Bored Billie Eilish
Ты научил меня жить без тебя.
2000 год. Тони снова начал пить. Это был тот самый вид страшного алкоголизма, когда я находила опустошенные бутылки из-под шотландского виски на кофейном столике в гостиной, возле дивана в гостевой комнате, на мраморной столешнице рядом с тостером на кухне, и с раздраженными вздохами выкидывала их в мусорный бак, слушая, как стекло падает на дно металлического ведра — это превратилось в ежедневный ритуал, когда я всякий раз возвращалась со школы и не заставала старшего брата в пределах его квартиры, но замечала следы его бурных ночей по всему дому. Он застревал в лаборатории целыми днями, а вечерами уезжал, оставляя меня либо на попечение своего лучшего друга, либо в полнейшем одиночестве, предоставляя меня самой себе, и я чувствовала себя самым несчастным человеком на этой планете, коротая вечера перед экраном телевизора и заедая свое утрированное горе шоколадными батончиками. Мы жили под одной крышей как чужие люди, обмениваясь дежурными фразами, вроде «доброе утро» и «спокойной ночи», никогда не интересуясь делами друг друга и завтракая в разных комнатах. Это уже вошло в привычку, как чистить зубы после пробуждения и мыть руки перед приемом пищи. В конце концов, я смирилась с тем, что недостаток внимания Тони компенсировал карманными деньгами, мою успеваемость в школе никто не отслеживал, а Роуди был единственным человеком в моей жизни, с которым я могла поговорить обо всем угодно, но я не могла принять то, что брат пустился в беспробудное пьянство, разбрасывая запачканные губной помадой рубашки по всем уборным. Каждое утро водитель, припарковавший свой автомобиль возле жилого небоскреба, чья верхушка рассекала облака над Мидтауном, терпеливо меня ждал, а после под чутким надзором отвозил в частную школу святого Иоанна, занятия в которой начинались в восемь часов до полудня. В злосчастный вторник дождливого ноября что-то пошло не так с самого начала: я не услышала будильник, покинув кровать позже положенного на целый час, а на кухне, куда я забрела с целью схватить яблоко вместо полноценного завтрака, обнаружила Тони, одиноко сидящего на барном стуле и ковыряющим остатки рисовой лапши деревянными палочками. Меня едва не вывернуло наизнанку, когда я почувствовала исходящий от мужчины запах перегара. Хотелось как можно быстрее покинуть пределы квартиры, но что-то во мне надломилось, когда охрипший голос брата раздался в гулкой тишине. — Стой. Застыв с зеленым яблоком в руке, я судорожно проглотила подступивший к горлу ком. Стрелка на циферблате наручных часов стремительно близилась к восьми, не оставляя никаких шансов добраться до школы вовремя. Я не знаю, что меня больше тревожило в этот момент: выговор от преподавателя или мучившийся от похмелья Тони — но я медленно обернулась, взглянув в его карие глаза. — Ты даже не позавтракала. — Я опаздываю. Брюнет усмехнулся. Разочарованно и безнадежно, словно пропало все, что привносило в его жизнь яркие краски. Я переминалась с ноги на ногу, сжимая лямку рюкзака на левом плече, и наблюдала за тем, как Тони отодвинул от себя коробку с лапшой и направился в сторону холодильника. — Хэппи застрял в пробке, — говорит он, открывая стальную дверцу и вытаскивая оттуда баночку с вишневым йогуртом, которую я купила по пути домой еще два дня назад. Он взглянул на упаковку, с досадой проговорив: — Срок годности истек. Йогурт полетел в мусорное ведро, а вслед за ним и китайская лапша. — Откуда ты знаешь, что он в пробке? — проигнорировав его реплику, поинтересовалась я, прищурив свои глаза в знак недоверия. — Он звонил мне примерно пять минут назад. Тони вел себя так, словно не замечал моего раздражения и неудобства от его компании, или старательно делал вид, что не замечал, но он достал четыре яйца и положил их на столешницу вместе с коробкой пастеризованного молока, пока я продолжала неподвижно стоять посреди кухни. — Я приготовлю омлет, а потом предупрежу Филлипса, что ты задержалась по семейным обстоятельствам. — С каких пор ты готовишь? — я сдалась, бросив рюкзак возле кухонного островка и сев на высокий стул, попутно опуская задравшуюся школьную юбку. — Я думала, у тебя на завтрак Гленфиддик. Мой взгляд упал на полупустую бутылку элитного алкоголя с оторванной этикеткой, но я прекрасно знала, что это скотч. — Ты всегда такая агрессивная? — схватив сковородку с полки, он повернулся ко мне лицом, состроив гримасу недоумения. — Если бы ты почаще со мной разговаривал, то знал бы ответ на свой вопрос, — я фыркнула, качнув ногой и ударившись коленкой об столешницу. Мертвая тишина повисла между нами, изредка разбавляясь грохотом кухонных шкафчиков и звоном серебряной посуды. Несмотря на урчание желудка и дискомфорт в животе, есть совершенно не хотелось. Даже яблоко, которое я по-прежнему сжимала в руке, уже не казалось таким аппетитным, как две минуты назад. Я положила его обратно в вазу с фруктами, но не удержалась и оторвала ягоду зеленого винограда, раскусывая сочный плод зубами. — Я пытаюсь быть для тебя хорошим братом, — скорлупа разбилась об стенку стеклянной пиалы, а после оказалась в баке с остальными мусорными отходами. Я слушала Тони с удивительным трепетом в сердце и чувствовала, как кровь начинала закипать в моих жилах. — Ты вольна делать все, что хочешь, носишь дорогие шмотки и выглядишь, как молодая версия Синди Кроуфорд — в чем твоя проблема? Я едва не поперхнулась воздухом от такого заявления, но все выстроилось в логическую цепочку, благодаря которой я смогла придти к верному умозаключению: Тони думал, что все делал правильно. — А ты не думал, что моя проблема это ты? — с опаской в голосе спросила я, отодвинув от себя вазу и сложив руки на столе как прилежная ученица. — Ты каждый день пьешь, не разговариваешь со мной, сваливаешь свои обязанности на Роуди и думаешь, что ты пример для подражания только потому, что у тебя хватает каждый день покупать мне Dior. Иногда мне кажется, что лучше бы я оказалась в приюте. Последняя реплика выбила Тони из колеи. Вилка выпала из его рук, громко рухнув на кафельную плитку, и мужчина застыл, стоя ко мне спиной, однако я заметила, как стиснулась его челюсть и проявились желваки от злости, но мне это было нужно — я провоцировала его, доводила до грани, чтобы услышать все то, в чем нуждалась на протяжении долгих лет. — В школе поешь. Не взглянув на меня, брюнет покинул кухню быстрее, чем я успела переварить сказанные им слова, и жгучая влага встала пеленой перед моими глазами, когда осознание того, что я обрубила все попытки Тони завязать со мной беседу и создать иллюзию счастливой семьи, пришло ко мне с огромным опозданием.***
Роуди безоговорочно отвез меня в международный аэропорт Кеннеди без лишних просьб, как только я покинула помещение, громко и демонстративно хлопнув стеклянной дверью, и посмотрела на мужчину полным смешанных чувств взглядом. На протяжении всего пути мы не обмолвились ни словом, и лишь изредка магнитола развевала мертвую тишину, повисшую в салоне автомобиля. Нам не о чем с ним было говорить — осознание того, что все так и должно было кончиться, избавило нас от ненужных бесед о своенравном характере старшего брата и моей вспыльчивости. Я разглядывала мелькающие за окном деревья, размышляя о том, сколько событий уместилось за последние несколько часов — вероятно, они компенсировали мою размеренную жизнь на протяжении пяти лет, добавив в нее огромное количество эмоций, которые заставляли меня злиться. Ненавидеть. Рвать и метать до тех пор, пока весь пар не покинет мой разум. Я купила самый ближайший билет до Вашингтона, незамедлительно направившись в терминал для пассажиров первого класса, где уже первым делом посетила лаунж-зону, опустошив парочку стопок водки перед полетом. Порция алкоголя проникла в кровь так же мгновенно, как и выветрилась из нее, лишая меня слабой дезориентации и долгожданного расслабления, в котором я сейчас нуждалась не меньше, чем в свежем воздухе. Противные мысли лезли в голову. Воспоминания, спрятанные в чертогах памяти, воссоздавались перед глазами и выбирались из каждого темного закоулка подсознания. Я чувствовала, как сердце начинало отбивать бешеный ритм всякий раз, когда голос Тони отдавался эхом в моей говоре. Он просил меня остановиться, но я всегда шла вперед. — Тяжелый день? Озвученный вопрос мужчиной, натирающим хрустальные бокалы до скрипа и неестественного блеска в солнечных весенних лучах, заставил меня поднять глаза на блондина с вымученной улыбкой на алых устах, но я не была уверена в том, что в его обязанности входили разговоры по душам с опьяневшими клиентами. Слабая ухмылка скользнула на моих губах. Я отодвинула от себя опустошенную рюмку, колеблясь и не зная, стоило ли мне повторить свой заказ. — Скорее, тяжелая жизнь, — я опустила взор на гладкую лакированную поверхность стойки, проведя подушечками пальцев по красному дереву. Я считала секунды до регистрации, желая как можно скорее оказаться в уютном салоне пассажирского самолета и забыть о всех проблемах, похоронив их во где-нибудь во льдах Атлантического океана. В конце концов, я принимаю решению совершить еще один заказ, и спустя мгновение передо мной оказывается очередная рюмка, наполненная прозрачной жидкостью, имеющую специфический запах, что вынудил меня поморщиться. Алкоголь неприятно обжег слизистую горла, оставляя горький привкус на кончике языка. В любом случае, это уже было не так важно, когда телефон в кармане моих брюк завибрировал, оповещая меня о входящем звонке, а с того конца провода раздалось лишь встревоженное «Звонил Росс. Я пришлю за тобой машину». Смешно говорить обо всем этом. Я лишь приоткрыла тонированное стекло автомобиля, наполняя свои легкие прохладным вечерним воздухом Нью-Йорка и устало прикрывая глаза от бессилия. День еще не закончился, но уже знаменовался как самый насыщенный за последние пару лет в моей невзрачной жизни, вымотавший меня и лишивших последних сил. — Вот уж не ждал Вас увидеть вновь, мисс Старк, — с невероятным восторгом, словно в одном салоне с ним сидит сама королева Британии, на одном дыхании выпалил Хэппи, присланный Тони с поручением вернуть меня на базу — это было так забавно, что я даже истерично рассмеялась в терминале бизнес-класса от нелепости всей ситуации. — Называй меня просто Вэл, — я поморщилась от столь официального обращения спустя долгие годы. Когда-то в его глазах я была беспомощным ребенком, а теперь перед ним сидела уже сформировавшаяся женщина. — Хорошо, просто Вэл, как поживает без нас президент? — сочтя уместным продолжать засыпать меня вопросами, поинтересовался Хоган, поглядывая то на меня, то на дорогу, и хихикая над своей глупой репликой. — Тебе действительно хочется об этом поговорить? — я смерила его озлобленным взглядом, чувствуя нарастающую пульсацию в висках и не желая продолжать разговор. В этот момент я подумала, что с Роуди ехать было в разы комфортно. Мужчина понял, что лучший вариант — ехать в полнейшей тишине. Я выключила радиоприемник, чтобы не слышать доносившуюся из него ритмичную музыку, и прислонилась лбом к холодному стеклу. Окно пропускало прохладный свежий ветер, а небо постепенно приобретало яркие краски, свидетельствуя о приближающемся майском вечере. Я прикрыла глаза, желая провалиться в сон. Усталость навалилась на меня и давала знать после бессонной ночи и двухчасового перелета вперемешку с эмоциональной встречей со старшим братом и постоянными поездками то на базу Мстителей, то в аэропорт, и мой мозг был не в состоянии мыслить, как и тело нуждалось в отдыхе. Тем не менее, взгляд невольно цеплялся за завораживающие виды необузданной природы, поражающей своей красотой и девственностью, увидеть которую не представляется возможным в черте города. Даже парки с искусственными водопадами, которыми так пестрил Вашингтон, не доставляли такого восторга и удовольствия, как кукурузные поля и розоватые оттенки на голубом полотне. Я затаила дыхание. Мне так и не удалось сомкнуть глаз. То и дело интересующийся о моем желании перекусить Хэппи вырывал меня из раздумий, но в ответ получал лишь отрицательный кивок головой. Большой внедорожник довез нас до назначенного места за полтора часа, и мы вновь очутились на территории современного комплекса, состоящего из нескольких модерновых построек, за верхушками которых виднелись размытые алые краски на небе, сливающиеся с беспокойными водами Атлантического океана. В этот раз мужчина достал из багажника мою небольшую дорожную сумку без лишних комментариев, оставив автомобиль на пустой парковке и следуя в жилой блок базы. Я сложила руки на груди, оглядывая местность точно так же, как и в первый раз, но с необычайным умиротворением, наслаждаясь спокойствием, нагнетенным приближающейся ночью. Сумерки стремительно сгущались над нами, как и воздух в считанные секунды охладевал. Мы очутились внутри здания, застав его в полном одиночестве и мертвой тишине, и лишь зажженные лампы свидетельствовали о присутствии людей. Хоган спешно нажал на круглую кнопку, вызывая скоростной лифт. — Как давно Тони здесь живет? — поинтересовалась я, рассматривая скудный интерьер помещения. Мне до сих не верилось, что старший брат бросил свою роскошную башню в Мидтауне, предпочтя ей уединение в пригороде Нью-Йорка. — Примерно год, — завидев мое любопытство, Хэппи оживился, охотно вступая в разговор — наверное, проведенный в тишине час выбил его из колеи. — После того, как на башню напал Альтрон, от нее живого места не осталось. — Альтрон, — со странной усмешкой выговорила я, представляя, как роботы терроризируют небоскреб Старка. — Звучит, как сюжет супергеройского фильма. — Я бы хотел посмотреть этот фильм, — широко улыбнувшись, поддержал меня Хоган, не отрывая от меня глаз до самых пор, пока дверцы лифта не распахнулись. Кабина донесла нас до нужного этажа в считанные секунды, а от вида, представшего сквозь стеклянные стены, завораживало дух. Мы только что оторвались от земли, и вот уже находились на пятом этаже башни, любуясь волнующимися водами океана, безграничным морем зеленеющих деревьев и редеющим небесным полотном — вид был потрясающим, лишающим дара речи и возможности отвести глаза. К сожалению, когда стальные створки лифта открылись перед моим носом, я была вынуждена отвернуться и пройти внутрь холла вслед за Хэппи, послушно сжимающего ручку моей сумки. Многочисленные длинные коридоры вели в просторные комнаты, среди которых были и помещения, отведенные для коференц-залов, и лаунж-зоны с плазменными телевизорами — Тони явно пришлось разориться на все удобства, предоставленные жителям легендарной базы Мстителей. Пунктом нашего прибытия стала гостиная с роскошными кожаными диванами, барной стойкой и разбавляющими обстановку комнатными цветами в больших горшках. Все это вполне соответствовало стилю старшего брата. Любуясь интерьером и поражаясь богатством, вовсе не вычурным, а напротив сдержанным, я совсем не заметила стоящего возле панорамного окна Тони, увлеченного телефонным разговором. Он был возбужден и несколько агрессивен, не скупаясь на резкие высказывания и наполненными эмоциями жестами, и я была готова поспорить, что наше появление в комнате не было им замечено. Я задержала дыхание, когда мужчина повернулся к нам лицом, задержав свой взгляд на мне, а затем переведя его на Хэппи. — Тони, я доставил твою сестру в целости и сохранности, — с довольством заявил Хоган, достаточно громко, чтобы заставить брата недовольно поморщиться. Брюнет прислонил свой смартфон к плечу, сделав шаг к нам навстречу, а затем негромко проговорил: — Отнеси ее вещи в свободную комнату. Он вновь вернулся к телефонному разговору, пока я, полная недоумения и незнающая, чего мне стоит ожидать, бродила вокруг бара с обилием дорого алкоголя — это вполне свидетельствовало о том, что Тони был нередким посетителем этой комнаты. Бутылка шотландского виски, стоящая на лакированной деревянной поверхности стойки, была наполовину пуста, как и хрустальный бокал с остатками янтарной жидкости на самом дне. В углу располагался высокий фикус в черном горшке, скрашивающий пустоту в помещении своими яркими зелеными листьями. Когда я поняла, что брат завершил бурную беседу, я обернулась, завидев, как он делал неспешные шаги в мою сторону. Странное ощущение тяжести внутри живота провоцировало страх. Наши взгляды пересеклись, и Тони резко остановился, привычно задирая подбородок, но продолжая сохранять молчание. Возможно, я не зря сюда приехала? События производили на меня смешанное впечатление. Мне пришлось в последний момент сдать свой билет, выкурить последнюю сигарету, затаенную на глубине сумки для тех самых критических случаев подобных тому, что заставили меня вернуться на базу. В любом случае, думать об этом сейчас было неуместно хотя бы потому, что я уже была готова сделать шаг на те же грабли, на которые я наступила впервые несколько часов назад. — Решил проверить мои нервы на прочность? Не выдержав угнетающего молчания, я сложила руки на груди и выжидающе вскинула свои брови вверх, пристально наблюдая за его реакцией, но лицо брата было неподвижно и не отображало никаких эмоций — делал он это мастерски. Скрывать эмоции под маской равнодушия вошло в привычку, которой он никогда не изменял. — Хотел спросить тебя то же самое, — колкий ответ выбивает меня из колеи, но я набираю побольше воздуха в легкие и шумно его выдыхаю, стараясь сохранить спокойствие. — Так зачем я здесь? — я непроизвольно покачала головой, не контролируя язык своего тела. — Ты была права. Слова дались Тони с невероятным трудном — это я поняла из его нахмуренного лба, потупленного в пол взгляда и спрятанным в карманы обтягивающих брюк кисти рук. Странное тепло разнеслось по моему телу и вызвало невольную улыбку, но мужчина выглядел смущенно и несколько растеряно, словно он только что похвалил президента, а не младшую сестру. — Звонил Росс, — он подошел к барной стойке, возле которой я стояла неподвижно, будто статуя в Лувре, и взял бутылку виски, наливая щедрую порцию в свой бокал. Я вспомнила о том, сколько выпила в терминале, и меня едва не вывернуло наизнанку. — Он в курсе, что ты здесь, и косвенно намекнул на то, что Вашингтон тебя не жалует. Я приоткрыла рот, в недоумении наблюдая за тем, как пепельные губы Тони касаются стекла, и крепкий Гленфиддик стекает по чистому хрусталю. Брюнет сделал глоток, и ни один мускул не дрогнул на его невозмутимом лице, в то время как я успела раз сто обнажить свое замешательство и прикрыть глаза густо накрашенными ресницами. — Припомнил мне все твои выходки, на которые Верховный Суд закрывал глаза, — я расслышала упрек в его голосе, глядя в карие очи, полные злости и обиды. Он взял с полки еще один бокал, пододвинув его ко мне, и налил немного напитка, гораздо меньше, чем себе. — Грушево-яблочный аромат с нотками хереса и верескового меда. Рекомендуют не закусывать. — Ты никогда не закусываешь, — я обхватила пальцами холодный хрусталь, вырисовывая на нем причудливые фигуры. — А ты никогда не думаешь о последствиях, — очередное нападение Тони застало меня врасплох. Я села на высокий барный стул, подперев щеку ладонью, и точно провинившийся ребенок не смела поднять глаз на брата. Его тон охладел, голос стал в разы тише. — Ты могла позвонить мне, намекнуть. Вместо этого ты прилетела на базу и ткнула меня носом в этот проклятый договор, и теперь Росс грозится твоей адвокатской лицензией. Он назначил мне встречу завтра в Конгрессе, думаешь, о чем он хочет со мной поговорить? Сначала он скажет, что у меня бесстрашная сестра, которая лезет на рожон, а затем про этот акт, и придумает очередной шантаж с твоим участием, чтобы я вновь оказался марионеткой в руках белых воротничков. Браво, Вэл. Его гневная тирада завершилась грохотом, с которым Тони поставил свой бокал на стойку, отчего я вздрогнула и тяжело вздохнула. Я пыталась найти слова, что смогли бы оправдать мое положение, но он был прав, и я не имела возможности выдвинуть весомого аргумента в свою пользу хотя бы потому, что их вовсе не имелось. — Теперь я вынужден держать тебя здесь с кучкой парней в латексных костюмах, чтобы не подвергать опасности. Не иди ты на поводу у Росса, сейчас бы была в Вашингтоне, но теперь, когда все идет по его плану, мы бессильны. Гленфиддик перед глазами и тысяча воспоминаний о прошлой жизни, преследующей меня на протяжении многих лет. Словно мне снова пятнадцать, а Тони беспробудно пьян двадцать четыре часа в сутки, заставляя меня проливать слезы в пуховую подушку каждую ночь от собственного бессилия. Яблоки в вазе, запах спирта. Я была совершенно опустошенна в этот момент. Я знала, к чему клонит Тони: мой незапланированный приезд стал причиной неприятных последствий, среди которых вынужденное заточение на базе супергероев под пристальным присмотром старшего брата. Росс будет шантажировать его мною, чтобы тот подписал Заковианский договор, и давить до тех пор, пока Тони не согласится на все его условия. Он не мог рисковать. Это не тот случай, когда можно было найти иной выход. — Я остаюсь здесь? — предварительно зная ответ, я подняла глаза, полные безысходности, на брата, крепко сжимая бокал в руке. — Пока я не решу проблему с Россом, да, ты будешь жить здесь, — вздохнув с досадой, брюнет сделал очередной глоток янтарной жидкости. Плеснул еще раз. И все по новой. Не существовало иного расклада. Сейчас я пребывала в безвыходной ситуации, не имея возможности перечить брату и понимая, что мое присутствие в Вашингтоне смогло бы усложнить задачу, решения которой не предвиделось в ближайшее время. Я отчаянно опустошила бокал, слизывая жгучие капли с нижней губы и ощущая привкус горечи на кончике онемевшего языка. — Есть много проблем, помимо тебя, — Тони уперся руками в столешницу, и его мышцы заметно напряглись. — Например, Роджерс. Он не успокоится, пока Рамлоу не будет ликвидирован, а я не могу его остановить. Никто не знает, когда ООН решится подписать договор, и если это действительно станет причиной, то я не в силах ее предотвратить. Наверное, слова о том, что беда в силах сплотить двух отдалившихся друг от друга людей, как никогда описывали происходящие события в моей жизни. Я по-прежнему не чувствовала себя комфортно рядом с Тони, но мы смогли найти ту тонкую нить, которую искали на протяжении долгих лет, и вот, мы уже в силах вести разговор без оглушающих криков и обвинений во всех проблемах человечества. Мне было сложно понять, делало ли это меня счастливой, однако сейчас я поникла. Гулкая тишина, повисшая в воздухе, и раздумья, в которые я погрузилась, допив вторую порцию скотча, развеялась звуком хлопнувшей стеклянной двери. Я обернулась, столкнувшись с двумя заинтересованными парами глаз, принадлежащие мужчинам. С одним из них мне уже удалось столкнуться сегодня днем — Капитан Америка во всей красе предстал перед нами вместе со своим темнокожим приятелем, во взгляде которого выражалось недоумение. Мне стало смешно: они в каждом незнакомом человеке видели потенциальную угрозу, или же я была исключением? — Вспомнишь лучик… вот и солнце, — тихо произнес Тони с долей сарказма, и я издала приглушенный смешок, пронаблюдав за тем, как брюнет оторвал ладони от барной стойки и выпрямил спину. Без всяких сомнений, никто на этой базе, помимо Роудса и Хэппи, которых я знала еще с младых лет, не был в курсе существования младшей сестры у небезызвестного миллиардера, прославившего свое имя не только легендарной компанией, но и титулом Железного Человека. Его имя сияло на заголовках таблоидов и глянцевых журналов, о нем писали статьи, его боготворили. Такие как он, как правило, входят в историю, а об их подвигах и достижениях говорится в школьных учебниках. Кем была я на его фоне? Никем. — Чтобы впредь не возникало никаких вопросов и подозрений, скажу сразу — это Вэлори, моя младшая сестра, — Тони схватился за бутылку, активно жестикулируя и указывая на меня, в то время как я пригубила еще одну стопку скотча, прежде чем вновь обернуться к своим новоиспеченным знакомым, чьи взгляды изображали неподдельное удивление. — Да, у меня есть сестра. Он тяжело вздохнул, словно для него я была позором и непомерной ношей. Приятели Тони заметно расслабились и подошли к стойке, пока я молча терпела испытующие взгляды на себе. Надо же, у Старка есть сестра! — Она временно будет находиться здесь, пока я не решу возникшие трудности, — взор скользнул на меня, и лицо брата заметно померкло. Если бы они только догадывались, что это касалось и их. Затем он указал на мужчину, чье имя я так и не знала. — Это Сэм. Со Стивом ты уже виделась. Я улыбнулась им в знак дружелюбия, не желая прослыть бесчувственной Мегерой с таким же раздутым эго, хотя отчасти так и было — я мало с кем находила общий язык из-за свойственной мне привычки язвить через каждое слово, но с братом это не прокатывало только потому, что ему всегда удавалось опережать меня даже в этом. — Я… я в шоке, — вымолвил Сэм, глядя то на меня, то на Тони в полной растерянности. — У тебя есть сестра, и никто об этом не знает? Как ты терпишь такого брата? Последний вопрос был адресован мне, а первый так и повис в воздухе, оставшись без ответа. Я пожала плечами, осознавая, что мне и терпеть его не приходилось: последняя наша встреча с Тони произошла в напряженной обстановке лет пять назад, если не больше — по правде говоря, я уже сбилась со счета. Я пожала плечами, отодвинув бокал в полной решимости избавить себя от компании друзей своего старшего брата. Сейчас я нуждалась в отдыхе, теплом душе и крепком сне до самого обеда. — Приятно было познакомиться, — я натянуто улыбнулась, в последний раз взглянув на омраченного Стива Роджерса и его сияющего дружка, произведшего на меня более приятное впечатление своей жизнерадостностью и колкими вопросами, и встала со стула, чувствуя легкое помутнение разума после выпитого алкоголя. — Тони, покажешь мне мою комнату? Я сильно устала за сегодня. — Конечно, — брат оживился. Наверное, для него, как и для меня, находиться в обществе его коллег было невыносимо в данную минуту, и потому он безоговорочно согласился проводить меня в спальню, отведенную мне на время пребывания на базе, чтобы избавить нас от ненужных вопросов, на которых не находилось ответов. Мы с Тони не были близки, и наше прошлое было омрачено — это не совсем то, о чем хотелось говорить с чужими людьми. Хотя я и поняла, что ему не избежать расспросов своих друзей, он все равно был готов избегать их каждую секунду своего времени. Мы оказались в пустом коридоре, освещаемом лампами, шагая по кафельной плитке в полнейшей тишине и находясь в собственных раздумьях. Единственное, что не оставалось загадкой — никто из нас двоих не был в восторге от перспективы временного совместного проживания, но иного решения не предвиделось. Приходилось мириться. — Завтра Хэппи заберет твои вещи из Вашингтона, — сказал мужчина, вызвав во мне очередную волную недоумения. Он поймал мой удивленный взгляд. — Никто не знает, как долго ты здесь пробудешь. Возражать было бесполезно, поэтому я лишь молча кивнула головой и последовала за ним дальше. Ночь настигла Нью-Йорк. Бесконечность мерцающих огней заполняли беспросветную тьму, и темные воды океана, виднеющиеся где-то вдалеке сквозь панорамные окна, переливались в отблесках лунного света. И тысячи звезд хаотично рассыпались на черном полотне, одиноко сверкая в далеком космосе. Так же одиноко, как и мы чувствовали себя с Тони, идя руку об руку, но одновременно шагая врознь. Так близко и в то же время невероятно далеко, словно между нами огромная бездонная пропасть, а мы находимся в противоположных краях друг от друга. Веяло холодом всякий раз, когда я слышала учащенное дыхание и обреченные вздохи, слетающие с потрескавшихся губ мужчины. Все вокруг рушилось, и мы безмолвно наблюдали за тем, как вслед за кирпичом на землю летела крыша и превращалась в руины. Сейчас в голове крутился лишь один немаловажный вопрос: что дальше? Как двигаться вперед, когда якорь упорно тянет вниз? Когда пальцы Тони обхватили металлическую ручку двери, это уже стало неважно. Все, что происходило с нами, было правильным. Я прошла в комнату, нащупав на стене включатель, и яркий свет озарил уютную спальню. Моя сумка покоилась на тумбе возле изголовья двухспальной кровати; серый ворсистый ковер возле деревянного комода вместе с цветущим фикусом у окна дополняли интерьер своей простотой. Сейчас мне было не до этого. Я выудила ключи от своей пустующей квартиры, протянув их Тони. — Пятнадцатая улица по Северо-Западу. — Я помню, — прошептал мужчина, когда я вложила ключи в его большую теплую ладонь и напоследок заглянула в глаза цвета горячего шоколада. — Спокойной ночи.***
Укоризненный взгляд отца являлся хуже любого наказания, страшнее всяких слов. Омут карих глаз, переполненный разочарованием и злостью, испепелял меня, лишая дара речи и возможности сделать глоток свежего воздуха. Стоящая позади него мать была не в силах что-то исправить. Я была опустошена в такие моменты, чувствуя себя самым одиноким человеком на свете. С таким ощущением я распахнула глаза, когда цифры на электронных часах показывали шесть утра. Как никогда прежде я была разбитой, уставшей и изможденной, растянувшись под теплым пуховым покрывалом и любуясь восходящим солнцем за толщей чистого стекла — ничего не радовало. Я все еще была разгромлена, и сон был мне не помощником. Провалиться в забытье не удалось даже спустя бездумные тридцать минут, проведенные в обнимку с подушкой на левом боку. Это было то самое сладкое апрельское утро с розовым небесным полотном и щебетом птиц, доносившимся сквозь закрытое окно. Свежий утренний ветер колыхал верхушки деревьев, тревожил океанскую гладь, сверкающую в солнечных лучах. Я неосознанно приняла сидячее положение, коснувшись босыми ступнями холодного паркета, и натянула на себя толстовку, бездумно покидая свое временное пристанище. Лифт донес меня до первого этажа за считанные секунды, мгновенно спуская на землю. База была пуста, и, вероятно, жильцы все еще пребывали в состоянии сна. Голова трещала по швам. Я не взглянула на свое отражение в зеркале, прежде чем безрассудно покинуть комнату в столь раннее время, пригладив растрепанные после ночи волосы вспотевшими ладонями. Отчего-то глаза слипались, тело лишалось всякого контроля, и я брела вдоль просторного фойе здания в махровых тапочках, обнаруженных мною в уборной, куда я заглянула перед тем, как провалиться в сон. Я толкнула дверь, показавшуюся мне невероятно тяжелой в тот момент, и очутилась на улице, ослепленная ярким солнцем и окутанная холодным воздухом. Ступив на неестественно-зеленый газон, я обхватила себя руками. Соловьиное пение, шорох листвы и мои развевающиеся на ветру пряди — я чувствовала себя живой, и это то, в чем я нуждалась после приезда в пышущий красотой Нью-Йорк. Мне было больно. По сердцу проводили заржавевшим лезвием снова и снова. Воспоминания безостановочно лились из глубин памяти. Плотину прорвало, выстроенный годами барьер сейчас рушился по кусочкам, и меня сносило сильным течением, сбивая с ног и заставляя упасть на острые камни. Я в очередной раз прокручивала в голове слова, сказанные Тони в последнюю нашу встречу, когда я в слезах выбежала за пределы его дома, разбивая коленные чашечки в кровь: нельзя убежать от того, что преследует тебя на каждом шагу. Солнце грело, прохладный бриз нежно касался моих оголенных ног. Остатки сна исчезли в очередном порыве ветра, растворяясь в свежем воздухе. Я села на газон, утопая в мягкой траве и касаясь пальцами до капельками утренней росы. Не было ничего, чего бы я не отдала ради того, чтобы растянуть этот момент до бесконечности. — Бессонница? Раздавшийся за моей спиной голос заставил меня вздрогнуть и резко повернуть голову, разглядывая во владельце бархатного баритона стоящего надо мной Стива Роджерса. Его обтягивающая футболка и спортивные штаны свидетельствовали о намерении мужчины пробежать несколько добротных кругов, наслаждаясь видом восходящего солнца и заряжаясь энергией на весь последующий день. Внезапное появление блондина, мой нелепый вид и растерянный взор, обращенный на сосредоточенное лицо, послужили причиной затянувшегося молчания. Я была не в силах выдавить из себя слова. — Можно и так сказать. Я быстро отвела взгляд от его изумрудных глаз, намереваясь подняться с сырой травы, но неожиданно появившаяся передо мной большая ладонь опередила мои смешные попытки оттолкнуться рукой от земли. Я с благодарностью приняла помощь, отряхивая оголенные ноги и поправляя шорты, которые я удачно закинула в сумку. «А вдруг, » — пролетело тогда у меня в голове, когда я представляла, как мы с Тони окажемся лицом к лицу, а моя поездка затянется чуть больше, чем на один день. Меня никогда не подводило мое «а вдруг». Когда я подняла голову, мы со Стивом оказались на опасно коротком расстоянии друг от друга, и я трепетно вздохнула, чувствуя себя до безумия неловко. Я будто только что вернулась в школьные годы, впервые согласившись пойти на осенний бал с симпатичным старшеклассником. Мои щеки залились румянцем, и я сделала шаг назад, пытаясь унять дрожь в руках. — А ты, смотрю, за здоровый образ жизни? — желая как можно скорее развеять появляющееся между нами напряжение, поинтересовалась я с долей насмешки. — Можно и так сказать, — он повторил ранее сказанные мною слова, натянув на себя вымученную улыбку. — Не спится. Я заметила отблеск усталости в его глазах и сжала губы в бледную линию, смахивая прилипший к шее локон волос. Мы оба разворачиваемся как по команде, неспешно шагая по газону по направлению к жилому блоку базы. Солнце уже было достаточно высоко над нами. — Я знаю, что это прозвучит глупо, но… До сих пор не могу поверить, что у Тони есть сестра, — неуверенно начал разговор Роджерс. Все, как и всегда, склонялось лишь к одному. Это изрядно выматывало. — Мы не любим говорить об этом, — я покачала головой, пряча кисти своих рук в карманы спортивной толстовки. — Мы… мы с ним не особо ладим. Понимающий кивок Капитана был гораздо уместнее каких-либо слов в данный момент. Он не продолжал выбивать из меня ответы на интересующие вопросы, прилежно сохраняя молчание, но по его интересующему взгляду я понимала, что их у него было в достатке. Его можно было понять — будь я в подобной ситуации, любопытство лилось бы изо всех щелей. — Просто когда я увидел тебя впервые, я даже не мог предположить, что вы родственники, — добавил мужчина, издав смешок. Не издевательский, как это случалось с Тони, а добрый. — Ну, да, я красивее. В семье не без урода, — сдерживая улыбку, пошутила я, мельком взглянул на смеющегося Стива. Мы не были похожи с Тони внешне. Это было удивительно, что серый цвет моих глаз я переняла от матери, как и то, что моя кожа была гораздо светлее, контрастируя с темными прядями волос, которые я без лишних раздумий перекрасила еще в далекие студенческие годы. Нас никогда не считали родней, если не знали истинного происхождения. — У вас большая разница в возрасте? — задав мне еще один вопрос, блондин приподнял уголки своих розовых губ. — Одиннадцать лет. Мужчина галантно открыл передо мной дверь, позволяя пройти мне внутрь помещения первой. Тепло мгновенно окутало мое тело, но я застегнула кофту на молнию, чувствуя себя не комфортно, находясь рядом со Стивом в домашней одежде. Мы ступили в кабину лифта, наблюдая за тем, как перед нами закрываются стальные створки, а вид за стеклом постепенно менялся, унося нас ближе к небесам. — Я не знаю, какие у вас отношения с Тони, — начал было мужчина, когда я сделала неуверенный шаг вперед к прозрачной стене. — Но, в любом случае, знай, что тебе здесь всегда будут рады. Слова Роджерса вытянули из меня улыбку, искреннюю, а не ту, что я натягивала всякий раз, пряча свои эмоции за маской равнодушия. Слышать подобное от человека, с которым я была знакома меньше дня, было странно, это вызывало во мне незнакомое чувство, невероятно теплое и неизведанное мною раннее, но я знала — на наших проблемах с братом мир не останавливается, магнитные полюса не сдвигаются, а Земля не сходит с орбиты.