В любви все трудности покорны.

За приоткрытым окном пели птицы, легкий ветерок игрался с шелковой занавеской, а лучики греющего солнца медленно поднимались по телу спящего в это время Шэнь Цинцю. Сон как рукой сняло, когда на лице молодой человек почувствовал приятное тепло. Утро было действительно хорошим, обычно такие бывали и там, на Западе. Но здесь чувствовалось облегчение, не знакомое Цинцю до этого. Рядом не обнаружилось Сюэ, которая очевидно выпрыгнула в окно, ибо комната Цинцю была на первом этаже. Точно как в его детстве, когда он, не слушаясь родителей и Цингэ сбегал с Цинхуа буянить и дурачиться. От детских воспоминаний настроение сразу поднялось. Внезапно за окном послышался детский смех, и голоса двух детей. — Какие нынче красивые птицы! — Да это обычные курицы, их на мясо бы подать! И вдруг раздался протяжный глубокий крик, по которому Цинцю узнал павлиний. Слышался он близко, и повторялся по нескольку раз, что начинал быстро надоедать. Распахнув окно и стянув с себя налетевший на него шелк от занавески, Цинцю замечает такую картину: девочка держала Сюэ в руках, хоть та и обклевывала ее и царапала, а мальчик оборонялся палкой от кричащего Мэйцана. Последнему явно не нравились конкуренты на его давно намеченную цель. Юные драконы решились поживиться новым, никогда не видимым до этого организмом на их земле. Либо, просто занять свои юные мозги игрой с животными. Мальчик и девочка были одеты в привычные для людей этого королевства одежды: черные с золотыми узорами, только у мальчика это были штаны и рубаха, а у девочки платьице. У мальчика волосы были шелковыми, густыми, и ложились на его плечи. На голове девочки было два «цветка» из двух закрученных косичек, остальные волосы были ей на всю спину. Юные беспризорники очевидно не послушались родителей, и если они живут при дворе, то с легкостью добрались до нужного им места. На лбу у обоих Цинцю заметил по двум меткам: у мальчика черная с белым контуром, а у девочки золотая с желтым. Им двум было не более 10 лет.  — Глупая птица! Мы лишь хотим поиграть! — стараясь не ударить палкой Мэйцана крикнул мальчик.  — Она делает мне больно! Почему? — возмутилась девочка, никак не желающая выпускать Сюэ.  — Потому что они не желают с вами играть, глупые вы создания, — подал голос стоявший все это время перед окном Цинцю, — У них есть своя воля и своя жизнь. Разве ваши родители вам этого не объясняли? Мальчик и девочка озарили удивленным взглядом бывшего змеиного императора, но тут же обрадовались, явно вспомнив о том, кто перед ними стоит. Павлины, заслышав Цинцю прекратили свои действия.  — Это же змеиный император! Его посадили на домашний арест, чтобы он не сбежал обратно на свою землю и не доложил о наших слабостях! — указал на него палкой мальчик.  — Дурак! Ты не слышал своих родителей? Он за нас, а значит у нас большое преимущество против гадких змей! С вашей помощью мы завоюем Запад! — воскликнула девочка.  — Эх, сорванцы… — покачал головой молодой человек, — Все совсем не так, как ваш детский мозг представляет.  — Посмотрим, кто окажется прав! — в один голос закричали дети, и заливаясь смехом и оставив павлинов в покое убежали прочь, и чем они были дальше, тем тише становилось. Слишком мало детства было у Цинцю, и глядя на этих детей он им даже начал завидовать. Все его детство его воспитывали, говорили что надо, а что не надо. Но детям хочется быть непослушными и идти против правил, рушить привычные стены вокруг себя. Им хочется свободы. Цинцю тоже хотел ее, но ее нужно получить. Молодой человек не хотел, чтобы из-за него пострадал Восток, да и не желал видеть Запад в огне. Он понимал, что не сможет править Западом, ведь он этого не хочет. Цингэ предан своей стороне и готов держать королевство до последнего. Но месть за ложь он обязательно совершит, и поэтому Цинцю был готов, что его не станут слушать. Грядут тяжелые времена, и надо быть готовым ко всему. Но никогда не поздно насладиться душевной свободой.  — Я смотрю, ты начинаешь нравиться местному населению, — послышался низкий, глубокий голос позади него. Все это время Цинцю стоял оперевшись двумя руками о подоконник, и сменил позицию поворотом головы. В этот момент он осознал, что слышал скрип двери и тихие шаги позади себя, но Цинцю не придал этому значения. Появление знакомого ему мужчины слегка удивило его, но он признался себе, что хотел бы видеть его рядом с собой чаще. Бинхэ сидел на кровати. До момента когда мужчина поймал взглядом глаза Цинцю, смотрел он ниже спины молодого человека. На нем не было его доспехов, лишь обычные одеяния, верх которых был не до конца завязан, и из красной рубахи выглядывала мускулистая грудь, по которой маленькими капельками стекал пот. Его длинные лохматые волосы были заложены назад, будто бы он и не расчесывался. Складывалось впечатление, что Цинцю и Бинхэ провели ночь вместе и сейчас они не решаются выйти в люди. Вдруг, совершенно случайно Цинцю представил тело Бинхэ: статное и накачанное, сильные руки, мощная грудь. А напоследок, Цинцю представил нечто крупнее перечисленного, и молодой человек почувствовал, как начали полыхать его щеки огнем. Но свое смущение он не стал скрывать, а наоборот-решил пойти другим путем. Сейчас ему вспомнились слова Цинхуа, что Бинхэ просто хочет спокойной жизни здесь, а не войну играть. Цинцю его прекрасно понимал, ведь тоже этого хотел.  — Мне здесь предстоит жить некоторое время, я должен не портить о себе репутацию, — медленным шагом пошел к нему молодой человек, — Да и ты должен показать им, что все тот же дракон, каким был прежде.  — Жизнь без глупостей это не жизнь, — ухмыльнулся мужчина, глядя на залезшего на кровать Цинцю, — Возможно, я самая большая глупость которая случалась в твоей жизни.  — Да, и я этому очень рад, моя жизнь теперь не скована рамками запрета, я словно почувствовал себя именно тем, кем должен чувствовать, — прошептал ему на ухо Цинцю. Шаловливые ручки императора потянулись к его распахнутой груди, и ладони начали медленно, но приятно оглаживать ее, — И ты заслужил вознаграждение за это.  — Не думал, что такой прекрасный император способен отдать свое тело страшному дракону, — Цинцю слышал, как в неизменяемом тоне мужчины появились нотки довольства, словно за этим он сюда и пришел, — Разве ты не желаешь полностью занять себя тем, за чем пришел?  — Так я и собирался это сделать. У нас будет на это время, а пока мы должны насладиться свободой, ведь ты не знаешь что случится там, в будущем, — обхватив губами мочку его уха сладко прошептал Цинцю.  — Ты хочешь этого? — хрипло, будто сдерживая рык спросил Бинхэ, повернув голову и заглядывая своими красными глазами в малахитовые глаза Цинцю. Тот ему ничего не ответил, лишь коротко улыбнулся и встал с кровати, — Возможно, я не тот, кого ты захочешь обнимать в постели в будущем. Как же Цинцю хотелось заткнуть его, однако его возглас души был услышан. Бинхэ хотел что-то сказать дальше, и в итоге завис с отвисшей челюстью. Только он открыл рот, как с плеч молодого человека упала рубаха, открывая его гладкие плечи, на которых уже несколько лет красовалась змеиная чешуя, которая дошла до кистей рук. Она красиво блестела на солнечном свету, и если раньше Цинцю считал это уродством, то на сегодняшний день он уже смирился с тем, что с этим ему и жить. Его даже не волновало то, что перед ним и сидел тот, кто и сделал его кожу такой. Да даже не просто кожу, а жизнь такой сделал, и не только у него, а у всех людей как на Западе так и тут, на Востоке. Цинцю уже давно не злился, он простил. И он хотел, чтобы простили другие. Однако сейчас, у Цинцю разгорелось желание забыть обо всем и просто изгнать одиночество из своей души. Он столько лет был одинок, так же как и Бинхэ. Люди часто зависимы друг от друга, часто их душа требует тепла. И Бинхэ тоже чувствовал холод внутри, несмотря на свою огненную драконью мощь. Все эти года он скитался, будучи обливаемый ненавистью обычных людей. В него бросали камни, в него тыкали пальцем дети, обзывая уродцем, а завидев, как он перевоплощается в дракона, кричали в ужасе и пытались прогнать. Люди называли его монстром и пугали им своих детей. И так было везде, его никто не принимал. А недавно нашелся тот, кто его прекрасно понимает, кто так же чувствует себя чужим в этом мире. Цинцю себя чувствовал чужим в родном доме. Слышать каждый день одно и то же, делать то, что ты не хочешь. До того, как умер его отец Шэнь Цзю, юношей Цинцю слышал о себе многое, например то, что он умрет молодым, глупым и неопытным человеком. То, что император из него выйдет на так себе, и что Запад когда-нибудь падет под его правлением. Оно и видно: Цинцю слишком миролюбив, ему не хватало той жестокости что была у отца, хотя Шэнь Цзю пытался ее вытянуть у единственного сына. Госпожа Сюэ здесь ни при чем, ведь добрые качества надо воспитывать в детстве. И даже тут Бинхэ похож на Цинцю. Его отец Ло Юн старался сделать из сына строгого и жестокого лидера их деревни, приближенной к Востоку. Как будущая правая рука императора Мобэя Цзюня он должен был поддерживать его в военных делах. Однако, вместо того, чтобы использовать магию для убийств, Бинхэ использовал ее в развлекательных целях, что не нравилось его отцу. Когда они оба, Бинхэ и Цинцю были юны, то очень хотели однажды заснуть и проснуться обычными людьми, которым не надо будет нести такую ответственность, которую они оба не хотели.  — Я оказался здесь именно благодаря тебе, Бинхэ. Пустыми обвинениями ты усугубишь ситуацию, а раз ты сам нашел меня и убедил пойти на мир с Востоком, то что-то в твоей голове повернулось в нужную сторону. Ты уже понял свои ошибки, а это говорит о многом. Если же ты думаешь, что я виню тебя в том, что случилось, то ты не прав. Я давно простил, а тебе бы пора перестать карать свою душу. Другие простят тебя, если поймут твои мотивы. У тебя драконья душа, а все драконы величественны и благородны. И ты такой же, пойми это. Бинхэ застыл с тем же выражением лица что и было до слов, сказанных Цинцю. Да уж, в большой ступор мужчину он смог ввести. Но от этих слов эффект проявился весьма сильный. Спустя минуту, Бинхэ тяжело вздохнул, будто бы признавая свое поражение перед речью Цинцю. Теперь он смотрел ему в глаза расслабленным взглядом, отпустившим все без сожаления.  — А в тебе много всего сохранилось за все эти годы. Тебя трудно назвать змеей. У тебя душа другая, точно драконья, — он обнял подошедшего к нему в упор молодого человека, и поцеловав горевшими огнем губами его тонкий, бледный живот, прижался к нему подбородком, и их глаза вновь встретились. Тепло, да даже жар окутал тело Цинцю с ног до головы, — И все-таки любовь одна, на всю жизнь. Как ты появился в моей жизни, так ты и останешься в ней.  — Ты тоже, Бинхэ, — положив руки на его сильные мускулистые плечи прошептал молодой человек, — Никто не смог заполнить ту пустоту, что была во мне все это время. Только тебе это подвластно.  — Это тело, которые в моих руках, тоже мне подвластно, — мужчина хитро хмыкнул, показывая блестящий оскал.  — А его владелец навеки будет моим. И все, кто был у тебя до меня останутся в прошлом. В противном случае, я бы их убил, — Цинцю вспомнил историю Цинхуа и усмехнулся. Бинхэ не сдержал довольную ухмылку, и его большие руки медленно спустились на худые бедра Цинцю, а молодой человек слегка впился когтями в его плечи, издав шумный вздох. Однако следующее действие заставило Цинцю нервно вздрогнуть и резко дернуться. В конце комнаты послышался звук повернутой ручки от двери, и сердце молодого человека ушло в пятки. Не хватало чтобы кто-то заметил их сейчас в таком виде! Цинцю конечно не скрывал своих отношений с Бинхэ от себя и от Цинхуа с Мобэем, но от других личностей предпочел бы закрыть. В следующую секунду молодой человек резко толкает ничего не успевшего сказать мужчину на кровать, а сам впопыхах хватается за рубаху и от быстроты действий окончательно порвал ее. Теперь Цинцю одет в рваные тряпки. А Бинхэ развалился всем телом на кровати, и одежды сползли с груди, открывая ее полностью.  — Ваше благородие, император Шэнь Цинцю! — окликнул женский голос, который четко слышался с открытой настежь дверью, — Я пришла отдать вам… Но она не договорила, застыв с деревянным подносом в руках, на котором стояла большое блюдце с маньтоу и чаша с зеленым чаем. От увиденной картины она чуть не выронила все что держала в руках на пол. Конечно, это совсем не то, что она думает, а в голову ей как раз пришла мысль о том, что лежащий мужчина на кровати разорвал рубашку молодого человека в дикой страсти, а самому Цинцю не терпелось избавить любовника от его одежд. Никто не решался что-то сказать, но Бинхэ нарушил тишину своей излюбленной ухмылкой.  — Ну что же вы, госпожа Синь-Синь, раз уж вы пришли накормить его, то милости просим оставить гостинцы здесь, на столе, — он указал в сторону рабочего стола, который пустовал.  — Ах, да! Точно, прошу меня простить! — женщина поспешила оставить деревянный поднос на столе. Она выглядела как не молодая, но и не старая особа, ей можно было дать от 30 до 35 лет. Госпожа Синь-Синь была одета в длинное черное платье, на рукавах которого блестели золотистые волны. Ее два передних черных локона были закручены, а голове расположилась золотая заколка с черной шпилькой. Пояс ее платья блестел настоящей золотой тканью, а на лбу метка была белая с серебряным контуром. Взгляд ее очень добр и привлекателен, и заметное облегчение Цинцю почувствовал когда она не стала зацикливать свое внимание на увиденном.  — Его благородие, император Мобэй Цзюнь просил передать вам то, что он ожидает вас на переговоры!  — Передайте ему, что наши ноги настолько устали, что до его желаний и дел нет, — отрезал Бинхэ, махнув на это рукой.  — Бинхэ, имей уважение, — заметив как женщина заметно напряглась строго сказал ему Цинцю, а взглянув на госпожу Синь-Синь его взгляд смягчился, — Большое вам спасибо за информацию, мы обязательно прибудем в скором времени!  — Премного вам благодарна, ох, и еще кое-что! Мой сын вам не доставил бед? Сначала этот вопрос, адресованный Цинцю ввел его в ступор, но потом молодой человек вспомнил о двух детях, пытавшихся поиграть с павлинами. Вспомнив ту картину, которую он лицезрел из окна, Цинцю усмехнулся.  — Что вы, он вместе с девочкой смог рассмешить меня. Правда, они пытались поиграть с нашими павлинами, хоть птицы этого и не хотели.  — Ах они мелкие невоспитанные беспризорники, — тяжело вздохнув произнесла женщина, — Ну ничего, без наказания не останутся. Мне очень жаль, что ваши птицы чуть не были ранены. Они извинятся перед вами в скором времени! И откланявшись, женщины и след простыл за тихо закрытой дверью.  — Ты хоть знаешь кто это? — задал ему вопрос Бинхэ.  — Обычная служанка, чей сын невоспитанный беспризорник? — снимая с себя рваную рубаху и кидая ее куда-то в угол комнаты спросил Цинцю, отходя к шкафу.  — Про сына угадал, про нее нет. Цинцю обернулся и увидел его серьезный взгляд. Мужчина снова выглядел встревоженно, и Цинцю никак не мог понять почему.