***
Одинокая фигурка в знакомой пионерской форме мелькала за деревьями, тщетно стараясь проломиться вглубь леса. Откровенно говоря, преимущество было отнюдь не на стороне беглеца: пятеро бойцов спецназа знали своё дело. Да и выносливостью, в отличие от знакомого пионера, обделены всё же не были. Пятёрка цепных псов, натасканных загонять добычу до изнеможения, — вот кто они! Ну и что, что не было разрешения открывать огонь? Привести цель к медпункту живой — чем вам не лёгкая разминка перед ужином? Ветки трещали всё громче, неумолимая мощь становилась всё ближе к несчастной жертве: ещё пара мгновений — и… — Ну, что, спета твоя песенка, недомерок?! — Двое бойцов навалились, разом прижав бегуна к земле. — Цель захвачена, миссия выполнена. Пойдём, пойдём «домой». — Погодите, — задумался третий, внимательно глядя на их боевой трофей. — Вы точно уверены? — Да он же старый! — выкрикнул кто-то. — И лысый… — Семён?! — Ошарашенно. — Да не, — донеслось от пленника, — Толик я! — Ну, и чего убегал тогда? Ты ведь нам вообще не сдался! — А я человек простой, — усмехнулся старичок. — Вижу — гонятся! Ну, и тоже побежал…***
Виола ходила по своему кабинету взад и вперёд. Напряжённая, как струна. — Приём, цель захвачена? — Никак нет, — донеслось извиняющееся. — Этот говорит — он Толик! — Вовремя же ты вылез, старый пень… — проворчала женщина. Она достала из тумбочки полную карту лагеря и быстро развернула её на столе. — Ладно, слушайте! Он не мог далеко уйти. Бригады Иванова, Смирнова и Соболева — на вас жилые домики и сцена. Библиотека и всё, что прилегает к ней, — Синичкин. Яковлев: столовая и всё, что восточнее, оставляю на твоих. Дальше. Прокопенко — главная площадь! Орлов и Скворцов — лодочная станция и пляж соответственно. Это тоже важно. Соловьёв и Цаплин — здания кружков и административный корпус. Кукушкин! — Вас слышу, приём! — послышался знакомый голос. — Ты и твои люди по-прежнему на стоянке? — Так точно. — Хорошо. Оставайтесь там. Он не должен попытаться уйти этим путём, но всё же. — Виола продолжала раздавать указания. — Лисичкин и Суворов. На вас — оставшиеся домики. Возле кружков. Как поняли, приём? — Так точно. — Будет исполнено! — раздалось от двух оперативников одновременно. — Журавлёв, Матросов: вы и ваши люди прочёсываете близлежащий лес. Сильно далеко уходить не надо. — Принято. — Молодцы! — хитро улыбнулась женщина. — Я верю в успех нашей операции. — А тем, кого вы не назвали? — тут же донеслось сквозь негромкие помехи. — Оставаться на позициях. — Огонь по целям открывать можно? — Ни в коем случае! Пионер нужен мне живым. Что до остальных… они тоже могут владеть ценной информацией. — Вас понял. — Отлично. О ходе операции или же любых помехах на пути незамедлительно докладывать мне. До связи. Облегчённо выдохнув, Виола отключила связь и убрала рацию в карман халата. Она вновь с интересом принялась изучать карту. Собрать все свои ресурсы в одном месте, да ещё за столь короткое время, оказалось весьма непросто и, к тому же, довольно затратно (особенно учитывая некоторую специфику местных аномалий). Спонсоры с неё три шкуры сдерут. Но всё окупится, как только нужный пионер окажется в её цепких руках. Она повертела в пальцах знакомый шприц. Тогда он точно заговорит. — Интересно, куда же ты направился?..***
Весь лагерь разрывался от усиленного динамиками задорного девичьего голоса. Но громче всего оказалось возле административного корпуса. Именно здесь была радиорубка. Как раз туда-то одному богу известным образом и прошмыгнула Ульянка, умудрившись запереться в здании изнутри. — ДАМЫ И ГОСПОДА, ПИОНЕРЫ И ПИОНЕРКИ! — вещала она. — ВСЕ МЫ ЗНАЕМ И ЛЮБИМ НАШЕГО ДОРОГОГО СЕМЁНА! И ХОТЯ ПОРОЮ ЭТОТ ПАРНИШКА МОЖЕТ БЫТЬ НЕЛЮДИМ, СКУЧЕН И ВООБЩЕ ОН ОЛУХ, СЕЙЧАС ЕМУ НУЖНА НАША ПОМОЩЬ! КАЖДЫЙ, УСЛЫШАВШИЙ ЭТО СООБЩЕНИЕ! НЕ СИДИ СЛОЖА РУКИ, ПОМОГИ СВОЕМУ БЛИЖНЕМУ. НЕ ДАДИМ СОПЛЕМЕННИКА В ОБИДУ ВРАГУ! — Какого чёрта здесь вообще творится?! — возмутился один из бойцов, тщетно пытаясь отворить дверь. Остальные же, по большей части, были заняты тем, что затыкали уши. Собирающиеся чуть в сторонке пионеры начали нервно перешёптываться. — НЕ СКУЧАЙТЕ, МОИ ДОРОГИЕ, Я БУДУ ЗДЕСЬ ВЕСЬ БЛИЖАЙШИЙ ЧАС! А СЕЙЧАС ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС ПО МНОГОЧИСЛЕННЫМ ЗАЯВКАМ… — Не думаю, что наш пионер побежал сюда, но, может, этим? — предложил другой наёмник, демонстративно вскидывая автомат. — Пара выстрелов, и замка — как не бывало! А дальше будем по ситуации. — Хорошая идея! — поддакнул кто-то. — Не надо никаких идей, — отпихивая ошарашенных бойцов в стороны, к двери приближалась вожатая. В руке она держала связку ключей. — Я сама её прибью. — …СОЮ-УЗ НЕ-ЕРУШИМЫХ РЕСПУ-УБЛИК СВОБО-ОДНЫХ…***
На пляже дела тоже шли отнюдь не лучшим образом. — Может, он под этим камнем? Или вон под тем? О, знаю! — продолжала Мику давать советы. — Если бы я была Семёном… Скворцов и его люди, как могли, старались игнорировать надоедливый источник звука. Но девочка шла за ними по пятам уже пять минут кряду. — …я бы попробовала спрятаться под водой! Ну, правда, нужно же как-то дышать! Ой! А если не дышит! Если он утонул?! Бедненький… — Народ, — устало заговорил несчастный Скворцов. — Давайте уже придём к выводу, что его здесь нет! Пойдёмте, поможем, что ли, ребятам на лодочной станции. — Ой, а я с вами! Можно, можно?! Я буду тихой, как мышка! — Нет, ты останешься здесь. Вдруг он захочет вернуться? — Как скажете… — печально протянула Мику. Она уселась на огромный валун, достала зеркальце и принялась расчёсывать свои длиннющие волосы. А убедившись, что незнакомцы ушли, улыбнулась собственному отражению: — Неплохо сыграно.***
Я сидел в густом кустарнике на самой окраине леса и отсчитывал последние мгновения. Голос, орущий по всему лагерю, внезапно оказался Ульянкиным. Надо же. Такую действительно голыми руками не возьмёшь. Хотелось бы мне увидеть сейчас лицо Ольги Дмитриевны. Наверно, это будет последней моей светлой мыслью. Когда те бугаи пронеслись мимо меня, мне показалось — всё, это конец. Не знаю, что там за Толик такой оказался, но я теперь этому мужику по гроб жизни должен. Хотя положение моё, признаться, несильно-то и улучшилось. Они теперь весь лагерь прочёсывают и не успокоятся, пока не найдут меня. Я только надеюсь, что с ребятами всё будет хорошо… что ни говори, а ко многим из них я действительно успел привязаться. Хотелось мне того или нет. Я понятия не имею, что мне делать! Как же всё это уже достало! Лагерь этот дурацкий, учёные, наёмники… почему всегда я?! Я не просил о такой радости! Я никого не трогал! Никому не мешаю! Что я вам сделал такого?! Отстаньте! Дайте мне жить спокойно! Я попытался было утихомирить разбушевавшееся сердцебиение, когда прямо за спиной услышал до боли отвратительный звук: шорох. — Ну, успокоился? — судя по голосу, какая-то девочка. Не помню её. — Ты кто? — я хотел было взглянуть на незваную гостью. — Не оборачивайся. — Что? — Не оборачивайся! — Ладно… — честно говоря, я был сейчас совсем не в том настроении, чтобы пререкаться. — Ладно. — Протяни руку и закрой глаза, — сказала незнакомка. Что за странные игры? С другой стороны, мне было уже всё равно. Дальше терять нечего. Даже если прямо сейчас она защёлкнет наручники на моих запястьях, а из-за дерева появится целый взвод неприятелей… что ж, рано или поздно это всё равно должно будет закончиться. На раскрытую ладонь упал маленький предмет. — Всё! Больше говорить с тобой не могу. И не сиди на сырой земле — заболеешь! — Поблизости снова раздался шорох. Когда я открыл глаза, рядом никого уже не было. Зато в руке лежало кругленькое устройство, обёрнутое, судя по всему, какой-то запиской.***
— Как продвигается операция, приём? — на внутренней частоте снова раздался голос Виолы. — Есть какие-нибудь зацепки? — Говорит Соловьёв. У зданий кружков всё чисто. — Говорит Цаплин, приём. У нас здесь весело! Но в административном корпусе и окрестностях его тоже нет. — Это Яковлев! Если мы говорим о поиске нашей цели, — мужчина провёл ладонью по столу и с отвращением отдёрнул руку: снова вляпался во что-то липкое. — Тогда в столовой чисто. — Докладывает товарищ Скворцов! Ни на лодочной станции, ни на пляже объект замечен не был. — К стоянке тоже никто не прорывался. Приём. — Хорошо, — Места, сомнений в которых у неё уже не оставалось, Виола вычёркивала на карте чёрным маркером. — Ещё новости будут? — Говорит товарищ Прокопенко! — прорезалось в устоявшемся было радиомолчании. — На площади под памятником обнаружен люк! — Он заварен? — вздох. — Так точно! — Вот и не лезь, куда не просят, Прокопенко! Ещё один голос: — На связи Пахомов. В здании туалетов его тоже нет! Буду продолжать нести здесь свою вахту. — Зачем? — В их столовой что-то оказалось не в порядке. Нужно было дома покушать… — Бедненький. Ну, приходи потом ко мне хоть, что ли. Таблетку тебе дам. Конец связи.***
В моей руке лежало кругленькое устройство, обёрнутое, судя по всему, какой-то запиской. Вещицу я решил осмотреть потом, тут же запихнув её в карман форменных шорт. Сперва, пользуясь затишьем, нужно изучить послание. Гм, от кого бы оно могло быть? Написано было порядочно. Развернув листок, я жадно пронёсся глазами по тексту. «Дорогой Семён! Пишем тебе из Кружка кибернетики, дабы с превеликой радостью известить: устройство готово (оно прилагается к записке, если нет — спроси!). Всё должно быть получено специальной доставкой через нашу доверенную. В лагере сейчас начинается некоторый переполох. Неприятель не дремлет, но будь уверен — как и обещала Славя, весь «Совёнок» на твоей стороне! Уж в этом можешь на нас положиться. А вот в чём мы хотим положиться на тебя: устройство, что ты держишь в руках, как можно скорее должно быть закреплено на специальной антенне, что находится на крыше старого лагеря. Со второго этажа есть путь наверх, уверен, найти его окажется несложно. Будь осторожен! В противном случае мы ничего не можем тебе обещать. Ибо новый цикл уже не за горами, и никогда ещё ситуация в «Совёнке» не была настолько сложной! Если в него попадут и все новоприбывшие, изменения станут необратимыми. Случиться может буквально всё что угодно. Реальность необходимо подлатать, пока ещё не поздно. Но не волнуйся! Для тебя, по сути, остаётся лишь самое простое. Всю остальную работу мы берём на себя. Главное — старайся не привлекать лишнего внимания к своей скромной персоне. Мы думаем, у тебя всё получится! С наилучшими пожеланиями, Твои друзья, Шурик и Электроник». Вот с последним-то пунктом и может быть неувязочка. Меня уже, как говорится, ищут пожарные, ищет милиция. А этим хоть бы хны! И ведь всю дорогу так, с самого попадания в этот дурацкий лагерь. Семён, сделай то, Семён, сделай это, теперь вот ещё мир спаси! Ух-х. Но делать нечего. По крайней мере, теперь у моей беготни хотя бы появился смысл. Я огляделся по сторонам: вроде никого. Отлично. Тогда — поднять якорь, отдать швартовы, проложить курс на старый лагерь!***
— Merry Christmas, motherfuckers! — проорала Двачевская, едва неприятели оказались у самых колонок (просто это был почти весь богатый запас её знаний английского языка). И что есть мочи вдарила по гитаре! От гула у несчастных наёмников едва барабанные перепонки не порвались. — Получи, фашист, гранату! Алиса ловко спрыгнула со сцены: — Ну, что, мало вам, гадам?! — нагло рассмеялась она прямо в лица оглушённым. — Будете знать, как в наш лагерь со своим уставом переться, комики! А то мне как раз птичка напела, что огонь открыть вы всё равно не смо-ожете. — Да, всё так, — покорно кивнул Соболев, едва слух начал к нему возвращаться. — Но зато нам позволено делать это! И ловко заехал прикладом нахалке по лбу. Поражённая Алиса рухнула на задницу. А остальные бойцы для, так сказать, закрепления материала, последовали примеру своего лидера. — Ай! Ой! Хватит! Да перестаньте! — завизжала ДваЧе. — На помощь! Убивают! Помогите! Ау! Насилуют! Люди добрые! Наконец, откуда-то со стороны показалась Лена. Тихоня быстро и щедро пшикнула перцовым баллончиком по глазам нападающих, а затем, тут же схватив старую знакомую, скрылась в близлежащем маленьком леске. — Прости… — виновато пробормотала она, едва убедилась, что погони за ними не предвидится. Заботливо отряхнула Алисину форму. — Я немножко задумалась… и опоздала. — Задумалась?! Да ты просто стояла там и смотрела, как меня вшестером дубасят! — Да-а? А могла бы вообще не приходить! — злобно улыбнулась Лена. — И пропустить такое шоу? Это точно не в твоём духе… — обиженно пробурчала Алиса. — Ладно, здесь ты права. Надо было им ещё немного доплатить, чтобы… — Успокойся! Не время сейчас. — Хорошо-хорошо.***
Солнце медленно уплывало за горизонт, с каждой минутой всё больше уступая темноте, наползающей из мрачных глубин леса. Как же мне хочется хоть раз дойти до чёртового старого лагеря при свете дня! А лучше — не ходить вообще, но выбирать особо не приходится. Пригибаясь к самой земле, я быстро перебегал от дерева к дереву, от куста к кусту, прямо как заправский партизан! Стоило задеть очередной старый сук или наступить на ветку, как к горлу подкатывал мерзкий ком страха, а сердце пропускало удар. Издали время от времени доносились мужские голоса. Это точно не грибники, и пришли они совсем не собирать запасы на зиму. Но с каждым шагом цель моя становилась всё ближе. Так, Семён, соберись. Если память мне не изменяет, то за этим поворотом уже… …Но она здорово, чёрт возьми, изменила! Потому что проклятая тропинка продолжилась, а прямо на пути оказались четыре здоровенных бойца! И они меня заметили. Бежать было некуда, да и смысл? Загоняют ведь, как сивку-бурку, и сцапают. Время остановилось. Медленно, как в покадровой съёмке, один из них обернулся ко мне: — О, а вот и наш пионер! Держите-ка его, ребята. Я хотел было попятиться, но тут же упёрся спиной в толстенный ствол дерева. Плохо дело. Громилы ринулись ко мне. Земля ушла из-под ног… Вот только не у меня. У них. Тут, оказывается, дёрном была прикрыта какая-то яма, и не одна. Все четверо дружно ухнули вниз, насколько я понял, в наши злосчастные катакомбы. А за то, что указали плохое место, надо сказать бедолагам спасибо. — Ладно, ребята… удачи выбраться! — не удержался я, и быстро направился дальше. Теперь стоило быть ещё осторожнее. Лагерь совсем близко.***
А где-то в медпункте рация Виолы по-прежнему разрывалась от входящих сообщений. — Приём! Приём! Говорит Журавль… то есть Журавлёв! — зазвучало с той стороны трубки невероятно испуганное. — Вы не предупреждали, что в этих лесах творится какая-то бесовщина! — Что там у вас? — Ни Матросов, ни его люди больше не выходят на связь! Там только белый шум. Да и за нами, кажется, кто-то постоянно следит… я то и дело слышу шаги за своей спиной! — И что? — Но там же никого нет! Виола устало откинулась на спинку стула и принялась массировать веки. Да уж, тяжёлый случай. — Мои парни поговаривают, — перепуганный Журавлёв доверительно понизил тон. — Что Матросова и его людей кошкодевочки унесли. — Прямо целую группу, — не выдержала Виола. — Четырёх здоровых мужиков, да?! — Она отключила связь. Пусть сами разбираются. Вся эта ситуация начинала уже порядком раздражать её. — Я не понимаю, неужели так сложно поймать и привести мне ОДНОГО чёртового пионера?!***
Между тем. Трое здоровяков, вломившихся в библиотеку, явно не ожидали стать участниками нового «Шоу на льду». Вместо катка, правда, оказался до блеска отполированный влажный пол, вот только сути это не меняло. — Куда по помытому?! — люто негодовала библиотекарша. — Господи, какие же идиоты. В отличие от неё, Славя смотрела на незваных гостей скорее с искренней жалостью: — Куда же вы… Стоп! Стоп! — Но помочь она им уже не успела: эти «слоны в посудной лавке» своротили на себя целый книжный шкаф и даже не один. Шедевры советской литературы градом посыпались на пол. Девочки поёжились. Грохот стоял неимоверный. — Ну вот, а я два часа все эти книги по полочкам вчера расставляла, — печально. — Прибью, — только и сказала Женя. Непонятно даже, кому именно: бойцам-неумёхам, влетающим без стука, как на пожар, или соседке по комнате, перемывшей всё сверху донизу, но забывшей поставить табличку «Осторожно — скользкий пол!». Однако она быстро сменила гнев на некое подобие милости. — Кстати, а что здесь, вообще, происходит? Славя лишь пожала плечами: — Вроде бы Шурик с Электроником что-то такое изобрели, а Семён теперь им помогает. Я не совсем поняла, причём тут эти люди с автоматами, но девиз пионера и просто порядочного гражданина звучит: помогай нуждающимся в беде! — закончила она фирменным командным тоном Ольги Дмитриевны. — И? — Людей в форме явно больше, чем наших изобретателей! Я думаю, помогать надо меньшей стороне. — Всегда знала: этот хмырь обязательно найдёт, во что вляпаться. — Ты про Семёна или про Электроника? — Да они оба — два сапога пара, — угрюмо отозвалась Женя. — Вот, наконец-то нашли друг друга. Славя подавила невольный смешок и тут же опечалилась: — А я ключи что-то никак найти не могу. С самого обеда… — Не хотелось бы прерывать ваши милые беседы, — донеслось из-под шкафа сдавленное. — Но, может, немного поможете? — Нет! Не женское это дело, — зло отчеканила библиотекарша. — И потом, отдыхайте, набирайтесь сил: вам ещё кавардак этот придётся убирать. — Ничего, — извиняющимся тоном добавила Славя. — Я подскажу, как были расставлены книги…***
Полный смысл фразы «близок локоток, да не укусишь» во всей его неприглядной красе я смог познать, только когда мне открылся вид на здание старого лагеря. Моим праздничным настроениям тут же пришёл конец. На спину снова вернулся холодный пот, а сердце, в который раз за последние несколько часов, быстро упало в пятки. Блокпост. Вот зараза! Мои попытки обойти его, и дальше прячась за пышными кустами либо высокой травой, ровным счётом ничего не дали: с каждой стороны этого мёртвого динозавра стояло человек по пять, и все при оружии! Виола явно не так глупа, как может показаться. Похоже, что-то о цели моих перемещений она могла узнать намного раньше, чем я. А теперь защищала «ворота» всеми силами. Такая вот игра на опережение. Дом приветливо щерился выбитыми проёмами окон. Открытая, висящая на одной петле покоцанная дверь радушно приглашала зайти внутрь, прогуляться по осколкам старой эпохи. Подняться на крышу и закончить начатое, в конце концов. Там-тамы в голове стучали настолько громко, что казалось, по ним-то меня сейчас и вычислят. А тогда — что называется, полный «game over»! Потому что Рэмбо я не был, и способность шутя раскидать легион противника, прорываясь к намеченной цели, никогда не являлась моим преимуществом. При равной расстановке сил в лучшем случае я смог бы убежать от одного, ну, двоих, если очень сильно повезёт. Их СЛИШКОМ много! Даже если — а я очень на это надеюсь — она приказала доставить меня обратно живым, и даже если проскользнуть внутрь не окажется такой уж проблемой, стрелять по ногам никто не запрещает. А дальше всё просто. Привет, допрос, здравствуйте, подвалы КГБ! Придётся узнавать на собственной шкуре, как из всяких шпионов и прочих врагов народа выбивали тогда правду. О том, чтобы дорваться в таком случае до крыши, да ещё СДЕЛАТЬ там что-то, не может идти и речи. Я занял позицию прямо напротив двери. Так близко и так далеко! Сейчас противники, похоже, о чём-то мило беседуют между собой, даже не глядя в мою сторону. Прямо возле входа, чёрт тебя дери! Если бы моей основной задачей было просто сидеть тут, я был бы в полном шоколаде. Помочь может только, разве что, какое-нибудь чудо. Но отчего-то мне казалось, что их лимит на моём кармическом счету давно уже превышен. Как вдруг… я глазам своим не поверил.***
— Ну и какими судьбами сюда пожаловали? — спросил один из бойцов показавшуюся чуть в стороне от меня Ольгу Дмитриевну. Вожатая просто вышла из кустов, как ни в чём не бывало. — Запретная территория! Вы уж меня извините, но посторонним нельзя. Во дела. Если она проделала весь этот путь, только чтобы в очередной раз прополоскать мне мозги… мне повезло разминуться с ней всего несколькими метрами. Неужели в поисковом полку прибыло? Я не успел додумать мысль. Около неё хвостиком вилась Ульянка. А она-то что здесь забыла?! — Нельзя? — Кажется, вожатая начала дуться. ЭТА может вести себя по своему обыкновению наперекор всем ветрам даже под дулом пистолета. — С каких же пор? Старый лагерь всегда был здесь… — С тех самых, как поступил приказ, — около неё уже собралось трое. — С сегодняшнего утра. — Видимо, командир всё же решил представиться. Он посветил перед ней какой-то ксивой. — Лейтенант Майну, отряд особого назначения. Мне бы на ваши документы взглянуть. — У меня их с собой нет, они в домике, — ошарашенно пожала плечами та. — Я вожатая, — сказала она так, словно это всё объясняло. — Н-да? И что же, в таком случае, вы делаете здесь? Одна, да ещё с ребёнком? Бедняга. Он просто не знает, на кого нарвался. Получить вразумительные ответы? От неё? Ну-ну, удачи. На какое-то время я даже забыл про страх, мне просто стало интересно. — Гуляю… — Ольга Дмитриевна пожала плечами. Крепко схватила Ульянку за руку. — А она наказана! До конца смены теперь за мной ходить будет! Девочка развела руки в стороны: такие, мол, дела, здесь уж ничего не поделаешь. Зная нашу вожатую — и правда, ничего. — Вот оно что… — задумался Майну. — Нам тут поступила ориентировочка на одного беглеца. Паренёк может быть опасен, к тому же, смотался как раз из вашего лагеря. Только ничего плохого не подумайте, но и я должен быть уверен, что вы с ним не пособники. — Пособники? Вы это о ком?.. — кажется, она даже ничего не поняла. Как и обычно, впрочем. — Уже неважно. Вас это волновать не должно. — Что значит «не должно»?! Я вожатая! Вояка оторопел. На помощь ему пришёл коллега: — Как бы там ни было, но теперь, с вашим появлением здесь, нам положено вас осмотреть. Таковы порядки. — Осматривайте меня хоть всю, я не против! — Раскинув руки в стороны, маленькая бестия шагнула вперёд. — Ульяна! — Она тут же схлопотала сердитый взгляд от вожатой. На практике же осмотр оказался вполне себе обычным делом: вроде как у нас перед посадкой на самолёт, только пока ещё без детекторов и всего такого. Вывернуть карманы, проверить на предмет скрытого на теле оружия… осматривали довольно скрупулёзно. И если Ульяна, будучи первой на очереди, сносила весь этот процесс весьма стойко, даже не пикнув, то при одном взгляде на Ольгу Дмитриевну мне становилось страшно. За служивых. И что, что мы по разные стороны баррикад? Я врагу б не пожелал видеть её в таком гневе (тем более, ещё и трогать…), благо, что сам пару раз чуть не нарвался. Знаю, о чём говорю. Только вот насладиться шоу с раздева… досмотром вожатой мне не дали. Ульяна метнула свой взгляд точно в то место, где я прятался. Одними глазами она указала мне в сторону открытой двери. И хоть опыта в этом деле у меня не было, по движению губ я смог прочесть: «Беги». Даже не поверил сначала. Я? Сейчас?! Но, оглядевшись немного, смог прийти к выводу, что самое время! Вся охраняющая братия дружно сгрудилась возле незваных пришелиц. Проход открыт! И у меня осталось ещё несколько секунд, чтобы воспользоваться счастливым шансом… Я снова взглянул на Ульянку. Она уже отвела свой взгляд. Ума не приложу, каких трудов ей стоило всё это шоу… ещё и вожатую как-то уломать сюда прийти! Такие усилия точно не должны пропасть зря. Не хнычь, Семён! Руки в ноги, и пошёл-пошёл-пошёл! Пригибаясь, я метнулся в сторону проклятого здания. А далековато всё-таки. Каким-то неимоверным чудом мне удалось миновать пятачок с ржавой горкой, прогнившими качелями и прочими радостями советской жизни незамеченным. Шоу с обыском чуть в стороне от меня явно затягивалось. Я ловко перемахнул через оградку, с головой укрывшись в высокой траве. Осталось метров десять, если не меньше. …И тут понял, КАКУЮ же допустил ошибку! Шорох. Его не слышали разве что в «Совёнке». Долетающие до меня разговоры оборвались. Ну, всё. Сейчас, как пить дать, пойдут проверять новый источник шума. Я замер перед самым входом. Время снова остановилось. Уже вижу эту картину маслом: сейчас какой-нибудь дюжий хлопец вытаскивает меня за шиворот, Ольга Дмитриевна удивлённо хлопает глазами, Ульянка начинает путаться в собственных оправданиях… и всех нас ждёт одно большое наказание. На троих. Отлично, Семён, ты прелесть! Не только себя, но ещё и ни в чём не повинных (хотя про Ульяну я бы поспорил) гражданских в это втянул! Ну, вот, уже и изъясняться начал как предатель Родины… — Эй, ребята, вы это видели? — донеслось оттуда. — Там точно кто-то сидит, отвечаю! Я не слышал, что пробурчала мелкая бестия, но голос вожатой поставил всё на свои места: — …тебе рот с мылом вымыть, когда вернёмся! Где-то застрекотала рация: — Что там у вас? Слышу какое-то оживление! Подмога нужна? Приём. — Вот сейчас и разберёмся… — ответили быстро, уже явно направляясь ко мне. До меня донёсся щелчок снимающегося предохранителя. Прекрасно, просто прекрасно. Ведь именно так я хотел закончить свою смену в этом лагере: стать мишенью в тире. Как вдруг что-то большое метнулось в траве совсем рядом со мной. В незаметно опускающихся на нас сумерках мне удалось разглядеть только длинный пушистый хвост и уши. — Мяу! — сказало оно. И снова голоса: — Твою мать, это всего лишь кошка! И я из-за неё чуть в штаны не наложил?! Ну, нах*р. — Ну, ты видел, видел, какая она здоровая?! — Ребята, по-моему, это был человек… существо… — Скажешь тоже! Меньше ужастиков надо читать, Королёв! — И, кажется, уже по рации. — Отбой тревоги. Всего лишь местная живность. Кажется, за свои навыки скрытности мне пора возносить молитвы всем местным божествам. В том числе с кошачьими ушками. Но сделать это я успею в другой раз, а сейчас — рывок в дом! Сегодня нет времени восхищаться местными убранствами. В два огромных шага оказываюсь у лестницы. Они так ничего и не поняли. А дальше, согнувшись в три погибели, тише воды, ниже травы, следую аккурат на верхний этаж. Сердце стучит как бешеное! Оно и немудрено. Но всё-таки я по-прежнему в игре. Скорее механически, чем осознанно, шарю рукой в кармане. Устройство всё ещё там. Прекрасно! Осталось найти путь на крышу.***
Между тем. У себя в кабинете Виола выслушивала донесения о положении дел, крутя в пальцах тёмную прядь. — Вожатую нашли, говорите? Что-то во всём этом ей не нравилось. Определённо не нравилось. — Так точно! Ни у неё, ни у девочки ничего подозрительного найдено не было. — Странно. — С чего бы? Возможно, дамочка просто пыталась сбежать, почуяв неладное… Виола усмехнулась: — Я Олю шесть лет знаю. Не тот она человек, чтобы вот так всё бросить и уйти, ой, не тот. Рядом с картой лежала теперь и шахматная доска. В местных закромах чего только ни раскопаешь, не правда ли? Чёрные фигуры держали оборону. Занимали указанные позиции: никого не впускать, никого не выпускать. Хотя выпускать, по идее, так и так некого. И тут вдруг среди них появляется… Виола даже не думала о правилах. Полноценной игры здесь всё равно бы не вышло: добрую половину фигур давно уже растащили. Просто ей подобным образом легче представить полную картину, так почему бы и нет? Появляется… Ну, пусть будет Белая Королева, если хотите. Фигура в пределах этого поля довольно важная, чтобы вот так вот ею разбрасываться. Глупая ошибка, глупая! Даже слишком… Конечно же, силы противника тотчас её окружат. Слетятся к ней, как мухи на мёд, думать нечего. — …аюсь? Последний вопрос она не расслышала: пребывала глубоко в размышлениях. Слетятся… что-то в этом было. — А? — Я отключаюсь? Больше сообщать пока не о чем. Будем выходить на связь каждые полчаса, как и условились. И тут до неё дошло. Ну, конечно! Это же элементарно, чёрт возьми! Виола звонко шлёпнула себя по лбу: — Как же я раньше не додумалась?! Стой, стой, не отключайся! Ты слышишь меня, Майнов? — Я Майну! — тут же донеслось обиженное. — Давай оставим это на потом. Что гораздо важнее, сейчас у меня есть приказ, — её тонкие губы растянулись в коварной улыбке. — Обыщите старое здание. Ориентировка на того, кого мы ищем, уже должна у вас быть! Переройте всё сверху донизу. — Целиком? — Катакомбы пока не трогайте. Они слишком большие. Если этот дурачок туда сунется, скорее всего, там и сгинет. — Она поёжилась. В голове закопошились отнюдь не самые светлые воспоминания, при том буквально. Когда-то давно, ещё по прибытии в «Совёнок», Виола первым же делом отправилась под старый лагерь (ведь на наличие там интересующих её ответов ранее неоднократно намекали полученные самыми разными путями секретные документы за прошедшие двадцать пять лет, при том далеко не последней государственной важности). Хорошо, что к экспедиции готовилась на полном серьёзе, хотя бы от голода не померла. Она проплутала там около трёх суток, и это притом, что фонарик приказал долго жить ещё на первые. Второй где-то потерялся. Ничего путного она так и не нашла. О том, как выбралась (кто вывел?), вообще не помнила. Оля нашла её около тогда ещё строящегося памятника Генды, в полубезумном состоянии. Такая себе получилась прогулочка. С тех пор Виола дала себе клятву больше в чёртовы подземелья не соваться. По крайней мере, пока не раздобудет карту. Но здесь связи не помогли. На этот счёт ничего найти так и не удалось. — Обыскать здание старого лагеря, вас понял. Ещё указания? — Пока нет. Конец связи, — Виола дала отбой, пристегнула рацию к нагрудному карману и, звонко рассмеявшись, добавила: — Скоро ты будешь моим… пионер.***
На лагерь опустилась тьма, и небо покрыли бисеринки звёзд, улыбающиеся мне в обществе полной луны. Где-то внизу уже вовсю стрекотали кузнечики, снова и снова затягивая свою нудную песню. А может, придумывая кричалки, дабы поддержать полюбившуюся сторону. Не знаю. Отыскать путь наверх оказалось не так уж и сложно, а теперь… упав по-пластунски, я двигался по прогнившей крыше, не забывая молиться, чтоб пронесло и на этот раз. Если я нахожусь в слепой зоне, всё будет… должно быть хорошо. Впереди маячила знакомая труба дымохода: вблизи она оказалась ещё страшнее. Ощерилась изломанными кирпичами, словно после хорошего взрыва. За годы (а то и десятилетия) отсутствия капитального ремонта всё на этой крыше давно уже заросло сорняками, а на дальнем её конце можно было разглядеть даже невесть как пробившуюся там тоненькую берёзку. Не удивлюсь, если на их корневой системе всё только и держится. Я медленно полз вперёд, не забывая глядеть по сторонам. Всё вокруг настолько провоняло затхлой сыростью, что нос даже перестал различать другие, более «живые» и приятные запахи, коих по пути в эту старую развалину набиралось в изобилии. Снаружи всё жило и цвело, наслаждаясь каждым мгновением вечного лета, тогда как здесь — просто пахло. При каждом движении подо мной предательски, но очень тихо хрустело: доламывались останки черепицы. Только бы ничего вниз не рухнуло (включая меня). Но где же, где же проклятая антенна?! Устройство в кармане уже тихо заверещало: наверно, так ему не терпелось соединиться со своей возлюбленной. Да не ори ты! Всех переполошишь. Наконец, поравнявшись с трубой и начав уже потихоньку отчаиваться, я заприметил цель моих поисков. Здесь же, за дымоходом! Хорошо спрятали, товарищи гении! Но едва мне стоило к нему подползти, внизу раздался топот, при том уж явно не одной пары ног. Всё вокруг жутко завибрировало. Я вжался ухом в крышу, надеясь разобрать, что там происходит. Ну, и гадость. Когда — если — это приключение закончится, нужно будет навестить душевые (или баню). Минимум, раз пять. Снизу, меж тем, стали доноситься переговоры. Источники шума явно перемещались: — Аист, это Жаворонок, мы с Воробьём обыскали весь первый этаж вдоль и поперёк. Чисто! — Говорит Майну. Вас понял! На втором этаже цели тоже нет. — И что дальше? Позволив себе чуть слышно выдохнуть, я лишь сейчас понял, что вообще затаил дыхание. Дал, наконец, себе немного расслабиться. Да уж, продлись поиски чёртового хода на крышу чуть дольше… Как выяснилось, праздновать мне было рановато. Там, подо мной, кто-то снова затопал. Похоже, источник шума приближается. — Майор сказала осмотреть ВСЁ. Сейчас уже темно, снизу мы можем многого не увидеть, так что я всё-таки загляну на крышу… — Он же не полный дурак, там прогуливаться? — рассмеялся кто-то. — Откуда тебе знать? — первый голос оставался серьёзным. — Приказ есть приказ. Он направляется ко мне… Уже не дожидаясь ничего хорошего, я быстро юркнул за злосчастную трубу, на сей раз укрывшись за ней ПОЛНОСТЬЮ, перестав шевелиться, даже дышать! Наверно, сейчас меня запросто могли увидеть снизу, стоило им только задрать головы и присмотреться, да и здесь, если подумать, тоже… но какая, к чёрту, разница?! Везение всегда рано или поздно заканчивается, каким бы сказочным оно ни было. Моя задача — продержаться как можно дольше! Внизу прогромыхали тяжёлые шаги. И вот, экипированный до самых ушей, мужчина поднялся наверх. Сначала он осмотрелся, затем высунулся по пояс, потом полностью. На горизонте — чисто. Только заросли да старая полуразвалившаяся труба. — Вылезай, парень! — позвал наёмник в темноту. — Тебе всё равно некуда бежать, — закончил он набившей оскомину фразой. Тишина. Только поют надоедливые сверчки. — Ладно! — он смачно харкнул. — Не хочешь показываться, сам тебя найду. И направился аккурат к дымоходу — выбирать не приходится. Это единственное место, за которым тут можно укрыться. Но не сделал храбрец и двух шагов, как нога с громким треском ушла куда-то вниз: крыша, уже отжившая неизвестно сколько лет в неизвестно скольких мирах, всё-таки проломилась. — Твою мать! — грязно выругавшись, мужчина осторожно побрёл назад. Любое неловкое движение могло привести к серьёзным последствиям. Майну чувствовал себя как на минном поле. Жажды исследований заметно поубавилось. — Стоило сразу догадаться, что он не самоубийца! — Ну, как? — донеслось снизу явно усмехающееся. — Да нет там никого! Сам вон сходи да проверь, если хочешь. Только я тебе лечение оплачивать не буду!***
Что-то звонко затряслось и задребезжало: в ярости Виола шибанула кулаком по столу. Столько шума, столько возни на пустом месте — и всё почему? Смешно даже. Не могут найти ОДНОГО пионера?! Кучка идиотов… Майну, докладывающий по ту сторону, что они всё обыскали и перерыли старое здание уже раз в десятый, виновато притих: — У вас там… всё в порядке? — Отлично, просто отлично, — женщина сделала долгий выдох, вроде бы успокоилась. — Знаешь, что? Поиграли, и хватит! Дальше я займусь сама. Пятнадцать минут спустя. На главной площади было не протолкнуться. Все пионеры, пребывающие на территории лагеря, уже лежали здесь и, заведя руки за голову, дружно целовали асфальт. Исключением не стала даже вожатая: когда двадцать человек с автоматами стоят подле тебя и контролируют каждый твой жест, желание выяснять отношения с обидчиком\нарушителем как-то пропадает. — Прости, Оля… — пройдясь рядом, Виола мельком взглянула на давнюю подругу. Возможно даже, чуть виновато. — Если всё закончится хорошо, с меня — чашечка кофе. За причинённое беспокойство, так сказать. Судя по взгляду вожатой, не обошлось бы и цистерной. Ольга Дмитриевна молчала. — Я знаю, ты быстро отходишь. Но даже если нет, всем нам приходится чем-то жертвовать. Так где пионер? — Виола быстро вернулась к сути дела. — Так мы тебе и сказали, дура! — отозвалась гордая ДваЧе, но, увидев знакомый приклад, мелькнувший перед самым носом, быстро успокоилась: — То есть, какой-какой пионер, хи-хи?.. — Не прикидывайся глупенькой. Думаю, все вы знаете, что я говорю о Семёне. — Что он ещё натворил?! — по своему обыкновению, не удержалась вожатая. — Если всё потому, что опять линейку прогулял… — Нет, — быстро отмахнулась Виола. — Это здесь ни при чём. Скажем так, я просто хочу задать ему пару вопросов. — Ну, и задай, когда придёт… думаю, мне тоже найдётся, о чём его спросить! — Оля-Оля, — невольно усмехнулась женщина. — Иногда ты такая наивная. Что-то мне подсказывает: он больше не придёт. И потому… — Она жестом подозвала одного из бойцов, забрала его оружие. — Дай-ка мне это! Площадь огласили два автоматных выстрела. Парочка гильз тихо звякнула об асфальт, раскатываясь в разные стороны. На счастье, обе пули отправились в звёздное небо. Посмаковав устоявшуюся тишину, Виола продолжила: — Итак, у меня есть деловое предложение. Либо вы идёте мне навстречу и помогаете разыскать пропавшего, либо каждые… — Она взглянула на часы, элегантно дополняющие её запястье. — Пять минут мы будем делать кому-то очень, очень больно: для этого, в принципе, необязательно убивать. Уж поверьте мне, я врач — дипломированный специалист. А когда живчики закончатся, я самолично подниму тех, кто остался, и мы пойдём на второй круг. Ну, так с кого начнём? Есть желающие? Несколько прицелов сместилось в одну сторону: откуда-то из середины «зала» неуверенно тянулась рука: — Думаю, я мог бы… — начал один хорошо знакомый голос. Женщина тихо рассмеялась: — От многих здесь я ожидала самоотверженности и преданности общему делу, местами граничащих с безумием! Но не от тебя. — Нет-нет, вы неправильно поняли! Я готов на сотрудничество с сильной стороной… — Сыроежкин поднял голову, заискивающе глядя на всеобщую мучительницу. — На взаимовыгодных условиях, естественно. Потому что боли в этом лагере мне уже хватило. — Вот оно как? Ну, ладно. Тогда поднимайся и иди ко мне. Время от времени в спину Электронику прилетали тихие обвинения в предательстве от идейных товарищей, но тот и ухом не повёл. Виола угрожающе шикнула на толпу и улыбнулась.***
Ночь давно уже вступила в свои права. Надоедливая песнь кузнечиков (или это уже сверчки? Может, вообще цикады? Нет, наверно нет…) шла теперь, наверно, по двадцатому кругу. Я начинал порядком замерзать. Возложенную на меня Кружком кибернетиков миссию я тоже уже выполнил — та круглая штуковина сидела на антенне как влитая, изредка пульсируя ровным зелёным светом. Зелёный — это хорошо. Зелёный — это всегда хорошо. Но на этом хорошие новости заканчивались. Едва выполнив свою задачу, я снова вжался в крышу, будучи тише воды, ниже травы. Меня накрыла сильнейшая апатия. Ведь это не компьютерная игра и не забавный симулятор реальности. Тут, как показывает практика, всё взаправду. А правда такова, что волшебник в голубом вертолёте вовсе не собирается прилететь на огонёк и поздравить старину Семёна с очередным выполненным заданием. Ну, что, на следующий уровень?! Ха-ха. С момента, когда я прятался от вояк, не изменилось ровным счётом ничего (разве что мошкара стала больше надоедать, спасу нет). Наёмники уже не перерывали дом, но и уходить тоже не собирались. Да и куда мне-то идти? Мира, раскинувшегося вокруг, я совсем не знаю. И что теперь? Бежать в леса? Вернуться в лагерь? Так там сейчас только того и ждут. Один хрен — сцапают. Короче, дело дрянь, и победа моя, на самом-то деле, пиррова. Примерно в таких размышлениях я и пребывал, всё сильнее отключаясь от реальности, когда на меня вдруг что-то навалилось. Придавило и, сжав мою шею в согнутой руке, томным голосом одной знакомой медсестры прошептало в самое ухо: — Ну, вот ты и попался… пионер. Как ты там говорил? «Цветная капуста или брокколи»? Я попробовал было вырваться, но тут же получил болезненный укол в шею. Странное тепло стало растекаться внутри. — Какого… что ты?.. — Вот всё, на что меня хватило. Глаза стали слипаться ещё сильнее обычного, а сознание начало мутнеть, как будто я был в изрядно подвыпившем состоянии. Резкий шлепок пощёчины ненадолго вернул мне ясность бытия: — Подъём, пионер! Все вы такие — получили от бедной Виолы, чего хотели, и на другой бок, да? — весело рассмеялась она. — Я ещё не закончила. Сначала мы с тобой немного поговорим, а потом можешь спать, сколько душе угодно. — Что… это? — снова вырвалось у меня, и, кажется, даже против воли. — Я теперь умру? Странно. Желания раздирать себе горло вроде не было. Зато появилось что-то другое… — Нет. Я просто сделала тебя чуть более разговорчивым! — отрезала медсестра. И, по-прежнему не слезая с меня (хотя сопротивляться в подобном состоянии всё равно бы не вышло), начала спрашивать. Как много и о чём, сейчас уже даже не вспомнить. Я помню только это странное, но вместе с тем немного приятное чувство: ответы выходили из меня, как воздух из пробитого колеса. С каждым сказанным словом тяжёлая голова становилась всё легче, и легче, и легче… Несколько раз, когда невесть откуда приходило понимание, что мной рассказано уже действительно много лишнего, я пытался от неё уплыть. Туда, в мир грёз, где больше не придётся отвечать на эти бесконечные расспросы. Виола не давала мне этого сделать, возвращала обратно и продолжала экзекуцию. Время от времени она доставала свой маленький блокнот и спешно что-то в него записывала. Я чувствовал, как вздымается и опадает её грудь. От неё пахло кофе с корицей… мне больше не было холодно. Если я сейчас погибну, то это уж точно не самая страшная смерть. Потом, вроде, были люди с автоматами и Электроник. Понятия не имею, откуда и когда он вылез. Помню только, как он незадачливо потирает свою белобрысую голову: — Прости, дружище. А сам улыбается во все свои тридцать два. Тамбовский волк тебе дружище! Ещё помню мысль: «Всё-таки сдал, паскуда…»