« – Окей, мэн, понимаю, сам начал про слухи, но мы можем перейти сразу к делу? В тот день, например, потому что с этими долгими объяснениями ничего понятнее не станет, – Федя пожал плечами, взглядом упираясь в Рифата, что сконфуженно сжался, кажется, полностью оказавшись в том времени. – Слишком борзо для несчастной жертвы, которому пять человек пытаются помочь, – Баринов отсекает ненужные разговоры, перебивает, за Жемалетдинова горой хочет стоять и будет. У него тело расслабленно и ничего не трясется, разве что кончики пальцев незаметно для чужих глаз подрагивают. – Можешь играть сколько угодно, а он расскажет так, как удобно ему. Рил ток, твоим языком? День, наверное, тогда действительно ничего не предвещал. Жизнь текла своим чередом, настолько плавно, что Рифат даже не думал париться по этому поводу. Всё будет, всё случится, пока Дима под боком, на расстоянии вытянутой руки и сможет прийти в любой момент. Насколько сильно Рифат в то время был влюблен в Баринова? А был ли? Сложный вопрос, ответ на который нужно выкапывать из самой гущи. Парень готов был отдаваться полностью, но при этом только принимал чувства от Бары. Это ведь так просто: чувствовать приятную лёгкость, не выдавая своей привязанности, и позволять любить себя. Позволять быть рядом, не сдерживать себя в гнетущих рамках и попробовать в этой жизни всё, чтобы вернуться к одному. Рифат готов был рассмотреть этот вариант, но пока что жил от Димы до Димы. Если в чувствах Рифата ещё можно было сомневаться, то Баринов щенячьими глазами смотрел на того, бегал курить, пока никто не мог спалить, и прикрывал Жемалетдинова, если кто-то все же палил. Обычные дружеские действия, влекущие за собой череду равных поцелуев за школой, в подъезде или если дома никого нет. Желание быть рядом пересилило здравый смысл раз и навсегда, и то, наверное, оказалось к лучшему. – Если бы не щенячьи Баровские повадки, то мы бы не были вместе, да и вообще не были бы даже рядом, – пожал плечами Рифат на немой вопрос Смолова. Кто ещё мог знать о раздражении, когда за тобой бегают по пятам, не принимая отказа, если не Федя? – Ты был в него все-таки влюблен? Федя так говорит, что ты несправедлив был к Баре, а мне вообще всегда казалось, что вы конченные женатики, даже отлепиться друг от друга не можете на пару секундочек, – Антон осекся, когда понял, что отвлекся от собственной проблемы, забыл о ней на какое-то время, только проблема сидела в шаровой доступности и вздрагивала от собственного имени каждый раз, но думать об этом не хотелось. Всему своё время. – И вообще, я думал, Бара похуист, а оказывается, он у тебя этого нахватался. Рифат скомкано улыбнулся, отворачиваясь чуть-чуть и взглядом находя немой укор в чужих глазах. Конечно, Дима его решения так все выложить не поймёт. Посчитает, что он снова себя калечит, ворошит прошлое, может, даже будет обижен за то, что Рифат не живет настоящим, но они многому поучились друг у друга, и Жемалетдинову не стыдно признаваться в этом. »
Видеть Джикию немного волнительно, хотя виделись они вот только, совсем недавно. Вроде давно уже ближе, чем друзья, а все равно времени увидеться так сложно найти. Или Смол просто действительно увяз в своих проблемах, что про братишку-то забыл? В любом случае, вину перед ним Смолов правда чувствует. Так не делается, конечно, поэтому Федя Джи в объятиях чуть ли не тискает под Сашин задорный смех. У защитника каникулы совсем небольшие, завтра уже снова на работу, а то уж долго они отдыхали, признаётся, скучал по любимому делу. Смолов все прослушивает совершенно, счастливый до безумия, жадно смотрит на харизматичного грузина и понимает, что соскучился по обычному общению. Липовым друзьям плевать, с Миранчуками не поговоришь по-человечески, пока ответ толковый не дашь, Тарасов его читает уже открытой книгой, Рифат вроде мамкой носится, а тут кто-то другой, два родных человека до безумия, но при этом способные дать своё важное мнение со стороны. – Так что будешь делать с переходом? – Гео руки на животе в замок цепляет, плечами пожимает, словно заранее ответ знает, и продолжает уверенно: – Ты же приверженец мнения, что отношения на работе – для лохов. – Зато всегда под боком, – хмыкает Смолов, чуть подмигивая, даже забывается на миг, что Саша ничего не знает. Ему с Джикией заигрывать не зазорно, ведь в своём болоте тот чего только не видел, начиная с Глушака в раздевалке. – Я не знаю, правда. В Локо всё хорошо, но все эти интриги меня затрахали. Любви там хочется, все дела, а пока что мне ебут только мозг. Правда, и я не отстаю от этого… на самом деле, просто страшно, что это все закончится, я не наберу форму и не смогу никуда больше перейти. – Ну сбегать ты, допустим, любишь, только какими умными словами мы заговорили, я в шоке, – Саша вздыхает картинно, выдает себя, да и Федю осекает за длинный язык, потом серьёзно наклоняется, оглядывается, чтобы осталось между ними, и Федя только сейчас замечает, что на него смотрят ещё два крайне знакомых лица, одно – более подозрительно, второе – чуть расслабленно, и парень смеётся с того, как его друг перетруханил. Добавляет шёпотом: – Позовем Бару и Рифу с собой за зашкварный стол или как?« Вспоминать диалоги не страшно, страшно вспоминать Баринова, почти не держащегося на ногах, и звук разбитого стекла, а после – кровь, стекающую по голубым венам вниз, по пальцам. Лунная ночь, два подростка в подворотке и сигаретный дым вокруг. Не хватает только шприцов и потрепанного букета ромашек, благо, там было чем вскрыться. Чем не Ромео и Джульетта современности? Дико ревнующий Баринов – это красиво. Это вздувшаяся жилка, почти что рычание и тихое «мы, вроде, с тобой недоговорили». И что Рифат мог сделать, если чувство любви – самое паршивое, не дающее ему права выбора? Любовь удерживает его рядом, заставляет послушно опуститься обратно на бордюр и слушать, долго слушать, а после – посметь вмешаться. – Всё не так! Ты мне не веришь? – он тогда кричал и почти что сам бросился, хватался за шкирку. – Да, твоя мама права, что я тебя не заслуживаю, но я сейчас здесь с тобой! – А вчера с кем? – вопрос резонный, бьющий под дых, опущенный взгляд и тишина в ответ – призыв к действию. – С кем ты был вчера, Рифат? Он, наверное, точно и не помнил, как завязалась драка, плавно переходящая в избиение. Сначала Рифат энергично отбивался и даже пробовал перейти в наступление, но руки быстро перехватили, прижали к груди, а его самого отбросили, как тряпичную куклу. Ну и что можно было ему с прогулами физ-ры сделать против пьяного Бары? Силы неравноценны, и Рифат даже не сразу почувствовал характерный звук, зато кровь, капающую на белую футболку пятнами, теплую, сложно было не почувствовать. – Запрокинь! Ты меня слышишь вообще? – тело ныло, двигаться совершенно не хотелось, а к чужим рукам, ласково растирающих кровь по лицу, хотелось прильнуть. »
Смолов едва заметно дергается. Ну кто бы сомневался, что они всё услышали? Наверняка Рифат злится на него за недосказанность. Джи щурится, и повисает тяжелое молчание. Федя мечтает о том, чтобы эта недосказанность между ним и всеми остальными наконец-то прекратилась. По-блядски устал ото всех отнекиваться и думать, что справится в одиночку. Свободных мест за маленьким столиком в углу кафе всего два, поэтому Баринов аккуратно сажает Рифата напротив, сам же усаживаясь ближе к Феде. Вчера они сидели за другим, и Федя жалеет, что сегодня ему захотелось ближе к окошку. А Рифат злится, конечно, потому что, такое чувство, зря носился и высиживал в голове Смола мысль о том, что стоит поговорить языком и губами, а не молчать тряпкой или снова сбегать. Слово «сбегать» преследует мужчину, кажется, всю его жизнь. – Ты ничего не хочешь сказать? Мне, Федь? – Рифат напряженно тянет коктейль с трубочки, какой-то дико полезный из овощей, правда, вкусный до жути. – Чего ты боишься? Ты боишься только себя! Тебе надоест, Федя, ты всегда думаешь только о себе. Если тебе классно, то супер, а если тебе ебут мозг, то это автоматически не классно! Смолов, позврослей уже! – Тише, Риф, ты чего матом-то ругаешься? – Саша кладёт ему руку на плечо, поглаживает, успокаивая, и вдруг более серьёзным становится. Федора всегда этот внезапный контраст в настроении друга пугал, да и сейчас ничего не остаётся, кроме молча продолжать слушать: – Он прав, Федь. Всё это время ты бегаешь только от себя и думаешь только о себе. Подумай о братьях. Как будто он сам об этом не догадывался. Федя качает головой в подтверждение чужих слов. Рифат не отводит взгляд от него, испытывает и хочет услышать: «Да, я снова проебался», но нападающий лишь прячет лицо в изгибе локтя, не желая втаптывать себя ещё больше. Нервы и без того на пределе. Так ведь все и есть, обманывать себя или кого-то другого бесполезно, хочется лишь промолчать. Или чтоб рядом, как после того пенальти, оказались Миранчуки, вновь вытаскивая из дерьма, в которое он сам себя загнал. День плавно перетекал в вечер. Нападающий заказал такой же коктейль, хоть попробовать эту гадость, и снова задумался. А стоило ли молча уезжать, если ответ итак уже лежит на поверхности? Стоило ли испытывать братьев, да и так ли они близки, чтобы можно было сейчас бросить все и вернуться в Москву? Вновь подумав о братьях, Смолов тихонько застонал. Разом заболела голова, совсем не оставалось сил на вечер, и, попрощавшись, он вызвал себе такси. Саша, конечно, просил его дождаться и обещал купить каких-нибудь таблетосов от головы, раз уж совсем так плохо, но мужчина лишь отнекался, быстро сев в такси. Кажется, правильно понять смысл фразы «подумай о братьях» Смолов так и не смог, вновь задумавшись о том, что им надоест бегать за ним и его ебаными загонами. А как сейчас братья? Улицы сменялись одна за другой, до нужной гостиницы оставалось совсем немного, прям как самообладания, чтобы не позвонить этим двоим полудуркам, полностью забравшим здравый рассудок, зато обменяв его на горстку дурных мыслей. А если они нашли уже кого-то другого? Антон, например, давно ни с кем не встречался. Будет ли Тоха ждать, пока он возьмёт яйца в кулак? Да мужик он или нет?! Что за бабские мысли? Если любят, значит, будут ждать. Это у Миранчуков все легко: влюбился – пошли до конца жизни вместе, расстались – ну а хуле ей ещё надо? И зачем бы они за ним носились, нашли эти фанфики, признались, такие внимательные и влюбленные до тошноты, если бы хотели кого-то другого? Пора действительно взрослеть и переставать говорить плохо о людях, с которыми тебе очень хорошо. Это все глупость, за которую ему очень стыдно.« – Так что все-таки было? – Леша с интересом разглядывает чужой нос, правда, натыкаясь на ответное действие, отворачивается. Пялиться – плохо, мама учила. – Была измена? Или что вообще было? – Ничего не было, – пожимает плечами Джикия, внезапно вмешиваясь. Он молчал, позволяя близнецам задавать вопросы без перемешивания с его очень важным мнением, даже непривычно для себя, поэтому голос у него стал чутка хриплым, как бывает только от долгого молчания. Прокашлившись, грузин ухмыльнулся: – А я здесь зря сижу, что ли? Конечно, что могло быть, если Рифат по уши влюблен? Разве что Рифата бы зажали гопники, перепутав с девчонкой, потому что сам бы он скорее побежал к Баре, чем к девчонке-однодневке. С Димой-то более прочно, с Димой-то почти что навсегда. С Джикией жизнь столкнула его слишком случайно, позабыв обо всякой скромности. Просто Жемалетдинов хотел поступить, а Джи учился на первом курсе и одновременно пытался подрабатывать около универа. Сначала Джи снес Рифу, потом Риф снес Джи. Ну и кто же знал, что, увидев парня на своём районе, Гео побежит восстанавливать правосудие? – Опять ты! Ты мне мстишь, да, за то, что я тебя в шараге снес? Замечательное начало дружбы, посчитал Рифат, совсем забыв о том, что существует телефон, а на телефон периодически приходят сообщения, которые нужно читать, иначе человек подумает о наглом, бессовестном игнорировании со стороны нужного в данный момент человека. Диме он, в общем, нужен был в принципе, хотя бы знать, где тот сейчас находится. »
Новая глава оказалась тяжёлой для восприятия, особенно с представлением, что всё это про реальных людей. Действительно есть Бара, есть Риф, но они не вместе! Они не вместе, Дима – не кровожадный ублюдок, а Риф – мамочка для всех, только не терпила. В общем-то, сегодня Смолов был в шаге от того, чтобы получить от Жемалетдинова в нос. Прямо как в фанфике получил тот. Федя все ещё не понимал, что у этих людей в голове. Даже тех, про кого это пишут, внезапно стало жалко. Чего с ними только не происходит в этих фанфиках, начиная с жёстких практик и заканчивая банальным избиением. Раньше, наверное, на фикбуке были одни только милые, ламповые, как пишут девочки, зарисовки про любовь, а теперь одна порнуха. Вот и где у людей тепло в груди, бабочки в животе? Саша все ещё не вернулся, значит, он может натворить глупость со спокойной душой. Потом когда-нибудь наругает, если узнает, конечно. Не сегодня и не завтра утром, раз уж время уже близится к одиннадцати, а того все нет. Самое время ложиться спать и бросать привычку читать перед сном. Говорят ведь, все лучше запоминается перед сном, а он и так помнит, что в какой главе было. Не-не-не, в душ и забывать про это. Фёдор отбрасывает телефон с отправленным смс почти что с наслаждением. Да, он все же смог. Не хотелось выглядеть надоедливым, но, оглянувшись, будто в номере за ним мог кто-то следить или прямо сейчас застыдить за чуждую прежде слабость, Федя выдохнул и сделал громкость уведомлений на максимум. Услышит из душа, зато не будет томиться в ожидании пришедшего ответа, коли уж ответ ему поступит. Миранчуки тоже существа гордые и дурные, как и он сам. Повезло же с таким совпадением.От кого: Федор Зе креатор Кому: Лёха-черепаха Я соскучился по вам И Антону передай