Нараспашку

Кожа у него, как тёплый шёлк, и моя рука скользит вниз по животу к горячему и влажному у него в трусах. Его член так рад моей руке, так благодарен ей, что вновь и вновь подёргивается от удовольствия, стоит провести по нему пальцами. Я хочу его видеть, видеть его лицо во время ласки, поэтому направляю на нас слабый «люмос» из палочки. Свет мерцает у него на лице. О, да. Так намного лучше. Теперь мне видно, как у него закрываются и вновь распахиваются глаза, смотрят на меня в упор, округляются, когда я сжимаю его яйца. Теперь мне видно, как движется его кадык, в то время как поток стонов и полувздохов струится у него изо рта. Это… возбуждающе рискованно. Вообще-то, лучше сказать, более рискованно. Дрочить 17-летнему сыну Гарри Поттера —изначально рискованно само по себе. Фасад беседки полностью застеклён. Я полагаю, в теории кто-нибудь может выйти прогуляться по саду и увидеть — что именно? Что мы стоим в приглушённом свете, я расстёгиваю на Альбусе мантию до самого низа и сбрасываю на пол, помогаю ему выбраться сперва из обуви, а потом из белья. Увидеть, как я поглощаю его глазами: его тело даже прелестнее, чем мне помнилось. Небольшой налёт тёмных курчавых волос прямо здесь и, м-м-м, здесь. Изгиб его спины, выпуклости ягодиц. Захватывающее возобновление знакомства с ямочками у основания его позвоночника. Я провожу по ним ладонью, обследую пальцами. Они могли бы увидеть, как мои губы движутся по его шее, оставляя на бледной коже пурпурно-красные следы. Я чувствовал себя ужас каким дерзким, произнося: «Ну и что?», но я-то прекрасно знаю, что воротник скроет все отметины. Я снова смогу застегнуть его на все пуговицы и отправить восвояси, и только я один буду знать, что он уже не столь нетронут, как раньше, под этим безупречным вечерним нарядом. Что я его осквернил, я совратил его, просто потому что захотел. Просто потому что мог. О, я мог бы положить долгие годы на блаженную миссию по растлению Альбуса Поттера. Я вспоминаю его отца, с его дурацким, самодовольным геройским лицом. Представляю, какое у него было бы выражение, увидь он меня сейчас, и как его омерзительная жалость ко мне перешла бы в ужас. И я опускаю сына Поттера, обнажённого и трясущегося от желания, на колени перед собой.