Стокгольмский синдром

Маринетт просыпается в своей комнате. Темнота свидетельствует о том, что уже вечер, привычный свет из мансарды не достигает ее постели. В дальнем углу, возле ее выключенного компьютера, сидит Кот. Два зеленых глаза сияют как изумруды, выдавая незваного гостя. Девушка приподнимается, садится на кровати и потягивается. — Что ты здесь делаешь? — задает она первый логичный вопрос, еще не успев проснуться окончательно. — Ты потеряла сознание, после того, как спасла Хлою. Моей Леди стоит быть осторожнее, — улыбается Нуар. — О боже… Маринетт чувствует, как внутри все холодеет. Она моментально забывает про сон. У девушки была всего одна задача — сохранить в тайне свою личность, и у нее это получалось при более экстремальных обстоятельствах, но она опять не учла обыкновенную человеческую усталость. Она забыла о том, что это Леди — бесстрашная супергероиня, а Мари — замученная школьница, которая последние недели провела в плену. Она позволила себе показать Коту, кто она на самом деле. И осознание давалось с трудом и страхом. — Принцесса так боится, что я выдам ее маленькую тайну? — усмехается Кот, по-кошачьи быстро и беззвучно приближаясь. Он садится рядом с Маринетт, берет ее за руку и улыбается. — Нет! — девушка отдергивает ладонь, а затем испуганно и жалобно смотрит на Нуара. Самодовольный напарник ведет себя наглее, чем обычно — и не без повода. — Может, ты боишься, что я расскажу Адриану Агресту, где на самом деле была его маленькая Леди? — усмехается, наклоняясь прямо к ушку Маринетт, заставляя девушку инстинктивно замереть и покраснеть. Ее щеки пылают, как первые весенние костры. И от этого она кажется чертовски милой. Такая уверенная и красивая днем, и растерянная рядом с ним. Это льстит Коту. Он бесцеремонно кладет ладонь на бедро Мари. — Хочешь, я прямо сейчас ему позвоню и все расскажу? — обжигает горячим дыханием ушную раковину, Маринетт вздрагивает и отползает дальше, упираясь спиной в стену. — Н-не говори ему! Пожалуйста, только не ему! Я этого не выдержу, он не выдержит. Я не хочу ему навредить, — шепчет Дюпен-Чен, и Адриан замирает сам. После всего, что он с ней сделал, она беспокоится о том, что будет с ним. Эта девчонка либо умалишенная, либо безумно влюбленная. Или и то, и другое одновременно. — Не беспокойся, Принцесса, — смеется Кот. — Я бы ни за что не выдал твою маленькую тайну. — Спасибо, — одними губами выдает Маринетт. — Я всегда знала, что могу тебе доверять. Обычная фраза ранит так, будто Адриана вывернуло кожей и всем нутром наружу. Он чувствует себя уязвимым и беззащитным против этой искренности и доброты, и начинает ненавидеть себя за все, что он сделал. Адриан злится на то, что позволил какому-то безумному наваждению взять верх над его сердцем, поведением и самоконтролем. Все, кем он был до похищения Маринетт, развалилось и стало прахом. Он сам вытащил из себя кости — и теперь ему оставалось только станцевать на них, чтобы окончательно себя добить. Если бы Леди доверяла ему немного больше, если бы так рьяно не оберегала свою тайну, то не было бы ничего. Он бы не ненавидел Маринетт, не запирал ее и не мучал. Он бы смог все понять и принять, но ей было важнее соблюсти все правила и устои. Эти чертовы правила социума, с которыми Адриан так и не научился жить — после долгой изоляции из-за отца, младший Агрест порой чувствовал себя тем, кому не выдали инструкцию по общению и устраиванию собственной жизни. Ему казалось, что всем все объяснили, дали какой-то урок под названием «Как правильно жить, дружить, любить и общаться», но он в этот момент снимался для обложки очередного журнала. А когда пришел — все уже все знали и не хотели подсказывать новичку. Если бы он мог прямо сейчас продать душу за то, чтобы вернуть все назад, Адриан бы согласился, не задумываясь ни на секунду. Но вместо этого сейчас на него смотрели с такой добротой, что от этого было в разы тяжелее. Если бы Маринетт злилась, дралась или кричала, было бы проще. Но она как будто молча прощала его, отвечала чем-то светлым на всю ту грязь, что он нес. Кот вздохнул и опустил голову на кровать. Маринетт подсела ближе, и провела ладонью по его пшеничным волосам и ушкам. — Ты чего, Котенок? Все хорошо, я в порядке. Аллергии и ранки скоро заживут, я отдохну, и все будет как прежде. — Не будет, — усмехнулся Кот. Он обнял колени Маринетт, и уткнулся в них носом. Как всегда — пахнет чем-то сладким. — Будет, даже лучше, — улыбнулась девушка. — Несмотря на то, что произошло, я все еще люблю Адриана. Хотя мне пока что очень тяжело его видеть. Но это когда-нибудь закончится, Котик. — А я люблю тебя, моя Леди, — прошептал он, перехватывая ладонь. Нуар поднес ее к губам, прижался на секунду — и тут же отпустил. — Прости, Котик, но я не могу играть твоими чувствами, — Жучок процитировала себя же, буквально несколько лет назад подобное напарник уже слышал. — Да ты даже попробовать не хочешь! — разозленно фыркнул Кот, резко поднимаясь. Он толкнул Маринетт на подушки, и навис над ней. — Неужели ты думаешь, что Адриан придет к тебе с извинениями и признаниями в вечной любви?! Да ты ему не нужна и не будешь, если не покажешь, что ты — Леди! Он просто тебя использовал, а ты не хочешь смотреть правде в глаза. Чем может быть дочка пекаря лучше супергероини? Не расскажешь? Слезы скатываются с уголков глаз. Маринетт вздрагивает, инстинктивно ежась от злых слов Кота. Она не ожидала, что напарник может быть настолько жесток с ней. — Тише, тише, — шепчет Нуар, будто приходя в себя. Он целует соленые щеки возлюбленной, прижимается к ней всем телом и тихо урчит. — Тише, тише. Я ведь люблю тебя. Я вижу, какая ты искренняя, теплая и добрая, но он этого никогда не заметит. Может, все-таки дашь мне шанс? Мм, Принцесса? Кот проводит кончиком носа по щекам Маринетт, осторожно касается ее потрескавшихся губ — почти невесомо, словно спрашивая разрешения. Она поддается — и шершавый язык Нуара осторожно скользит по ее языку. Поцелуй выходит неловким, надрывным — и все равно слишком правильным, чтобы быть настоящим. Мари прижимается к Коту, внезапно обнимает его за шею, не давая отстраниться. Воздух выжигает ноздри, дыхание сбивается, тишина разрушается резким вдохом. Кот снова приподнимается — и смотрит в глаза Маринетт. Он всегда мечтал быть так с Леди, и не знал, что однажды это случится. Его маленькая возлюбленная льнет к нему, будто требуя укрыть ее собой от всех бед и огорчений. Хочется навсегда остаться рядом, раствориться нежным поцелуем на ключице или под лопаткой. Маринетт улыбается, гладит спину Кота, не замечая ничего вокруг. Он проводит кончиком языка по ее шее, утыкаясь ледяным носом в ложбинку между ключиц. — Ты такая красивая, моя Леди. — Дурак! — снова краснеет Мари, пытаясь тут же закрыть лицо руками. Но Нуар не дает — перехватывает запястья, прижимает к кровати и снова смотрит любимой в глаза. — Ты самая красивая и необычная девушка на свете, — шепчет он, и выходит слишком искренне — мысли Адриана рвутся наружу, совмещенные с личностью Кота. — Я влюбился в тебя сразу, как впервые увидел. — Не в меня, — прерывает его Маринетт. — В Леди. — Принцесса, это не так важно. Вы же — один человек, — улыбается он. — Важно, — поджимает губы Мари, и вспоминает его же слова. Если бы она не была Леди, то ни Кот, ни Адриан ей бы не интересовались. Это грустно, обидно — но с этим ничего не поделать. Настоящая, обычная Маринетт Дюпен-Чен — просто хороший друг, неплохая ученица и прекрасная швея. Но не возлюбленная. Не их возлюбленная. Девушка отталкивает Кота, утыкается лицом в подушку и молчит. Нуар замирает на полуслове, потому что уже не хочет ничего говорить. Да и трансформация скоро спадет — он слишком давно кормил Плагга, а кусочек сыра с собой не взял, не думая, что задержится до поздней ночи. — Если передумаешь, Принцесса, просто оставь открытым окно, — улыбается он, и через мансардное окно покидает комнату Маринетт. А девушка остается в темноте, наедине с собственными тяжелыми мыслями.