Секрет пирожков (городская легенда)
10 февраля 2019 г. в 18:00
Один рабочий-кровельщик всегда по дороге со смены покупал пирожки с уличного лотка.
Лоток с домашней выпечкой держала семья переселенцев — по слухам, бывших фермеров, которые потеряли всё из-за очередного урагана и перебрались на городскую окраину. Семья была большая: несколько сыновей и дочерей, — и кровельщику нравилась старшенькая, а он вроде бы нравился ей. Сам он тоже был сыном беженцев от стихии, специальность получил полезную, с приличным рангом и полной неприкосновенностью, но опасную и не особо денежную — так что семью завести ему бы хотелось, но возможностей было немного.
У старшей дочери лоточника выбор был и того меньше: на ферме школ не было, в город она приехала уже взрослой — учиться поздно, да и некогда: нужно за младшими глядеть и родителям помогать.
И вот каждый день покупал кровельщик по пирожку, именно с мясом — потому что сытные, — и здоровался с семьёй лоточника; а если за прилавком оказывалась старшенькая дочка, то задерживался поболтать.
И как-то раз он спросил её: "Почему вкус у пирожков временами сильно разнится? Иногда жира многовато, иногда острых приправ щедро насыпано — это понятно, но и само мясо вроде бы отличается". А девушка посерьёзнела и тихо ответила, что это от поставок зависит: у отца с несколькими поставщиками контракты, когда где выгоднее — у того и берёт. Кровельщик махнул рукой и выкинул разговор из головы.
Однажды его бригаду перевели на новый дальний объект: обновлять щиты в пригородной промзоне. Естественно, вне купола, и каждый день туда-сюда по четыре часа в один конец автобусы с рабочими сменами ни заказчику, ни самим рабочим не с руки, так что им пообещали поставить прямо на объекте хорошо вентилируемые бытовки.
Перед отъездом кровельщик завернул к лотку в надежде хоть попрощаться. Старшенькой он не увидел, но всё же купил пирожков с собой.
Бытовки рабочим организовали там же, где гнездовался и особый персонал, — но это никого не обеспокоило: кровельщики с серыми жилетами постоянно бок о бок работают, привыкли.
Привыкли настолько, что в первый же обеденный перерыв кровельщик достал ссобойку прямо на рабочем месте, нимало не смущаясь есть в присутствии гемофагов. Внезапно перед ним, как из-под земли, вырос серожилетник, схватил кровельщика за грудки и одной рукой над землёй поднял, да ещё и встряхнул бедолагу. Никто ничего понять не успел, но все подорвались — и вот уже стоят стенка на стенку: люди за своего, серые за своего, — глазами сверкают, а серьёзное начальство с переговорщиками, как назло, далеко.
— Вы чего вообще, совсем охамели?! — крикнул серым бригадир.
А тот, что кровельщика держит, процедил в ответ:
— Я этот запах хорошо знаю, ни с чем не спутаю. Человечина это.
Тут кровельщика пришлось отпустить, так как того наизнанку вывернуло. Все в шоке, тут же вызвали и начальство, и службу безопасности объекта, и медика. Кровельщик, естественно, божился, что ничего не знал. Гемофаг, которого прозвали Брезгливый, стоял на своём: он-де на ликвидации пожаров бывал не раз, нанюхался. Свои ему верили.
Кровельщика посадили под стражу, записали показания, пирожки отправили в город на экспертизу. Через пять часов пришёл ответ: да, мясо человеческое, ничего не предпринимайте, полиция уже едет.
Начальство тут же от кровельщика открестилось, а всей его бригаде устроило обыск — за что полиция потом отдельно ругалась с местной охраной. Когда кровельщика уводили, родной бригадир бросил на прощание:
— Повезло тебе, что полнолуние на той неделе было — до следующего доживёшь, тварь.
В интересах следствия разглашать историю строжайше запретили, чему начальство было только радо: такая шумиха никому даром не нужна. Со всей бригады под страхом увольнения взяли подписки, серые жилеты тоже согласились молчать.
Конечно, кровельщика выслушали, как дело было. Послали штатского сделать контрольную закупку: но экспертиза показала курицу, сою и свиное сало, — ничего незаконного.
Тут кровельщик вспомнил разговор про поставщиков. Однако верить ему не хотели — следователи стали убеждать разными методами чистосердечно во всём сознаться. И сознался бы видимо, но кто-то из экспертов заметил, что тесто и манера выпечки у изъятого и закупленного образцов очень схожи. А вот в квартирке кровельщика собственного духового шкафа не было, только микроволновка. Решили всё же проверить версию.
Стали делать контрольные закупки и дальше — раз за разом ничего, только что крысиная ДНК иногда встречалась, но до завершения следствия санэпидемстанцию решили не тревожить.
Как синяки у кровельщика сошли, решили отправлять к лотку его самого — может, знакомому клиенту предложат что-то особенное. Под присмотром и с прослушкой — как же иначе. Кровельщик был согласен на всё.
И вот стал он снова каждый день покупать по пирожку, здороваться с домочадцами лоточника. Всё равно всё впустую.
Однажды вечером за прилавком опять оказалась старшенькая дочка. Кровельщик, весь на нервах, даже улыбнуться на её приветствие не смог. Она обеспокоенно спросила:
— Всё у вас хорошо?
— Да, просто зубы разболелись, — соврал было он. И тут его осенило: — Вы только не обижайтесь, осколок косточки во вчерашнем пирожке попался, десну поранил.
— Ой, — расстроилась девушка. — Извините!
— Да ничего страшного, — отмахнулся кровельщик. — Я понимаю, случается. Плохую партию вам, видимо, поставщик на этот раз привёз, и мясо жестковато. Но обычно у вас очень вкусно всё, не подумайте! Я ж, когда в командировку ехал, специально за вашими пирожками зашёл. И вот та партия просто отличная была!
— Такие, как вы брали, только через две недели появятся, — тихо сказала девушка.
Кровельщик засиял: разговор-то записывался — вот следователям и подтверждение, что пирожки он купил, и зацепка.
Отведённые две недели он приходил к лотку, как и раньше, чтоб не вызывать подозрений. Здоровался с лоточниками, шутил со старшенькой — ждал. Ждали и следователи. Доверительное общение со старшенькой они одобрили — мало ли что ещё всплывёт. А девушка решила, что кровельщик с ней всерьёз флиртует, и сама стала ему подмигивать.
Выходило, что срок истекал как раз в полнолуние или сразу после лунных выходных. За домом лоточника установили постоянное наблюдение, районный дежурный патруль тоже был предупреждён.
Вечером первого дня выходных кровельщика ждала старшенькая. Поздоровались, разговорились — и девушка прозрачно намекнула, что не прочь провести опасную ночь вне дома. В конце концов, чего ей с ним бояться, ведь у него неприкосновенность, к нему домой не придут, так? Так, — согласился он и пригласил девушку к себе.
За ночь ничего так и не случилось — точнее, между ними двумя случилось вполне ожидаемое, а так ничего необычного.
Девушка осталась и на вторую ночь. А наутро лоточника задержали.
Лоточника вели от самого дома и видели, как он покинул дом около трёх часов ночи, как кружил по трущобам на своём фургончике, стараясь не попадаться дежурному патрулю, искал, где вышедшие на легальную охоту гемофаги оставляли тела своих жертв, и подбирал их.
Взяли его с поличным дома, когда уже вовсю шла готовка. Арестовали вместе с семьёй, так как все домашние были при деле.
Лоточник оказался не убийцей, а падальщиком:
— Я никому не причинял вреда сам, только подбирал за другими! Вы позволяете особым гражданам жрать людей, когда они голодны, вы не считаете это преступлением, вы просто кремируете это мясо. Моя семья тоже жила впроголодь, мы тоже хотим есть и поступали так по нужде. Почему им можно убивать безнаказанно, а нам нельзя взять то, что никому больше не нужно?
С кровельщика обвинения сняли, он пошёл пострадавшим. Но до вызова в суд дело так и не дошло.
Всё, что в итоге смогли предъявить лоточнику, — нарушение санитарных норм, мошенничество и обман потребителей, использование запрещённых к употреблению продуктов, глумление над телами умерших и препятствование ведению корректной отчётности по законным жертвам режима: ведь похищал он тела, которые не успели занести в базу! — по сути административка.
Если бы такое резонансное дело вели официально, с подобными смехотворными обвинениями вышел бы откровенный цирк. Хуже того: лоточник смог бы высказаться публично. Так что вопрос закрыли.
Кровельщик вернулся к нормальной жизни. Восстановился на работе, но пошёл в другую бригаду. Стал готовить себе сам. Теперь каждый день вместо покупки пирожка у него появилась другая рутина, он проверял: не пришла ли повестка в суд — его в проблемы следствия не посвящали.
В полнолуние он вновь сидел дома один. Собирался лечь спать, но тут в домофон позвонили.
Это была старшая дочка лоточника. Она плакала. Просила впустить. Сказала, что их месяц продержали в СИЗО, но сегодня, как только отзвенели последние сирены, отцу вручили пачку штрафов, сказали, что дело закрыто и их всех просто выпихнули из участка на улицу. Понятно зачем. Она уговаривала его открыть, ведь их больше ни в чём не обвиняют, решение об освобождении — вот оно, у неё на руках. Если не её, то хотя бы младшенького брата её пустить, ему восемнадцать стукнуло уже в камере, ведь у него, кровельщика, полная неприкосновенность, к нему домой не придут, так?
“Так”, — ответил кровельщик и не открыл никому.