mamma mia

      — Тебе хоть иногда бывает не скучно? — Роджер злится, потому что он совсем не хотел быть перекинутым через прогиб на скрипучую идиотскую кровать. — И хватит меня швырять, блять! Фредди смеётся и выпускает его из хватки, перекатываясь на место рядом, его колени упираются в пол, локти — в край жесткого матраса, ему нечего делать, а траву он не курит, потому что считает, что это для хиппи или растаманов — кому это вообще может нравиться? В любом случае, Роджер единственный претендент на звание подходящей игрушки, которая точно может спасти от скуки, и Фредди очень хочет поделать хоть что-нибудь, но Роджер злой и усталый после работы в, если быть честным, беспонтовом магазинчике, совсем не хочет что-либо делать, а потому Булсара решает немножечко подзаколебать своего соседа, может быть даже вывести на какую-нибудь смешную потасовку.       — Идиот, Фред, ты просто дебил, — бубнит Тэйлор, переворачиваясь, сбивая простынь с матраса, но все-таки усаживаясь на краю кровати, — боже, какой ты придурок, — Роджер злой, но уставший, а потому — пока что — только закатывает глаза и сыплет осуждениями, но уже явственно ощущает, как назойливо начинают чесаться кулаки. Булсара смеётся и прихлопывает в ладони, потому что Роджер сам оправился от шутливого опрокидывания, сам уселся, давая зелёный свет на что-нибудь новое, на какую-нибудь новую шалость.       — Когда я прихожу к вам на репетиции, вообще-то, мне совсем не скучно, — по-деловому мурлычет манерный юноша и кидается на Роджера, в очередной раз заваливая его на кровать в попытке добиться какой-нибудь смешной реакции. — Ну, поиграй со мной, блонди! Мне так скучно! Фредди продолжает смеяться и паясничать, перехватывая руки Роджера, чтобы тот не отбивался и сделал что-нибудь с сукой-скукой, но тот лишь шипит, бухтит и лягается, не в силах справиться с профессиональным, пускай и немного подзабытым, боксерским — или не очень — хватом. И Фредди все это находит очень забавным.       — Могу я просто полежать, блять?! Просто полежать без твоих игрищ, ты, чудовище?! Я тебе не нянька, Фред, господи, хватит меня тискать, ты меня слышишь вообще?! Эй! — Роджер все-таки смог смириться с хваткой на своих запястьях, смирился с тем, что его нагло пихают и трясут, как куклу, смирился с тем, что его полностью зафиксировали, чтобы не рыпался, даже завели одну ногу в сторону, но когда его щеки начали тянуть в разные стороны, он просто охренел.       — Зануда, Роджер, ты такой скучный, ещё вчера ты сам меня тащил в какой-то там бар для придурков, а что я вижу сейчас? Деда я вижу, кряхтящего дедульку, дорогуша, — Фредди все ещё смеялся и баловался, не обращая внимания на чужие тщетные попытки высвободиться из его хватки. Но внимание пришлось обратить ровно в тот момент, когда Роджер жалобно и весьма злобно заскулил, буквально запищал, хватаясь за смуглые пальцы на своих щеках, зажмурился и забрыкался сильнее обычного. Фредди не ожидал чего-то такого, уж точно не ожидал такой реакции, этого щенячьего писка, а потому очень быстро скатился с друга и непонимающе глянул на тут же скрывшееся в ладонях лицо.       — Э, дорогуша, ты чего?       — Сука! Какая же ты сука, Фредди! — Сквозь сжатые зубы шипит барабанщик, холодными ладонями прижимаясь к своим щекам. — Это больно, чтоб ты, кретин, знал! Булсара непонимающе ведёт бровью. Его снова пробирает на дурацкую улыбку и желание побеситься, но в груди расцветает знакомое чувство сродни азарту, а скука все ещё никуда не девается из головы. Но Роджер выныривает из своих ладоней, такой красный, со слезящимися глазами, с длинными ресницами, насупленным носом и лохматым гнездом, весь обиженный и злой, и Фредди впервые в жизни ощущает что-то вроде стыда за что-то вроде перегнутой палки.       — Идиот! Зачем было так делать?! Роджер все ещё злится, ему чуть не оторвали щеки, его сегодня мутузят, как какую-то детскую игрушку, и он уже действительно готов дать по роже, но вместо этого он только и делает, что надувается, как обидчивый ребёнок, и скрещивает руки на груди, даже не вставая с матраса. Он даже не понимает, что глаза его красные, что в них стоят слезы, но, очевидно, если бы осознал это, то застыдился бы.       — Дорогуша, прости, я не знал, что эти милые щёчки, оказывается, твоё нежное место, — Роджер закатывает слезливые глаза, потому что его голосистый и придурковатый, как ему думается, сосед снова дурачится. — Давай поцелую. Фраза глупая, смешная, сказанная ради шутки, парс даже не задумывается о подтексте — его попросту нет. Но когда Тэйлор смотрит на него удивленно, непонимающе и очень смущенно — хотя с каких это пор он научился стесняться? —, Булсара замолкает и впадает в легкий ступор. «И зачем ты это сказал?»       — Ты, блять, издеваешься надо мной?! Поцелуешь?! — Роджер снова становится злым, но Фредди совсем не уверен, что его щеки красные только из-за того, что он их потискал не самым нежным образом. — Поцелуешь?! — Тэйлор от возмущения даже усаживается, весь из себя такой злой и готовый к обороне, но Фредди все ещё видит разливающийся по лицу напротив яркий румянец и алеющие уши даже сквозь нависающие светлые пряди.       — Конечно, чтобы не болели, — азарт расцветает сильнее и сильнее, а вот чувство скуки медленно меркнет, но Фредди уже совсем об этом не думает, потому что лезет на рожон, дергает огромного спящего льва за усы, — я не кусаюсь, трусишка Роджи. Все становится интереснее и интереснее, потому что Роджер не смеётся, хотя обычно прямо заливается таким шуточкам, потому что Роджер мечется взглядом, все время отводит глаза, лишь бы не смотреть в чужие, хмурит брови, морщит нос и краснеет сильнее.       — Какой ты дурак, какой ты идиот, — мычит он, потирая щеки. Фредди, впрочем, уже все понял. Азарт не даёт ему покоя, поднимающийся с кровати Роджер сам манит схватить себя за руку и усадить обратно.       — Да хватит меня таскать! Ты меня внатуре игрушкой представляешь или что?! И пусть сейчас Тэйлор действительно больше раздражён, чем смущён, но Фредди двигается ближе и обхватывает горящие щеки длинными пальцами.       — Не злись, сейчас все пройдёт, дорогуша, не бухти. Роджер замирает, перестаёт дышать, и Фредди чувствует его испуг каждой клеточкой тела, притянуть раскрасневшееся лицо теперь легче легкого. Поцеловать эти многострадальные щеки задача тоже несложная. Но Тэйлор отскакивает от него после долгих секунд залипания, после такого странного, долгого и молчаливого зрительного контакта, не в силах выдержать его.       — Идиот! Хватит! — И скрывается в гостиной. — Как ты меня достал! Выселю к хуям! Издевается он надо мной, мудак... — Его крики слышатся из другой комнаты все тише и неразборчивее. А Фредди только смеётся, хлопает в ладоши и победоносно потягивается, вытягивая все конечности, хрустит позвонками, а потом с зевом валится на постель. Простынь сбита, одеяло наполовину на полу, но скука устранена, как и азарт. Правда, теперь их сменил самый настоящий интерес.       — Вот сукин сын, — Фредди улыбается и бубнит себе под нос, не выпуская из головы испуганный и смущенный взгляд огромных голубых глазищ напротив, — и кто тут издевается?