some kind of crap

Юнги не знает, как это произошло. Что-то не по плану, какой-то сбой в отлаженной системе. Юнги хмурится, когда разглядывает себя в небольшом заляпанном зеркале над раковиной. Лицо будто плывёт, искажается до неузнаваемых черт. Хосок должен был стать его двадцать четвёртым. Утолить его жажду на ближайшее время. Ведь он так идеально подходил под его типаж. Идеальный мальчик для Юнги. Достаточно было лишь заманить его в ближайшую подворотню и усыпить хлороформом. Дел-то. Но вот, Хосок сидит на диване в его гостиной, заваливаясь в его квартиру уже в пятый раз за последние две недели. Жуёт сладкие пончики, слизывая жирный крем с тонких пальцев. А Юнги только и может смотреть на него с открытым ртом и жалеть о нереализованных возможностях. Хосок был даже идеальнее, чем предыдущие двадцать три. Юнги начинает полагать, что именно это и спасло его от смерти. Он настолько идеально подходил Юнги, что тот хотел полюбоваться хотя бы ещё одну секунду, ещё чуть-чуть. Посмотреть на его мимику, послушать этот голос, потонуть в плавных движениях. И так до бесконечности. Эти тонкокостные запястья действительно сводят Юнги с ума. Он моргает несколько раз и пытается освободить голову от запутанных мыслей. Теперь уже поздно, Хосок точно ему не достанется. Не в том плане, в каком Юнги его хочет. Хосока видели его друзья и коллеги. Боже, да и сам Юнги уже успел напороться на хосоковских друзей. Они могут всё понять. А Юнги просто не может так рисковать. Поэтому ему придётся сублимировать на работе изо всех, чтобы сдерживать себя до того момента, пока он не найдёт себе нового мальчика. Который не будет также идеален, как и Хосок, но всё же. Юнги умывает лицо холодной водой, фыркая и отплёвываясь. Вытирается небольшим полотенцем персикового цвета, что висит у двери, и выходит из ванной комнаты. — Ты долго, — замечает Хосок и улыбается. — Реклама уже закончилась. Но ничего интересного ты не пропустил, если тебя это утешит. Но Юнги ничто уже не утешит. — Ничего страшного. Я весьма пассивный и безразличный телезритель. — Вот и отлично. На уголках хосоковских губ остаются пятнышки крема. Юнги присаживается рядом с парнем и завороженно тянется к его рту своей ладонью, чтобы стереть остатки крема подушечкой большого пальца. Хосок кончиком языка облизывает палец Юнги и хихикает так, словно это самая забавная вещь в его жизни. Юнги бы мечтал законсервировать этот смех и оставить его себе навечно. Он бы мечтал распороть грудную клетку Хосока и посмотреть на его искреннее сердце, что сейчас с таким усердием разгоняет кровь по организму. Заглянуть в безжизненные глаза. Порезать его запястья до белесых сухожилий и смотреть, как кровь вяло стекает по его ладоням. И сделать финальный снимок, что запечатлел бы Хосока в его безупречной ипостаси. Но всё это останется лишь мечтой, потому что Юнги не смог отказать своему эгоистичному желанию продлить блаженный миг. Хосок заваливается к нему на колени, укладывается поудобнее и порой бросает игривые взгляды из-под ресниц. Юнги улыбается ему в ответ, и его брови поднимаются в немом вопросе. — Что? — интересуется он весело, и зарывается пальцами в чужих мягких волосах. — Знаешь, Юнги, — Хосок жмётся сильнее, прижимается всем своим телом, отчего Юнги моментально становится жарко. — Ты даже не представляешь, что сделал с моей жизнью. Как много ты для меня значишь. — Правда? — во рту у Юнги пересыхает. Он деревенеет и боится вздохнуть лишний раз. Знал бы Хосок, как он перевернул в жизни Юнги всё с ног на голову. — Когда мы встретились, знаешь, что я делал? — лицо Хосока всё ещё окрашено светлыми эмоциями, но теперь выглядит отрешённым. Юнги опускает взгляд на его губы и наблюдает за тем, как они медленно двигаются, помогая словам звучать. И эта прекрасная родинка на верхней губе. Хосок, определённо, прекрасен. — Пил дешёвые коктейли в дешёвом клубе? — предполагает Юнги самое очевидное. Потому что всё именно так и было. Хосока это веселит. — Я напивался последний раз в жизни, — Хосок ловит ладонью руку Юнги на своей макушке и сжимает его запястье. — Уже через час я собирался спрыгнуть с одной высотки неподалёку. Но ты… ты всё изменил, знаешь. У глаз Хосока зарождаются небольшие морщинки. Тот улыбается широко и открыто и обнимает Юнги, прижимаясь лицом к его животу. — Ты прав, — хрипит Юнги. — Я даже не представлял. И Хосок не представляет тоже.