some kind of crap

— Мне вообще всё равно, как вы тут все будете укладываться, — ворчит Юнги и сваливает в свою комнату от греха подальше. Он даже запирает за собой дверь в комнату, дверь в своё царство двуспальной кровати. Царство, где Юнги может отдохнуть от своих пьяных друзей. Никто не решается напомнить Юнги, что его кровать с ним этой ночью будет делить Сокджин, который давно перепил, давно ушёл спать, а ещё точно умеет больно пинаться во сне. Намджун, может, и собрался бы с духом к озвучанию истины, вот только тогда он сам станет главной жертвой на алтаре сокджиновского лягания. А кто согласиться на это добровольно? Поэтому им в распоряжение остаётся целая гостиная, неширокая кушетка и просторный, хоть и не особо мягкий, матрац, расстеленный на полу. — Отстаньте, — вскрикивает Хосок во всю глотку и без промедления падает на пол, устраиваясь между тонких одеял. — Даже тут спина будет болеть меньше, поэтому отстаньте. Отстаньте, и ещё раз отстаньте. Я выбрал своего бойца. А дальше как в самых дешевых текстовых новеллах у них разгорается целая битва за место под солнцем. И, конечно же, Намджун выходит самым большим лузером. — Чёрт с вами, — кряхтит и медленно опускается на узкую кушетку. — Если вы все свалите на пол, мне будет лучше. — Так будет нечестно, — канючит Чимин и хлопает несколько раз в ладоши. — Мы должны кого-нибудь к Намджуну сослать. Это правило, которое ещё ни разу не было нарушено в этих стенах. И эти мелкие пузатики устраивают целую игру в камень-ножницы-бумагу. Хосок с радостью следит за происходящим безумием и визжит, когда его любимые подушки-плюшки остаются рядом с ним. А Чонгуку выпадает спать с Намджуном. Немного неловко. Намджуна гложет назойливая мысль, что парни всё знают, и поэтому разыграли весь этот спектакль. Но никто не подстёгивает шутками в сторону Намджуна. Никто не намекает на то, что, возможно, немного вероятно, где-то около правды… Что Намджун немного крашится по Чонгуку. Вместо Намджуна все подколки, почему-то, достаются именно Чонгуку. — Это судьба, — хихикает Чимин и тычет Чонгука в бок, пока тот заторможено и пьяно моргает. Промаргивается. Немного стесняется. Воу, уровень неловкости в голове Намджуна только что возрос до уровня небес. Поэтому, когда минут двадцать спустя они засыпают (в большинстве своём), Намджуна совсем не волнует то, как по свойски Тэхён притянул Хосока к себе за талию. Не волнует, как Чимин звёздочкой распластался в ногах Хосока, неосознанно мацая того за оголившуюся ляжку. Зато Намджуна, отвернувшегося к стене, безумно волнует ощущение теплой и крепкой спины, что жмётся к его лопаткам. Чонгук продолжает ворочаться и, явно, не может уснуть. И мешает спать Намджуну. Не тем, что копошится без остановки. Тем что в принципе существует на той же кушетке, что и сам Намджун. — Если хочешь, можем лечь поудобней, — сипит. Чонгук моментально вздрагивает: он то думал, что единственный остался прозябать в своей бессоннице. Намджун неуверенно поворачивается, максимально вжимаясь спиной в угол и неловко раскрывает руки в приветственном жесте, насколько это возможно в тесноте. — Обнимашки? — сердце гулко ёкает и начинает в безумном темпе качать кровь по телу. Чонгук оборачивается и пялится на Намджуна удивлённо. — Эм, — тянет он. — Окей? Чонгук разворачивается, кушетка поскрипывает в этот момент, а Намджун теряет своё дыхание. Чонгук ложится близко, позволяет себя обнять и даже обнимает Намджуна сам. Чонгук утыкается носом в шею парня, щекоча горячим дыханием кожу, и закрывает глаза в попытке заснуть. Намджун зарывается пальцами во взъерошенные локоны своей маленькой мечты. — Спокойной ночи, — шепчет он еле слышно, когда понимает, что дыхание Чонгука выровнялось. Намджун закрывает глаза и засыпает.