???
— Боже. — В скорой нет оборудования для оказания помощи андроидам. Сказали, что позже приедут за ним, как только окажут помощь Хэнку, но… — А он ещё не сдох? Вот блин. Коннор ничего не видел, из-за тириума правый глаз почернел. Внутри головы отдавался приглушённый гул людей. Таймер мелькнул красным, каждый раз исчезая и появляясь вновь. — Не, живой, — кто-то медленно и аккуратно начал поднимать его. Кровь, плескаясь, ударялась о внутренние стенки черепа, когда Коннор машинально вздёрнул подбородок. — Куда поволок его, жиртрест? — Отвезу в «Киберлайф». Офицер Миллер, если вас не затруднит — подайте мне его глаз. — Конечно, вот, держите. — Спасибо. — Ты на время вообще смотрел? Двенадцать часов ночи, кто там с ним возиться будет? — Увы, но им придётся. — Идиот, ты вообще понимаешь, что у нас тут работы выше крыши? — Уверен, ты справишься. И обязательно возьми вон те образцы человеческой крови. Всё, пока. — Ну и вали. Его тело двинулось, покачиваясь то вперёд, то назад. Красное табло стало меньше, приобрело белый цвет и замедлило обратный отсчёт, начав прибавлять секунды. Сначала было семь, затем уже двенадцать. Одна минута. Десять секунд. Ряд нулей. Ему вдруг стало холодно. Холод цеплялся за его ноги, запястья и грудь — он был повсюду. Пробирался под корпус, заволакивая каждый провод, порт и добираясь до строк кода. Окутывал процессоры, память и туманил сознание. Система защиты была сейчас единственной функцией, которая пыталась предотвратить полное отключение. На таймере снова появился ноль, а затем всё исчезло. Кажется, что он стремительно падал в глубокую тьму.* * *
В этом пустом месте не было ни света, ни звука — лишь тёмное пространство, несущее его сознание по волнам. Время вело себя странно, часы превращались в дни, а дни в недели. Где он? Что случилось с его телом? Где Хэнк? Страх внутри рос, тянул его глубоко вниз. Давление под этими волнами искажало его форму, сжимая так сильно, что от него вскоре ничего не осталось. Он тонул в этом всё глубже и глубже, перестав понимать, кем или чем является. Страх теперь казался ему частью его самого. Коннор хотел выплыть, но у него не было рук и тела. Всё, что он смог сделать, это подать голос, но зов его был неуловимым, и тихий звук рассеялся в пустой темноте. В ответ он получил поток исходящих откуда-то эмоций, и они казались ему такими знакомыми, словно были его собственными. Это всё тот же страх, только его в разы больше. Это уныние, наполняющее всё бескрайнее тёмное море. Это желание — самое сильное чувство, готовое это же море осушить до самого дна. Эмоции кружили беспорядочным хороводом, и Коннор не противился им. Он успокаивался в присутствии всего этого, несмотря на знакомое отчаяние вспомнить что-то давно утерянное. Здесь всё его сознание цело.18 августа, 2039
Как же неприятно было открывать глаза. Такое чувство, будто он проспал целую вечность. Это было странным ощущением, потому что до этой перезагрузки системы подобного ни разу не происходило. Белые стены в башне «Киберлайф» ослепляли своей белизной. Тело держалось вертикально благодаря специальным креплениями. Коннор мельком просмотрел отчёт по состоянию системы. Да, всё в норме, однако он чувствовал, что это далеко не так. Чувство какой-то непонятной тяжести засело в его процессорах. Куча данных, ненужных задач, протоколов и цифровых копий пытались охватить его тело. Это обилие информации не вызывало боли, но очень напрягало. Тело тяжелело от накапливающегося жара, а диод беспрерывно горел красным цветом. — Как самочувствие? — спросил андроид, появляясь в поле зрения Коннора. Он медленно моргнул и открыл рот, пытаясь ответить, но за место слов из его горла вырвался лишь жуткий механический звук. Андроид нахмурился. Она протянула к нему побелевшую руку, но вдруг помедлила, так и не дотронувшись. Её диод сменился на жёлтый, затем снова блеснул голубым. В этот момент с тихим шипением открылась пневматическая дверь, и в комнату зашёл Ричард. Коннор не мог полностью сфокусировать своё зрение на нём, поэтому его фигура то становилась чёткой, то размывалась. Что он вообще здесь делает? И где Хэнк? Ричард улыбнулся другому андроиду, сразу давая понять, чтобы та оставила их наедине. — Хорошо, — коротко бросила она. — Спасибо, — ответил Ричард и специально подождал, когда андроид покинет комнату. — Лейтенанта Андерсона выпишут из больницы примерно через час. Твоё восстановление прошло полностью, так что домой ты тоже можешь вернуться сегодня. В его словах была какая-то недосказанность, и, когда Коннор попытался настроить слуховые датчики, голову наполнил звонкий писк. Система известила, что сейчас восемнадцатое августа, время — 19:43. Прошло более сорока часов с последнего функционирования системы, но было такое чувство, что прошли уже недели, даже месяцы. В остальном всё было в норме, если не брать в счет высокий уровень стресса. Тело всё ещё помнило те ощущения от сильных ударов деревянной биты, в ушах звучал фантомный треск пластика — всё это казалось таким болезненным. Губы Коннора безмолвно приоткрылись. — Не беспокойся, я помогу добраться до дома, — ответил Ричард, схватил его за плечо и слегка потянул за собой, когда крепления отъехали в сторону.* * *
Не спрашивая, Ричард сам достал ключи и открыл дверь, после чего довёл Коннора до дивана и усадил на него. С двигательной функцией проблем не было, однако каждый шаг, пусть и рядом была помощь, давался ему с трудом, и, наверно, от этого его процессоры полыхали сейчас так, как у какого-нибудь древнего компьютера, не имеющего системы охлаждения. Коннор пустым взглядом уставился на стену, в то время как куча бессмысленных данных кружила в голове, норовя залезть глубже в его разум. Через каких-то несколько минут домой вернулся сам Хэнк, правда сначала он целую минуту возился с входной дверью, пока Ричард всё же не соизволил помочь с этим. — Какого хера ты забыл в моём доме? — Я сопровождал Коннора, — объяснил Ричард, кивая в сторону андроида. — Спасибо, офицер Уилсон, дальше я сам. — Не вопрос, — кивнул он. — Ладно, Хэнк, бывай. — Ага, пока, — тихо пробубнил он. — И спасибо за помощь. Коннор улавливал слуховыми датчиками медленные и затруднённые шаги, когда Хэнк пытался дойти до дивана. — Как ваше самочувствие, лейтенант? — спросил Ричард. — Взгляни на мою кислую рожу и поймёшь. Их голоса были приглушены, как будто они находились в соседней комнате, а не в паре шагов от Коннора. — А чего он в стену тупо пялится? — со вздохом произнёс Хэнк, приблизившись поближе. — Он обрабатывает данные. Коннор тут же закрыл глаза, чтобы лишний раз не пугать Хэнка своим пустым взглядом. Андерсон наклонился к нему и заговорил в правое ухо, из-за чего его низкий голос отозвался резкой искажённой статикой в голове. — Коннор, ты как там? — Необязательно подходить так близко, лейтенант, он вас и так прекрасно слышит. — Его… ну, херня вот эта, она постоянно красным горит. Это же плохо, да? — В этом нет ничего ужасного, такое случается после проведения сложного ремонта, — заверил Ричард. Но это враньё. Кончики пальцев снова горели, и Коннор знал, что Ричарду известно о его состоянии больше, чем ему самому. Он хотел знать, что с ним не так. — О, да неужели? С трудом верится. — Но это правда. Хэнк только глубоко вздохнул и плюхнулся на диван. — С вами всё хорошо? — Ричард медленно потянулся к нему. — Да хорошо со мной всё, хорошо. И это… грабли свои убери от меня. — Вам нужно прилечь. Хэнк некоторое время молчал, а потом отстранённо спросил: — А? — Я сказал, что вам нужно прилечь. Поспать немного. — А, да… я просто… Сейчас пойду. — У вас дезориентация, но это пройдёт. Может, я останусь и послежу за вами? — Спасибо, такой радости мне не надо. — Хорошо, как скажете. Хэнк поднялся с дивана и неровным шагом направился в коридор. — Он же поправится, да? — Разумеется. Через несколько часов его состояние стабилизируется, не переживайте, — Ричард положил тяжёлую холодную ладонь на плечо Коннора и слегка надавил, вызвав слабый механический щелчок в плече. Лёгкий заряд прошёлся по шее и разнёсся низким гулом в голове. — Это хорошо… — Что ж, если вам и вправду не нужна помощь, то я пойду. Не провожайте, позаботьтесь о себе, — Ричард на секунду сильнее сжал плечо Коннора, после чего разжал пальцы. — Спасибо. Закину в себя побольше анальгетиков и завалюсь спать. — Пожалуйста, не переборщите с ними. И позвоните, если вам что-нибудь понадобится. — И не мечтай.* * *
Коннор едва ли улавливал звук смыва туалета, идущей воды в раковине и шагов Хэнка. Гул в его голове становился всё громче и громче. Кровь разливалась по венам кипящей лавой, а голова трещала так, будто по ней били молотом. На этот раз Коннор позволил тем давящим на мозг данным заполнять его голову подобно вязкому меду.* * *
Перед ним раскинулся знакомый пейзаж, но до чудовищности искажённый в его глазах. Небо, мерцающее помехами, заволокло тьмой. На земле образовывались разломы, некоторые участки интерфейса меняли свою форму, искривляясь и поднимаясь вверх. Коннор следовал по известному ему пути, и, когда он дошёл до центрального маленького острова, заметил когда-то украшенный вьющимися розами трельяж Аманды. Теперь на нём больше не вились цветы, он распадался на части, как и всё остальное вокруг. Рядом с трельяжем стоял тёмный силуэт. Коннор открыл рот, чтобы позвать неизвестную фигуру, но звук в этом месте полностью отсутствовал. Тень, скрывающая его, постепенно исчезала, чёрной лужей скапливаясь под ногами. Тёмный силуэт — сам Коннор. Он смотрел на собственную копию, на это тёплое выражение лица и проникновенные глаза. Коннор ожидал найти либо Аманду, либо вообще никого, хотя он совсем не удивился обнаружить тут самого себя. Молча, его копия приветливо протянула ему ладонь. Коннор сделал нерешительный шаг и сделал в ответ то же самое. Их пальцы соприкоснулись. Сад в тот же миг исчез.5 ноября, 2038
В это время, в этом месте — расцвет новой жизни зарождается именно так.6 ноября, 2038
Коннор делает то, что ему говорят. Аманда твердит, что лейтенант Андерсон необходим для расследования, и Коннор соглашается, не задавая лишних вопросов. Хэнк для него никто — лишь бремя. Коннору приходится вылить его напиток, чтобы вынудить покинуть бар и отправиться на место преступления. Коннор знает, без Хэнка нельзя, но он уверен, что мог бы прекрасно справиться со своей задачей в одиночку.* * *
— Приношу извинения, вы мне нужны. В этих словах ни капли искренности, но Хэнк пьян и ему действительно нужна помощь. Он пьян настолько, что Коннору кажется, этот горький удушающий запах алкоголя в воздухе ощущается у него на языке. Какое жалкое зрелище — всеми хвалённый полицейский, о подвигах которого писали в статьях, довёл себя до такого состояния. Несчастный и задолбанный жизнью, склоняется над унитазом в своей замызганной ванной. Дом Хэнка чем-то напоминает его самого. Здесь есть чем гордиться, только гордость эта закопана под слоями грязи. Коннор видит эту гордость в книгах, в музыке, в собаке. Но трудно увидеть её в револьвере, в бутылке виски на полу кухни, в журнале, в котором говорится про избавление от одиночества и жизнь с андроидом. Трудно увидеть эту гордость в самом Хэнке. Всё, что от него осталось — печаль, раздражительность и подавленность. Однако когда он выходит из ванной, одетый и умытый, с ленивой улыбкой на губах, Коннор думает, что нет, частичка гордости всё же есть в нём.7 ноября, 2038
— Ну, а сам-то ты, Коннор? — Хэнк делает глоток пива и слезает со скамейки. Медленно падающие снежинки прячутся у него в волосах. — Ты у нас вроде на вид человек, а на самом-то деле что? Коннор не видит смысла отвечать на идиотский вопрос от слегка подвыпившего человека, но почему-то всё равно идёт к нему навстречу. — Я могу быть всем, чем прикажете, — на этот раз в его словах нет лжи, но Хэнк смотрит на него с явным скептицизмом. — Напарником, вашим собутыльником или просто машиной… которая исполняет задачу. — Ты мог бы застрелить девчонок, но не стал, — говорит Хэнк и грубо пихает Коннора в плечо. Он заведён, и под тяжестью холодного воздуха Коннор ощущает его бушующее негодование. — А почему не стал, Коннор? Что, совесть внезапно проснулась в программе? Коннор замирает. Эта мысль преследует его ещё с того злополучного момента. Нет, я хотел схватить их живыми, оправдывается перед собой он и заполняет этой «правдой» свой код, веря, что это просто часть программы. Ему не хочется, чтобы этот вопрос гложил его, не хочется разочаровывать Аманду. Коннор понимает, что сглупил тогда, но только внезапный огонёк, полный жизни, в глазах Хэнка что-то меняет и заставляет Коннора задуматься — а может, он всё же поступил правильно? — Нет, — автоматически вырывается у него, и он даже не знает, говорит ли правду. — Я просто решил не стрелять, и всё. Гордость Хэнка настолько хрупка и её так легко задеть. Его непредсказуемость подводит к необдуманному решению — он вынимает свой пистолет и наводит на Коннора, стоит неподвижно и смотрит на него в упор, но в глазах нет той знакомой всеобъемлющей злости, только сосредоточенность. Коннор хочет приблизиться и узнать, как поступит его напарник. Он прислоняется лбом к дулу пистолета и смотрит на Хэнка в ответ. Проходит секунда, две, а в ночной тишине парка всё также тихо.9 ноября, 2038
Коннор снова не стреляет. Он знает, что ходит по очень тонкому льду — терпение Аманды ведь уже на исходе. Камски спрашивает, чего хочет Коннор, но у андроидов не может быть желаний. А что если он хочет застрелить Хлою, потому что видит потребность в выполнении своей миссии. Может, от него мало что зависит, но он хочет принести хоть какую-нибудь пользу. Как, где, кому — ему неизвестно, но отчего-то он знает, что у него есть желания, которых априори быть не должно. Он не обращает внимания на тяжёлую ладонь Хэнка на своём плече, продолжая теряться в собственных мыслях даже когда они оба покидают дом. В голове бушует беспорядочный поток, состоящий из различных действий и вопросов, реконструкция событий ничего толкового не показывает. Почему он провалил такой шанс? Что остановило его? — Может, и правильно сделал, — говорит ему Хэнк, и Коннор замечает цветущую живость в его глазах, в его улыбке. Это совершенно другое — полная противоположность тех эмоций, которые он видел той ночью дома. В этот момент он задаётся вопросом, а что если его цель кроется в чём-то другом.* * *
— Это ваша шапка? — Шапка-бини, если точнее. И да, моя. Купил её пару лет назад, но ни разу так и не надел. — Как я выгляжу? — Как будто ты собираешься ограбить минимаркет. — Вот как. Значит, как человек? — Ой, Коннор, захлопнись. Могу тебе напомнить, что на днях один андроид ограбил магазин. — Это был девиант. — Девиант, не девиант — какая вот нахрен разница?* * *
— Ты потерян. И что-то ищешь. Ты ищешь себя самого.* * *
У Коннора ещё есть шанс всё исправить. Главное выполнить свою миссию, но он окончательно путается, сомневается и в итоге опускает оружие. Коннор теряет свой последний и единственный шанс, и осознание провала так сильно на него давит, но почему-то он вспоминает тот свет в глазах Хэнка и цепляется за него, как за что-то спасительное. Это пустые надежды, это противоречие его типичным функциям, но он просто хочет попробовать, пусть и не знает, к чему это всё приведёт.18 ноября, 2038
— Человек по имени Хэнк Андерсон спрашивает, хочешь ли ты встретиться с ним завтра, — ёмко говорит андроид и берёт за руку, отсылая местоположение. Коннор даже не изучает маршрут, потому что и так знает, где находится то место. Он пару раз моргает, когда андроид отпускает его руку. Да, иногда он думает о Хэнке, когда помогает Маркусу решать вопросы в городе. Всего лишь непроизвольно всплывающие в тишине мысли. Коннор не знал, увидятся ли они снова, не знал и даже боялся думать, что в одиноком будущем Хэнка найдётся место для какого-то андроида, но память о нём приносит Коннору лёгкую радость. По его телу прокатывается тепло, лаская искусственную кожу, когда он слышит знакомое имя. — О, конечно! Я только с радостью, — Коннор, сцепляет руки в замок, будто волнуясь, но после всё же заставляет себя расцепить их. — И… как он? — Выглядит вроде неплохо, — пожимает плечами андроид.19 ноября, 2038
Помощь Маркусу идёт Коннору на пользу: теперь у него есть новая задача, и он безмерно этому благодарен. Только всё это словно куда-то проваливается и становится как-то неловко, когда он встречается с Хэнком морозным ноябрьским утром. Неловкость отходит на задний план, и вместо неё в голове появляются приятные воспоминания, когда Коннор видит улыбку на лице Хэнка. Он сам обнимает его и от этого становится приятно вдвойне, особенно когда сквозь униформу просачивается жар его тела. У Хэнка довольно крепкая хватка, и это первый раз, когда он держит Коннора так близко к себе. Он не знает, как поступать дальше и поэтому просто держит руки в нескольких сантиметрах от спины Хэнка. Внутри всё равно ощущается какая-то пустота, и Коннор понимает, что рассмотренные им варианты смысла в дальнейшем существовании вряд ли смогут заполнить её. И он не знает, но, может быть, этот смысл находится сейчас прямо перед ним, может быть, он кроется в самом Хэнке? Хэнк смеётся, и Коннор, прижатый к его груди, явственно чувствует вибрации смеха. Хэнк отстраняется от него и выдыхает в холодный воздух клубок пара. — Я тут это, спросить хотел, — он говорит первый и неловко переминается с ноги на ногу. — Ну, если тебе некуда… вообще я, конечно, не знаю, как ты к этому отнесёшься, или как отнесутся твои, э… люди, — Хэнк прокашливается и всего на секунду встречается взглядом с Коннором, — но, в общем, если у тебя проблемы с тем, где жить, то можешь остаться у меня. Его слова густой дымкой висят в воздухе. Это настолько неожиданное предложение, что у Коннора где-то в груди всё будто скручивается и сжимается. Он вспоминает те склады «Киберлайф», где кроме белых, как снег, стен больше ничего нет. — Я не настаиваю, только если захочешь. Знаю, мой дом та ещё помойка, но Сумо был бы не прочь от нового друга, хотя если тебе уже есть куда пойти, то… Хэнк прерывается ровно на том моменте, когда Коннор склоняет голову вниз, пытаясь скрыть улыбку, цветущую на его губах — одна из тех улыбок, которым он не может найти объяснения. — Я буду рад жить с вами.25 ноября, 2038
Сразу видно, что Хэнк не привык жить с кем-то ещё после трёх лет одиночества. Коннор замечает это невооружённым глазом, когда Андерсон обходит его, стараясь не столкнуться в коридоре. Коннор тоже к такому не привык по одной простой причине — это однозначно что-то новое, выходящее за рамки привычной работы. И программа социальной интеграции в такой ситуации явно проигрывает. Он знает, что для него больше не существует преград. Можно делать то, что ему хочется и то, как он считает нужным. Хэнк, конечно, пить не бросил, но с появлением андроида в доме он кардинально начинает меняться. И Коннор даже не знает почему, но… он хочет остаться с Хэнком.6 декабря, 2038
— Так тебе реально нравится готовить? — Хэнк смотрит на него через край кружки, прислонившись к кухонной стене. Он уже не раз спрашивал его про это и, вероятнее всего, обязательно спросит ещё раз. Коннор хмурится и вытирает руки полотенцем. — Вам не понравился мой омлет? — Причём здесь это? Я этого вообще-то не говорил, — фыркает Хэнк. Просто Коннору надоедает, что Андерсон часто покупает готовую еду на вынос. На его кухне творится ужасный беспорядок, но на удивление это не особо мешает андроиду готовить. Оказывается, в этом нет ничего сложного: просто отмерить количество, просто рассчитать время приготовления и просто следовать чётким инструкциям. Коннору нравится сам процесс, влияющий на его производительность. И Хэнк вроде не против, что ему готовят, что Коннору тоже на радость, но видно, что от такого расклада он не особо в восторге. — Тогда в чём проблема, Хэнк? — Да ни в чём. Просто, знаешь, мне совестно как-то. Ты так часто крутишься у плиты, я как будто личного повара себе нанял. Не для этого же я тебе предложил жить в моём доме. — Я знаю. — Точно? А то мало ли. — Точно, — Коннор, сложив кухонное полотенце, убирает его, подходит чуть ближе к Хэнку и кладёт руку на спинку стула. — Будь это действительно вашим желанием, то вы вряд ли бы жаловались на все мои старания. А вы жалуетесь, причём каждый раз. Хэнк поднимает глаза к потолку и коротко вздыхает. — Допустим, — он усмехается и отталкивается от стены. — Но что если я вожу тебя вокруг пальца и просто делаю вид, что мне это не нравится? — Нет, не думаю. Хэнк делает несколько шагов, становится так пугающе близко и чуть наклоняется, ставя на стол пустую кружку. Коннор не отходит и лишь наблюдает за ним. — Какой же ты доверчивый. — Доверчивый? О, ну если вы думаете, что я слепой и не замечаю очевидных вещей, то, ладно, будь по-вашему. — Это ты сейчас пошутил надо мной? — Пытаюсь развить чувство юмора. Как вам? — Коннор наклоняет голову вниз и смотрит на Андерсона из-под ресниц. Хэнк проводит рукой по бороде и делает наигранный серьёзный взгляд, оценивающе рассматривая андроида. В груди Коннора что-то трепещет, окутывает этим горло. — М, ну, максимум четыре из десяти. — Оу. Ниже среднего, это плохо. — Не раскисай, первая попытка не всегда удачная. И ты ведь быстро учишься, да? — Какой же вы снисходительный. Ленивая ухмылка на лице Хэнка сменяется улыбкой, и он низко посмеивается на его слова. Его смех цепляет, заставляя Коннора заглянуть ему в лицо. Он вызывает в горле лёгкость, внезапно перетекающую в тысячи мелких разрядов электричества. Они бьют по его груди и датчикам, отчего тириумный насос начинает щемить. Коннор сохраняет звук смеха в свою память. — Уже начинаешь говорить, как я. Улыбайтесь почаще. Коннор действительно хочет чаще видеть на лице Хэнка улыбку, а ещё он очень хочет произнести эти слова вслух, но держит эту мысль в голове, потому что ему кажется, что они здесь неуместны. — Наверно, это вы на меня так влияете. — У, не дай бог. Такими темпами ты научишься ругаться, а мне этого хочется меньше всего. Хэнк продолжает улыбаться, и Коннор делает то же самое в ответ, подняв уголки губ вверх, пытаясь сымитировать более-менее натуральную улыбку. Он отводит взгляд и берёт со стола пустую кружку Хэнка. Проводит пальцами по гладкой поверхности и натыкается на маленький скол. — Кстати, вы опаздываете на работу, — напоминает он. — Да знаю я, знаю, уже иду, — Хэнк закатывает глаза и уходит в комнату. Коннор смотрит ему в спину и чувствует, как будто что-то подталкивает его пойти за ним. В груди по-прежнему жарко, и это ощущение сильное, приятное, но быстро угасающее. Стоит ему воспроизвести сохранённую запись со смехом Хэнка в своей голове, как этот жар наполняет грудь снова. Коннор проигрывает её второй раз, третий, четвёртый. Он прижимает кончик пальца к сколу и надавливает сильнее. Коннор думает, что с ним происходит что-то странное.6 декабря, 2038
Хэнк говорит ему «хорошо», когда они ведут разговор о работе. Коннор знает, что нет никакой гарантии в этом «хорошо», но, когда Хэнк произносит это слово, от груди до кончиков пальцев разливается эйфория. Она всегда исчезает, когда Хэнка нет рядом, но появляется вновь, когда он возвращается с работы домой. Коннору хочется ощущать этого больше, хочется снова начать работать вместе с Хэнком, чтобы никогда не терять это чувство. Он нисколько не сомневается в том, что это — счастье, но он никогда бы ни подумал, что подобное может быть настолько обжигающим.19 декабря, 2038
— Что ж, дело сделано, правда придётся подождать. Примерно через месяц вернут тебе твой значок, — Хэнк, сидя в кресле, бросает короткий взгляд на Коннора, затем наклоняется и начинает снимать ботинки. Коннор молчит, будто проглотив язык. — Думаю, что нет смысла отвозить тебя завтра в участок, чтобы ввести в курс дела. Ты-то и так всё от и до знаешь. Коннор всё ещё не верит, что слова Хэнка реальны и что ему и вправду позволят вернуться на службу. Вот он, прекрасный подарок, о котором он мечтал — возможность делать то, что ему нравится. Почему-то в этой мысли что-то смущает. Он перемещает взгляд на Хэнка, но старается не смотреть ему в глаза. Возможность быть рядом с ним, да? В голове что-то замыкает. Во рту вдруг становится сухо из-за нехватки смазочного материала, имитирующего слюну. — Хэнк, я… даже не знаю, что сказать. Андерсон снимает ботинок со второй ноги и откидывается на спинку кресла. — Начни с простого спасибо. — Спасибо, — отрывисто произносит Коннор. — Спасибо, Хэнк. — Что-то не особо ты рад, я смотрю, — задумчиво говорит он, крутя пальцами торчащую нитку из подлокотника кресла. — Нет, — спокойно отвечает Коннор, чувствуя, как бухает в груди, как регулятор замедляет свою работу, — я рад. — М, да? — Хэнк, сузив глаза, дёргает подбородком вверх. Даже при слабом освещении Коннор видит яркость в его голубых глазах. — Просто рад? Нет, я, конечно, не ожидаю, что ты начнёшь орать и плясать по всему дому, но ты как-то немногословен. Хэнку не понять. Коннор думает, что если он прикоснётся к его груди, то поймёт, что под этим «просто рад» лежит нечто большее. Он бы смог ощутить жар под своей ладонью. Тогда жарко бы стало обоим. — А этого не достаточно? — Коннор вопросительно наклоняет голову и хочет, чтобы тириумный насос перестал уже доставлять ощутимый дискомфорт. — Ну, просто хочется услышать от тебя больше радостных слов, — Хэнк тепло улыбается ему, и Коннор в этот момент готов поклясться, что расплавится сейчас к чёртовой матери.31 декабря, 2038
На лице Хэнка ноль радости. Да, он не любитель подобных мероприятий и вообще предпочитает уединение и чтобы его никто не тревожил, но Коннор будто не владеет собой и, не задумываясь, подходит к нему. — Всё в порядке, лейтенант? — Да, просто Гэвин опять ведёт себя как мудак. Ты слишком часто позволяешь ему поливать тебя дерьмом. Умей уже постоять за себя хоть раз. — Я не знаю, почему он поливает меня… почему постоянно оскорбляет. Я ведь всегда был вежлив с ним. — Ну вот и зачем? Коннор специально не отвечает. Он не хочет говорить о Гэвине, да даже думать о нём. На лице Хэнка проскальзывает лёгкое отвращение, и андроид смотрит на него, внимательно разглядывая. — Капитан Фаулер хочет кое-что сказать перед обратным отсчётом, — после недолгой паузы говорит Коннор. — Хотите поприсутствовать? — Да, конечно, — кивает Хэнк и, кажется, забывает о недавно заданном вопросе. Он постукивает пальцами по стеклянному бокалу с шампанским и идёт к Джеффри, вокруг которого уже толпятся остальные работники участка. Коннор учтиво слушает речь Фаулера, но мельком поглядывает на Хэнка. Трудно за его волосами, скрывающими часть лица, разглядеть глаза, но Коннор видит, как он иногда слабо посмеивается на слова капитана. Ему хочется, чтобы Хэнк чаще смеялся и радовался. Но больше всего источником этой радости хочет быть сам Коннор. В этот самый момент он решает для себя, что именно является приоритетом. Задача найти в Хэнке гордость, подбадривать его, радовать, повышать самооценку. Делиться с ним тем, что постоянно тяжелит его грудь, растекаясь по венам. Он хочет, чтобы Хэнк смотрел на него и дарил ему свою улыбку, как тогда, холодным ноябрьским утром. По участку проносится гул смеха, и Хэнк поворачивает голову и смотрит прямо на него. В его глазах блики, и он так ярко улыбается Коннору, но стоит только андроиду заметить это, увы, запоздало, как Хэнк успевает отвернуться от него. Кажется, что внутри андроида бьётся настоящее сердце, и оно готово выпрыгнуть из груди прямо сейчас. Почти невыносимо чувствовать, как раздирает грудную клетку. Это настолько сильно, что код уже не справляется с подобным. Мыслительные процессы напрочь глушатся, и Коннор полагает, что ощущения, заставляющие его тириумный насос сжиматься — слишком яркие только для одного счастья. Это даже не системный сбой. Просто то, что он хочет дать Хэнку, несёт в себе что-то большее, и в его голове это лишь сомнительные предположения, но вдруг, может быть… Коннор резко приходит в себя и возвращается обратно в праздничную атмосферу, когда Хэнк хлопает его по плечу. — С Новым годом, Коннор, — его радостная улыбка достигает уголков глаз, и Коннор только и может, что смотреть на Андерсона, сосредоточившись на весе его ладони на плече. Он приоткрывает губы, всё вокруг внезапно замедляется и постепенно исчезает из поля зрения. Ох, вот оно что. Простое осознание приходит к Коннору подобно щелчку, омывая прохладой и оставляя после себя всепоглощающее чувство, которое въедается в каждую его часть и забирается глубже. Коннор думает, что, наверное, он влюблён в Хэнка. — С Новым годом, Хэнк, — отвечает он и улыбается ему в ответ.5 января, 2039
Коннор думает об этом каждый день.16 января, 2039
В его голове по-прежнему вертится одна и та же мысль. Он просматривает в своей памяти разные моменты с Хэнком, где они на работе или же дома — неважно. Настраивает сенсорную чувствительность, датчики температуры, режим автосканирования. Это ничего не даёт. Коннор залпом поглощает книги на любовную тематику, изучает поэзию, разнообразную музыку и статьи о людях и андроидах. И когда он всё понимает, то просто позволяет этой любви цвести дальше. И цветёт она бурно — это чувство становится постоянным. Коннор ничего не изменит в себе.