***
- То есть я свинья, а Донни – рюкзак? – Майки выронил пакет с чипсами. – Нет, я все понимаю… - Заткнись! – Раф всадил кулак в пол, хотя хорошо понимал, что сейчас получит нагоняй от сэнсэя за такие выражения. – Это все из-за тебя! - А я-то чем виноват?! – Майки вскочил, упирая руки в бока. – Лео, значит, поехал репой, считает меня свиньей, а я же еще и виноват в этом! - Да! – Раф тоже вскочил. – Да! Потому что это из-за этого сраного Кубка твоего… это все потому, что ты хвастался… это… это… Что ты ему наговорил перед своим боем, а?! Майки озадаченно хлопнул глазами и пожал плечами. - Да ничего, - подумав, ответил он. – Вы же все не хотели со мной разговаривать, только Лео один сказал, что поможет. Он привел меня в горы и сказал, что все я смогу сделать… Сплинтер прищурился, метнув на него короткий острый взгляд. - Что еще он тебе сказал тогда, Микеланджело? Что могло послужить такому его решению? Вспомни. - Ничего не было, - Майки обиженно сложил на груди руки. – Не верите мне, да? Раф уже виноватых нашел, как обычно… Ничего не было. Я пошутил, что Лео придумает, где мне спрятаться или как откупиться, а он сказал, что я могу победить, что точно-точно это знает. Лео в меня верил, а вы нет… Донни задумчиво покачал головой. - Если взять за основу теорию определенных границ интеллекта… - Дон, это сейчас не важно, - Раф ударил кулаком в ладонь. Его и так трясло уже, и надо было бы побыстрее свалить из дома, прошвырнуться, набить кому-нибудь рожу, найти того самого человека, которому просто не повезет быть назначенным виновным в этой страшной беде их семьи. – Как это исправить? Лео пошел к леврамам и, видимо, договорился, что Майки выиграет этот поганый бой, а он потом уйдет к ним за это… а потом… почему он потом решил, что его рюкзак это Донни? - Теория Донателло, возможно, могла бы помочь нам с научной точки зрения, - Сплинтер прикрыл глаза, чутко подергивая ушами. – Но, возможно, Леонардо намеренно закрылся внутри себя. Его поведение в последние дни было странным… - Только дни? – Раф нервно хмыкнул. – Мастер, если он сам все это сделал, как Вы считаете, то надо, чтобы сделал обратно. Может, вы с ним помедитируете? - Если он даст это сделать, - Сплинтер покачал головой. – Медитация – не панацея и не волшебная палочка. Мне нужно, чтобы он согласился, а для этого он, как минимум, должен быть спокойным. - Понял, - Раф передернул плечами, словно стряхивая с них липкую паутину. – Вот эта задача вполне решаемая.***
- Ты уверен? Раф уронил от неожиданности гантели и выматерился, отшибив палец на ноге. - Бля, Дон, ты че так подкрадываешься?! Донни стоял, привалившись плечом к косяку, и пристально наблюдал, как Раф торопливо подбирает раскатившиеся гантели, одной рукой что-то крепко прижимая к себе. - Ты уверен? – повторил он. – Я, конечно, не медик и не психотерапевт, но потакать таким вещам явно не стоит. - А что ты предлагаешь? – Раф вскинулся, словно защищаясь, и отступил к стене. – Я не знаю, что делать, Дон! А это его успокоит. Донни постоял минуту, изучая брата глазами, потом вошел и прикрыл за собой дверь. Он подошел, взял из Рафовых рук старый рюкзак, который сам же когда-то подарил Лео, и рассмотрел. По краю обожженный, заляпанный грязью, кровью и воском, распоротый у днища, видимо, колющим ударом. - Я не уверен, что это хорошая мысль, - Донни сел на пол, скрестив ноги, и приглашающе кивнул Рафу, словно это была его комната. – Мне кажется, если мы будем постоянно напоминать Лео, что мы – это мы, то он вспомнит и успокоится. Ну, не сошел же он с ума на самом деле. Я думаю, вся причина в том, что он был усталый, может, попал под какие-то чары или препараты и поэтому так все воспринимал. Побудет дома, успокоится и все вспомнит. Раф хмыкнул, сев рядом с Донни и опустив голову. Ему хотелось поверить в эти слова больше всего на свете. Согласиться, потому что гениальный брат, конечно же, прав, он не ошибается, и тоже выбросить этот злополучный рюкзак. «Только чего-то мне мое нутро шепчет, что нельзя это делать. Надо отдать его Лео. Мастер сказал, что если он успокоится, то можно будет с ним помедитировать, а там вдруг и найдется решение… хоть какое-то…» - Я с ним разговаривал. Так будет лучше. - Кому? – Донни поднялся, нахмурившись. – Всем нам или ему? Речь идет не о том, что нам всем будет хорошо от спокойного Лео, а о том, чтобы ему стало лучше. Ты ищешь решения в своей интуиции, а я понимаю, что чисто логически это неверно. Он положил рюкзак и направился к двери. - Я чую, Дон, - Раф скривился в хлопнувшее дощатое полотнище и подтянул к себе рюкзак, сжав в кулаке ободранные лямки.***
- Привет, брат, - Донни присел на кровать рядом с Лео, который ровно и безразлично смотрел в стену. – Как дела? Раф просил меня подумать, как лучше снять с тебя этот доспех. Что скажешь? Он старался говорить бодро и в то же время как бы небрежно, как всегда делал, когда надо было убедить Лео проверить здоровье. Как о чем-то будничном и мелком, чтобы не получить категорический отказ с требованием лучше следить за своим собственным. - Где Донни? – Лео даже глаз от стенки не оторвал. Его сцепленные до белых костяшек пальцы мелко задрожали, впиваясь друг в друга еще сильнее. - А я тогда кто, по-твоему? – Дон натянуто засмеялся и положил руку Лео на плечо. – Брат, кто я тогда, а? Лео долго молчал, потом все же едва уловимо пожал плечами. - Донни. «Все же узнает меня, - сохраняя на лице пародию на улыбку, Донни, сглотнул ком в горле. – Хорошо. Раф не прав - он нас вспомнит. Пусть и не сразу, но обязательно вспомнит». - Ну, так что? Дашь мне глянуть, как эта пластина к тебе прикручена? Матово-синие глаза, смотревшие в стену, как бессменные часовые, медленно-медленно прикрылись веками. - Где Донни, Донни? Раф не смог его оживить да? Донни вздрогнул. Пересев с кровати на корточки, он заглянул своему брату в глаза. - Лео? Лео, ты меня слышишь? Это я, Дон. Бессмысленный взгляд сверливший его, как буром, продолжил свое занятие. Как будто между ним и стеной не возникла преграда. Как будто Дона и не было тут вовсе. Донни долго-долго старался поймать осмысленный взгляд Лео или хоть высверк разума в неживой плоской радужке. - Лео… Упершись спиной в стену, Донни сел на пол и вытянул ноги. Ему казалось, что на него смотрит большая пластиковая игрушка – такими пустыми и стеклянными были родные глаза. Всегда живые, искристые и яркие. Они могли менять свой оттенок от серебристо-грозового до небесного за считанные минуты. В них для Донни с самого детства были заключены вселенные, про которые он читал, искорки проданного смеха* и самое главное знание, что всегда-всегда будет тот, кто сможет защитить и спасти их всех. «Когда же это случилось-то впервые? – Донни откинул голову назад, от осознания вдруг накатившего бессилия отпуская мысли в свободный полет. – Кажется, мне было пять или шесть лет…» Донни дрожит и трясется в большом меховом пледе, которым его укутал ругающийся Раф, прежде чем убежать ставить чайник. Ноги ледяными жабами прижимаются одна к другой и никак не желают отогреться, онемевшие пальцы трут и трут мех, чтобы ощутить его, осознать и поверить, что это одеяло есть на самом деле, а лед, темная вода и отсутствие воздуха уже позади. - Ты как? – перед ним садится Лео. Тоже весь мокрый, тоже трясется, как осиновый лист, а правая нога еще и в крови. - Цел? Донни шмыгает носом и старается улыбнуться сквозь стук зубов совершенно непослушными деревянными губами. Он помнит, что именно вот эти руки, которые сейчас сжаты в замок, ухватили его под льдиной, дав ощущение того, что мир еще не рухнул куда-то на самое дно. - Ага, - Донни все же улыбается. – Сп-пас-сибо, б-брат. Лео отводит взгляд, словно он виноват в чем-то, и горько вздыхает, а Донни становится даже обидно за него. Вот спас же. Спас! И не смотрит в глаза. - Лео, - снова зовет он. Брат вскидывает на него виноватый взгляд и чуть дергает серыми, дрожащими, как и у самого Донни, губами. - Я чит-тал про В-фселенннную. У теб-бя глаза как он-на. По спираллли уход-дит цв-вет. И крапинки у зрач-чих-ка, как планет-ты. Лео едва улыбается ему и благодарно кивает. А Донни смотрит и не может наглядеться, потому что теперь только понял, что вот та большая крапинка ближе к краю радужки левого глаза Лео похожа на Юпитер. - Ты Тиммм Таллер, - Донни смеется, уже отогреваясь. – Лицо улыбается, а глаз-за неттт. «Что угодно в них было, в этих глазах. Но такого вот… словно внутри все выгорело…» - Лео? – Донни захотелось обнять брата и хоть как-то утешить, а еще лучше прямо сейчас сбегать и найти для него лекарство. Чтобы вспомнил, чтобы так внутри не горел, чтобы не было ему так больно. - Где Донни? – тихо-тихо выдохнул тот. Закрыв глаза, Донни постарался успокоить себя несколькими глубокими вдохами и выдохами. - Я здесь, брат. Я здесь. Давай, погляжу на саморезы в твоем пластроне, а? Что скажешь? Ответа не было долго. Донни открыл глаза, посмотрел на Лео и понял, что, кажется, с ума сошел он. «Это не Лео, это я рассудком поехал. Такого не бывает просто». Лео по-прежнему смотрел в стену остановившимися стеклянными глазами, мерно-мерно, как метроном, смаргивая редкие крупные слезы. - Он умер, да? Скажи мне, я же все равно уже догадался. Дон зажмурился, до боли сжал кулаки и вскочил, давя об зубы горький короткий крик. Это было так страшно и жалко, что хотелось умереть или убить Лео. Что угодно сделать, чтобы этого просто не было. Чтобы не было этой большой тупой куклы, сидящей на кровати брата и стыдно плачущей о распетрушенном рюкзаке! Дон смазал по лицу кулаком, ощущая, что сам сейчас заревет, как в детстве, и бросился прочь, получив в спину, как контрольную пулю: - Где Донни, Дон? _____________________________________________ Дон имеет ввиду рассказ Джеймса Крюса "Тим Таллер или проданный смех"