумается заглянуть под стол, а посему он чувствовал себя в безопасности. Конечно, тогда он ещё не знал всех последствий этого нехитрого действия, а если б знал, то и не стал бы прятаться вовсе. — Гдееее?? — многострадальчески провыл мутант, громко шмыгая носом. Его голос был похож на завывания раненого зверя, которого смогла обвести вокруг пальца даже лёгкая добыча. Воронёнок затаился, потому как он подошёл к столу и зачем-то треснул по нему кулаком. — Не здесь... — эхом отозвался внутренний голос. Если эта громадина сюда заглянет, то всё, пиши пропало, аривидерчи, гудбай и до свидания. Марвин внезапно вспомнил, с каким волнением и паникой на него смотрел Чейз, когда он вытаскивал из него осколок. Тогда Воронёнок подумал, что ещё никогда не испытывал ни с кем такого единения, как это было тогда. Да, Чейз, как всегда, на него наворчал, но ведь в этом и состоял весь мистер Миллер. Воронёнок невольно улыбнулся, вспомнив, как напугал Чейза на лестнице. Нет, так нельзя. Оставить его одного (ну ладно, пусть, с этим журналюгой) было действительно плохой идеей. Кто знает, сможет ли он теперь отсюда выбраться? А если нет, то Марвин себе этого никогда не простит. Если, конечно, сам не распрощается либо с жизнью, либо с остатками разума и памяти. Псих ещё побродил по комнате, заглянул в каждый её укромный уголок, а потом, яростно ударив по ни в чём неповинному шкафу, пошёл назад к выбитой двери. — Ну же, быстрее! — нетерпеливо подумал Воронёнок. Ноги прямо-таки рвались в путь, чтобы поскорее найти Чейза и убедиться, что с ним всё в порядке.* * *
Чейз и Майлз влетели в первую попавшуюся комнату, коей оказалась кухня. Чейз судорожно захлопнул за собой дверь и прижался к ней спиной, как будто бы это могло их спасти. Майлз камерой осветил ближайшее пространство и обречённо выдохнул, не обнаружив там ничего, даже вдали напоминающее шкафчик. — Ну что? — раздражённо просипел Чейз. — В холодильник прятаться? — Если прижмёт, — не менее раздражённо ответил Майлз. Кажется, ситуация начинала напрягать и его, хоть он и старался делать вид, что всё под контролем. Ага, как же. Контроль – это когда ты знаешь, что сделать в той или иной ситуации, а всё, что происходило сейчас, напоминало скорее отчаянную попытку не впасть в панику. И та уже начинала проваливаться. Майлз глубоко вдохнул и принялся очень долго выдыхать. Чейз помнил этот приём. Из-за него он чуть не сдох недавно, задыхаясь в собственных слюнях, соплях и прочим. — Что делать? — одними губами спросил Чейз. Почему одними губами? Потому что за дверью, примерно где-то в области лестницы, послышались глухие шаги. Они были медленными и размеренными, но слышались прекрасно. — Дай свою камеру, — шёпотом попросил Майлз, прижавшись к стене напротив него. Чейз вскинул брови и фыркнул. — Ага, конечно. Знаю я это твоё, — пробормотал он, но был бесцеремонно проигнорирован. — Дай. Быстро, — твёрдо отчеканил Апшер и даже требовательно протянул правую руку. Ну а что остаётся делать, когда твоя жизнь может кончиться в любой момент? Конечно, слушаться более-менее вменяемого и вроде бы умного журналиста. Чейз глубоко вздохнул и вытянул вперёд руку, к которой была пристёгнута камера. — Бери, — хотел твёрдо сказать он, но вместо этого до Майлза донеслось лишь невнятное блеяние. Однако, его это нисколько не смутило и он быстро выхватил камеру Чейза. Шаги стали громкими, а движения Майлза судорожными и рваными. Он подскочил к единственному месту, которое можно было бы назвать убежищем (холодильник) и с силой дёрнул металлическую ручку. Чтобы не вскрикнуть от вида кровавого месива, что ему открылось, Майлз зажал себе рот рукой. А вскрикнуть там было от чего: совершенно лысая лупоглазая голова красовалась на верхней полке холодного шкафа, причём смотрела она с таким выражением, будто её застали за чем-то непристойным. А вонь, исходившая от этого неживого куска мяса, мгновенно заполнила всю кухню. — Блять... — Чейз натянул себе на нос воротник кофты. А Майлз, проигнорировав многозначительный взгляд Миллера, принялся выуживать из холодильника полочки то, что на них лежало. Это заняло не больше минуты, но Чейз уже буквально всеми клеточками мозга успел догадаться, что его тактично кидают. Наконец, когда всё содержимое холодильника оказалось на полу, Майлз повернулся к Чейзу. В его взгляде читалось: «Ну извини, так бывает, кто-то умирает, а кто-то выживает», а сказал он совсем другое: — Постарайся не сдохнуть. — Майлз, — позвал Чейз. Нет, подыхать он не собирался, но и допустить того, чтобы его оставили даже без камеры – он не мог. В конце концов, зачем она ему там? Тем более аж две штуки. Но Апшер проигнорировал его и быстро скрылся в холодильнике, плотно прикрыв за собой дверцу. Наступило томительное молчание. Лишь прерывистое дыхание Чейза и мечущиеся шаги за дверью нарушали её. Благо, что больной организм Миллера в этот момент, словно почувствовав всю серьёзность ситуации, не решался вновь начать свои приступы. Однако, легче от этого не становилось. — Браво, Чейз. Сначала тебя кинул мелкий психопатишка, а теперь журналист. Буквально через пару минут, когда эта махина додумается заглянуть на кухню, тебя ждёт логичная кончина. Конечно, может тебе и удастся немного потянуть время, но зачем? Не здесь, так в коридоре – где-нибудь тебя, да пристукнут. Жалко, правда, что всё кончается так глупо. Что мешало тебе сбежать в самом начале, ещё когда ты смог вернуться в начальную комнату? Глупый Миллер. — С каменным лицом думал Чейз. С каменным, потому что все эмоции внезапно решили его покинуть. Скорее всего, чтобы ещё больше не травмировать владельца. Шаги затихли. Маленький огонёк надежды мигом зажёгся в душе Чейза, но тут же потух, когда раздался приглушённый удар по двери. Она бы вылетела, если бы её спиной не подпирал Чейз. Но удар повторился и тут уже держать было бесполезно: Чейз отлетел вперёд и тут же оказался придавлен к полу слетевшей с петель дверью. — Гдееее? — провыл "Поросёнок". Если бы Чейз не был оглушён этой поганой дверью, то, вероятно, сумел бы выкарабкаться вовремя и, как минимум, ускакать куда-нибудь под стол. Однако, дезориентировка сыграла с ним злую шутку и в следующий момент он уже оказался прижатым спиной к стене. Здоровенные руки так крепко передавили его в области талии и груди, что Чейз даже пикнуть не мог, лишь судорожно кряхтел и болтал руками, нанося слабые удары по Поросёнку. Только сейчас он смог разглядеть его лицо, которое не выражало совершенно ничего святого. — Пусти, блять... — просипел Миллер и попытался зарядить коленом по брюху гиганта, но тот, кажется, даже не почувствовал. Что-то по-свойски хрюкнув, он с силой швырнул парня на – и без того треснутый – кафель. — Майлз! — выкрикнул Чейз в полёте. Его макушка, как раз зацепила угол холодильника, да так сильно, что у Чейза потемнело в глазах. Он непроизвольно охнул и приземлился на лопатки. Где-то что-то хрустнуло. — Надеюсь, это не мой позвоночник, — мысленно хихикнул Чейз, перед тем, как огромная фигура заслонила ему единственный источник света, исходящий из дверного проёма.* * *
Воронёнок тихо брёл по коридору, осторожно наступая на каждый квадратик. Это дело очень залипательно, надо признать, да и успокаивает знатно. И увлекает. Он сам не заметил, как дошёл до той лестницы, где когда-то нагнал Чейза и вручил ему выпавшую бумажку. Честно говоря, эту бумажку он подобрал уже лет сто назад, где-то в области туалета. Он сам не знал, зачем таскал её с собой всё это время, но когда осознал, что ему срочно нужен повод вернуться к Миллеру, то она пришлась как нельзя кстати. Марвин тормознул, когда добрался до зала. Здесь он вытаскивал осколок из пятки Чейза. Осторожно, чтобы самому ни на что не напороться, он обогнул опасное минное поле. А вот и подвал. Они либо там, либо уже ушли. Но рёв они точно слышали, а значит должны были спрятаться. Уже собираясь ступить на лестницу в подвал, до Воронёнка донёсся хриплый стон и грохот. Марвин вздрогнул, но не от неожиданности, а от осознания того, что этот хрип принадлежал не обитателям психушки и даже не журналисту. Он запомнил этот стон ещё тогда, когда Чейз с ужасом распахнул глаза от боли в пятке.