Стокгольмский синдром

— Алья, я все испортила! Все-все! Я думаю, он никогда не придет, — Маринетт жалобно хныкала в трубку, лежа на постели. Сезер уже полчаса выслушивала стенания подруги, вместо того, чтобы видеть десятый сон. — Ты можешь рассказать, что случилось? — Мы пошли на с… Свидание! Все было хорошо, а потом я спросила, как Адриан, и Кот разозлился и убежал… Я такая глупая! — Маринетт, попробуй сейчас поспать. А завтра мы встретимся и все обсудим, хорошо? — Хорошо, — шмыгнула Мари, закончив вызов. Она не хотела обижать или задевать Кота, но даже не подумала о его чувствах! Мучительное чувство стыда окутывало плотнее любых оков, заставляя девушку сворачиваться в комочек и медленно покачиваться. Он пришел к ней как на ладони, говорил о своих мыслях — искренне и серьезно, без привычных масок, смотрел в глаза, брал за руку — и вместо чего-то хорошего услышал вопрос о другом. Маринетт тяжело вздохнула. Мысли об Адриане были сильнее совести, учебы или важных дел. Раз за разом перед ее глазами то вставала его очаровательная улыбка в первый день, когда он отдал свой зонт промокающей Мари, то вырезки из разных реклам, где повторялось его имя. Адриан. Ад-ри-ан. Как разноцветная карамель, со вкусом клубники и взбитых сливок. Круглая конфета скользит под языком, каждый слог складывается в звук. Адриан. Он всегда казался таким добрым и улыбчивым, что в голове все еще не соотносился образ того чудовища, что запер ее и держал в подвале, и милый одноклассник с первой парты. Разве мог он так поступить с ней? Разве мог он быть таким ужасным, как казалось в пустой холодной комнате? Может, Маринетт просто все приснилось? Или она выдумала образ Адриана, чтобы лучше относиться к похитителю! Мари вдруг захотелось проверить свою теорию — и она разбудила Тикки, чтобы перевоплотиться в Леди и добраться до дома Агрестов. Она не собиралась следить за ним или подсматривать — просто убедиться, что он в порядке, что с ним не произошло ничего плохого. Сонная квами выругалась, явно недовольная тем, что хозяйка использует силы в личных целях. Увы, это не изменило планов Маринетт. Леди быстро добралась до дома Адриана — ей, к счастью, не пришлось вмешиваться в чужие ссоры или ловлю очередной акумы. Белый особняк Агрестов показался неестественно тихим — даже не слышно было тихое движение камер или писк сигнализации. Адриан, кажется, лежал на постели, но Леди не могла разглядеть его лицо — только очертания тела и головы. Шорох рядом заставил резко обернуться и взять йо-йо в руки. Но это был всего лишь Кот. — Как же я угадал, где искать мою Леди? — усмехнулся Нуар, приближаясь ближе. Он прошел по карнизу к напарнице, почти вжав ее в стену. — Следил за мной? — фыркнула Маринетт. — Больно надо! Не хочу смотреть, как ты наблюдаешь за моим соперником. — Адриан тебе не соперник. Он даже не разговаривает со мной. — О, хочешь мы это прямо сейчас исправим? — усмехнулся Кот. — Давай, я разобью окно, разбужу его и узнаю, не хочет ли он с тобой встречаться? — Прекрати! — вспыхнула Маринетт, тут же толкнув напарника. Он смог удержаться на карнизе, но заметно пошатнулся. — Боишься? — усмехнулся Нуар, подхватив Леди. — Здесь слишком неудобно разговаривать. Пойдем. Мари, конечно, хотелось возразить, наговорить гадостей и вырваться, но отчего-то она молча прижалась к Коту, позволив унести ее на одну из ближайших крыш, поставить среди антенн и крошечных чердаков. — Слушай, Котик, я… — Прекрати. Я все понимаю, — Нуар повернулся к ней спиной. — Он — знаменитый, богатый, красивый. Мечта большинства девочек от двенадцати до двадцати. Было бы странно, если бы тебе нравился простой супергерой, который даже не может показать лицо. — Нет, все не так! — Леди приблизилась к Коту, схватила его за руку, пытаясь заставить его обернуться, но он лишь отстранился. — Когда мне понравился Адриан я не знала, кто он. У него были очень добрые глаза, и он всегда хорошо относился ко мне… Как никто другой. — Хорошо?! — Нуар так резко обернулся, что Мари вздрогнула. Холодная когтистая ладонь опустилась на плечо девушки. — Принцесса, он похитил тебя, пытал и использовал, пока ему это не надоело! Ты думаешь, добрый человек способен на то, что он с тобой сделал?! Посмотри правде в глаза — ты не нужна ему и не будешь, у него уже есть даже договорной брак! Сними свои розовые очки! Ты думаешь, что у тебя будут отношения с человеком, который даже не понял твоих признаний?! Ты думаешь, что вдруг твои сладенькие мечты станут реальностью?! Очнись! Ты для него такая же безумная фанатка, как те, что караулят его у дома и пытаются «незаметно» сфотографировать, как он ест в столовой! У тебя были годы, чтобы это понять! А ты до последнего пытаешься поверить, что это не он тебя похитил, не он заставлял тебя спать на грязном матрасе, не он запер тебя в подвальчике, где даже грызуны дохнут! — Кот… Мари дрожала. Казалось, вокруг вдруг резко похолодало, а костюм перестал защищать от неблагоприятных температур. Казалось, что кожа вдруг покрылась льдом, колени отяжелели, а в глаза налили что-то мерзкое, щиплющее и острое. Слезы медленно скатывались по бледным щекам, пока картинки заново прокручивались в памяти. Маринетт мечтала забыть все, что произошло. Она до последнего хотела верить в то, что ей все приснилось, а если уж и нет — то злодеем точно был не Адриан. Но пустой взгляд изумрудных глаз снова предстает так, будто Агрест стоит рядом и шипит что-то ей в лицо. Холодные пальцы защелкивают цепь на щиколотке, металл обжигает кожу. Ходить становится слишком тяжело, спертый воздух выедает легкие — дышать нечем, в подвале слишком плохая вентиляция, слишком мало пространства… Маринетт пересчитывает потемневшие кирпичи. Один, два, три, десять, пятьдесят, сто… Сбивается со счета — пытается дойти до того, что служит унитазом. Нос так свыкся с неприятными запахами, что девушка даже не чувствует, что воздух пропитан нечистотами и разложением. Ей кажется, что гниет она — целиком, начиная с сердца, зараза распространяется по организму как хороший яд. Каждый приход Адриана заменяет отсчет времени. Маринетт не чувствует секунд — она просто называет цифры раз за разом, потому что он не оставлял ей ничего — только позднее у нее появились альбом и пишущие предметы. Единственное, что ей оставалось — плакать или считать, считать, считать как чокнутый математик, у которого отняли все. Леди оседает у ближайших труб и молчит. Нуар смотрит на нее, подходит ближе и усмехается вновь: — Что, милая, вспомнила? Таких, как ты, никто никогда не спасает. Его голос разрезает воздух и пространство, разбивая остатки мира на тысячи кусочков. Маринетт поднимает голову — и понимает, почему Кот всегда казался таким знакомым. Эти чертовы изумрудные глаза она никогда не перепутает. Но даже кричать не хочется. Мари вздыхает, а затем улыбается. — Адриан, ты можешь снять трансформацию. Пот прошибает Нуара, и он отходит на несколько шагов. Весь его план провалился к черту.