<center>***
</center> И всё-таки не зря я решила поменяться местами с Костиной. Девчонки из третьего сезона оказались очень доброжелательными и милыми. Не все, конечно, но большинство. Горохова, например, не смотря на столь юный возраст, очень умные и достойные вещи говорит. Зоря — это вообще ангелок, вспоминая через что она прошла, удивляешься, как она смогла остаться такой непосредственной. Милас…ну, тут все ясно, упертая, никого не слышит, никто ей не нужен и бла, бла, бла. Но я её понимала. Очень сложно рушить стены, которые ты долгие годы выстраивала в себе, и даже лучше, что она их не рушит. Сидела я рядом с Саньком. Если бы я не слышала, что она сто процентная натуралка, я бы подумала, что она ко мне пристает, потому что, наверное, ни минуты не было, когда Саша, ко мне не прикасалась. Мне было приятно её общение. Вот эта вся её напускная глупость, это маска. На самом деле она очень милая и…красивая. С нами не было никаких операторов, поэтому где-то часа через пол нашей поездки я попросилась остановиться покурить. Сразу за нами остановился второй автобус. Я закатила глаза. Так хотелось избежать новой встречи с Бурой. — Я курить, если кто хочет, то при соединяйтесь, — забрав сижки из сумки, я вышла из автобуса. Я как раз подавала Саше руку, когда дверь второго автобуса открылась, и оттуда показалась Татьяна. Да что ж это сейчас карма-то такая! Взгляд Тани не выражал ничего хорошего, и, если бы не Депутатша, которая выходила следом за ней и упала прямо в лужу, то все могло закончиться не так хорошо. Мы с Сашей подошли к ним, поржали, но каждый раз, глядя на неё, я чувствовала Танин взгляд. — Как поездка? — спросила Таня. — Ой, отлично. Мы так быстро нашли общий язык, правда? — обнимая мою руку, спрашивает Саша. — Правда, — улыбаясь отвечаю. — Они не такие страшные, как мы думали. — Ты че, офигела? — Саня в шутку шлепнула меня по руке. — А ничего, что мне встать никто не помогает? Мне скользко, — Депутат из лужи начала верещать. Мы снова заржали, но протянули руки. — Жалко, я не успела это заснять, — все ещё смеясь, сказала я. — Долго нам еще ехать? — Ну мы из Школы ехали минут сорок, сейчас уже полчаса прошло, скоро приедем. Кать, может пойдём? — Саша уже докурила и тянулась меня назад. — У вас есть ещё места? А то там Костина с Калягиной слишком громко орут. — Я усмехнулась, но Таня, увидев это, только покачала головой. — Они реально орут, я хотела поспать, но глаза закрыть не успела, как они сраться начали. Похоже, Кать, ты зря расстаралась со своим сюрпризом, он уже не нужен никому. — Я своими руками разукрашу эту Костину, если она хоть что-то ей сделает. — Я непроизвольно сжала кулаки. — У нас есть места. Саш, расскажи, что за фрукт эта ваша звезда? — Ой, да обычная она. Мне кажется, что ей очень не хватает мозгов и храбрости. Когда словарного запаса маловато, сама понимаешь, как решаются все вопросы. — Она пожала плечами. А я сразу поняла, что нашла человека в их команде, с которым уж точно не хочу иметь никаких отношений. Терпеть не могу таких бесхребетных.<center>***
</center> Войдя в двери Школы, где мы не были уже около года, я почувствовала, что очень скучаю по этому месту, по общению с девочками, по занятиям. Да, здесь мне было сложно, но это ничего не значит в сравнении с теми эмоциями, которые мне это давало. Мы все сразу начали ностальгировать. — Наша гостиная… Наш стол… — Таня провоцировала девочек из третьего сезона. Не понимаю, зачем она это делает, камер же нет. Мы специально попросили дать возможность познакомиться, притереться друг к другу. А Таня пошла в жёсткое наступление, разжигая конфликт, которого ещё не было. Саша, стоящая рядом со мной, уже хотела что-то ответить, но я сжала её руку. Это не укрылось от Тани, посмотревшей на меня с яростью. И я поняла, что на сегодня это ещё не все. — Давайте за стол сядем как цивилизованные люди, поговорим. Тань, можно тебя на минуточку? — спросила я. Мы вышли на террасу. — Тань, что происходит? Неужели сложно общаться нормально на людях? Не нужно втягивать в наш конфликт посторонних… — начала было говорить я, но Таня была зла, она даже не слушала меня. Взгляд стеклянный, тело напряжено. Она готова была защищаться при том, что на неё ещё никто не нападал. — Кать, а тебе не кажется, что это не твоё дело, как и с кем я себя веду? Ты хвалишься всем, что ты не лицерка, но на самом деле — ты ещё хуже. Ты фальшивка! Ты лжешь мне, лжешь всем вокруг, и самое главное — лжешь сама себе! — Молодец Бурая, в яблочко. — Ты через час пожалеешь о том, что сказала мне только что. Это моё дело, потому что своими высказываниями ты прямо или косвенно цепляешь меня. Я просто хочу прожить этот день спокойно. — Спокойно? Ты… Блять, да ты сама меня поцеловала, сама! — Она начала орать. — А потом ты сказала, что это ничего не значит, начала зажиматься с этой шлюхой. — Не говори о ней так. — Ты себя-то слышишь? Я говорю тебе о проблеме, а ты защищаешь человека, который для тебя никто! — Да это же нестерпимо! Хватит орать на меня! Я ничего тебе не делаю, не говорю с тобой, не пристаю к тебе. Так какого хрена ты лезешь в мою чёртову жизнь с какими-то предъявами? Я чем такое заслужила? — И я уже не видела ничего, плена застилала глаза, обида рвалась наружу, но я терпела. Злилась, на себя, за то что не сдержалась и поцеловала, а на неё за то, что она чёртова эгоистка. — Я не принадлежу тебе, больше нет. Я не стану прыгать перед тобой на задних лапках и проглатывать все то дерьмо, которое ты говоришь. Вспомни, что ты сказала мне, вспомни, как наплевала на всех вокруг: на меня, Олега, Машу, Гогу, Полю… Я тебя не оскорбляю, я тебя не гноблю. Но моя жизнь к тебе больше не имеет никакого отношения! Этот день закончится, ты вернешься в Воронеж к своему прекрасному Серёже и самой лучшей подруге Юле. А меня в твоей жизни больше не будет. — Больно? Да. Обидно? Да. Но это правда. И мой голос был так чертовски холоден и спокоен, когда я об этом говорила. А Таня смотрела на меня своими синими растеряными глазами, в которых больше не было ни злости, ни ревности, а только боль, на секунду мне захотелось снова поцеловать её. — Ты сейчас успокаиваешься, садишься от меня как можно дальше, мы выполняем свою работу и разъезжаемся. И выполняем мы эту работу так, чтобы ни один человек там ничего не заподозрил, поняла меня? Вместо ответа я получаю кивок. А Таня разворачивается и заходит в дом, громко хлопнув дверью. Я наконец медленно выдыхаю. Дико хочется курить, но нельзя. Поэтому просто стою оперевшись руками о стену впереди. Тяжело вот так отталкивать человека, который сам к тебе стремится, я вижу это в ней. Она хочет чтобы я поддалась. Сердце бьётся так, что вот-вот выпрыгнет из груди. На самом деле, я бы давно уже отступила, подбери она правильные слова. Но я боюсь, очень боюсь снова почувствовать эту пустоту, как когда она ушла. Я этого просто не переживу. Звонок телефона прервал поток мыслей. — Да, Мария Владимировна… Нет, все в порядке, просто устали очень… В смысле? Мы ничего не взяли с собой и… Хорошо, я передам… Я могу сама съездить?.. Да, без проблем. Какую машину взять?.. Хорошо, спасибо, что предупредили сегодня. Черт, новость одна хуже другой. Ещё раз вздохнув полной грудью, я переступить порог дома. В гостиной цврило веселье, все шутили и что-то обсуждали, когда я вошла. — Девки, звонила Мария Владимировна, и у нас проблемы… — Всё сразу замолчали и посмотрели на меня. — В общем, мы остаёмся не на день, а на неделю. Жить будем все вместе, но это только дня три или четыре, на все остальное время второй сезон переедет в другую часть дома. И да, я сейчас еду за нашими шмотками, если кому что нужно говорите сразу. — В смысле на неделю? — Удивлённо воскликнула Попозже. — В прямом, это типо сюрприз и испытание, хреновое конечно, но что поделать. Я сама не рада, — горько ухмыльнулся я. — Так что кому привезти? — Знаешь, Шам, после таких новостей вези бухала, — Горько заметила Маха. — А не поздно уже ехать? И у тебя прав нет! — Таня. Ну нормально же попросила не лезть ко мне. — Мария Владимировна разрешила взять её машину, поэтому проблем нет. — Я еду с тобой, — она встала со своего стула. — Без тебя справлюсь. Будьте здесь и не разнесите ничего. Депс, ты услышала? — Настюха кивнула и уткнулась в телефон. — За старшую Маха и Гора. Я вернусь где-то часа через два. — Я с тобой еду! — уверенным шагом Таня приближалась ко мне. Я развернулась и собиралась пройти мимо, когда она схватила меня за руку, резко повернув к себе. — Тань, — устало сказала я. — Я хочу побыть одна, мне нужно подумать. Мы с тобой уже все обсудили. — Кать, правда, не стоит ехать. — Проговорила Маша, в ответ получив только мой злой взгляд «все равно все сделаю по своему». — Я знаю, блять, как ты ездишь, когда тебе нужно подумать! Не помнишь, где в последний раз закончились твои раздумья? — Бурая… — Угрожающе произношу я. — Хорошенко. — Спокойно глядя в глаза говорит она. — Какая машина? — Вы задрали, вы так никогда не уедете! — Заткнись, Милас! — В один голос крикнули мы. — Пошли, — Хватая чуть выше локтя Танину руку и тащу её к гаражу. Ну зачем нужно быть такой упертой! — Кать, отпусти, больно. — Начинает хныкать она, но я пропускаю ее слова мимо ушей, продолжая тащить вперед. Можно было дать мне время побыть одной, но нет же, увязалась следом. Контролировать раньше нужно было, а не сейчас. — Катя! Останавливаюсь, разжимаю руку и вижу фиолетовые подтеки там, где были мои пальцы. Чёрт. — Прости… Она проходит мимо меня в гараж, садится на переднее пассажирское синей «Kia Rio». Я сажусь за руль, но не спешу заводить машину. Таня продолжает молчать и смотрит в окно. Выдыхаю и нажимаю на газ. Таня подключила аукс к телефону и включила тихо музыку. Я не открывалась от дороги, сильнее давя на газ и не замечая скорости. Скорость перевалила за сто восемьдесят. Я настолько увлеклась дорогой и ощущением экстрима, что скорость совсем не чувствовалась. — Кать, скорость сбавь. — Повернувшись ко мне попросила девушка. — Если боишься, нужно было оставаться там, — резко ответила я, поворачиваясь к ней и заглядывая в глаза. Такие синие и глубокие, что я просто тону в них. Ничего не существует вокруг, все теряет смысл без этих глаз, но я не должна этого чувствовать. — Кааааатя, — кричит девушка. Я поворачиваюсь голову и вижу в метре от себя грузовик, тормозить не получается, скорость слишком большая. Одной рукой выворачиваю руль, чтобы съехать на обочину, другой — обхватываю Таню, прижимая к сидению. Машина наконец останавливается. Откидываюсь на сидение, нервно выдыхая, перевожу взгляд со своей трясущейся руки на Таню, которую до сих пор крепко держала. Она закрыла глаза и вжалась в сидение. Открываю свою дверь, выхожу, оббегаю машину с другой стороны и открываю Танину дверь. Быстро отстегиваю её ремень безопасности и разворачиваю к себе. Она все так же дрожит с зажмуренными глазами. — Тань, открой глаза, — Она машет головой из стороны в сторону. — Пожалуйста, прошу тебя, посмотри на меня… Таня слушается, молча убирает с глаз руки, её ресницы поднимаются вверх, я вижу что в глазах стоят слёзы. Она смотрит на меня, но как будто не видит. Моё сердце наверно остановилось в этот момент. Я была ослеплена своей обидой на неё и ничего не видела. Не видела, как она переживала, когда я вывихнула руку, не слышала, как она просила прощения, не обращала внимания, что она беспокоится обо мне… Это не она виновата. Это все я. И сейчас, если бы события развернулись по-другому, она могла погибнуть по моей вине. Моя рука, до этого покоившаяся на её предплечье, опускается вниз. Вижу синяки, на том месте, за которое я схватила ее в Школе. Я вскакиваю и бегу. Ноги не слушаются, то и дело я спотыкаюсь о коряги, и, наконец, добредя до дерева, опираясь о него и кричу. Удар, боль — за то, что не замечала правду в её глазах, второй удар, боль, кровь капает с костяшек пальцев, но кулак не разжимаю — за то, что кричала на неё и срывалась по каждому поводу, третий удар, кровь, боль, крик, который я пыталась подавить в себе — за то, что подвергла её опасности сегодня, чуть не убила её… Меня начало трясти, злость проходила, уступая место отчаянию. Упав на колени, я уперлась лбом в дерево. Меня всю трясло. — Кать… — Нежные руки легли на мои плечи, обхватывая и обнимая меня, — Все хорошо, все в порядке. — Нет, ничего не в порядке. Я…я чуть тебя не убила… — Меня затрясло ещё сильнее. — Но мы в порядке, и будем в порядке. Давай, вставай, милая, повернись ко мне, — Я послушно выполняют просьбу, но как только я посмотрела в её глаза, я, вздрогнув, вжалась в дерево за спиной, отвода взгляд в сторону. — Кать, посмотри на меня! Я не виню тебя, это случайность. Ты отвлеклась. Бывает со всеми, нам повезло ещё… — Нет, нет, нет… Замолчи, нет, я чуть не убила тебя, блять! — начиналась истерика, я ничего не видела вокруг себя, начинала задыхаться. Преодолев расстояние между нами, сильнее впечатывая меня в дерево, Таня накрывает мои губы своими. Воздуха не хватает, я вырываюсь, но Таня крепко держит меня. Она целует меня в щеки, лоб, глаза, подбородок, шепча о том, что все в порядке, что она со мной. И я не в силах больше сдерживаться. Теперь уже я целую её, быстро поменяв нас местами. Нежность смешивается со страстью, любовь с обидой. Танина майка валяется уже где-то в траве, а мои губы скользят от шеи к ключицам и груди, и снова возвращаются к её губам. Таня стонет в мой рот, пытаясь расстегнуть мою рубашку. Выходит с трудом, пуговицы рвутся и разлетаются во все стороны. Моя кожа пылает под её прикоснвениями, я рычу, кусая её нижнюю губу. Резко отстранившись и смотря затуманенными глазами на меня, Таня берет мою руку в свою и утягивает в сторону машины, которую мы бросили. Забравшись внутрь и откинув сидение, наслаждаюсь Таниными поцелуями на моей шее. Схватив за копну чёрных волос, заставляю посмотреть мне в глаза. В это время скольжу свободной рукой вдоль её тела, проникая под резинку трусиков, резко вхожу в неё двумя пальцами, одновременно ловя губами первый стон. Таня подстраивается под мой ритм, её стоны все сильнее распаляют меня, целую её в каждый открытый участок кожи. Стоны становятся громче, чувствую, как мышцы сжимаются вокруг моих пальцев, приближаюсь к её губам, как раз в тот момент, когда она кричит моё имя. Её трясет от наступившего оргазма, откидываюсь на сидение, Таня укладывается на меня. Мы обе тяжело дышим, воздуха катастрофически мало, но это не важно. — Что мы творим, Тань? — Задают вопрос, на который мне никто не даёт ответа. Таня лишь плотнее прижимается ко мне, словно боясь, что я уйду. Я крепче обнимаю её, а она улыбается. Неужели, чтобы понять, что мы значим друг для друга, нужно было чуть не погибнуть? Целую её в макушку, шепчу, что я никуда не уйду. Она поднимает голову, долго смотрит мне в глаза, и говорит: — Ты все время повторяла, что я вернусь в Воронеж к парню. Так вот, Кать, нет никакого Серёжи. Его давно нет. Я… мне кажется, что…что я до сих пор тебя люблю, — Таня опускает глаза. Я подаюсь вперёд и целую её, пытаясь передать: «Я тоже, я тоже тебя люблю, всегда любила, и всегда была только ты». Улыбаюсь сквозь поцелуй и чувствую как она улыбается в ответ.