Стокгольмский синдром

— Адриан, твой отец беспокоится из-за такой радикальной смены решений. — Все в порядке, я просто устал от настолько плотного графика, — улыбается он, отрываясь от завтрака. Зеленое пюре из брокколи размазано по тарелке, для создания вида, что младший Агрест что-то съел. Уже несколько дней ему кусок в горло не лезет, только Плагг питается с прежним аппетитом. Натали едва сдерживает тяжелый вздох, глядя на подопечного. Она слишком долго работает на эту семью, чтобы не замечать очевидного — у Адриана какие-то проблемы, о которых он не хочет говорить. Он явно побледнел и осунулся в последние дни, стал чаще закрываться в комнате и раз за разом повторять одни и те же упражнения. Вечером из его комнаты раздавались пронзительные звуки фортепиано — вместо программы Адриан раз за разом исполнял какую-то современную песенку.* Натали кивает, прижимая к себе планшет, покидает гостиную и прижимается к ближайшей стене. Белые перила лестницы и лепка на стенах сливается в одно, кружась. Горло сдавливает спазм, вырывающий из груди несколько хрипов, бьющих по ушам. Сломанным талисманом пользоваться нельзя — и она это знала, когда соглашалась помочь Габриэлю. Она знала, что последствия будут необратимы, но не думала, что они будут преследовать ее несколько лет. Натали оседает на пол, закрывая глаза. Неприятная легкость в животе не дает сосредоточиться. Когда женщина снова пытается собраться и идти дальше по делам, головокружение усиливается, становится невозможно различить, где пол, а где — стены. Разноцветные пятна скачут перед глазами, требуя немедленного падения, но даже оно не становится панацеей. Несколько хрипов снова вырываются из груди, выгоняя из легких воздух, и не давая снова вдохнуть. Дрожь моментально пробивает кожу мурашками, жар накатывает раз за разом. Натали не слышит, как Адриан выходит из гостиной прежде, чем она окончательно теряет сознание. Агрест-младший сначала не понимает, что происходит, но затем резко срывается с места и бежит по лестнице вниз, к автоматическим системам открывания дверей и ворот. Набирает с мобильного скорую, не задумываясь, кричит в трубку, что нужна помощь друзьям семьи мэра, надеясь, что это ускорит приезд врачей. Адриана бьет дрожь, он не различает, как быстро все происходит, оставляя его в пустом доме под вспышками камер назойливых папарацци. Он не слышит ни громких вопросов, ни звук удаляющихся сирен. Давно позабытый страх за кого-то сковывает нутро, заставляя закрыть двери позднее, чем следовало бы. Адриан прижимается к ближайшей стене и вздыхает. Кабинет отца, как всегда, неприступен. Габриэль не собирается делать исключение для сына — ему все равно, что происходит во внешнем мире, даже если к этому относятся работники дома. Адриан не хочет в очередной раз подниматься и смотреть на белую дверь, как на кирпичную стену — даже тот факт, что она не заперта на ключ, не означает, что ее можно просто взять и открыть. Адриан думает, что ему было бы неплохо исчезнуть. Если бы он мог обменять все материальные блага, популярность и всех поклонниц на простое чувство нужности кому-то, он бы отдал это сразу. Но отцу всегда было плевать, как мальчишка переживает исчезновение любимой матери. А Маринетт… От одной мысли о ней голова тут же начинала болеть, будто стянутая железным обручем. Адриан не мог приближаться к Маринетт в своем обличии. Она любила его, оправдывала до последнего, но он физически чувствовал, что не достоин этой любви. Он сотворил из себя монстра, а из нее — израненную девушку с бессонницей. И она все равно повторяла его имя раз за разом, слала ему десятки трогательных сообщений, в которых умоляла не исчезать, дать ей шанс, дать им обоим шанс. Если бы Адриан мог, он бы попробовал все с начала. Но как вообще быть Адрианом Агрестом, зная, какую вину он тащит за собой? Вина отравляла воздух комнаты, дома, всего Парижа. Казалось, что каждый газетный заголовок специально пытается вывернуть его наизнанку и напомнить — смотри, что ты сделал с той, про кого говорил, как про любовь всей жизни. Смотри, ты изувечил самое ценное, что у тебя могло появиться на фоне всех этих пустых признаний и обещаний. Кто-то все еще готов тебя принять, несмотря на содеянное, а ты бежишь, как пугливый крысеныш. Коту в этом плане было намного проще. Он появлялся перед Мари только с подарками и хорошими новостями, он пытался ее защищать и оберегать. Он не сделал ничего, что могло бы отзываться болью или виной — и поэтому только в образе Кота Адриан имел право находиться рядом. Телефон завибрировал во внутреннем кармане. Адриан посмотрел на экран и тут же его заблокировал. Писала Маринетт. *** Маринетт вздохнула и откинулась на большую подушку-кота. Алья отвлеклась от чтения очередной статьи про Леди и подсела ближе. — Адриан так и не отвечает? — Я не знаю, куда он делся! Я так волнуюсь! Вдруг его похитил Бражник? Вдруг с ним что-то случилось? Вдруг его похитили какие-нибудь маньяки, которые будут его пытать, резать его светлые волосы и присылать пряди по почте с требованиями выкупа! — страшные картинки одна за одной возникали в воображении Маринетт, заставляя ее дрожать и переходить на крик. — Господи, Мари, — Алья рассмеялась. — Наверняка у него просто съемки где-то. Кстати, а куда ты пропала с собственной вечеринки? — Я, ну, — девушка моментально покраснела, вспоминая, как полуобнаженная заснула с Котом. — У меня появились срочные дела. — Ну-ка колись, как его зовут! Это Лука? — Нет, ты что! — Маринетт замахала руками. — Он же с Хлоей ушел! — Оо, я такое про них слышала! — Алья хихикнула. — Ну, с кем ты убежала? — Я… Я не могу выдать его личность, — Мари закусила нижнюю губу, надеясь, что подруга не догадается, о ком она говорит. — О боже! Ты серьезно?! Нуар предпочел тебя Ледибаг?! Вот это новость! — проницательность Сезер оказалась, как назло, на высоте. — Тише, тише! Прекрати! — Дюпен-Чен побледнела, надеясь, что родители не услышат, о чем она говорит. — Это началось после твоего спасения? Вы переспали? Как он? У меня миллион вопросов! Хочешь дать интервью? — мулатка протянула свой смартфон снова краснеющей Маринетт. Девушка фыркнула и отвернулась. — Не было у нас ничего. Мы потанцевали, легли спать и разошлись. — То есть, ты хочешь сказать, что с тобой провел ночь один из самых желанных парней Парижа, а ты не воспользовалась ситуацией?! Ну ты даешь… — Не может у нас быть ничего, — отрезала Мари, вспоминая о том, что где-то сейчас Агрест-младший не читает уже десятое сообщение за утро. — Ну да, лучше годами страдать по Адриану, когда такой парень за тобой бегает, — фыркнула Алья. — Я Маринетт Дюпен-Чен, в меня влюблен Кот Нуар, но мне нравится страдать! — У меня что-то болит голова. Давай обсудим это позже? — сил слушать упреки не было. Сезер осуждающе покачала головой, поднялась и покинула комнату подруги, бубня себе под нос что-то про упущение шансов и небывалую наивность. Мари вздохнула, снова откинулась на подушки и закрыла глаза. Телефон, оставленный на тумбочке возле кровати, молчал. Адриан снова не ответил. В такие минуты Маринетт чувствовала себя нищей, просящей подаяния. Какие бы слова она ни пыталась подобрать, на Агреста словно не могло подействовать ничего. Сейчас бы пригодился супер-шанс Леди, но его нельзя использовать в личных целях — она помнит, что это плохо кончается. Может, Адриан просто не любил ее и поэтому не удостаивал даже точкой в ответ. Мари хотела знать, что он в порядке, что ему не так плохо, как ей в последние дни. Но как это проверить, если неизвестно, где он находится? Как ей спать, если она не понимает, что происходит в последние дни? Когда она была заперта там, в подвале особняка Агрестов, все было намного проще. Маринетт знала, что придет Адриан, скажет очередную грубость, принесет что-то в качестве "подарка". Она была уверена, что они увидятся - это было нерушимым правилом, которого, как оказалось, ей будет не хватать на свободе. Стоила ли свобода разлуки с любимым человеком? Стоила ли жизнь обычной девушки и супергероини того, чтобы не видеть, не слышать и ничего не знать о том, кого она была готова принять и простить в любую минуту? Мари не могла ответить себе. Никто не мог. Единственной связующей ниточкой оставался Нуар. Кот точно был знаком с Адрианом, но просить его узнать о нем — слишком неправильно, учитывая то, как он смотрит на свою Леди. От этого нежного взгляда хотелось скрыться, как от прицела. Он будто не понимал, что своей теплотой делает еще хуже, разламывает остатки того, что Маринетт хранит уже несколько лет. Если бы только она могла узнать, кто прячется за маской… Но это бы означало полную уязвимость и зависимость друг от друга. Мари даже бы не решилась спросить реальное имя напарника, хотя отчего-то чувствовала, что ей все равно придется это узнать. От мыслей о Коте девушка снова вернулась к Адриану. Предатель-телефон вторил: "Нет новых сообщений". В конце концов, если Маринетт попробует дать Коту шанс, может всем станет легче. И ей в том числе.