Игра

1

Мидорима потратил остаток всего дня, чтобы выследить этого чертового кабана. Сота мало чем помог. В своей обычной манере мальчик молча сидел у подножия дома и никакими действиями не нарушал мистической маленькой медитации. Снайпер и не ожидал чего-то сверхъестественного, хотя, нет, ожидал вообще-то, но ни в коем случае не собирался давить на ребенка. Девочки оставили свои дела и внимательно следили за ходом событий, не осмеливаясь вмешиваться. Даже шумная и энергичная Нанами сидела тихо, как мышка, лишь изредка пошмыгивая носом. Наверное, эта девочка в силу своей индивидуальности не может не издавать никаких звуков. Баскетболист мог быть терпеливым, но только в том случае, когда у него уже имелся проработанный до косточек план в голове. Сейчас же не было и толики спокойствия в нервах. Ну, найдет он этого кабана, дальше что? Каким образом осколок прикрепляется к голове животного? И как его вытащить? А когда артефакт будет у Мидоримы, как связаться с остальными, при условии, что они не умудрились вляпаться в какое-нибудь дерь… неприятную ситуацию? Зная остальных, проблем уже должна была накопиться гора размером с Эверест. Итак, Сота на самом деле ничем не подсобил. Только подвел Шаадо ближе, по отношению к территории, и все на этом. Мидорима хотел хмыкнуть и спросить, каким именно образом работает этот так называемый «дар», но оставил это при себе. Вряд ли кто из детей что-то знает. — Ты уходишь? — Нанами жутко расстроилась. Не поднимая карих глаз, малышка стояла подле Мидоримы, насупившись. — Я постараюсь вернуться очень скоро, — подросток поправил очки, испытав странную смесь из дежа вю и неловкости. Нечто подобное он испытывал каждый раз, когда оставлял младшую сестру дома одну, пусть и ненадолго. — Почему тебя так интересует Шаадо? — Юи держала на руках спящего Соту, стараясь говорить как можно тише. Снайпер перевел взгляд на хозяйку дома, над чем-то размышляя. — Он причина моего нахождения здесь. — Ты голоден? — нахмурившись, спросила Нанами, поднеся к губам указательный палец. Юи улыбнулась. — Нет, — четко произнес Шинтаро, подавляя порыв закатить глаза, — мне нужен не сам кабан, а то, что у него на голове. — Тебе нужны его уши?! — натурально ужаснулась девочка, широко раскрыв глаза. — Что? Нет! — Мидорима перестал понимать, какие мысли роются в этом реактивном мозгу. Присев перед девочкой на корточки, шутер с вселенским спокойствием продолжил. — Слушай, мне не нужны ни его уши, ни мясо. Я не собираюсь ни калечить, ни уж тем более убивать Шаадо. Мне просто нужно кое-что, что есть у него, — было видно, что Нанами ничего не поняла, но состроила она такое выражение лица, что повтори Мидорима еще раз, это прозвучало бы как оскорбление. — Просто не бери в голову. Я скоро вернусь. Парень выпрямился и снова поправил очки. Нервное. Молча кивнув девочкам на прощание, Шинтаро раздвинул седзи и вышел наружу. Взглянув на часы, баскетболист рассердился на себя за потерю времени. Был уже пятый час вечера, и солнце давно перестало вести свою политику тотального сожжения. Небо порозовело и покрылось ванильными дорожками. Облака мирно кочевали по небосклону, приплюснутые и редкие. Где-то поблизости и вдалеке ходили люди, занятые осенним сбором урожая. Невыносимо пахло сеном и рисом. Мидорима огляделся еще раз, прежде чем направиться в сторону редеющего и лысеющего пролеска. Всюду стелились полотна из ржавых и огненных листьев, наполовину высохших. Дикие мелкие животные появлялись то тут, то там, выскакивая из-за кореньев и кустов, как заводные клоуны из пестрых ящиков. Еще слышались визгливые крики птиц и писк землероек. И, конечно, бессмертные комары, способные пробираться через время и пространство и достать тебя даже в прошлом! Мидорима раздраженно прихлопнул мини-вампира на шее. Ближе к вечеру выбираются все кровососущие насекомые, мешающие трезво следовать… а чему следовать? Плана как не было, так и нет. Только цель: найти кабана с осколком в башке. Лес потихоньку урчал. Шинтаро старался идти осторожно и лишний раз не поднимать грохоту, что было чрезвычайно трудно в связи с осенними обстоятельствами. Понадобилось время, чтобы выйти на след животного — Мидорима ведь не охотник и не следопыт в конце концов — и после не спугнуть его своим видом. Спрятавшись за деревом, подросток краем глаза изучал зверя. Кабан действительно светился. Не пронизывающим все, ослепительным светом, а мягким и в принципе еле заметным свечением. По внешнему виду он не отличался от своих сородичей, только чуть выше черных глаз был «насильно» втиснут кусочек пазла размером с компьютерную мышь. «Насильно», потому что Шинтаро разглядел запекшуюся кровь по краям осколка, к тому же кожа в этих местах была без шерсти и неестественно бугрилась. Кому могло прийти такое зверство в голову? А, ну да. Тому же, кто придумал эту чертову Игру, где ставка — это жизнь. «Так, что теперь? Если я подберусь ближе — он убежит. Оглушить бы его чем-нибудь…» К сожалению, снотворным баскетболист не располагал, здесь были только первобытные средства, вроде камня или палки. Камень все-таки надежнее. Подобрав среднюю по размеру гальку — что удивительно, в чаще леса-то — парень попытался доказать себе, что не делает ничего дурного. По крайней мере, таким камешком убить действительно трудно, только если не попасть по слабой точке. И вот, вроде бы, даже крохотный план наметился: подождать пока зверь отвернется в противоположную сторону, постараться подобраться как можно ближе, прицелиться и… огреть его по затылку камнем. «Боже, это даже звучит убого», — Мидорима прикрыл глаза и помассировал переносицу. Если бы здесь был хоть кто-нибудь еще, было бы раза в три проще. Возможно, провидение, возможно, сама вселенная, но что-то точно сжалилось над шутером и ниспослало ему облегчение в виде стальной клетки вокруг кабана. Клетка выросла испод земли жидкими ртутными змеями, что, сплетаясь друг с другом, за пару каких-то секунд поймали животное в ловушку. Кабан завизжал и забился о клетчатые стенки. — Ха-ха-а! Наконец-то емае, — вдруг, откуда ни возьмись, появился Аомине, быстрыми шагами приближающийся к Шаадо. Мидорима на некоторое время потерял способность говорить, от неожиданности выронив камень из рук. — Аомине? — неверяще спросил зеленоволосый, выходя из-за укрытия. Дайки сам шугнулся и напрягся, услышав голос из ниоткуда. — Мидорима? Ты чего здесь? — форвард полностью переключился со своей добычи на товарища. Как тесен мир. — На пикник вышел, — не удержался от язвительности снайпер, подходя ближе. — У тебя есть еда?! Нормальная еда?! Пожалуйста, скажи, что не шутишь! — Аомине с диким изголодавшимся видом вцепился в предплечья Мидоримы, с глазами преданного пса взирая на того снизу вверх. — Я не… А что ты здесь делаешь? — лучше перевести тему, пока этот варвар не слопал самого Шинтаро вместо хлеба. — А, так я кабана выслеживал, — Дайки понял, что тут ему нечего ловить, и отпустил снайпера из железного захвата. — И как же ты… это сделал? — Мидорима разглядывал клетку и зверя в ней, что продолжал метаться как подстреленный. — Все благодаря моей гениальности и находчивости, — самодовольно произнес ас, приложив руку к сердцу. Мидорима одарил его осуждающим взглядом. — Да ладно, я просто прикалываюсь, — Аомине усмехнулся в привычной манере — до инцидента в Тейко — и посмотрел на кабана. — Стихию открыл. Металл, прикинь. — Вау. Поздравляю, — ровным тоном произнес Шинтаро. — А теперь давай вытащим осколок и покончим с этим. Аомине застыл со сложенными в трубочку губами и переводил взгляд то на зверя, то на Мидориму. — В нем тот самый осколок? Который мы ищем? Который артефакт? — Я думал, ты знаешь, раз пытался его поймать, — снайпер сложил руки на груди. — Ну, вообще, я хотел поесть… — приглушенно ответил Дайки. — А то, что он светится, тебя совсем не смутило? — Мидорима не мог понять, как можно быть таким остолопом, чтобы не заметить столь важной детали как свечение. — Мало ли какие животные были в прошлом! Может он это… радиоактивный. — И ты все равно хотел его съесть? — Аомине порой поражал своей туп… оригинальностью. — Не осуждай меня, я жрал подсоленную воду с хвостами ящериц два дня! У всего должны быть пределы, — Дайки всплеснул руками и сглотнул безвкусную — пока — слюну. Мидорима прикрыл глаза и досчитал до десяти. — Мы не будем его убивать. — Че?! Ты с хера ли такой сентиментальный стал? — баскетболист подозрительно прищурился, теряя остатки самообладания вблизи сочного и упитанного кабанч… кхм. — Мы. Не. Будем. Его. Убивать, — выделяя каждое слово, повторил снайпер, глядя на товарища твердо и непоколебимо. Аомине такое в людях уважал, и Мидорима это прекрасно знал. — Ладно. Хорошо. Знаешь, — форвард взвыл внутри себя, но на уступки пошел, — отныне ты должен мне тушу кабана, и не дай бог ты сначала его приготовишь. Мидорима фыркнул и молча кивнул. — Ну что, свинячья рожа, отдавай хреновину из своей башки, — Аомине порывисто присел на корточки возле зверя. Шаадо тут же активно забил копытцами и осыпал смуглое лицо липкой глиной. — Ах ты мелкая срань, да я тебя в соломку покрошу! — Аомине!

2

Куроко лениво ковырял землю под камнем. Акаши сидел под деревом в паре метров от него, не сводя сосредоточенного взгляда с Фантома. Все сложилось наихудшим из всех возможных вариантов. После пары часов безрезультатных петляний в чаще, на смену переживаниям пришла ноющая усталость. Люди Широ начали выдыхаться, пару отстающих уже поймали, некоторых закололи на месте, других оставили для будущих потех и издевательств. Им пришлось разделиться. Плохая идея, но тем внушительным скопом, которым они перемещались ранее, они бы точно не спаслись. Акаши, не желая больше терять из виду своих людей, крепко схватил Мурасакибару и Куроко за предплечья и настойчиво повел вперед. С ними были Широ и еще пара человек из шайки. Когда выдавалось пару минут передышки и огни факелов лишь мозолили глаза вдалеке, парни чувствовали подкатывающее к глотке раздражение. — Что дальше? Так и будем в салки с ними играть или у тебя есть план получше? — спросил Сейджуро, оперившись о колени и исподлобья взглянув на лидера бандитов. — В мои изначальные планы это все вообще не входило, — огрызнулся Широ, слизывая с губ капли пота. Атсуши, незаметно оглядев присутствующих, перевел взгляд на армейских псов и легонько махнул пальцами. Послышались удивленные и болезненные вскрики. Не каждый день земля под ногами начинает ходить волнами и не каждый день из ниоткуда не вырастают каменные наросты, преграждающие путь. Тецуя, все прекрасно видевший, поджал губы. — Как ты это сделал? — спросил Фантом, напряженно сжав кулаки. Повязка на ладони натянулась. — Не знаю, — ответил Мурасакибара, для убедительности пожав плечами. Внутри Куроко что-то неприятно забурлило. Опять получается тоже самое. Гении действуют интуитивно, с легкостью птичьего взмаха крыльями и простотой стеклянной чашки. А он вновь наедине с собой и новыми возможностями, которые слабо слушают его команды. Температура резко подскочила вверх. Акаши отвлекся от препираний с Широ и посмотрел на Тень. Напряженный Куроко с навыками пирокинетика — неблагоприятное сочетание. — Возьми себя в руки, — прошептал капитан. Призрак глубоко вздохнул и послушался, унимая поднявшееся на бунд эмоции. Широ, косо следивший за странным «диалогом», непонимающе выгнул бровь, но спрашивать ничего не стал. Ему немного не до этого сейчас. Самураи охотно наступали им на пятки, и если они не найдут способа от них отвязаться, им конец. Неизвестно, что сейчас у Мельника, при сложившихся обстоятельствах за ним могли поставить наблюдение, и убежище, как назло, по-прежнему далеко. Что же делать? Как ему вывести своих людей из западни? В голове лихими степными лошадьми носились мысли, и ни одна не предвещала ему светлого будущего. «Возможно, мы скоро встретимся, сестра». Не самая его лучшая затея, но лучше, чем ничего. — Пошли, надо двигаться дальше, пока нас за шиворот не схватили, — приказал Широ, подгоняя нерасторопных мужчин и парней вперед. Мурасакибара и Куроко последовали за ними, а Акаши, остановленный хваткой на своем плече, был вынужден чуть замешкаться. — Есть одна идея, — сказал Широ. Собственно, эта идея и привела их к тому, где они сейчас, а именно: у черта на куличках. Одни. — Не могу понять, Акаши-кун, почему ты так поступил? — в который раз спрашивал Тецуя, и как бы капитану не хотелось ответить — оправдаться перед ним, чего не свойственно такому человеку как Сейджуро — как бы ни подмывало выкрикнуть: так было нужно! мог он лишь в ответ молчать, упрямо оставляя Куроко наедине с недавно прикипевшей злобой. — Зачем ты его сдал? — Вынужденная мера. — Какая еще мера? После всего, что он сказал нам… Он же… »…так похож на меня. неужели ты и со мной так можешь поступить? в прочем не отвечай, давно уже было все сказано». — … зачем? Акаши упрямо вскинул голову, нехотя, но применяя на Куроко один из холодных и режущих взглядов, получая в ответ только разочарование. «так было нужно. пожалуйста, не отворачивайся от меня». — Это была хорошая сделка, наши жизни в обмен на его. Я поступил так, как посчитал нужным. — А под «нужным» ты имеешь в виду отправить кого-то на смерть? Сейджуро хотел возразить, но не смог. Потому что Тецуя был прав. Он лично передал Широ в руки самураев, взяв с них слово, что они отпустят остальных. Но… — Есть одна идея, — сказал Широ, воровато оглядываясь на приближающихся воинов. — Какая? Акаши нахмурился. Ему заранее не нравилось то, что Куроко Три решил предложить. — Ты сдашь меня им. И прежде, чем капитан сумел отпереться или возмутиться, Широ шикнул на него и прервал. — В обмен на свою свободу и свободу твоих и моих людей. — Это идиотизм. Я не стану этого делать. — Ты хочешь спасти их от обезглавливания? — Сейджуро впервые захотел перебросить ответственность на кого-то другого. Но это его роль. Принимать решения, которые приведут команду к победе — его обязанность и работа. И, что самое главное, сохранность его людей. Он любым способом должен это обеспечить. Иначе, какой с него капитан? — Тогда сделаешь так, как я скажу. И Акаши сделал. Он вышел, ведя перед собой не сопротивляющегося Широ и громко предлагая армейским псам пойти на сделку. Они ожидаемо согласились. Один лидер всей сидящей занозой в заднице банды куда ценнее мелких сошек. Только вот сказать об этом Куроко нет резона: узнает, что тот пожертвовал собой, побежит выручать, как верная собачонка. В принципе, ему ничего не мешает этого сделать и сейчас. Может только злость на Акаши. Но капитан переживет это. Хочется надеяться, по крайней мере. Сейчас Призрак предпочел обидеться и повернуться к Акаши спиной, слегка сгорбившись. Мурасакибара сидел полностью поникший, но не из-за жертвы лидера шайки каких-то лесных чудил — ему жутко хотелось поесть сладостей, которых в прошлом — как кот наплакал. Жаль только, что в руки Атсуши он не пролил ни единой случайной слезинки. Когда сахар в крови стремительно падает — жизнь тускнеет и имеет все меньше смысла. Люди Широ, узнав, что сделал Акаши, не стали возмущаться или пытаться придушить странного незнакомца. Они молча ушли. Видимо, что-то подобное было для них обыденным делом. Если они отправились выручать своего Босса, то это даже хорошо. В каком-то роде. Сейчас главным делом было не допустить самоволки Куроко. — Что теперь? — поинтересовался Атсуши, опираясь о дерево, под которым сидел капитан. — Найти остальных, найти осколок, и убираться отсюда как можно скорее. — Мы не можем оставить Широ, — встрял Куроко, взирая на Акаши с привычной решимостью. — Тецуя, это уже не наше… — «Дело»? Так ты хотел сказать? — Куроко поднялся с места, подтверждая все опасения Акаши. — Ты отправил его на смерть, Акаши-кун, так что это наше дело. Акаши не знал, чего ему хочется больше, разбить голову о жесткую кору или зарычать по львиному во весь голос. Он понимал, что так будет, но до сих пор надеялся на случай.

3

Аомине силой мысли тянул за собой клетку с сопротивляющимся кабаном за собой, внимательно слушая рассказ Мидоримы о маленьких сиротах. — Не выражайся при них, понял? — Да понял-понял, задрал… Как вообще тебя угораздило так вляпаться? — бурчал Дайки, недовольный абсолютно всем. — А тебя? — осадил его Мидорима, намекая на открытие способности. Ясно как день, что эмоции, ставшие катализатором для открытия стихии, так или иначе имеют особенную связь с человеком. Хорошо это или плохо, плевать — это важно для самой души, что всколыхнулась, когда чувства заполнили нутро. Куроко — гнев, ему не повезло. Кисе — боль, еще хуже. А Аомине? — Одна назойливая бабка вынудила. Достала, — сказал Аомине, подтягивая клетку ближе. — Хорошо еще, толк был от этих ее супов. Наверное, он имел в виду от «тренировок», но разве самовлюбленный и гордый ас в этом признается? Шинтаро фыркнул, предпочитая тишину. Стрекот цикад давил на нервные окончания. Солнце пригрелось у кромки горизонта, не спеша покидать небо. Было ужасно тепло. Хотелось удавиться чем-нибудь. В поле зрения замельтешил знакомый домик. Мидорима расслабился. — Это там? — спросил Аомине, поведя плечом. — Да, — ответил снайпер, не удивляясь тому облегчению, что затопило сердце. Парни все быстрее приближались к хижине, совершенно не задаваясь вопросами, как они оправдают клетку или откуда взялся смуглокожий Дайки. На данный момент все было гораздо проще: им удалось отыскать чертового кабана с осколком, потому все проблемы отметались сами собой и единственное, что имело для них значение — это возвращение на «базу». Юи одарила Аомине недоверчивым и еще более острым взглядом, что совсем недавно достался Мидориме. Форвард на холодное приветствие не обратил никакого внимания, его привлек запах тушеных овощей. Сейчас он был готов даже лягушку слопать, при условии, что она будет зажарена с бобами или на худой конец с горошком. Нанами вовсю радовалась возвращению нового друга, а Сота неотрывно жадным взглядом изучал животное в странной решетчатой коробке. Хозяйка дома ничего не спросила. Все было ясно без лишних слов. Мидорима вернулся попрощаться. Благородно с его стороны, но и подло одновременно. Нельзя привязывать к себе людей, чтобы потом бросать их. Но жизнь сама по себе горазда на грязные сюрпризы. Если что-то покажется тебе вечным — хлопни себя по лицу — желательно кулаком и желательно не своим — и подумай еще раз. «Навсегда» не бывает. — Останьтесь хотя бы на ночь, в такой кромешной тьме вам дороги все равно не найти, — сказала Юи, скромно уставившись на Мидориму снизу вверх. Снайпер хотел было вежливо отказаться — чем больше он находится здесь, тем тяжелее дастся прощание — но увидев, с какой радостью Нанами виснет на трапезничающем Аомине, проглотил все слова еще в глотке. Может быть, ничего страшного не произойдет, если они — вновь — немного оторвутся от графика. А был ли у них вообще график?

4

Утром Аомине разбудил какой-то шаркающий звук. Еле продрав глаза, парень невидящими глазами вперился в потолок. На темных сухих деревяшках прыгали солнечные зайчики. Отскакивая, они едва касались миниатюрными лапами стен, тут же убегая куда-то под пол. Звук продолжал настойчиво раздражать слух. Дайки застонал и, морщась, протер глаза. Оказалось, сигналили часы на руке. Протерев большим пальцем экран, Игрок тупо уставился на высветившиеся буквы. М О М О И Отвечать почему-то не хотелось. Звоночек в голове, подрабатывающий у подростка шестым чувством, орал вполголоса о чем-то нехорошем. Дела изначально шли у них не очень, и сейчас, после этого звонка, все пойдет в разы хуже, отвратительней, он бы сказал. Это больше не веселые игры, где можно корчить из себя кого угодно. Это реальная проблема, с реальной угрозой жизни. Слишком долго до них это доходит. А может, не слишком. Просто верить не хотелось до последнего. — Сацу? В ответ часы изрыгнули нечто, больше похожее на шелест переворачиваемых газетных страниц. Затем снова этот невнятный шуршащий звук и хриплый голос — помехи — лишь благодаря удаче складывающийся в речь. — Дай… лену… с… пойм… у…ельник… реки… хот… нить… ги!.. На этом связь оборвалась. Внутри у синеволосого расправил плечи толстопузый кактус. Аомине понял ровным счетом — ничего. И это еще больше пугало тяжелого форварда. — В чем дело? — спросил вошедший Мидорима. Снайпер облокотился о шершавый косяк, смахивая со лба горькие капли пота. — Сацу… Кажется, она пыталась что-то сказать, но я ни хрена не понял, — ответил Аомине, нервно постукивая указательным пальцем по часам. Те больше не показывали признаков активности. — Вообще ничего? — Ну, было что-то про реку и какого-то «ельника», черт его знает, кто это может быть. Шинтаро сжал губы в тонкую линию и про себя досчитал до десяти: — Может «мельник»? Аомине задумался, в конце концов, признавая, что это мог быть логичный вариант. — Еще что-нибудь? — Мидорима краем глаза проследил как сбоку отворились сёдзи с характерным «шурх». В хижину юркнула худощавая Юи. — Неа. Туфта какая-то непонятная, — Дайки резво подскочил на ноги, потягиваясь. Шинтаро привычным жестом поправил очки. Юи настойчиво мельтешила перед глазами. — Что? — Я знаю Мельника. Он, как и мы, живет на окраине деревни, но в северной стороне, у самой реки. Игроки синхронно переглянулись. В воздушном потоке потонули частицы нестабильного напряжения. — Сходить бы проверить. Не зря же Сацу упомянула про него, — произнес Аомине, глядя в упор на Мидориму. Тон его голоса непостижимым для черноволосой девочки образом относился к одному четкому человеку, хотя их в комнате было трое. Такие люди, умеющие дать понять на расстоянии, что обращаются строго к тебе, и никому более, всегда вводили Юи в атавистический ступор. В такие моменты ей казалось, что если насильно влезть в мнимый диалог, то тут же распрощаешься с головой или ушами, на худой конец. Снайперу идея не пришлась по душе, но спорить или возражать не было смысла. Сейчас ему было проще согласиться с Аомине, что со всем серьезным видом направился к выходу. Даже перекусывать не стал, а это уже нехорошо. Самого Мидориму форвард попросил остаться в хижине, приглядывать за Шаадо и как раз подумать над тем, как извлечь «эту хреновину» из головы бедного животного. Тот до сих пор не переставал брыкаться и визжать, стоило только кому-то подобраться к нему непозволительно близко. Шинтаро опять согласился, но сам в душе не представлял, как это сделать. — … пройдешь прямо до самого конца, там будет небольшая тропинка в противоположной от леса стороне. Иди по ней и выйдешь к реке, она не далеко, мимо не проскочишь. — Спасибо, крошка, — высокий подросток по-кошачьи оскалился и потрепал Юи по голове. Та смущенно улыбнулась и опустила глаза в пол. Красные пятна размазались по шее и щекам, точно пролитый клюквенный сок. — Постараюсь вернуться скоро. Мидорима кивнул. Рядом о прутья стукнул копытом кабан.

5

Мурасакибара, не поднимая головы — вообще не выдавая в себе живого человека — лежал на земле, прикрыв глаза, и вслушивался в разгоряченную беседу на, пока еще, пониженных тонах. Нестерпимо хотелось есть. Из-за нехватки сахара в крови каждое движение отзывалось тянущей болью. В руках и ногах складывалось ощущение, что кожа разбухла, пожелтела, налилась непонятной тяжестью и тянула Атсуши вниз, к земле. А земля принимала своего гостя радостно, с распростертыми объятиями. Она любила всех своих гостей, и исключений никогда не делала. — Ты никуда не пойдешь, и только посмей улизнуть, когда я отвернусь, — Сейджуро старался держать себя в руках, но все больше понимал, что ему это не удастся. Куроко, естественно, желал поиграть в «героев» и отправиться вызволять Широ из заточения. Жажда справедливости сделала из Тени одного из самых наивнейших и в тоже время опаснейших людей на памяти Акаши. Тецуя не раз попадал впросак, когда чаши весов правосудия в его голове начинали хаотично метаться вверх-вниз. Однако он умел добиваться своего всеми возможными способами, и, что самое страшное, он был ужасно терпеливым. Умение выжидать момент много раз помогало Акаши победить — и речь не только о баскетбольных матчах — но даже он иногда ходил взвинченный и натянутый, как леска. Куроко, если и волновался, никогда не давал себе спуску, всегда доводил все до, одному ему известного, конца. Иногда это напрямую напрашивалось на сравнение с шахматным Гамбитом. Отдать что-то ценное, чтобы прийти к победе, если проще. Если появлялась мысль, то она ни в коем случае не озвучивалась до самого исполнения, и только потом, если будет настроение, все станет известно. К таким хитрым и молчаливым действиям был приучен не только Фантом, но и, что впоследствии очень удивило бывшего капитана Тейко, Кисе Рета. Тот исправно показывал каждому любопытному свою простую и незатейливую суть, пряча внутри себя огромную комнату, до потолка набитую секретами. Его лучезарная улыбка порою — хотя Акаши не признается в этом — доводила до праведного бешенства, ведь искренность никогда не показывала своего носа. Он шел на огромные риски — так уж распорядилась судьба, даровав ему такую способность — и при этом ни разу и словом не обмолвился ни с кем. Только пустая болтовня, чтобы отвлечь внимание. И ему так проще, Акаши знал, потому раздосадовано хмурился и цыкал, когда блондин или Тень проворачивали что-то «свое». С другими было проще, они все плясали, как на ладони. У всех остальных мотивы и причины всегда были выгравированы на лбу. Даже смурной и тихий Мидорима, изо всех сил старавшийся казаться скрытным, думал слишком громко и был легок для чтения движений. Акаши Сейджуро задним числом напрягали только двое, и один чуть больше, потому что мог в любой момент раствориться прямо на глазах. Даже Императорский глаз не способен засечь Тень, если та окажется слишком близко. — Мы должны его вытащить, — гнул свое Куроко, не собираясь уступать капитану. — Ты даже не знаешь, где он, куда же в таком случае ты собрался идти? — Я знаю. Он в городском округе, там ближайшая тюрьма. Акаши не удивился, но для приличия сделал заинтересованный вид: — Как узнал? — Услышал, — ответил Тецуя, на секунду отведя взгляд в сторону. — Значит, подслушал, — Сейджуро вздохнул, нервно соображая, как отговорить Фантома от необдуманных решений. Да, он сдал Широ, но ему пришлось, обстоятельства того требовали. И если сейчас он замелькает на виду у «недавних знакомых» с катанами и веревками, то добром это верно не кончится. — Там могут быть Ки-чин и Момо-чин, — Внес свое слово Мурасакибара, на этот раз бессмысленно ловящий взглядом облака. Капитан и Фантом задумались каждый о своем, не решаясь пока посмотреть друг на друга. Одно Акаши знал наверняка. Им придется спросить у местных как дойти до городского округа.

6

Городской округ представлял собой небольшую территорию, в часе ходьбы от деревни, в которую попали Игроки. Из зданий там было лишь пара неприметных хижин и средних размеров храм. Но что-то подсказывало Куроко, что это было вовсе не божественное святилище. Людей было мало, а те, что были, неизменно поправляли ремни, которые оттягивали тяжелые мечи. Контингент не был настроен дружелюбно, если посмеешь «не так» на кого-то посмотреть, голову снесут с плеч раньше, чем успеешь чихнуть. Трио держалось в тени, меж пушистым можжевельником и чахлым дубом. В нос ударял терпкий и песочный аромат опилок. Где-то в коре задыхающегося дерева копошились термиты. Насекомые доживали свои последние райские дни, и, прежде чем мороз погрузит их в вечный сон, пытались успеть сожрать все, что попадется им на зуб. Если у них есть зубы, конечно. Лучше чтобы не было. — Мне это не нравится, — вполголоса произнес Мурасакибара, склоняясь ровно над Акаши. Капитан дергано повел плечом, стараясь не обращать внимания на назойливое горячее дыхание, бьющее аккурат прямо в затылок. — Неужели? Я думал, мы все в восторге, — буркнул Сейджуро, все-таки отмахиваясь от вмешательства в свое личное пространство. — Я о муравьях, — ответил Атсуши, посмотрев вниз. — Что? Какие еще… В следующую секунду красноволосый раздраженно стряхивал со штанов вездесущих букашек. Бросив в сторону высокого подростка недовольный взгляд, капитан вернулся к изучению местности. Если следовать логике, то где возможнее всего могла располагаться бастилия? Там, где больше всего людей. Солдаты ходили вокруг храма, как цыплята подле наседки. Острые чешуйки доспехов серебрились на солнце. Полуметровые змеи ножен ритмично покачивались в такт движению. На ум пришла аллегория с финальной битвой с боссом. Сначала надо разобраться с зачастую бесполезными пешками, что витают коршунами рядом с главной проблемой игры. И только потом, когда путь расчищен, предстояло изматывать нервы в бесконечно долгих часах поединка с ревущим дьяволом. Или недолгих. Смотря, насколько хорошо вы играете. Но здесь не было никакого мутанта с восемью конечностями, двумя пастями, набитыми сверху донизу акульими клыками, с плешивой шерстью на загривке, с огромным брюхом, свисающим до самых колен, и тучными бородавками. Были только пешки, от которых проблем больше, чем от выдуманного пиксельного монстра. Акаши неосознанно посмотрел на часы. Красный ремешок притягивал внимание. Момои каким-то образом понимает больше него в этих коммуникаторах. Надо будет наверстать упущенное. — Тецуя, ты… Сейджуро перевел взгляд на пустое место рядом с собой. Тяжело вздохнул. — Как давно его нет? — спросил капитан, обращаясь к скучающему Мурасакибаре. — Минуты три. Вашу же мать.

7

Аомине сделал козырек из ладони, прищурившись. Легко спустившись по насыпи к подножию, парень огляделся. Чуть пожелтевшая трава цвела проплешинами. Воздух не казался сухим из-за речного бриза, а сама река так и притягивала подойти ближе. Мерное течение разносило опавшие листочки и веточки по разным берегам. Пахло настоящей лесной свежестью. И плесенью. Дайки поморщился и побрел вдоль берега, разыскивая мельницу. И так называемого Мельника. Неужели это правда его имя? Пройти пришлось прилично, бесконечность из водно-земляной окрестности уже порядком намозолила глаза. Прибрежные сорняки и колючки непрестанно цеплялись за ноги, раздражая подростка с прямой пропорциональностью количеству выдернутых иголочек. Внезапное тепло прилившее к лодыжкам заставило Аомине остановится. «Здесь много металла», — подумалось форварду. Под кожей приятно завибрировало. Сила струилась по жилам, наполняя тело невиданной ранее мощью. С каждой секундой мышечные ткани твердели все больше и больше. Одновременно с этим от позвоночника расползались лианы холода. Наверное, если сейчас постучать по голове, точно услышишь пустой металлический отголосок. Собственно, ничего не мешало Аомине проверить. бум-бум Это забавно. — Охо-хо, браток! Да у тебя там совсем пусто. Аомине обернулся на голос, по привычке глядя вперед себя. Взгляд пришлось опустить гора-аздо ниже. — Это не… кхм… ты кто, старик? — Мельник я, уж лет так шестьдесят, — усмехнулся мужчина, медленно опережая нерасторопного подростка. Форвард взволнованно выпрямился. — Мельник, да… А девушку, с такими длинными розовыми волосами, не встречал? — спросил Аомине, нагоняя шустрого старичка. — Как же, встречал, — веселая ухмылка на сморщенном лице сникла, — с ней еще этот белобрысый медведь-растяпа был. На вид крепкий, как ты, а толку… Дайки застыл. Душа у сердца неприятно махнула хвостом и завязалась узлом. — Глаза желтые?.. Серьга в ухе и улыбка очаровательная? — на одном дыхании выпалил форвард, тут же смутясь своей последней реплики. — Да, да, да… Странное дело, взгляд, как у рыси, — вдруг Мельник умолк, останавливаясь и полностью оборачиваясь к неожиданному собеседнику. — Ты тоже причудливый. Вы откуда все взялись такие? — Это не самое главное, скажи лучше, где они? — К несчастью, одной ногой на эшафоте, — Аомине от этих слов отшатнулся, как лисица от огня. — Жаль, хорошие ребята… — Как?.. — подросток не смог договорить, слова эхом затерялись в глубине грудной клетки, оставшись горьким остатком на корне языка. — Черт его знает. Я уходил в деревню, на рынок, когда вернулся, их уже не было. Только эти, зверюги, из дневного патруля. Все выпытывали, кто они такие, где я их нашел, и тому подобное. Эх… Жалко. — Что ты им сказал? — спросил Аомине, сжимая кулаки. — Правду, — ответил Мельник, почесывая клюкой за ухом. Форвард обреченно вздохнул, закрывая глаза. Что делать? Что ему нужно сделать? Какая ирония, что сила, переполнявшая нейроны в его теле, оказалось полностью бесполезна. — Ты еще можешь успеть, парень, — вдруг заговорил Мельник, до сих пор с интересом разглядывающий его. Аомине с вопросом и мольбой во взгляде обратился к старику. — Деревня у нас маленькая, все живем по часам. Ничего не происходит за установленным временем. Казни у нас ровно в полдень, — сказал Мельник, с такой обыденностью, что Дайки затошнило. — На площади, чтоб все могли видеть. — Как туда добраться? Старик подошел вплотную к подростку, откладывая на ходу клюку. Протянув руки к парню и крепко зажав голову в тисках ладоней, он немного повернул Дайки в сторону. — Иди прямо и выйдешь прямиком на форум. — На что? — На площадь, недоросль. Аомине раздраженно фыркнул, но, прежде чем пуститься в бег, все же поблагодарил старика. Хоть этот чертов Мельник ему с первого взгляда не понравился.

8

Пробраться внутрь храма оказалось намного легче, чем воображал Акаши, привыкший планировать пути отступления и сотни дополнительных планов «Б». Достаточно было напугать сторожевых волков землетрясением. Немного стало не по себе от того, насколько быстро Мурасакибара освоился в своей способности. Пока взволнованные и напуганные японцы носились из одного угла в другой, две фигуры незаметно — под шумок — проскользнули внутрь. Тут их ждало удивительное открытие. Храм действительно не был храмом, лишь красивой оболочкой, которая сохраняла мирным жителям веру в лучшее. Хотя на ум пришла мысль, что каждый проходивший мимо крестьянин знал истинное предназначение этого здания. Внутри их ждала еще одна лестница, ведущая вниз, аккурат за самой дверью. Клубки огоньков на факелах мало освещали путь, но достаточно, чтобы не свернуть шею по дороге к казематам. Последняя ступень привела их сумрачному коридору — казавшимся бесконечным из-за отсутствия нормального освещения — достаточно узкому и воняющему гнилой мочой. Слева и справа чернели кривые прутья клеток. На полу валялись огрызки соломы. В воздухе висел смрад из естественного запаха человека и каких-то помоев, коими, очевидно, кормили заключенных. Атсуши пришлось сильно пригнуться, чтобы пройти вперед. Пока им не попалось ни одно живое лицо, хорошо это или плохо они не знали. Коридор закончился метров через шесть. Дальше была развилка. Акаши посмотрел на Мурасакибару и мотнул головой в сторону левого пути. Тот кивнул и сжался еще сильнее, почти полуприседя продвигаясь далее. Сейджуро оглядел доставшийся ему путь и еле видимо поморщился. Аромат экскрементов усилился настолько, что заслезились глаза. Шагнув в бездну, всегда держи голову вполоборота, чтобы была возможность вернуться назад. Сейджуро уже минуты две слушал собственную тихую поступь. Звуки здесь изолированы от внешнего мира, они имеют характерную рябую тишину, когда что-то происходило, но ты не был уверен, на самом деле это, или же воображение разыгралось. Все равно что слушать музыку в наушниках, и в перерыве между треками наткнуться на какую-то помеху, похожую на человеческий голос. Воображение или реальность? Единственная реальность, в которой был уверен капитан, так это то, что его выворачивает наизнанку. К какофонии запахов прибавилась плесневелая вода и кровь. Признаки человеческого присутствия наметились сразу за первой решеткой. Маленькие, ссохшиеся и закостенелые тела валялись по разным углам несчастных каморок, ни живые, ни мертвые. Застрявшие на границе миров в ловушке своего сознания. Восприятие, нарушенное по всем функциям, искажало все поступающие извне звуки и образы. Оно оживляло самые страшные видения, воскрешало самые худшие моменты жизни, переворачивая все с ног на голову. Понимание происходящего оставалось единственной трезвой вещью в разуме психически изломанного человека, другой вопрос, не дополнял ли мозг полученную информацию какими-то незначительными деталями. Например, мыслями. Ничто не убивает нас так метко и быстро, как мысли. Акаши брел в неизвестном направлении, совсем не зная, куда приведет дорога, но волновало его совершенно иное. Пустые взгляды кристально чистых глаз, сравнимые разве что с глазами дохлой рыбы. У Тецуи бывало подобное ничего не передающее выражение, но разница между Призраком и ними была колоссальная: жизнь. В Куроко горело и искрило желание борьбы. В них же не было абсолютно ничего, только хладнокровное смирение. Люди сидели в камерах по одному, кто-то нес что-то несвязное, не замолкая даже в приступе нервного тика, перекашивающего лица наискосок, кто-то молча пялился в коридор, провожая Акаши стеклянным взглядом, кто-то спал — или был в обмороке — в луже собственных испражнений, кто-то чертил на полу символы — значащие что-то только для них самих — кровью, сочившейся из содранного почти до кости пальца. Кто-то плакал. Кто-то молился. Кто-то перекидывался бессмысленными фразами с соседом. Кто-то пел, тихо, на грани шепота. Сейджуро шел мимо искалеченных душ, насильно направляя взгляд строго вперед. Не смотреть. Не поворачивать головы. Не смотреть. Не оборачиваться. не смотреть Он продолжал идти, чувствуя, как слабость и головокружение бьют по швам сознание. Захотелось оказаться где угодно, кроме этого чертового подвала… Кто-то назвал это имя. То самое имя. Имя своего личного проклятия и счастья. Капитан остановился, из последних сил не давая себе сделать судорожный выдох. Уняв мелкую дрожь, парень нехотя повернулся к одной из камер. — Широ? — А, это ты, Акума*, что ж, проходи, будешь гостем.

9

Атсуши терпеть не мог низкие потолки. Здесь же, в этом Аду из крыс и кишечной палочки, потолков не было вообще. Только метровая коробка, с давящими отовсюду стенками… «Если почувствуешь себя неуверенно, просто представь, что идешь по волшебной трубе, которая доставит тебя к самым вкусным сладостям в мире, — сказал Химуро, улыбаясь по-своему скромно. Мурасакибара посмотрел на него с долей скептицизма. — Мне нравится верить в чудеса, но волшебная труба это перебор, Муро-чин, — ответил «гигант», приглаживая волосы пятерней. Тацуя склонил голову набок, пара смоляных прядей упала ему на нос. Подросток простоял так еще несколько секунд, прежде чем приподняться на носках и, потянув Атсуши за воротник футболки вниз, поцеловал его в уголок рта. — Тогда просто думай о приятном, — прошептал баскетболист, — например, об этом. Мурасакибара на полном серьезе кивнул, вызвав у друга веселый смешок.» И он думал. Думал. Думал. Думал. Но стены не становились шире, а потолок выше. Такая себе волшебная труба, сверху донизу набитая костями. Баскетболист не знал сколько уже так ползет, согнувшись раза в два. Поясница противно ныла, шея отказывалась поворачиваться в стороны, а ладони собрали все каменистые занозы на каждый миллиметр… каменистые. Ками-сама, чего же он раньше об этом не подумал? Оперевшись ладонями о шершавый потолок, подросток начал медленно двигать плиты вверх. Подключив к работе плечи, Мурасакибара напрягся до жжения в мышцах, стараясь увеличить пространство коридоров. Земля под ногами продавилась, рассыпавшись, как мозаика. Посыпалась пыль и мелкие камешки. Запахло сырой почвой и дождевыми червями. Грохот разрушаемой конструкции прошелся эхом по всем невидимым тропам темниц. Где-то попадали стальные решетки. По костям стрельнуло резкой болью, пошли судороги. Возможно, Атсуши впервые переоценил свои возможности. Возможно, один день владения земляной магией не давал ему ровным счетом ни одного преимущества без надлежащих тренировок. Возможно, сейчас будет обвал.

*** Парой минут ранее.

Куроко, не разбирая дороги, плутал в темноте, ориентируясь лишь на слух. Зона с факелами, едва освещавшими катакомбы, давно кончилась, но вот клетки продолжали частить со скоростью света в вакууме. Значит, кого-то здесь все-таки держали, но почему в такой тьме? Хоть глаз выколи, честное слово. Парень медленно продвигался вперед, то и дело оборачиваясь на фантомные звуки в глубине коридоров. Внезапно под резиновой подошвой раздался хлюпающий «бульк». Тецуя остановился и, сильно прищурившись, силился разглядеть пол под ногами. Ничего. Хотелось бы верить, что это вода, а не что-то «еще». Но откуда здесь взяться воде? В извилистом лабиринте воняло сыростью, но воздух был довольно сух. — Прошу прощения, я так неосторожен… Можно ли мне еще кувшин воды? — голос, раздавшийся аккурат справа от Куроко, был переполнен приторным смирением. «Это не его настоящий тембр. Играет», — подумал Призрак, прежде чем осторожно коснуться ледяных прутьев решетки. — Кисе-кун, — полувопросительно произнес Тецуя, вслушиваясь в напряженное дыхание по ту сторону ограждения. Ответом ему служила десятисекундная тишина. — Курокоччи?! Как ты… Что ты… Я так рад тебя слышать. Рета подскочил с соломенных огрызков и встал напротив друга. Его глаза к темноте привыкли давным-давно, но кроме неясных очертаний и образов блондин все равно ничего не мог разобрать. — Ты здесь один? — спросил Фантом. — Нет. Момоиччи в противоположной камере, но… — голос Кисе слегка дрогнул, — они чем-то нас накачали. Я смог вывести то вещество — чем бы оно ни было — из организма, но пришлось потратить всю положенную на день воду. Что, кстати, не так уж и много. Куроко обеспокоенно развернулся на месте, но, ожидаемо, ни черта не увидел. Голову посетила случайная, но полезная идея. Чуть нахмурившись, Призрак попробовал перенаправить тревогу и гневное раздражение за друзей в более мирное русло. Получалось тяжело, ведь весь процесс был сугубо визуальным и волевым. Но Тецуя как раз был тем, кому воли было не занимать. Кончики пальцев тепло закололо. Вскоре всю руку покрывало солнечное пламя. Свет вывел из тьмы лицо Реты, в глазах которого плескалось неудержимое восхищение. Янтарь глаз легкого форварда слился с цветом пламени светловолосого. — Курокоччи… это потрясающе. Фантом вяло кивнул, чувствуя, как силы стали стремительно его покидать. Огонь пожирал каждую эмоцию, каждое усилие и каждую мысль. Он буквально сжирал Куроко изнутри. Такое с ним впервые. В прошлые разы стихия вела себя совсем иначе. Прежде чем Призрак успел проведать Сацуки и подумать, как вытащить друзей из западни, по стенам эхом разнесся грохот и вибрация. С потолка посыпалась пыль. — Курокоччи, уходи, — твердо произнес Рета, рассматривая трещины, поползшие по углам камеры. — Я не… — Уходи, мы будем в порядке, обещаю, — сказал Кисе, глядя на Фантома так, как не смотрел прежде никогда. Серьезно.

*** То же время в другой части тюрьмы.

Акаши прислонился спиной к стене, пережидая неожиданную встряску. Мимо ног пробежала костлявая крыса, что-то вереща на своем мышином языке. Очевидно, что-то неприличное, и в данный момент Сейджуро был полностью с ней солидарен. Где-то вдалеке послышался металлический лязг и визг, на этот раз человеческий. Капитан чертыхнулся себе под нос и сильнее вжался в стену. Все закончилось также внезапно, как и началось. Дыхание сбилось, эхом вибрируя по голосовым связкам. Акаши напряженно вслушивался в темноту, выжидая повтора землетрясения. Ничего не менялось. — Ты тоже это почувствовал, или меня одного накрыло? — спросил Широ, ни сдвинувшийся с места ни на сантиметр. — Тоже. Хотелось бы еще знать, что именно, — ответил капитан. Подойдя к клетке с заключенным, Сейджуро отметил кое-что странное в его поведении. Все внимание двойника было направленно в невидимые скульптуры, что тот выводил пальцами в воздухе. Плавные и неспешные линии гладко ложились на прозрачные эскизы, зримые только для художника. Баскетболист впервые боялся предположить причину собственного замешательства. — Ты верно подметил, Акума-кун, они что-то мне ввели, — подтвердил догадку Широ, не прерывая своего занятия. — Почему тогда ты до сих пор можешь соображать? — Кто сказал, что могу? Акаши цыкнул, понимая, что копия Куроко с ним снова играет. Только на этот раз с большим энтузиазмом. — Тебе бы лучше уходить отсюда как можно быстрее, скоро явятся по мою душу, зрелище не из приятных, — пробормотал темноволосый, роняя руки. Казалось, пленника сморила легкая пелена дремы, нависшая ватным куполом над головой. — Тецуя не простит мне, если вернусь без тебя. — Некоторые вещи должны делаться вопреки, Акума-кун, и совсем неважно, по нраву ли тебе это, — сказал Широ, впервые посмотрев прямо на Акаши. — Или боишься, что из-за одной невинной лжи он отвернется от тебя? Ты капитан — такие риски должен просчитывать еще до начала действий. — «Невинной лжи»? В его глазах я буквально сам отсек тебе голову, — скрипнул зубами Сейджуро, краем уха уловив шорох в коридоре. — Не маленький, переживет, — равнодушно отозвался японец, отворачиваясь от своего случайного гостя. — Стража идет, пошевеливайся и выметайся отсюда. Игрок кинул взгляд в сторону мигающих вдалеке огоньков, трех или четырех, что стремительно приближались к беседующим. Время и впрямь поджимает, надо… А что «надо»? Как он собрался вытаскивать Широ? Один, еще и без сил. Без плана. Без подготовки. Он, блять, не силач, чтобы выломать стальные прутья. Да и с четырьмя охранниками вряд ли справиться в таком узком пространстве. Ничто не было на его стороне. Это раздражало. — Кстати, раз ты так хочешь сдохнуть тут со мной, то слушай: твои ребята тоже здесь. И их судьба мало чем отличается от моей, — сказал двойник, скосив взгляд на взмыленного капитана. — Где сцена — знаешь. Поторопись, если хочешь успеть к началу представления. Акаши терпеливо пережидал возню молчаливого конвоя в одной из незапертых клеток. Широ уволокли подобно сломленному деревцу. Ему нужно на площадь. Срочно.

10

Куроко на заплетающихся ногах потащил Атсуши к выходу. Фантом подобрал Мурасакибару случайно, и поначалу, только завидев издалека его скрюченную в десятки раз фигуру, по настоящему испугался, приняв его за реального екая. Но плавиться в соку собственного испуга у него не было времени, сзади вальяжно — не заметив ничего необычного — шли стражники, ведя перед собой группу заключенных, пойманных в разное время и по разным причинам. Их вели на казнь, и отбор происходил по банальному «тычку» пальцем. Это, наверное, ирония, что на Кисе и Момои тоже указали? Сейчас им надо было выбираться, чтобы дальше снова теряться в попытках сделать что-то самим. Пройдя развилку Тецуя вздрогнул, когда одновременно с ними из-за поворота вышел нахмуренный и злой (?) Акаши. Спрашивать Призрак ничего не решился. Не лучший момент, чтобы лезть к капитану с расспросами. — Широ будет на площади, — будто прочитав мысли, сказал красноволосый, внимательно следя за дорогой. — Кисе-кун и Момои-сан тоже, — ответил Куроко, посчитав правильным сказать об этом. — А здесь будет обвал, — вдруг произнес Мурасакибара, заставив своих спутников нервно на него покоситься. — Так это все ты? — Прости, Ака-чин, мне было тесно. — Теперь просторно, надеюсь? Атсуши не ответил, виновато уставившись на собственные ноги. Оставалось лишь по-родительски закатить глаза.

11

Наверное, все пошло не «по плану» еще в усадьбе, когда у Акаши вдруг закружилась голова и подкосились ноги. Потом был тот странный дом и чернильное небо, говорящая ИИ, с явным потенциалом на саркастическую иронию, какие-то Игры, осколки, магия, время и пространство. Теперь вот казнь и бегущий за кабаном Мидорима. Что, блять, происходит вообще? — Я… у меня… даже слов нет, — пробормотал Акаши, надеясь, что ему просто припекло макушку на жаре. Куроко и Мурасакибара стояли рядом, с таким же недоумением наблюдая за тем, как Мидорима носиться за пухлым кабанчиком. Снайпер чертыхался и спотыкался, Шаадо счастливо бегал кругами. Нанами резвилась неподалеку, выкрикивая слова поддержки. Шинтаро в очередной раз споткнулся и упал, чудом не разбивая очки. Тяжело дыша, парень смотрел на то, как зверь стремительно удаляется в сторону леса. Большим удивлением для баскетболиста стало буквальное расплавлением клетки, в которой сидел кабан с осколком. Металлическое основание превратилось в жижу, а прутья ослабли и повяли, как цветочные листья. Шаадо с умом воспользовался ситуацией, вывернувшись из размякшей ловушки и пустившись наутек. Юи ойкнула и отступила с дороги, когда визжащий зверь прошмыгнул мимо нее на улицу. Никогда в своей жизни Мидорима не матерился с таким энтузиазмом и разнообразием. Снайпер зло фыркнул и выдрал клочок сухой травы из земли. Тяжело поднявшись, подросток отряхнул штаны и руки. Огляделся. Столкнувшись взглядом с Акаши, Мидорима собственноручно захотел сунуть голову между молотом и наковальней. Но время терять было нельзя. Показав на убегающего кабана, Шинтаро громко крикнул: — Осколок! Сейджуро был в замешательстве ровно секунду, потом вспомнилась цель их прибытия в этот век и все приобрело — наконец-то — смысл. — Атсуши, помоги Шинтаро поймать кабана. Тецуя, за мной. Парни молча кивнули и разделились.

12

План Акаши был прост и ясен, как день. Мурасакибара неплохо ориентировался в своей новой способности, в лесу она пригодится гораздо больше, чем на площади, где столпотворение людей слишком велико для незаметных маневров. Куроко же займется своей привычной и стандартной работой. Отвлечением внимания. Когда стража вдоволь насладиться восхищением толпы, пойдет действие: повешение или сожжение. Это было не так важно. Прежде чем веревка или пламя коснется его людей — и Широ, так и быть — Тецуя переведет все внимание на себя. В конце концов, огонь не может не заинтересовать и не напугать. Акаши же займется освобождением пленников. Просто и ясно. Главное не запороть этот простой и ясный… — Да твою же… — капитан скрипнул зубами, увидев высокую тень, стремительно пробирающуюся между хижинами и людьми. «Дайки, пожалуйста, не накосячь». Куроко тоже увидел друга, начиная судорожно соображать, как его остановить, но тот встал сам. Замер, как газель перед львицей. Что-то привлекло его внимание, и в данной ситуации это могло быть лишь одно. По темноволосым головам прокатилось волнение, гомон начал набирать обороты. Температура резко повысилась, воздух стал сух и горек. От рядом стоящей повозки потянуло навозом и лошадиной шерстью. Фантом почувствовал себя неуютно, грудь сдавило ледяными тисками. — …ецуя, Тецуя, черт возьми, ты слышишь меня?! — Куроко сфокусировал взгляд, только сейчас замечая, что Акаши легонько потряхивает его за плечи. — Времени нет, пора воспользоваться твоим преимуществом. Призрак заторможено кивнул и, подталкиваемый капитаном, проскользнул мимо галдящей толпы. Теперь он понял, почему вдруг ощутил себя не в своей тарелке. В воздухе отчетливо висел шлейф из пепла и горящей соломы.