Via est vita

— Как же так… что делать, — полушепотом бубнил худощавый брюнет, уже который час подряд не говоривший что-либо другое. — Нас убьют, а Виктория… моя бедная Виктория, как же она?! Как же… — Да помолчи ты уже наконец! — не выдержав пустой болтовни и паники своего товарища по несчастью, Элрик вскочил на ноги и вплотную приблизился к нему. — Прекращай ныть без повода и дай мне уже подумать! Опешив от такого откровенного хамства, мистер Томпсон подавился воздухом, не в силах даже что-либо ответить.  — Ныть без повода?! Прошу прощения, и как вы со мной разговариваете?! Если вы не заметили, то мы с вами в одной яме! — Хах, в одной яме, говоришь… Недоумевая от столь резкой переменой в этом человеке, мистер Томпсон нахмурился. «Еще несколько часов назад, на складе, он выглядел напуганным до ужаса и вел себя так, как и полагается обычному гражданскому в подобной ситуации. А может…» — Мистер Фишер, — уже спокойно сказал он. — Мм? — не сразу отреагировав на «свое» имя, скучающим тоном протянул Эд. — Вы… военный, да? Государственный алхимик? Сидевший до этого, уперевшись о стенку Эдвард, слегка дёрнулся и удивленно уставился на брюнета. — Что, как ты…кхм. И как же вы до такого додумались, мистер Томпсон? — Можно просто Матис. — В таком случае, просто Эрик. Так каким образом вы пришли к тому, что я — государственный алхимик? Эдвард, умевший сильно давить на оппонента своей наглостью психологически, уже смог привести Матиса в замешательство своим насмешливым тоном. Но тот, уже не так уверенно, продолжил: — Тогда, на складе, вы появились так внезапно, что я только сейчас задумался, что вы забыли в самом пропащем районе города. И то, как вы держались, хоть ваше актерское мастерство и достойно похвалы, но так сходу предложить бандитам сделку на сохранение своей жизни… не многие гражданские на такое способны. Да и резкая перемена в вашем поведении. Вы сейчас настолько спокойны и, как вы сказали, думаете. Видимо над планом побега или захватом этих несчастных преступников. Пораженно присвистнув, Элрик ближе подвинулся к Томпсону. — С такими аналитическими способностями, Матис, вам стоило стать военным следователем. Ну или частным детективом как минимум. — Хах, я польщен, — слегка усмехнулся брюнет, отвлекшись наконец от мрачных мыслей. — Но с чего вы взяли, что я именно государственный алхимик? С таким же успехом я мог быть обычным офицером городской полиции. — Ну, это уже не логический вывод, а скорее предчувствие… Когда вы говорили, что можете помочь, ведь сами — алхимик. В общем, мне не кажется, что вы врали в тот момент. Удовлетворенный ответом, блондин, оперевшись на колени, встал. — Ясно. В таком случае, Матис, вы мне поможете. — Ч-что? — Что слышали. Я сначала подумал, что от такого нытика, как вы, толку особо не будет. Но вы меня приятно удивили. — Н-нытика? — Для начала я упорядочу все, что вы, в перерывах между своими сопливыми истериками, мне рассказали. — Сопливыми истериками?! — уже задыхаясь от возмущения, воскликнул Матис. Но его «сокамерника», это видно, не волновало. — И так. Значит, мелкая преступная организация до этого терроризирующая некоторые районы Клируотера, начала производство и распространение наркотика, который, по их убеждениям, имеет свойства элексира молодости. И для производства этого Ламс… Ла… как, простите? — Ламмервайн*. — Ах да. И для его производства требуются глубокие алхимические познания, оборудование и средства. — Верно. — И местные органы до сих пор ничего не предприняли? — Им явно не до этого. Да и сами они получают с этого в свой карман немалые суммы. — Но ведь новый фюрер ввел реформы и все подобные выверты на корню пресекаются! — В крупных городах — может быть. Но не у нас. До Клируотера все нововведения и реформы доходят наравне с мелкими деревушками на границах. — Ну конечно…- в мыслях сразу всплыл образ родного Ризенбурга, в котором, в какой-то период, уровень преступности возрос настолько, даже до предыдущего фюрера, Кинга Брэдли добралось недовольство народа. — А теперь, Матис, скажите-ка мне, как вы попали в подобную передрягу, и что случилось с вашей женой? — Ох, моя Виктория. Знаете, она у меня такая замечательная. Прекраснейшая женщина на всем белом свете, мне так повезло ее повстречать. — с полным теплоты взглядом встрепенулся Матис. Но уже в следующую секунду заметно сник. — Вот только… водится за ней одна дурная привычка… — - То есть?  — Она постоянно оказывается не в том месте и не в то время! Около года назад мы оказались просто в ужасной ситуации. Меня выгнали с работы в связи с поголовным сокращением штата. Родственников у нас нет, никто бы нам не помог. Нас уже собирались выселять из квартиры, но Виктория наткнулась на этих бандюг. Волею судьбы они контролировали тот участок земли, где мы жили, и пообещали все уладить за небольшую услугу взамен. Моя наивная жена, посчитав это лучшим из зол в той ситуации, согласилась. Да и я — дурак тот еще! Нашел кому довериться! Квартирный вопрос был разрешен, и мы уже обрадовались, что для нас прошли худшие времена. Но поступила ответная просьба от этих головорезов. Виг пришел однажды, сказав преобразовать ему золото… — Чего?! С дуба рухнул?! Да если бы об этом узнали, то ты бы как минимум провел бы остаток жизни в тюрьме! — А разве я сказал, что согласился на это?! И с каких это пор мы перешли на «ты»? — С этих самых, — небрежно бросил Эдвард, подгоняя жестом своего собеседника, — Так и что дальше то? — Ну, в общем, я ему отказал Вигу в этой «маленькой» услуге и… — Виг? Этот их главарь, да? Тот, что со шрамом? — вновь бесцеремонно перебил Элрик. — Да, — с легким раздражением ответил Томпсон, и продолжил. — Тогда они начали нас терроризировать. Не давали проходу и вымогали деньги. То, что поначалу мы считали спасением, превратилось в сущий ад. И вот, около месяца назад, нас силой заперли в этом заброшенном здании на окраине города, оставив с четкими инструкциями и формулами приготовления этого… этого гадкого наркотика! Эдвард едва ли расслышал последнюю фразу, из-за того, что Матис уже чуть не рыдал от безысходности и нахлынувших неприятных воспоминаний. — Виктория… у моей Виктории всегда было слабое здоровье, она не смогла долго находиться здесь и заболела. У нее началось обострение и пришлось перенести ее в другое место. Благо, они не настолько бессердечны, чтобы бросить умирать в сырой камере беременную женщину… — Что?! — сидевший до этого с серьезным и непроницаемым выражением лица Эд, поперхнулся и шокировано уставился на Матиса. — Что? — недоумевал тот, не понимая столь бурной реакции. — Так твоя жена… в положении? — Именно так. Мы так радовались, когда узнали, — с мечтательной улыбкой, полушепотом проговорил брюнет, вспоминая те радостные мгновения, представляя будущее отцовство. Но в следующую же секунду его худое осунувшееся лицо вновь омрачилось. — Но это уже не важно. Нам не выбраться отсюда, и я уже никогда не увижу ни свою жену, ни ребенка. И кто знает, что с ними произойдет после моей смерти, что с ними сделают… Наблюдая за нахмуренным сникшим сокамерником, Элрик ушел в свои раздумья. Они просидели так несколько минут, а может и пару часов, кто знает? Каждый был погружен в свои мысли. Но внезапно сидевший до того неподвижно Эд вскочил на ноги и резким движением руки схватит Матиса на ворот посеревшей рубашки. — Слушай сюда, нытик. Где-то там, лежит твоя больная жена, которая носит под сердцем твоего ребенка, а ты просто сидишь тут, и ждешь своего конца?! — ровным устрашающим голосом с гневно сверкающими глазами, прошипел Эд. — Если тебе настолько безразлична судьба твоей семьи, то, видно, тебе и правда лучше откинуться здесь, в промозглом подвале, верно? Поражённый столь наглым поведением и напуганный такой реакции сокамерника, Томпсон не мог и пошевелиться. Ему оставалось только с болью в сердце слушать жестокие, но правдивые и от того ранящие слова. — Но мне не все равно, ты меня понял?! Мне не плевать на мою семью, мне не плевать на свой дом и свою жизнь! И я не собираюсь здесь подыхать! Я собираюсь навалять этим ублюдкам и вернуться невредимым к своей невесте, ведь я знаю, что если со мной что-то случится, это причинит ей еще больше боли, чем за все время до этого. И ты, нытик, решай сам. Если тебе действительно кто-то дорог, то не будет ничего невозможного. Ты пройдешь огонь и воду ради этого человеку. Все круги ада и даже больше. Но если тебе, Матис, плевать на Викторию и вашего неродившегося ребёнка, то пожалуйста. Подыхай здесь, даже не попытавшись спасти их, как последний трус. Твое право. Отбросив от себя Томпсона, блондин твердым уверенным шагом прошел в противоположный конец камеры, где располагалась большая железная дверь, и присел рядом, изучая заковыристый замок. Несколько минут ковыряясь у металлической конструкции, Эдвард уже начал выходить и себя, как почувствовал, как кто-то оказался рядом с ним. Матис, присев рядом с Элриком у двери, так же стал всматриваться в замок. А в ответ на вопросительный взгляд лишь немного нахмурился, неуверенно улыбнулся уголками рта, и ответит: — Я с тобой. Мы же не хотим заставлять наших женщин волноваться за нас еще больше?