Игра

1

В классических романах подобную тишину — давящую и душащую — разбавляют фразой о тикающих часах, чтобы воображение ярче представило картину перед мысленным взором. Вот мнимый полумрак, вот потупленный в пол взгляд, вот жар в щеках, вот дрейфующие пылинки в редком цветовом перемигивании панельных кнопок. Вот фантомные часы. Тик-так. Эхо прозвучавших слов все еще висит в воздухе битым стеклом слепого доверия. Тик-так. Не озвученные перед собой давние сомнения, упрятанные глубоко-глубоко в сердце, материнским голосом стучали по вискам: я же говорила. Тик-так. В идеально начищенном металлическом напольном покрытии нет ответа, что делать дальше. Тик-так. Как друг, оказался вдруг*… Тик. Так. Момои вскинула голову, сдерживая порыв рассмеяться. Горько. Отчаянно. Печально. На что, собственно, она рассчитывала? Девушка никогда не уличала себя в наивности, она, в конце-концов, первоклассный менеджер, и розовые очки не позволили бы ей долго продержаться на своем месте. Почему же здесь интуиция дала сбой? Может, впервые за короткий жизненный срок, так глупо захотелось принять все за правду? И только сейчас, узнав истину, все поступки и действия Авениры сложились в единый портрет существа, что готов на все, лишь бы выиграть себе шанс на завтрашний день. Безвозмездная помощь. Дорогой подарок в виде Идониама. Мгновенный отклик на сообщения. Охотливое участие. Все ради удачной статьи. Больнее всего делало не знание, что Сацуки и парни стали очередной журналистской сенсацией, а то, что Момои видела в ней близкого друга. Работая в мужском коллективе, Люмен так не хватало девичьих разговоров обо всем подряд. Легких смешливых перешептываний, долгих ночных посиделок с открытием чувств и переживаний, внутреннего ощущения, что ее поймут. Так просто окунуться в желаемое, игнорируя очевидное. Получается, что это из-за ее прокола Мидориму похитили. Лорд зла не желал, но что, если в следующий раз все обернется иначе? — Сацуки. — Что? — ответ вышел резким и громким. Воображаемые часы вмиг умолкли. Тишина расслоилась, пропустив реальность. Акаши выдохнул, опуская плечи. Он не мастер подбадривающих речей. Он их вообще ни разу в жизни не произносил. Не в таком ключе и ситуации. Между приказной мотивацией и дружеском сочувствии слишком большая пропасть. — Никто не знал. — Но ведь догадаться можно было, да? — девушка пропустила локоны волос через пальцы, глядя как они медленно падают вниз. — Ты ей не доверял. С самого начала. Это я убедила тебя, что опасаться нечего. Бездоказательно. Почему ты поверил? — Потому же, почему ты верила Авенире, — Сейджуро подошел ближе, положив ладонь на дрогнувшее плечо информатора. — И что теперь? Что мне делать, Акаши-кун? — Ты знаешь, что, — парень убрал руку, — я бы сделал все сам, но это ваш разговор. Сацуки подняла на капитана глаза, передернутые чистой пленкой сдерживаемых слез. Судорожно сглотнула и кивнула, быстро стирая со скулы прорвавшуюся влагу. — Что там по сигналу? — чуть охрипшим голосом Акаши переводит тему, надеясь отвлечь своего сокомандника от гнетущих мыслей. — Планета Иоган, почти вся вымершая, — тихо отвечает Момои, переключаясь на работу, — есть несколько селений, где остались выжившие. — В чем же причина? — Космическая аномалия, — пальцы быстро проходят по клавишам, выводя по итогу на главный экран нечто, похожее на пояс астероидов, только двигающийся хаотично и вразнобой, а не по кольцевой дуге, как положено. — С орбиты местной солнечной звезды сошли «кольца», отправившись в свободное путешествие. Иоган оказалась на их пути. Многие небесные тела сгорели в нижних слоях атмосферы, но и не меньшему числу особо больших и прочных удалось приземлиться на землю. Из-за давления и температуры, а также от столкновения, получившиеся метеориты раскололись, выпустив на волю неизвестный космический вирус. И как итог — смерть. Акаши покосился на посмурневшую Момои, слегка напрягшись от подобного тона. — Опознать вирус не удалось, — продолжала девушка, — как и найти лекарство. Доктора и химики сумели создать препарат, что купирует симптомы, но… на этом все. По прогнозам, через год-полтора — планета полностью вымрет. — Полагаю, заражен воздух, значит болезнь передается воздушно-капельным путем, — Сейджуро задумался. В их «штабе» он не встречал ничего похожего на скафандры или защитные костюмы. Спускаться на планету с отравленным воздухом — идиотизм — он это понял еще со времен событий в Каекусе, где чуть не отправился в мир иной после пары часов пребывания в карантинной зоне. — В момент пандемии, когда о ней еще не было широко и общественно известно, на Иоган совершали спуски многие торговые и дипломатические корабли, и никто из экипажа не был заражен. Может, вирус действует только на коренное население? — Сацуки выжидающе посмотрела на капитана, полностью абстрагировавшись от проблем, свалившихся ей на голову пару минут назад. — Нельзя надеяться на случай… Положение скверное. Не отреагировать нельзя, но и бросаться вперед без страховки — тоже. — Темная материя способна излечить от всех видов физических поражений, — внезапно вставила свое слово Юни. Игроки синхронно посмотрели вверх. — То есть, если мы и заразимся, то сможем легко вылечиться, полежав в тех капсулах в медблоке? — Сацуки недоверчиво вскинула левую бровь. — Да. — Лаконично, — хмыкнул Сильф, чуть воодушевившись. — Акаши-кун, тебе все равно нельзя туда, — помявшись, пробормотала Момои, исподлобья взглянув на красноволосого. — Даже если материя поможет, то… — От меня все равно не будет толку с самого начала, — смиренно согласился Сейджуро, — у любой силы есть минус, но знание об этом — своего рода преимущество. — Касаемо здоровья, да, — улыбается менеджер, понимая, что такое для Акаши оставаться в стороне от активных действий. И что такое делать это добровольно. Они все изменились за эти неполные полтора месяца пребывания в Игре. — В этот раз кресло мое, а тебе придется побегать. — Аг… погоди, что?

2 Интермедия

С каждым пробуждением явь становилась ненавистней все больше и больше. Когда Химуро и Кагами в два голоса ему сообщили о том, что Мидориму прибрал к рукам какой-то стремный тип в черном, ему стало совсем не по себе. Он не переживал так о допустимом итоге взрыве планеты, по которой ходил, как о том, где там Шинтаро и что с ним. Дальнейшие сны еще сильнее вгоняли в тоску, а когда наконец объявился новоявленный стрелок, парень и вовсе потерялся в пространстве. Казунари и без Лорда когда-то понял, что, повернись история иначе, из Мидоримы вышел бы неплохой снайпер, так Барго взял и воплотил эту идею, с удовольствием подарив и оружие, и уверенность. И Такао увидел своими глазами — как бы странным это до сих пор не казалось — как замкнутый шутер становится кем-то новым, кто более открыт и полагается на себя, а не на судьбу. И только неизменное присутствие на запястье браслета из оникса, что подарила Момои, успокаивало. Потому что Шин-чан продолжал его касаться, и из-за этого продолжал сохранять ту самую уверенность. Такао никому не говорил, но однажды ему довелось повстречаться и побеседовать с бывшим капитаном Тейко лично — и все ради одного. Мидоримы Шинтаро. Акаши изъяснялся кратко и по делу. И это засело в голове разыгрывающего защитника надолго. — Он сблизился с тобой, поэтому я хочу, чтобы ты знал… — Что он эксцентричный? Я и так это понял, — Казунари привычно улыбается, обнимая чашку с чаем обеими ладонями. — Это не так, все немного сложнее, — Сейджуро держит осанку и опускает глаза в стол, — это заметили все, и тогда я подумал о проверке… — Какой проверке? — перебивает черноволосый, незримо напрягаясь. Ему не нравится этот разговор. Ему не нравится этот разноглазый персонаж, что ведет себя, точно король. — Психологической проверке, — сразу отвечает Император, глядя остро и пронизывающе, — а затем психической. И тогда догадки подтвердились. Такао не решается спрашивать снова. Его напарник нестабилен? Это вряд ли. Замашки подозрительные у него есть, но не такие, чтобы вызывать бригаду с белыми костюмами. — У него обсессивно-компульсивное расстройство, — продолжает красноволосый, — если просто: это навязчивые мысли, что приводят к так называемым «ритуалам»*. Человек пытается избавиться от тревоги, посредством выполнения каких-то ритмичных действий, что внушают фантомное ощущение безопасности. Кто-то моет руки по десятке раз на час, кто-то расставляет мягкие игрушки в порядке возрастания, кто-то раскладывает камушки в геометрической прогрессии — а кто-то каждый день в один и тот же час слушает гороскоп и таскает с собой талисман на удачу, — Акаши откидывается на спинку дивана, щурясь, — диагноз верен, но я ему не говорил. Делал тесты каждые три месяца, следя за психическим состоянием. Теперь это твоя обязанность, иначе все выйдет из под контроля. — Ты же не серьезно? — Казунари нервно усмехается и дергает левой бровью. — Хочешь сказать, ты столько лет обманывал своего сокомадника и друга, глядя ему в глаза?! Может еще таблетки какие незаметно в чай подкидывал? — Если бы понадобилось, подкидывал бы, — спокойно отвечает Сейджуро, никак не реагируя на эмоциональный выпад. Такао вытянулся в лице. — Это шутка. Если бы и пришлось, то только с соглашения его родителей и лечащего врача. — Ты просто… — Мидорима весьма упертый, и, узнай он обо всем — все бы отрицал, но проблема никуда бы не делась, и если ты думаешь, что мне легко… — Да тебе все равно! — Такао подскакивает, чуть ли не опрокидывая свою кружку и игнорируя чужие косые взгляды, — Сидишь тут с траурным видом, но думаешь лишь о том, что он не будет выкладываться на полную из-за… Может у него и есть эта херня, ну и что? Ты смотришь на него только с этой позиции, но при этом совершенно забыл, какой он! Казунари свирепо смотрит исподлобья, опираясь на руки. Ему, скорее всего, больше никогда не представится возможность вот так вот смотреть сверху вниз на Акаши Сейджуро, а значит, он потратит это время с пользой. — Когда мы играли друг против друга, я уже тогда заметил, что в вашей команде нет слова «команда» — вы работали каждый сам за себя, и набирали очки играючи и соревнуясь между собой, — Такао окончательно выпрямляется, с сожалением глядя на Императора, — вы забыли, что такое игра. И, если у Шин-чана есть проблемы, я ему помогу, но не потому, что это помешает баскетбольному клубу, а потому, что он мой друг, и я ничего от него скрывать не стану. — Твое дело, — пожимает плечами разноглазый Акаши, ни чуть не смущаясь чужой агрессии, — интересно, как это отразится на нем, когда он узнает. С этими словами Сейджуро, заплатив за них обоих, встает и уходит, больше никак себя не являя в жизни Такао. Тогда это словно был иной человек, не тот, что любовно гладит иноземное животное по ушам и не отпускает своих людей одних туда, где риски превышают по меньшей мере единицу опасности. Это не тот человек, что трясется над каждым членом команды, независимо от полезности, не тот, что готов подставить голову из-за чужих оплошностей. Этот Акаши Сейджуро даже говорит иначе, но это не отменяет того, что Такао перестал волноваться. Не только за Шин-чана, но и за всех остальных. Как и не отменяет того, что Казунари так и не смог признаться. Крайнее сновидение о всеобщем расслаблении возле телевизора вызывало двоякие чувства. Затишье перед бурей, кажется так это зовется в иностранной поговорке. Еще и — сигареты, серьезно? Алкоголь еще можно простить, тут уж ничего не попишешь, но табак коварен и вызывает желание на раз-два. Такао пробовал, и не гордится этим. Кстати, забавно, но эта передышка Поколения Чудес привиделась всем в ярком сне, и все остались в непонятных, смешанных и тревожащих чувствах. Тацуя пытался что-то пошутить про выпивающего гиганта, но получилось плохо и не к месту, больше показывая нервозность самого Химуро. Если бы они только были рядом и могли поддержать, но они далеко, за черт его знает тысячу световых лет от… Это несправедливо. Это жестоко. С каждым пробуждением явь становилась ненавистней все больше и больше.

3

В прошлый раз небо было окрашено в черный, повсюду высились обломки цивилизации, а по улицам бродили мерзкие существа с улыбками от уха до уха — здесь все было иначе. Лилово-малиновое зарево со всех сторон, говорящее только об одном. Города сжигали. Сплошное пепелище с проплешинами сухой закуржевелой зелени. Трухлявые, обугленные основания зданий, смоляные кости, грудами сваленные в кучи, жестяные обрывки, торчащие из под земли, перемазанный сажей асфальт. Столпы рыжего океана, возвышающегося над горизонтом где-то далеко, но скрадывающий дыхание жар доходил и сюда. Каждый раз, как в первый. Видеть гибель и разрушение, чувствовать запах смерти и страдания, находиться посреди остатков чего-то большего, чем угольные головешки — такое не стирается с памяти и не накладывается одно на другое. Оно всегда разное. И всегда приносит тяжесть в душу. — Ками-сама, — шепчет Момои, оглядываясь. Дышать трудно, белесый пепел, падающий снегом с небес, заседал в волосах и одежде. — Неужели, так каждый раз? — Каждый, — отвечает Аомине, передернув плечами. Цепи на куртке звякнули. — Мы недалеко от осколка. Чем быстрее найдем, тем лучше. Остальные безмолвно согласились, начиная путь по выжженной земле. Мурасакибаре здесь не нравилось. Почва, больная и иссохшаяся, колола ментальные рецепторы, отзываясь глухой пульсирующей болью в затылке. Геномосу удавалось уловить до смешного слабые отголоски своей стихии — все уничтожил огонь. Было не по себе. Атсуши привык ощущать свою новую способность, как свое второе «Я» — всегда рядом, всегда отзовется, всегда поддержит. В этом месте он ничего не слышал. Тут не осталось жизни. — Жуткое местечко, — вслух высказал мысли гиганта Кисе, также не находя голос своей стихии. — Почему артефакт не может находиться где-то в солнечном и чудесном раю? Почему обязательно… так? — Для Высших так веселее, — бурчит информатор, перебираясь через плотину обугленных и покореженных машин. — Осколок близко. — Что подозрительно, — Мидорима недоверчиво осматривается. Цепкий взор ничего кроме рухляди и разрухи не подмечает. Но внутри скребется предчувствие. Им ни разу не удавалось так просто начать и закончить миссию. Его опасения подтвердил Куроко. — За нами наблюдают, — еле слышно говорит Призрак, — справа. На крыше. Шинтаро подбирается и смотрит в указанную сторону, делая вид, что проверяет остальных членов команды. Краем глаза удается заметить мелькнувшую вниз тень. «Приготовьтесь» — высветилась надпись на игровых часах. Игроки замолкли, напряженно минуя плотину. Огненное марево вдали полыхнуло с новой силой. Мурасакибара постарался держаться поближе к обочине, к домам, где поражение не сильно ударило по земле. Кисе настроился потратить немного воды из внутренних резервов. Момои наколдовала начало хлыста в правой ладони. Мидорима невзначай положил руку на кобуру. Аомине нашел источник всего железа в радиусе пары метров. Куроко чувствовал пекло в кончиках пальцев и дрожь Мурамасы за спиной. Если верить координатам, то точка, где должен был находиться осколок — прямо перед ними. Но там ничего не было. Акаши за монитором чуть подался вперед. Сигнал резко исчез. Это… — Ловушка, — оскалился Дайки, первым заметив движение в их сторону. Сацуки охнула и упала назад, когда неожиданно перед ней выскочил Аомине и с помощью брони на руке отразил удар меча противника. Лязг раздался на пару кварталов. Неизвестный в плаще отскочил назад, рыча. Ферро встал перед подругой, загораживая ту собой. Остальные встали в оборону. — Какая прозорливость, — проскрежетал нападавший, откинув капюшон в сторону. — Я даже удивлен. Неизвестный был внушительных размеров и роста. Синяя кожа контрастировала с фиолетовыми узорами, покрывающими предплечья и шею существа. Множественные выпуклые кочкообразные рубцы покрывали чуть ли не каждый сантиметр кожи, раскосые глаза с узкими вертикальными зрачками глядели насмешливо и игриво. Пучок на затылке из черных волос слегка растрепался. На выбритых висках также виднелись шрамы, но в меньшем количестве. Торчащие клыки облизал острый язык. — Невежливо нападать, не представившись, — огрызнулся Аомине, полностью переключаясь на противника. Он его бесит. Даже не потому, что первым делом решил напасть на Сацуки, а просто потому что. — Правда? Не знал, — усмехнулся обидчик, прокрутив в руках мечи. На левой кисти блеснули знакомые часы. — Мое имя Зоммер, с планеты Ззангар. — Он Игрок, — сказал Кисе, слегка выпрямившись. Зоммер повел носом в сторону Реты, скривившись. — Да, Гидрос, как и вы, — ззангарианец снова облизнулся, слегка нагнувшись и навострив клинки. — В этом и вся беда. Для вас. Зоммер вновь бросился вперед. Мидориме удалось выстрелом сбить один из мечей, но противник будто и не обратил на это внимания, прикладывая всю мощь удара в оставшееся лезвие. Аомине активировал броню, но помогло лишь отчасти — сталь блеснула от встречи с металлом. Послышался громкий треск. Дайки шикнул и дернулся в сторону. Рука кровоточила. — Что за… — Ферро, болезненно сморщившись, посмотрел на рану. Глубокая, ровная, точно нанесена хирургическим скальпелем. И это при том, что его кожа была обращена в щит. Если бы не было защиты, то… Ему бы отрубили руку. Кто это черт подери такой? Зоммер ведь не использовал силу стихии? Он полагался только на свои собственные возможности. — Маг Металла? Это интересно, — ззангарианец склонил голову набок, наслаждаясь. Поднеся лезвие к лицу, Зоммер слизнул алую жидкость с острия, жадно причмокивая. — Не знал, что у землян такая вкусная кровь. А вы нравитесь мне все больше и больше! — Это ты послал фальшивый сигнал? — встряла Момои, стараясь не смотреть на окровавленные синие губы. — Так точно, милая, — Зоммер только сейчас посмотрел на свою свободную правую руку, не находя в ней оружия. Он выглядел удивленным. — Охота она и есть охота… а где же?.. — Охота? — Кисе сглотнул. Он никак не может помочь своим друзьям. Против этого зверя вряд-ли его скупой выпад морского бриза поможет, а сделай он что-то посерьезнее — отключится на месте. — Верно, ззангарианцы охотники, — Зоммер подобрал свой второй меч, замечая в нем свежую дымящуюся дыру от электрической пули. Бросив взгляд на Вольпа, он продолжил. — Все эти Игры… бред! Найди то, не знаю что, ради чего — чтобы Богам скучно не было. Моему народу плевать на это. Главное победа, ничего больше. В правилах ведь что сказано: либо сбор всех осколков, либо единоличное выживание одной команды. Как я и сказал, мы играть на чужую потеху не намерены. — Охотники… Вы охотитесь на других Игроков, — пробормотал Кисе, — не собираете артефакты, а просто избавляетесь от конкурентов. — Соображаешь, Гидрос, — Зоммер перехватил поудобнее оружие и хрустнул шеей, — какой смысл быть шутом, если можно все решить быстрее и эффективнее. Нет соперников — нет проблем. — Был у нас на планете один человек с такой философией, неоднозначная личность, знаешь ли*, — громко говорит Рета, уклоняясь от спонтанного взрыва, устроенного Куроко, все время разговора подбирающегося ближе к противнику. Вновь обретший силу уже живущий в недрах пепелища огонь обрел прежнюю власть, разыгравшись по новой. Поколению Чудес пришлось разделиться, укрываясь от искр пламени. — Было бы неплохо, если бы ты забрал нас отсюда, Акаши! — Аомине уперся спиной в светофорный столб, приглядывая за Момои, что примостилась рядом. — Я не могу. Что-то глушит телепорт, — Сейджуро метался от монитора к монитору, периодически цыкая. Связь есть, но на этом все. Он не может настроить волну на транспортацию команды, как и не может им подсказать куда отступать. Зарево всколыхнулась вместе с локальным пожаром. Дым забился в глотку. Повсюду шум и шипение. Так много картинок и образов. Аомине пошатнулся, пытаясь проморгаться. Рана на руке горела ледяными импульсами. Ровно на секунду, но ему показалось, что когда звучал искаженный голос капитана из часов, то кострище впереди окрашивалось в нежный синий цвет.

4

Очнулся Дайки на жесткой армейской койке. Он знал это ощущение — будучи намного моложе, он, вместе с друзьями, как-то построили небольшой однокомнатный домик в лесу. Было потрачено много недель и сил, чтобы соорудить эту мнимую «крепость рыцарей круглого стола», но все были по итогу довольны результатом. Там они могли вволю насладиться временной свободой от обязательств, представить, что они великие воины под началом Короля Артура, коим велено найти Святой Грааль. Что они не просто мальчишки, увлекающиеся баскетболом и видеоиграми, а некто большее. В своей «крепости» каждый из них время от времени прятался от куда более серьезных проблем, чем двойка по математике. «Крепость» служила им поддержкой, оплотом, что не даст утонуть и потеряться в ворохе стремительно приближающегося юношества. Дайки часто там ночевал, на той самой жесткой и неудобной армейской кровати, стащенной другом у отца — бывшего лейтенанта. С полуразложившимся матрасом и твердой подушкой. Маленькая каморка, с протекающей крышей, дырявым полом и плохо держащейся входной дверью. Из мебели: одна кровать, половина стола и две табуретки, постоянно кочующие из угла в угол. И куча безделиц, никчемных, но необходимо важных. Там же Дайки впервые попробовал курить, но после первых двух затяжек послал товарища нахер, а сигарету вмял в край стола, за неимением пепельницы. Там же он впервые поцеловался. Она была из параллели, средней привлекательности и ума, просто иногда бывшей в их компании, так как жила рядом, и вдруг предложившей это странное дельце, когда они вдвоем дожидались остальных. Дайки не мог тогда сказать, понравилось ему или нет. Было много слюней и лишних касаний, но, как опыт парень все же это засчитал. Там же, за несколько месяцев до старшей школы, у него был первый сексуальный опыт. Старый и едва живой матрас не выдержал такого напряжения и в самый ответственный момент развалился на две части, переведя всю интимную кульминацию в нервный смех. Он тогда не кончил, но воспоминание все равно счастливое. Поэтому, проснувшись на чужой планете неизвестно где, первым делом Аомине ощутил прилив ностальгии. Будто ему снова двенадцать, и сейчас рядом раздастся хлопок вечно скрипящей и подпрыгивающей двери, а затем и веселые крики друзей, с новыми дразнилками и шутками. И обязательно с газировкой подмышкой и свежим выпуском комиксов о Человеке-Пауке. Действительно жаль, что этого так и не произошло. Дайки привстал на локтях, инстинктивно почесывая зудящую рану на правом предплечье. Рука перебинтована. Помещение и впрямь напоминало каморку. Попадание один из десяти. Парень поднялся, слегка покачиваясь, и подошел к двери. Слегка надавив на ручку, Ферро вывалился наружу. — Акаши?.. — Да? — Что за херня? Я отключился и очутился… — Да, знаю, ты спал дольше остальных. Просто иди туда, где шумно. — Чего? А объяснить ничего не хочешь? — Аомине все же двинулся влево по представшему небольшому коридору. С этой стороны доносились живые голоса. — Вас усыпили и привели на территорию… не знаю, выживших? — Хреново ты справляешься с ролью навигатора, — Дайки хмыкнул, проверяя подвижность мышц. Тело снова слушалось его всецело. — Когда Тецуя устроил пожар, связь еще больше сбилась, а когда же мне удалось восстановить частоту, Сацуки сказала, что вас нашли местные. На этом все. Через пару часов на связь вышел Рета, сказав, цитирую: все окей, эти ребята хорошие и у них есть алкоголь. Так что иди на шум и скажи мне, что все не так плохо, как я успел себе представить. Ферро отпустил смешок в сторону, прежде чем отворить перед собой жестяную дверь. То, что предстало, вызывало неосознанное восхищение. Комната была просторной, забитой от стены до стены столами. Повсюду были существа, с облепиховой кожей и короткими ногами. Вытянутые затылки, две пары глаз, черные, с блуждающей белой дымкой. Роскошные густые волосы, длинные, собранные в хвост, как у мужчин, так и у женщин. Отличить удавалось лишь по комплекции — у представителей мужского пола более широкие плечи и рост повыше, женщины же утонченнее и ловчее, судя по тому, как они проворно выхватывали у своих партнеров напитки. И среди всего этого гвалта под потолком витали огненный и ледяной змеи, в шутку борясь друг с другом. Искринки от их перебранки летели вниз, под счастливые возгласы наблюдающих. Аомине нашел глазами Куроко в одной стороне столов, и Кисе в противоположной. Оба кастовали магическое заклятие, плавно вертя кистями и пальцами одной из рук, опираясь локтями о стол. Местные ставили ставки, кто же победит. Но по-честному всем было все равно. В критический период и такое шоу — радость и отдых. Это понимали и маги Огня и Воды, продолжая шутливую борьбу так долго, как только можно. Дайки нашел зеленую и фиолетовую макушки в метрах шести от себя, и поспешил туда. — Что происходит? — Развлекаем народ, не видишь? — ответил Мидорима, медленно поедая что-то напоминающее брокколи. — Какая же гадость. — По-моему вкусно, — сказал Атсуши, заглатывая уже третью порцию смеси зеленого и коричневого. — Это я понял, но где мы? — Аомине насильно подвинул четырехглазого, игнорируя возмущение, и сел возле Шинтаро. — Одно из выживших селений, — снайпер отодвигает от себя тарелку в сторону гиганта. Тот быстро ее оккупировал. — Нас нашла одна из банд, что делает вылазки в поиске полезных вещей, мародеры, проще говоря, — Вольп хотел поправить очки, но вспомнил, что этого не требовалось — ремешки надежно удерживали средство зрения на месте. Немного обидно. — Они проверяли близ находящийся район, когда вдруг увидели вспышку пожара. Поспешили туда и нашли нас. Зоммера там к тому моменту не было. — И что дальше? Мы не можем вернуться. — Акаши сказал, что нас глушат, из-за этого и элементарная связь барахлит, — Мидорима поднял взгляд на беснующихся под потолком змей. — Пока ты спал, мы поговорили со старостой, она сказала, что нужно запустить станцию, тогда сигнал стабилизируется, и мы сможем вернуться в «штаб». — «Но»? — Она находится в десятке километров отсюда, и нас преследует охотник на Игроков, вот что. Аомине нахмурился. Змеи над головой хрипяще завыли и бросились в очередную атаку. Со своего места Дайки видел, что Куроко порядком устал. Пот струился по вискам и обильно затекал за шиворот. Чуть повернувшись, такую же картину Ферро наблюдал и с Кисе. Зачем они продолжают, если измучены? Иоганианцы весело заверещали, когда змеи прошлись вплотную друг к другу, переплетаясь хвостами. Аомине вспыхнул. Жар прилил к щекам, усиливаясь все больше и больше. Ферро все еще смотрел на Кисе, подмечая каждое, едва заметное изменение. Рета не улыбался, только задумчиво крутил кистью, сощуривая печально глаза. Ему будто было больно. Игра пальцев — легкая, ненавязчивая, вольная — ни к чему не вела, только поддавалась тому, что диктовал огненный змей, в желании развеселить народ. Копировщик был здесь и не здесь одновременно. Аомине залюбовался. Светящиеся рысьи глаза ворожили своей дикостью и непокорностью. Жидкое кислое золото, что освещало пространство не хуже солнца. Сережка в ухе, что просвечивала отблесками сквозь пряди пшеничных волос, приковывала взгляд. И грация, с которой вечно недовольный собой легкий форвард управлял своим настоящим творением изо льда. Он даже не понимает, насколько прекрасен, — засело в голове Дайки, все еще глядящего на отрешенного Гидроса. Вдруг Кисе улыбнулся, и тогда чешуя ледяного и холодного змея встрепенулась и будто покрылась двойным слоем, блестящим и гладким. — Имитация стали, — сказал сидящий рядом с Аомине иоганианец. — По легенде, один из мифических змей, сотворителей всего сущего, позаимствовал эту способность у Владыки Металла, чтобы обезопасить свой народ от внешней угрозы. Прекрасная игра, должен заметить. Дайки замер, переваривая услышанные слова. Это, конечно, всего лишь слова и всего лишь совпадение. Но почему тогда так… — Рассвет через час, — Атсуши закончил воровать чужую провизию, сыто потянувшись. — Значит скоро выходим. Аомине, будь готов, — Мидорима недвусмысленно кивнул на рану Ферро. Тот фыркнул, все еще освобождаясь от влияния золота.

5

Староста попросила их не задерживаться на гиблой планете, даже если они люди — существа с мощным иммунитетом, как выяснилось в ходе непродолжительной беседы — это не значит, что им можно гулять по Иогану беспечно. Не стоить провоцировать вселенную — так она изъяснилась. Им предоставили карту, пометив нужное место кружочком, собрали немного провизии и горячо пожелали хорошего пути. Покидая селение, каждый из Игроков ощутил печаль. Самаритяне обречены на вымирание, и они ничего не могут с этим поделать. Пиршество в столовой было лишь одной из сторон выжившей общины. Другая сторона наполняла западное крыло бывшего торгового центра трупами и угасающими иоганианцами. Тлетворный смрад гниющей крови смешивался с отчаянными стонами и запахом хлорки. — Почему он сомневался? — вдруг произносит Момои, останавливаясь. Процессия была вынуждена прервать свой ход, забыв о гложущих душу мыслях. — Ты о чем? — говорит Аомине, в очередной раз почесывая бинт на руке. — Зоммер быстро определил принадлежность Кисе-куна к Элементалям Воды, но про тебя, Дай-чан, он сказал: «Маг Металла?». Он был не уверен, вернее, уверен, но не так, как в случае с Кисе-куном, — ответила Сацуки, — почему в одном случае он был твердо убежден, а в другом будто сомневался, прав он или нет? — Несомненно этот вопрос намного важнее нашей главной задачи, — нудит Мидорима, возобновляя шаг. — В каком-то смысле он важен! — вспыхивает девушка. — Разве я одна нахожу это странным? — Честно, Момоиччи? — Рета выдерживает театральную паузу. — Да. — Момои-сан, нам нужно как можно скорее вернуться назад, сейчас это — важно, — мягко высказывается Куроко, кротко улыбаясь. Люмен помялась немного, не понимая, как ей снять тревогу и интерес в одно мгновение, но, чтобы успокоить остальных, кивнула, прекращая дальнейшие рассуждения вслух. Идти пришлось через выжженный лес. Голые черные стволы пиками высились над головами. Земля хрустела закостенелыми крошками травы. Остатки дыма все еще витали вокруг, щекоча обоняние. Разве убийство других Игроков не против правил? — подумалось Мурасакибаре, жующему прихваченную со штабной кухни тянучку. Лесополоса ныла в подсознании, взывая к помощи, которой гигант ей дать не мог. — Эй, Акашиччи, а охота на Игроков другими Игроками в правилах никак не наказывается? — снова озвучил чужие размышления Кисе. Атсуши косо посмотрел на друга, гадая, не научился ли тот читать мысли. — Высший говорил о нарушениях правил Игры, за которыми следует дисквалификация, разве подобное — не нарушение? — Я не знаю, — на выдохе ответил капитан, потирая лоб, — у Игры есть какие-то особые пункты, но какие они неясно. Юни ничего не нашла. — Чушь какая-то, — фырчит Аомине, — нас ввязали насильно в чертово безумие, не поделившись правилами его преодоления. Замечательно! А что, если кто-то случайно сделает что-то не то? Как мы должны разгребать это дерьмо, если основы — херова загадка? — Я не знаю! — огрызается Акаши, тут же себя одергивая. — Мы со всем разберемся, но пока — раз ззангарианцев не исключили из Игры, несмотря на их методы ее ведения, значит, что устранение соперников не входит в список «запрещенного». — Веселее и веселее, — с ноткой нервной саркастичности бормочет Кисе, глядя, как обугленная ветка падает с верхушки дерева. — Это, конечно, не очень хорошо, но ззангарианцы выбрали весьма действенный метод достижения цели. — Их раса испокон веков занималась исключительно охотой, неудивительно, что прирожденные хищники решили пойти по пути наименьшего сопротивления, — сказал Сейджуро, задумываясь, — они горделивы, сильны и умны. Привыкли жить по законам естественного отбора. Возможно… у них есть слабость. — Возможно? — Дайки иронично вскидывает бровь. — Зоммер не использовал магию, — понятливо качает головой Момои, прикусывая нижнюю губу изнутри. — Охотники полагаются лишь на свои, выработанные годами, инстинкты и приемы. Они не развивали полученные способности. — Лишь в теории, — улыбаясь, говорит Акаши, — я могу ошибаться, но выбирать не приходится. — Все еще — ты плохой навигатор, — бухтит Ферро, суя руки в карманы куртки. — Вам тоже выбирать не приходится. — Да понял я! — Тише! — Куроко останавливается, повинуясь колебаниям Мурамасы. Меч вопит об опасности. До точки назначения еще пара километров. Мертвый лес безмолвен и мирен. Животных здесь нет, а значит и нет шепота жизни, что обыкновенно чувствуется в подобных местах. Игроки, как по команде, встали спиной друг к другу, готовясь к нападению. Тик-так. Момои дергается, понимая, в чем проблема. В самом месте. Их заманил сюда охотник, привыкший ответственно подходить к своему делу. Конечно же он просчитал вариант, где его жертвы попытаются всеми способами выбраться с той планеты. И дорога к электростанции — самый яркий и приметный указатель. Что же не так? Растяжки? Они прошли полпути и не наткнулись на нечто подобное. Скрываться на деревьях не выйдет — они все равно, что прозрачные кресты, голые и обозреваемые со всех сторон. Удар с воздуха? Но как? Ззангарианцы таких технологий не знают, Сацуки проверяла, пока парни были увлечены забавами в столовой поселения. Остается только… О Боже. Люмен переводит взгляд вниз. Осматривается, цепляясь за любые отклонения от общей картины. Вот оно. Местность отличается от предыдущего пейзажа. Черная копоть взрыхлена. — Он поставил мины. Парни замирают, оглядываясь на информатора. — Земля, видите? Перекопана. — Но… она так выглядит на десятки метров во все стороны! — Кисе крутит головой, силой воли приказывая ногам не двигаться. — Ага, — Момои сглатывает, унимая дрожь. — Мурасакибара-кун, Дай-чан, попробуйте их отыскать. Маги Земли и Металла прикрыли глаза, сосредотачиваясь. Один искал искажения в почве, другой пытался отследить отголоски своей стихии. У обоих глухо. Земля мертва, она никак не реагирует, а состав взрывного устройства явно не содержал в себе такого материала, как металл или его примесей. Зоммер все предусмотрел. — И что теперь? — спрашивает Мидорима, держа себя в руках лучше остальных. — Остается только… бежать, — отвечает Момои, завязывая волосы в низкий хвост. — Глупость. При активации никакой скорости не хватит, чтобы уйти от ударной волны, — перечит снайпер, прикидывая в уме версии. Ничего не подходило. — Знаю. Да. На мгновение воцарилась тишина. Момент понимания, что иного выхода нет. Минута осознания, что придется сделать невозможное, чтобы уцелеть. Как там говорил Высший? Суть Игры проста: выжить. — Только попробуйте сдохнуть, — тихо, но отчетливо и угрожающе произносит механически искаженный голос капитана из часов. — На счет три? — дрогнувшим голосом предлагает Сацуки, тяжело вдыхая носом воздух. Пот защекотал шею. — Раз, — говорит Аомине, чуть наклонившись. — Неплохая была у них закуска, — вторит Атсуши, поправляя ореховую жилетку. — Она отвратительна, ты просто рад любой еде. Два, — Мидорима вздернул ворот пальто, приготовившись. — Мне тоже понравилось, — подает голос Куроко, натягивая на голову капюшон. — Не знаю, как еда, но эль они научились варить превосходно, — усмехается Кисе, копируя позу Дайки. — Три. Взрывы прозвучали спустя две минуты.

6 Интермедия

Тацуя не был суеверен. Он верил в соглашения между живыми людьми, но никогда не позволил бы какому-то божеству решать его судьбу. Принцип работал до момента, когда его парня втянули в божественные игрища. Мировоззрение пошатнулось вместе со всем остальным. Никто не помнит двухметрового с кепкой прожорливого фиолетоволосого гиганта? Чушь. Каббалистические сны? Жуть. Знание, что он не один такой резко свихнувшийся? Ужас. Но не это приносило столько боли и беспомощности, как лицезрение того, что Мурасакибара почему-то видит то, что другим недоступно. Химуро мог бы при других, совершенно его не касающихся обстоятельствах, заявить, что Атсуши сумасшедший, если бы не видел того же вместе с ним. Кагами и Такао не понимали, о чем он. Забавно получается, происходит все с Атсуши, а страдает от этого другой человек. Гигант не решается открывать команде свою тайну — оно и понятно, но Тацуя почему-то только об этом и хочется вопить во всю глотку. Почему именно Мурасакибара? Почему только он видит маленькую девочку, давно покинувшую этот мир? Это знак? Квест? Миссия? Проблема? Так сильно хочется быть рядом и попытаться сделать хоть что-то, чтобы ясность прояснилась. Ваш партнер похищен и натренирован неожиданно и удобно последним представителем той же магии, что и он? Вот же радость. Ваш лучший друг оказался проклят и это проклятие его слушается? Где беда? Гроза всего баскетбола научилась доверять кому-то еще кроме себя? В чем проблема? Друг оказался предателем? Скверно, но разве смертельно? Не можешь найти себя, не понимая, что ответ перед носом? Боже, просто присмотрись! Прячешься за личиной непробиваемого бойца? Просто признай, что ты обычный человек. Видишь то, что не видят другие? Скажи им, черт подери!.. Химуро сжимает переносицу, надавливая пальцами на веки. Все же так просто, и почему люди строят трагедию из ничего? Неужели так сложно признавать свои ошибки, чтобы спокойно двигаться дальше? Парень встал с постели, отмахиваясь от остатков сновидения, где звучали грохот и треск. На оконном стекле стекала поочередно рассветная изморозь. В этот сезон выдалась холодная весна. Еще один изматывающий сознание факт: там прошло почти полтора месяца, а здесь — едва ли минуло четыре дня. Тацуя оттягивает волосы назад, долго выпуская воздух. Серый мрак рассеялся под натиском вставшего солнца. В висках кололо. Быть может, он не прав. Легко судить с позиции стороннего наблюдателя, что ничего не делает, лишь смотрит и вставляет свои комментарии. Быть может, все действительно паршиво. Во всех смыслах. Они не до конца друг другу доверяют — приходит ошеломительное осознание. У них всех есть секреты, которые собираются такими оставаться как можно дольше. Или может дело не в недоверии? Не хотят нагружать проблемами? Не хотят заставлять волноваться? Лучше в одиночку страдать, чем попросить помощи. Это главный и мощнейший изъян Поколения Чудес, что ни один из них не смог искоренить из себя. Они даже не замечают этого. Делятся значимым, тая сокровенное. Быть столь близкими, чтобы зваться семьей, и при этом держать незримую дистанцию. Такую, что никто — включая хозяев — ее не замечает. Они по-прежнему думают, что справятся сами. Беспокоятся друг о друге, заботятся, переживают, но о своих демонах не говорят. Они изменились, только не до конца. Куроко, что вернул им их истинное «Я», тоже оказался одной ногой в этом капкане. Поэтому все такое, как есть. Смешно ли это? Грустно? Иронично? Если они не поймут, что просить о помощи нужно вслух — мир обречен. Осложнение в том, что они семнадцатилетние подростки, уверенные, что поступают правильно. И те, кто мог им сказать, что это не так — остались на Земле, в чьем центре тикает таймер, отмеряя возможное время конца. Такая низменность со стороны Высшего — дать дар видения. Зачем? Чтобы видеть, как Игроки уверенно преодолевают свои пороки, игнорируя самое главное? Что же, в этом они и впрямь похожи до слез. Но самое горькое — они ведь, действительно, не понимают.