Truth or Dare

      Слова Сехуна взбодрили Минсока, он мог прятаться, бояться вечно, но если сейчас он опять отступит, это можно будет посчитать концом их отношений, какими бы они ни были. Если после того, как Чондэ вспомнит, тот его сам бросит, то он не будет удерживать, но если нет, то он будет сражаться дальше и больше не будет проверять эти дорогие ему отношения. Но именно сейчас он должен стараться изо всех сил не напортачить по новой. После того похода в больницу Минсок стал практически жить там, рассказывал, что происходит в группе, как у него дела и другие вещи. Постепенно пытался начать восстанавливать его память, но очень осторожно обходил тему отношений между Луханом и ним. Хоть Чондэ не понимал, почему тот не отвечал на его вопросы про Лухана, но всё равно пытался как-то свернуть на эту тему и пару раз, не будем скрывать, у него получалось. Но всё было напрасно, Чондэ стал понемногу злиться из-за того, что старший избегал эту тему, и даже сейчас возникали ссоры. Из-за этого в голове возникали только идеи, как прекратить всё это и пустить всё на самотёк.       Другие тоже приходили и уже рассказывали свои истории, вроде пазл должен собираться, но не хватало каких-то частей и эти части были определённо из одной и той же темы, которую не хотели рассказывать ребята, а Чондэ это злило.       Восстановление памяти у Чена происходило болезненно — это, в принципе, говорил доктор. Состояние было не лучшее, как будто в документе забыли сохранить последний абзац и при открытии нужно писать по новой. Была надежда, что память сама восстановится, но это практически равнялось четырём-пяти процентам, что было самым маленьким процентов из всех пациентов, которые были в этой больнице с таким же заболеванием. Пару раз лаборант говорил, что легче свыкнуться с мыслью, что он не вспомнит ничего из того времени. После таких слов Минсок сначала кричал на лаборанта, потом приходил в общежитие и заливался слезами.       Те фотографии Сюмин отнёс в фотоателье, где ему обещали их восстановить. Идея была у него такая, так как эта комната вновь их, хотел её украсить ими, чтобы после выписки из больницы Чондэ зашёл в комнату и всё вспомнил. Идея была классная, но Сюмин был всё равно не уверен в том, что после таких манипуляций Чен сразу бросится к нему в объятья и скажет, что любит его, особенно если учесть, при каких обстоятельствах это всё случится.       — Нужен «план Б», — сказал вслух Мин за обеденным столом.       — Что за «план Б»? — спросил Бэкхён, поедая свои хлопья, точнее сказать, ченовские, но не суть. — И какой «план А»? — не унимался Бэк.       Минсок посмотрел на всех, кто за столом, а они на него.       — План А в том, что я хочу развесить фотографии меня с Чондэ в комнате, чтобы, когда он приедет из больницы, он посмотрел на них и всё вспомнил, — выдал свой план всем ребятам.       — Комната не твоя и его — это наша с тобой комната, — подал голос Лу.       «Опять», — про себя подумал Сехун.       — Ты в прошлый раз не ночевал в этой комнате, я решил, ты съехал, — парировал Минсок.       — Если я в ней не ночевал, это не значит, что она больше не моя, — пошёл в наступление Хань.       — Круто! То есть прошлой ссоры было мало, мне казалось, ты стал исправлялся, отдал меня фотографии, написал всё. Но, оказывается, ты просто врал мне. Сколько ты ещё будет издаваться надо мной, над Чондэ? — говорил Минсок с надрывом.       — Столько, сколько захочу, — говорил Лухан, не поднимая головы.       — Супер! Зачем… Ты достал меня уже! Твой контроль… ты токсичный! Ты ненавидишь Чондэ непонятно за что, — у Минсока сорвало крышу. Он продолжал что-то говорить в ответ Лухану, споря с ним. Всё это продолжалось, пока все не услышали резкий хлопок или, лучше сказать, удар по столу и за ним голос, совсем не похожий на голос лидера.       — Как вы меня достали! Постоянно ссоритесь, Лухан, я тебя не раз говорил прекратить задевать Сюмина, не доведёт это до добра. Ты сам разрушил их отношения с Чондэ. Отпусти ты их уже! А, ты, Минсок, старший будь умней, прекрати на него обращать внимание! Сколько можно? — высказав это, Сухо встал и, перед тем как выйти из кухни, добавил: — Чтобы вы все знали, у меня в столе лежит заявление о роспуске группы, и там не хватает только подписи директора. Ещё одна такая стычка, и я правда понесу его к директору и добьюсь того, чтобы группы больше не было. Единственное, что меня останавливает от этого, плохая память Чондэ.       — Я впервые видел такого Чунмёна, — сказал Чанёль, прибывая ещё в шоке.       — Да, уж. Походу, пришла точка кипения, — сказал Кай, потирая виски.       — Прости, Минсок, — поговорил Лухан и впервые поднял голову.       — Лухан, если ты пытаешься сейчас просто отмазаться, то не надо, — Минсок не имел никакого сейчас желания спорить или что-то выяснять, уже это сделали. — Если хочешь как-то загладить вину, просто держись по дальше от меня и Чондэ.       Утро уже у всех не задалось, но впереди ещё целый день, и, может, всё повернётся наоборот.       Подготовка к концерту притормозилась и довольно сильно, потому они негласно все собрались в зале для практик и начали практиковать танец, что удивительно, но у них всё получалось, и даже незаметно было то, что они только недавно поругались. А может, это просто опыт, так хотел думать Чунмён. Но это на тренировке, а на концерте самом что будет? Фанаты быстро подметят, что их внутриколлективная химия не работает, и тогда пойдут новые заголовки. Об этом Сухо вообще не хотел думать ни сейчас, ни потом.