Полночь Оплачет холодной росою погибших в этом бою. Помнишь — Горел закат, мы стояли с тобою на самом краю, Молчаливо молясь, позабыв имена, Но я знал, что будет война…
Перед глазами стояла объятая красными и оранжевыми языками огня Пристань Лотоса… Хотелось кричать. Хорошо так покричать, чтобы вышла вся та гадость, что скопилась в душе… Но нельзя, он старше, значит должен найти выход. Должен быть сильнее. Вэй Ин тяжело вздохнул и дотронулся до руки Цзян Чэна, тот хмуро посмотрел на него, но у юноши отлегло от сердца: его уже не обвиняли, не кричали на него… Всего лишь хмуро смотрели. Ему самому было плохо — в один день люди, которые стали ему семьёй, которых он горячо любил и уважал, погибли… Но если ему так тяжело, то каково Цзян Чэну?Поздно Исправлять перед боем последним в ладонях судьбы филигрань. Звёзды, Что хранили от бед, нам падением укажут дорогу за грань. Мы пока ещё здесь и ещё не конец, Но горит уже в небе возмездья венец.
Теперь уже ничего не исправить. Остаётся только месть. Прекрасное чувство, единственное, которое порой может закрыть ужасную рану от потери любимых. Замечательное чувство. Но, как Вэй Ин ни жаждал возмездия, для начала нужно было помочь Цзян Чэну. Шиди, казалось, совсем себя потерял, ему нужна была уверенность. Нужно было вернуть ему чувство достоинства, которое он утратил. Вернуть желание жить. Только тогда можно будет уничтожить орден Вэнь. И Вэй У Сянь собирался это сделать. Пусть даже ценой собственной жизни. Несмотря на всю свою показную удаль, Вэй Ин давно влюбился в наследника, а теперь — главу ордена Юнь Мэн Цзян. Но он слишком уважал его, чтобы досаждать своими чувствами.Пламя Сотрёт слова и сказания в узоре тонких страниц, Плавят Ночное небо багровые сполохи дальних зарниц, На пороге беда, чёрный вестник в седле. Мы найдём свою смерть и пристанище в этой земле…
Возвращаясь уже Старейшиной И Лин, он и подумать не мог, какое удовольствие может доставить охота за Вэнь Чжао. Он был готов сделать с ним всё, что нормальному человеку привидиться могло только в кошмарах. Он мстил за родителей Цзян Чэна, за боль, которую эти псы посмели причинить шиди, наконец, за себя. Явившись в разгар битвы, он словно обезумел, отчаяние во взгляде Цзян Чэна словно передалось ему. А как известно, отчаявшийся зверь дерётся насмерть. До последнего вздоха. Первый раз он получил странное, темное удовлетворение, когда от Вэнь Чжао и его любовницы остались одни клочки. Потом Цзян Чэн его обнял, и Вэй Ин не удержался, провёл рукой по поцарапанному лицу. Поймал непонимающий взгляд шиди и, смутившись, отступил. Зачем он главе ордена с его этими, проклюнувшимися чувствами? Но Цзян Чэн его удивил. Крепко обнял и, уткнувшись в плечо, разрыдался. Вот что-что, а слёзы шиди вынести он не мог, ещё тогда, после уничтожения Пристани Лотоса, они доставляли ему страшную боль, рвали на части сердце. Поэтому, стараясь успокоить, он его поцеловал. А Цзян Чэн ответил. И снова спутались все мысли.Вереск Покроет развалины нашего дома через года. Ветер, Боясь принести непокой, никогда не вернётся сюда. Только — море цветов, только полночь в слезах — Мы уйдём, но вернёмся назад.
Слишком всё было хорошо, даже казалось, что это всё сон, самообман. Может он и выдаёт желаемое за действительность, но ночью Цзян Чэн делит постель именно с ним. И пусть шиди думает, что он в любой момент может это прекратить, но Вэй Ин знал, что глава ордена Юнь Мэн Цзян давно не представляет своей жизни без него. Но, раз для признания ему нужно время, Вэй Ин подождёт. Не даром он Старейшина И Лин.