Нараспашку

Мой член скользит внутрь, как по маслу. Его рот расслаблен и раскрыт мне навстречу, на лице полное доверие. Это едва можно вынести. Я наматываю на пальцы волосы у него на затылке и легонько тяну, просто чтобы посмотреть, как он хмурится, но он не останавливается, лишь издаёт прекрасный прочувствованный стон с моим членом во рту. Его полные губы, растянутые вокруг меня, смотрятся божественно, и, когда я мягко в него толкаюсь, рвотный рефлекс срабатывает лишь однажды, а после он принимает меня всего. То, как он выглядит, стоя тут на коленях, безупречный силуэт его тела на пороге превращения из мальчика в мужчину, его нетерпеливый рот и манера закрывать глаза, пока я скармливаю ему член… это почти что слишком. Возбуждение уже пронзает мои живот и бёдра, и на мгновение я вынимаю и прижимаюсь членом к его щеке, дыша урывками. Я потерял счёт мальчикам, которых трахнул с тех пор, как был с Альбусом. Я не идиот — я прекрасно знаю, что в последнее время предпочитаю парней помоложе. Я ни в коем случае не бездействовал. У меня их было, наверное, штук десять, двенадцать… может, двадцать? Даже не знаю. Но знаю, что ничего не могло сравниться с этим: как Альбус Поттер, стоя на коленях, мягко обхватывает меня губами, с закрытыми веками, дрожащими от наслаждения тяжестью моего члена на языке. Я начал замечать, что некоторые парни в клубе, самые популярные, в хорошей форме… некоторые из них скользнут по мне взглядом и проходят мимо. Я стал смотреться в зеркало. Я всё ещё привлекателен, вне всяких сомнений, но… есть признаки, которых не было пять лет назад. Может, даже три года назад. И они говорят сами за себя. Лёгкие тени вокруг глаз, какая-то вялость под подбородком. Наверное, и волос на висках поменьше, чем было в тридцать лет. Я выбрасываю эти мысли из головы и вместо этого смотрю вниз, погружаясь в сладостный, мягкий, как подушка, рот, и вхожу в ритм. Альбус не прикидывал вскользь, на что я гожусь, и не прошёл мимо. Альбус глядит на меня сияющими зелёными глазами так, будто я зажигаю созвездия на небесах. Альбус не пренебрёг мной в поисках предложения получше. Он смотрел на меня так, будто я единственный мужчина на этом вечере. У него совершенно неземной вид при свете палочки. Кожа золотистого цвета, тени играют на мышцах предплечий и изгибе спины, тёмные волосы спадают на глаза. Я отвожу их назад и не убираю руку с головы, чтобы ему было на что опереться, когда начнутся толчки поглубже. У меня наливаются яйца, я чувствую небольшие приливы удовлетворения, каждый раз погружаясь внутрь, и глубинную, до боли, сладость, накатывающую, когда его язык ласкает меня на пути назад. Дело идёт к тому, что это может стать одним из лучших, чтоб его, минетов в моей жизни — а их у меня было предостаточно. И тут до меня доходит. Этот мальчик. Этот мальчик, который никогда и члена во рту не держал до нескольких недель назад. Этот мальчик отсасывает мне как профи. Заглатывает полностью, обхватив меня губами, с открытым и восхищенным выражением на лице. Да у него, блин, есть техника. — Альбус, — шиплю я. — Да ты мастер. Он стонет, долго и отчаянно. Он сосёт так жадно, его рот находится в неустанном движении, а из члена капает на пол. — С кем ты был? — Я представляю его в общей спальне, на коленях, рядом с каким-то мускулистым человекообразным квиддичистом. А может, их целая шеренга, и вся команда смотрит, ожидая своей очереди. Это должно бы меня возбуждать, но вместо этого у меня в груди поднимается злость. — Скажи-ка, Альбус. Кому ты всё это время отсасывал, как последняя подстилка? Глаза его расширяются от удивления, но он не останавливается. Я вынимаю член, и пальцы ног сами поджимаются в ботинках. Беру его за подбородок и приподнимаю ему голову, чтобы он смотрел на меня. — Говори. Ты ведь раньше так не умел. Он вытирает рот тыльной стороной ладони. Голос у него хриплый. — Я тренировался. — Я вижу! — стискиваю его лицо, пожалуй сильнее, чем нужно. К ушам с шумом приливает кровь. Ответ выходит скомканным: — Эт… Это было дилдо. Я на нём тренировался. Я смотрю на него не отрываясь. Как румянец поднимается от груди и заливает всё его лицо. Мои пальцы безвольно замерли на его коже. — Я… я хотел научиться, как правильно. — Он делает глубокий вдох и прерывисто выдыхает, роняет подбородок, так что волосы закрывают лицо. Он говорит едва слышно. — Ради вас. У меня опускаются руки. Он смотрит в пол, глаза спрятаны за тёмной чёлкой. Я облизываю губы, затем провожу пальцами по синякам, которыми расцветил его шею. — О, Альбус. — Внутри меня поднимается расплавленный жар. Я беру его лицо обеими руками, провожу по линии подбородка, нежно приоткрываю его рот большими пальцами. — Прелестное ты создание. Я ещё раз даю ему член, который он принимает, как давно потерянного возлюбленного. — Ты такой хороший мальчик. Слова выходят с громким стоном, и я не могу сдержать движения бёдер, которые толкаются вперёд, чтобы попасть глубже во влажное тепло его рта. Ощущения практически нестерпимы. Мне хочется не останавливаться всю ночь, затрахать Альбуса до боли в челюсти, оттрахать каждый дюйм, медленно и сладостно, пока его семейство поздравляет себя с успехом вечера конченного занудства всего в нескольких десятках метров от нас. Но у основания моего хребта вскипает жар, и слишком долго мне не выдержать. Я вдруг представляю его серьёзное, сосредоточенное личико во время тренировки после отбоя в хогвартской спальне. Губы обхватывают дилдо, рот блестит от слюны. Он глотает, сосёт, пытается расслабиться и… О Мерлин, и всё это время думает обо мне. У меня выгибается спина, и с резким вскриком я забываю обо всём в жарких волнах удовольствия, накатывающих одна за другой, сбрасывая всё напряжение этого вечера в потоке эйфории, опустошая себя в горло Альбуса. У него так широко раскрыты глаза, а горло так изящно сглатывает, ещё и ещё, что вот уже во мне нет ни капли. Я медленно достаю, и он провожает меня с лёгким вздохом, опустив ресницы. — Тебе понравилось? — Ослабнув, я прислоняюсь спиной к стене беседки. Голос у него ниже, чем я ожидал. — Да. — Как тебе вкус? Нравится моя сперма? Я глажу его по лицу, и, как я и надеялся, его щёки розовеют. Он кивает головой, и я не могу не заметить, что его бедный неудовлетворённый член кивает в такт. — Скажи. — Нравится. Очень. — Иди сюда. Я опираюсь о стену, изумительно расслабившись. У него чуть подкашиваются ноги, когда он пробует встать. Я притягиваю его к себе, ощущаю свой вкус у него на языке. Его напряжённый член касается моего, я чувствую, как по всему его телу пробегает дрожь. Кожа у него горячая и такая упругая, изгиб задницы такой шикарный. Я поворачиваю его, и вот мой обмякающий член прижимается к его ягодицам, и Альбус подаётся мне навстречу. Интересно, успею ли я ещё раз затвердеть и трахнуть его? Вероятно, нет. Безумием было вообще приводить его сюда. Безумием было брать его тогда к себе в постель, раз уж на то пошло. Что в этом мальчике такого, что толкает меня на самые нелепые поступки? Я прижимаю его ближе, он опирается на меня, его спина дрожит на моей груди, когда я беру его член в кулак. Его тело горит, как в лихорадке, он вздрагивает на вдохе, когда я разглаживаю его крайнюю плоть над головкой и отвожу её назад, слегка оттягивая. Зарываюсь носом в его волосы — мягкие, с запахом яблока — и наклоняюсь, прижимаясь губами к нежной коже на затылке, языком нащупывая водоворот волос. У него напрягаются бёдра, и он принимается трахать мои сложенные кольцом пальцы, забросив одну руку назад и вцепившись мне в плечо. Я вижу, что всё это кончится слишком скоро. Вздыхаю и резко притягиваю его к себе, слой пота с его спины увлажняет мне грудь. Мои губы легко касаются его уха. — Ты так красиво смотрелся передо мной на коленях. Когда брал мой член. Всё его тело трясётся, пульсирует под моими губами. — Только подумай, если бы кто-то вышел сейчас в сад, что бы они увидели? Он стоит лицом к застеклённому фасаду. Стёкла слегка запотели от тепла и нашего дыхания, но нас всё равно можно рассмотреть снаружи. Он стонет, тихо и тревожно, но ещё сильнее вгоняется мне в руку. — Они бы увидели тебя, так? Увидели бы тебя, возбуждённого и умоляющего. — Я замедляю руку, теперь она еле двигается, изучая все его неровности, захватывающую дух гладкость головки. — Ты же этого хочешь, да? Они увидели бы тебя, с воттакенным стояком и до смерти жаждущего кончить. У него так трясутся ноги, что свободной рукой я обхватываю его, чтобы он не упал. — Умоляй меня, Альбус. У него дёргаются бёдра, пальцы тянутся назад и стискивают мою голень. — Хочу, чтобы ты умолял. — О, — заходится он. — Ох бля. Мои пальцы обхватывают основание его члена. — Умоляй меня. Быстро. — Чёрт. Прошу. Пожалуйста. Господи, умоляю, дай мне кончить, прошу. — Голос становится надтреснутым, и он договаривает на неожиданно высокой ноте. Я плавно двигаю рукой вдоль всей его длины, наслаждаясь скольжением его крайней плоти и клейкими каплями смазки, покрывающими головку. — О боже, вы просто чудо, — выдыхает он резкими толчками. — Да. — Вашу ж мать. Вы… а-а-а. — Ты думал обо мне. — Да. О бож-ж-же! О, эти бессвязные звуки, эти слова, изливающиеся из его застенчивого, милого ротика. — Да. Расскажи мне. Расскажи, о чём ты думал. — Бёдрами я чувствую, как сокращаются его ягодичные мышцы. — О вас… а-а-а. Как вы… а-а. Меня трахали. — Да. — Я… а-а, я об этом думаю каждый… каждый день. Всё, блин, время. — Он издаёт будто бы тихий всхлип, и я медленно-медленно провожу большим пальцем по верху головки, которая делается скользкой от смазки. — Как я тебя трахаю. Как в прошлый раз? — У меня точно мог бы снова встать. Вообще-то… Хотя сколько осталось до того, как нас хватятся? Проклятие, времени совсем нет... — Да, блин. Мне надо… Я больше не могу. Хочу, чтобы вы… меня трахнули. Умоляю. Я постоянно об этом думаю. — Я тоже этого хочу, Альбус. Да, очень хочу. — Его член дёргается у меня в руке, тело чуть ли не бьётся в конвульсиях от желания. — Боже, вы просто… а-а, вы просто чудо, просто чудо… У него шея взмокла от пота. Я не могу больше его томить. — Ты в полном восторге от этого всего. Скажи мне, в каком ты восторге. — Я даю волю губам, и они снова присасываются к его шее, пока рука доводит его до предела. — О боже, о боже. — Его член всё никак не перестаёт дёргаться, пульсируя спермой. — О да. Бля. Наконец, он хватает меня за запястье дрожащей рукой, чтобы я прекратил. Я чувствую, как вибрирует его тело, и медленно опускаю нас обоих на пол, он оседает в мои объятия. Он запрокинул голову мне на плечо, выставив шею. Его тело так расслаблено, что едва может двигаться, ноги раскинуты. Он до невозможного мне доверяет. От этого у меня что-то ноет внутри.