В любви все трудности покорны.

— Расскажите все в подробностях, — сказал Цинхуа, жестом руки давая разрешение подать сидевшим на коленях девушке и юноше голос, как рабам. Никто из них двух не спешил с рассказом. В их глазах отчетливо читался страх. Сначала рассказать все решилась Сюэ, однако Мэйцан шепнул ей что-то такое, отчего весь ее уверенный настрой, построенный на тонкой ниточке порвался. Девушка накрыла руку юноши, и посмотрев ему в глаза кивнула. Сейчас они оба выглядели так, словно ожидают скорой казни. И лицезрев на себе четыре взгляда у трона, Мэйцан резко выдохнул.  — На самом деле, мы и до этого дня могли превращаться в людей. По человеческим меркам, нам с Сюэ по 20 лет. Мы были рождены в то же время что и господин Цинхуа с господином Цинцю.  — То есть, все это время вы скрывали свой облик людей за нашими спинами? — хладнокровно поинтересовался Цинцю.  — Нет, — заметно дернулся Мэйцан, — Не все время. Мы были павлинами до того момента, когда на нашем озере случился магический всплеск. На озеро упала огромная иллюзия дракона, и рассеявшаяся от него магия дала павлинам человечность. Так что, озеро пустовало именно потому что ставшие людьми павлины разбрелись кто-куда в поисках нового дома. Сюэ же осталась на озере, и ее нашла ваша мама, господин Цинцю.  — В обличие человека я жила в кладовой на кухне, об этом никто кроме госпожи Сюэ не знал, — сказала девушка, — А когда принимала облик павлина, то с удовольствием играла с юным господином. Тогда он был моим единственным другом, — уголки ее губ заметно поднялись. И Цинцю представил себя в ее положении: потерять друзей, семью, дом. Да он с ней как две капли воды по ужасному прошлому. И свое утешение Цинцю как раз и искал в ней, в Сюэ, в своей птице, когда его семья и друзья исчезли. А теперь для Цинцю его родной дом перестал быть таковым.  — Но почему же ты не показала свой облик? — ужаснулся Цинцю.  — Я дала обещание вашей матери. Если бы кто-то видел как я превращаюсь в павлина, то меня бы запросто растерзали бы жители Запада. Вы ведь помните какое обещание дал ваш отец людям? — обращаясь к Цинцю спросила Сюэ. Цинцю замер, вспомнив ответ на свой же заданный вопрос. После того случая Шэнь Цзю поклялся своей кровью, что уничтожит любой источник магии, который навредит им. А мать Цинцю понимала в каком положении была тогда пятилетняя девочка. Для нее госпожа Сюэ была второй матерью.  — Да, помню. Но ваша мать волновалась как за меня, так и за вас. Что было бы, узнай ваш отец про вашу дружбу с оборотнем?  — Ничего хорошего, — тяжело вздохнул молодой человек, сдерживая слезы.  — Продолжай, — послышался убитый голос Бинхэ. Цинцю посмотрел на него. Во взгляде мужчины отчетливо виделся как гнев, так и боль. Для него тот случай на Западе был черным пятном на чистой душе. А ведь Бинхэ тоже потерял семью, друга и дом.  — С того случая миновало 5 лет. Я бродил по лесам, находил небольшие деревушки. Я будучи ребенком подворовывал еду и деньги, а постоянного места жительства у меня не было. Я был бродягой. И однажды я наткнулся на дракона, не крупного, но и не маленького. Он был алого цвета с черной волнистой гривой как у лошади, с большими крыльями и с длинным хвостом. Тогда была ночь и он спал, но от него веяло сильным теплом. Мне хотелось подойти ближе и согреться, однако я боялся что разозлю его. Бинхэ был приятно удивлен. Тогда от него оставался пепел и разрушения. Его никто не любил, все гнали его подальше. А Бинхэ лишь хотел найти дом, где его никто не тронет.  — Но потом явились люди из Востока, кажется и вы там были, — он посмотрел на Цинхуа, который кивнул ему, — Я тогда увидел всю сущность красного дракона: он убивал и сжигал людей и других драконов, слабее него. И в бой бросился черный змеиный дракон, но снегом побороть огонь не просто. И тогда явился дракон тех же размеров что и у алого, серый. Они сцепились в схватке. Алый дракон получил серьезные травмы, и серый, несмотря на такие же ранения мог бы добить его, однако приказал черному улетать. И черный змеиный дракон улетел, и тогда я увидел двух юношей: вас, ваше благородие Мобэй, и вас, господин Бинхэ. И как бы противно не звучало бы с моей стороны, но я подслушал ваш разговор. Вы, Мобэй, четко дали понять Бинхэ что ему на Востоке не место, и что он ничего хорошего не принесет, лишь одни беды. Однако вы также сказали ему о том, что жалеете о потере семьи Бинхэ. Учитывая, что Мэйцан и Сюэ рассказали лишь о своем шпионстве, слышать сейчас от них рассказы о прошлом было самым сильным ударом по сердцу для всех. Послышался недовольный вздох. Бинхэ своим лицом так и говорил, что не верит тем словам, которые Мобэй сказал ему после той битвы. Цинхуа смотрел на Бинхэ с жалостью, с пониманием. Вдруг молодой человек почувствовал как его ладонь накрыла ледяная и крупнее в размерах. Мобэй смотрел куда-то в пол, его длинные густые волосы закрывали его лицо. Однако Цинхуа смог рассмотреть на его лице сожаление и горечь. Так себя Мобэй практически никогда себя не чувствовал. Но он впервые жалел о содеянном. На самом деле он скучал по тем временам, когда он и Бинхэ были друзьями. Он мог бы подойти и извиниться перед Бинхэ, однако огненный маг не воспримет его как раньше.  — Тогда же я и решил последовать за вами, Бинхэ, — продолжил Мэйцан, — Я понимал, что вы просто искали того, кто вас поймет и кто приютит. Я был из таких же. Я шел за вами несколько недель, пока не дошел до пустыни. Это находилось дальше королевства Востока. Я не терял надежды найти вас, однако без воды мне было плохо.  — Подожди… — перебил его Бинхэ негромким голосом, — Я прекрасно помню как летал по пустыне, и увидел ребенка, лежавшего на песке с длинными черными волосами и в изорванных бомжатских одеждах. Я хотел его съесть, однако почувствовал в нем жизнь и исходящую магическую ауру. Я унес с собой этого ребенка. Мэйцан смотрел на него все это время, и лишь улыбнулся, подтверждая сказанные слова Бинхэ. А мужчина был шокирован.  — Так ты… ты тот самый мальчик?  — Да, Бинхэ. Я тот самый мальчик, с которым ты был неразлучен и чью магическую ауру ты не мог понять. Цинцю был не меньше удивлен происходящему. Кто бы мог подумать, что павлин, которого Бинхэ всегда держал при себе окажется человеком, так еще и его лучшим другом. Цинцю даже завидовал Бинхэ: он то хоть с кем-то общался, а у Цинцю никого не было. Но вдруг Бинхэ переменился в лице: в его глазах отчетливо читалась злость. Он тронулся с места и приблизившись к сидевшим юноше и девушке прожигал Мэйцана взглядом. К слову, юноша в черных одеждах прекрасно понимал, что сейчас будет. Поэтому когда Бинхэ к всеобщему страху схватил его за воротник и приблизил к себе, Мэйцан не издал ни звука, его лицо не изменилось.  — После всего что мы пережили, после нашей крепкой дружбы ты выбрал предательство? В момент когда я понял, что кто-то видит во мне что-то хорошее ты просто взял и исчез, — Бинхэ с трудом сдерживал свою злость, хоть было видно что ему тяжело при встрече с близким ему человеком. А ведь его уже предавали до этого: Мобэй, и теперь выяснилось что и Мэйцан ранил Бинхэ в сердце. Цинцю задумался над этим только сейчас: за маской харизматичного простака скрывается ранимый и страшащийся одиночества мужчина.  — Я могу все объяснить, — сказал Мэйцан, и был после этого резко брошен на пол. Бинхэ было хотел наступить на него ногой, однако при виде Сюэ, которая загородила юношу, мужчина отступил назад, недовольно фыркая.  — Ты мог бы не менять дружбу на предательство и шпионство. Сейчас уже поздно что либо объяснять, — казалось, что Бинхэ все равно, однако Цинцю понимал, что это не так.  — При всей вашей ненависти ко мне, я все же расскажу то, что должен рассказать, — уверенным голосом сказал Мэйцан, — Цингэ с самого начала знал о том, что все павлины стали людьми. После смерти госпожи Сюэ, матери Цинцю, Сюэ была найдена стражей под приказом Цингэ. Молодой господин Цинцю все это время проводил в заперти, так что Цингэ ничего не мешало использовать Сюэ в своих целях. Тогда же удачно для Цингэ мы с Бинхэ летали за границы Запада, и так уж вышло что будучи сидя верхом на крупном драконе я мог не удержаться и упасть. Однако, стража Запада была умнее, и используя на мое тело упругие веревки они с легкостью повалили меня вниз. Ненависть к Цингэ возрастала с каждым моментом и секундой. Ну вот бывают такие люди, которые ну просто не могут не дать тебе спокойно пожить.  — Так мы с Сюэ и познакомились, — взглянув на белоснежную девушку чуть ли не влюбленно вздохнул Мэйцан, — Цингэ использовал нас в качестве шпионов, мы следили за тем как растет сила драконов, и докладывали об этом ему.  — Вот же подонок, — выругавшись прошипел Цинцю по-змеиному, — Впиться бы в его шею зубами и яд бы в кровь пустить.  — Из миленького и пушистенького ужа он превратился в хитрого питона, — усмехнулся Бинхэ.  — В этом вы правы, — подтвердила его слова Сюэ, — Своей хитростью он собрал большую армию бойцов из небольших деревень, городов и даже из королевств Юга и Севера. Он даже переманил на свою сторону людей дальше границ Востока. У Востока нет и шанса, хотя любой дракон может растерзать тысячу людей. Но учитывая какие у Цингэ навыки в использовании магических песков и жидкостей, у нас реально все плохо. И тут Цинцю понял, что все его надежды остановить войну просто испарились, словно сказали ему прощальные слова и их след простыл. Втайне ото всех, Цинцю желал мирно договориться с Цингэ, оставив ему королевство на Западе. Цинцю сам понимал, что его душа не лежит к правлению людьми. Но сейчас все обострилось, и Цингэ движимый ненавистью к предательству Цинцю собрал целую армию, дабы уничтожить Восток раз и навсегда, как этого желал Шэнь Цзю. Цинцю на самом деле не раз слышал о том, что его отец был одержим своим планом: доказать что даже самые сильные правители могут преклонить перед ним колено. Вот поэтому он и начал войну против Востока. Мобэй, конечно же, не готов вот так просто сдаваться. Однако сейчас на лице ледяного мужчины застыло самое истинное выражение шока. Да, Мобэй знал как готовить людей к войне, знал что в бою ему будут нужны опытные бойцы. Мужчина даже решил упрятать в их личном с Цинхуа уголке всех мирных жителей, точнее драконов которые хоть и сильны, но не до конца готовы были воевать. А сейчас, даже несмотря на то, что жителей Востока было много, а Цинхуа был его мягким снегом в его твердом льду, который вынашивал его ребенка, Мобэй медленно терял надежду на то, что они смогут победить это сражение, да и в целом остановить эту никчемную войну. Складывалось ощущение, что Мобэй еще сильнее осознавал всю серьезность ситуации.  — Так дальше продолжаться не может, — решительно произносит он, вставая с трона, — Нужно серьезно начинать готовить армию. Цинхуа, никаких физических нагрузок, в бою ты участвовать не будешь. Жизни жителей и твоя жизнь с еще одной внутри тебя куда важнее.  — Вы посмотрите как он заговорил! — недовольно цокнул молодой человек, стараясь не слушать смешки находившихся внутри тронного зала людей, — Я еще не настолько ослаб от ребенка внутри себя, чтобы не сражаться!  — Я от твоих криков скоро напьюсь, — махнул на него рукой Мобэй, — Выгонять вас четырех отсюда не имеет никакого смысла. Признаться честно, я вам не доверяю. Никому из вас. Однако, раз уж я подарил вам новый дом, то и вы должны сгодиться для нужного. Завтра начинаются серьезные тренировки, и вы все участвуйте.  — Боже бравый, я не узнаю своего старого товарища, — издеваясь над Мобэем запричитал Бинхэ, — Если хочешь чтобы твои бойцы стали сильнее, то и жестокость не надо внутри держать. Я помогу им сражаться в драконьей шкуре. Мы ведь не только людей ведем, верно ведь?  — Наконец-то ты стал включать мозги, — закатил глаза Мобэй, — А вы, ваше змеиное благородие, умеете на мечах сражаться, или лук и стрелы держать?  — Меч это мое второе имя, — учтиво поклонился Цинцю, — Хоть я его и давно не держал в руках, терять к этому делу интерес не собираюсь.  — Я могу стрелять из лука, — решительно ответила Сюэ, — Я сгожусь в бою, и плевать что я слабый пол. Женщины это не слабый пол. Если в нас, женщинах есть решительность, значит мы с легкостью добьемся своего!  — Отлично. Змеи и павлины все же не так слабы, как ни посмотреть. Надеюсь, от вас будет толк на войне. Тогда то мы и докажем Цингэ, что мы тоже сильны. Слова Мобэя звучали бодро, гордо и уверенно. Сейчас Цинцю чувствовал прилив сил в его крови, что он уже готов доказать Цингэ свою силу, которая заключалась не в манипуляции людьми, а в вере в своих товарищей по войне. Молодой человек сейчас не чувствовал той ненависти, которая копилась у него до этих слов. Словно ни с кем он до этого не ссорился. Будто бы они все: Бинхэ, Сюэ, Мэйцан, Цинхуа и Мобэй были давними друзьями. Однако это все далеко не так. Но Цинцю не желал останавливать свое желание помирить Мобэя и Бинхэ, да и наладить отношения с императором Востока и с самим Востоком окончательно. К слову, первая для Цинцю война только начиналась.