Хищева невеста

Как же приятно, когда за тебя волнуются! Шуш слушал свою самочку и не мог оторвать взгляда от ловких, грациозных движений. Какая же она замечательная. Ради такой самки все воины Клана должны драться не на жизнь, а на смерть. Шуш потихоньку вздохнул. Какой он дурак… Полный. Она уманка. А он… А он дурак. Девушка рассказывала. Она говорила и говорила, а Шуш слушал. Она рассказывала про строение социальной иерархии, про местный корабль-матку и про то, что местные арбитры собираются отчекрыжить его чужеродную голову на потеху толпе. Конечно, Ося выбирала совершенно другие выражения, но Шуш, мимоходом удивившись, понял, что переводчик уже почти без погрешностей выдает правильные комбинации слов, а он мгновенно по контексту понимает, что его самочка имеет ввиду. Так что когда Ося закончила, Шуш всерьез задумался, шевеля раненой лапой и прислушиваясь к своим ощущениям. — Уйдем, родной! — Пискнул переводчик в слуховой рецептор Шуша. — Уйдем, глубина леса, туда, никто, фольклерный элемент, не доберется! Пусть ищут, смерть своя! Уйдем! Шуш покачал головой. Ося каким-то неведомым образом поняла, о чем он думает. Но снова пробормотала: — Любимый! Не надо, биться, враги! Ты, смерть, я одинока, буду! Шуш, почувствовав, что против воли тает, притянул свою самку к себе, прижал к своей груди и ткнулся мордой в ее рецепторы. — Все будет хорошо, родная… — Прошептал он, хоть и знал, что его не понимают. — Я тебя не брошу… Никогда… Обещаю… Самка обняла яутжа за шею, принялась нежно лизаться, поливая слезами и слюнями своего избранника. Шуш терпеливо обнимал самочку в ответ. Всё-таки в излишней эмоциональности есть некоторые недостатки — самка яутжа, узнав, что ее самец отправляется воевать против сотни тяжеловооруженных приматов, зевнула бы и сказала: «Удачной охоты, принеси мне красивый череп!» А здесь за него переживают… Нет. Все-таки это приятно! Вдруг Ося, разжав руки и отпустив шею Шуша, стукнула кулачком по земле и твердо заявила, что пойдет с ним. Против войска местного противника. Шуш на миг аж оторопел. Самки иногда ходили на охоту, но если назревал серьезный конфликт — между кланами или сражение с Королевой — они предпочитали защищать себя, а не самцов. Шуш попытался было сказать: — Но это же небезопасно, ты всё-таки… Но его милая уманка так решительно топнула ногой и так сердито зыркнула на него, что любые протесты и возражения застряли в глотке яутжа и ему осталось только наклонить голову, смиряясь с решением его самки. — Непереводимо, я за тобой — непереводимо, пойду. Капканы, установка, самострелы воткнем. Я к, название местного племени, к племени лесному, поклон, пойду — все, земля, эта, сражаться. Спорить Шуш не стал. Рану — очередную — Ося замотала с новой порцией зелёной кашицы и убежала к тем уманам, которые приносили ему дары в благодарность за уничтожение девятки Грязной Крови, сказав, что они ему помогут. Шуш задумчиво проводил ее взглядом и взялся за нож. Потом отдохнёт. Сейчас у него есть другие дела. Раз его ждет завтра битва, которая сможет стать одной из лучших битв за его жизнь, значит и сражаться надо тем оружием, что лучше всего ложится в руку — копьём. Копьё — оружие настоящего воина. Шуш задумчиво осмотрел результат своего творчества. Он должен справиться. Он не может подвести свою любимую. Тренировка оказалась к месту. Очень к месту. Боль ушла… Ну, по крайней мере, стала слабее. Разум очистился. Шуш соскользнул глубоко в себя, восстанавливая в сознании карту окружающих его джунглей, не переставая крутить в лапах надёжное копьё. Еле слышно зашуршало и яутжа оглянулся. Его самка вернулась. Он тряхнул рецепторами и подхватил ее на руки. Та засмеялась и начала рассказывать про ловушки для пришельцев. Нда, хорошо, что местные рукодельники-ловушкострои решили помогать ему, а не его врагам… Нет ничего более унизительного, чем погибнуть от упавшего на голову бревна! А потом разговор как-то незаметно перешёл в спаривание. Так легко и быстро… Пришлось тащить свою самочку в пещеру — почва была для ее нежной розовой шкурки слишком холодной. Шуш дал себе слово, что если… Когда! Когда он вернется, он попробует научить свою Осю быть сверху. Уж его-то шкуре никакие ветки не помешают наслаждаться слиянием с любимой… Родная заснула у него в лапах, но сам Шуш, пролежав полночи тихо, словно в засаде, выскользнул из пещеры, как только утренний туман потянулся щупальцами вверх. Он не хотел, чтобы его самочка пошла за ним. Так ему будет спокойнее. Отряд самцов оказался чуть меньше, чем Ося расписывала. Шуш мягко переместился чуть правее по веткам, прижался к прохладному дереву. Мешать он не будет — все равно они идут в сторону ямы с кольями. Ой, какая жалость, вас уже на двое меньше… Шуш фыркнул. Он знает, что нужно сделать… Охотник приготовился, слегка качнул бедрами и резко прыгнул вперёд и вверх. И рухнул точно по центру воинского отряда уманов, вырубив камуфляж. Одного раздавил — ещё бы, с высоты, да и откормился Шуш на Пёсиной готовке… Остальные рванули в стороны, раздаваясь в разные стороны и пытаясь окружить Охотника. Крики испуганных людей раскатывались по лесу. Шуш заревел во всю глотку, давая всем рассмотреть себя получше и испугаться. Двое натянули луки, но Шуш ловко отпрыгнул в сторону и снова взлетел на ветку, активировав маскировку. Людишки не посмели сбиться в одну группу снова — пошли в разные сторону маленькими отрядами. Так, как Шушу и хотелось. Он начал собирать кровавую жатву. Почему-то против воли вспомнились первые трофеи на этой планете. Он ещё подумал: «Какая скука…» А теперь — вот, какие враги! Если хочешь — рубись, сколько желания будет. Но… Не хочется. Хочется вернуться к любимой Осе. Хочется, чтобы ушли и не возвращались эти воины, не мешали ему… Шуш заставил себя отбросить эти мысли. О чем бы он ни думал — драться он будет достойно. Как и положено воину его расы. Как и положено Охотнику. И записи с маски будут достойны. Вдруг раздался знакомый до боли вой, похожий на звериный. Шуш набросился на ту парочку, которую выслеживал сейчас. Ну вот что она тут делает?! Ося скрывалась в кустах. Шуш попытался жестом объяснить ей, чтобы ждала его в лагере, но упрямая самка тут же дала понять, что хочет охотиться вместе с ним. Шуш вздохнул, прыгнул на дерево и хотел двинуться дальше, но ее подарок вдруг зацепился за ветку и он чуть не упал, с трудом извернулся в полете и приземлился на лапы. На миг сердце сжал страх, когда он заметил затрепетавшую стрелу в том дереве, куда он должен был прыгнуть. — На удачу… — Буркнул он, убив лучника, и бросился дальше. Все было… Проще, чем он думал. Ося упрямо ползла на ним — и мысль, что кто-то может причинить вред его самочке, если он не справится, придавала таких сил, о которых сам Охотник раньше и не задумывался. И вот, оглядываясь, Шуш понимал, что… Справился. Он не верил в это — но справился. Царапины и уколы копьями кровили и болели, но что это значит по сравнению с тем, что он справился? Ося бросилась на шею яутжа и тот охотно обнял ее, прижимая к себе и утыкаясь лбом в макушку своей самки. Стянул с себя маску. Ему хотелось только обхватить мандибулами лицо своей самочки и стоять в обнимку с ней. Острая боль в шее отрезвила его. Сначала показалось — словно удар, а потом накатила отвратительная слабость, в горле сдавило и запершило. Шуш, сам не поняв как, добрался до самца с луком и вонзил ему лезвия в загривок. А потом, понимая, что это его предел, рухнул рядом. Ося бросилась к нему. — Я… Не брошу… — Кое-как фыркнул Шуш и потерял сознание.