***
— Как пропала? — Дуган был вне себя от ярости. — Поисковые отряды обыскали все. Ни тела ни вещей. Думается мне, она жива, — Карвилль — полный лысый мужчина пятидесяти лет — закусил деревянную щепку. Он был лихим выходцем из техаса и эту привычку — грызть деревяшку — он не собирался бросать. — Отправьте разведку, попытайтесь связаться с ней. — Дуган представлял собой удручающее зрелище. Неизвестный противник, причем, явно не СССР, напал на несколько лабораторий, с использованием Хроносферы. Альберт Эйнштейн бился над перехватом сигнала, но результат был нулевым.***
Подходили к месту крушения осторожно, с автоматами наизготовку. На земле, густо залитой кровью, лежали простреленные трупы. Где-то десять морских котиков. Из двери пылающего вертолета выпало еще одно тело. Это была она. Таня Адамс. Форма была потрепана, по всему телу ушибы и царапины. Борис погрузил ее в танк и приказал двигать дальше. Раны у нее были пустяковыми, но дыма она наглоталась будь здоров. Чуть не задохнулась, благо, успела вылезти. Борис гнал машины до ближайших болот, затем оставил технику в гиблом месте. Туман не давал увидеть их в полете, а залежи магнитного железняка сбивали радары. Жаль бросать танки, но и себе оставить тоже никак. Он телепортировал солдат по одному в деревню, благо расстояние он сократил, как мог. После третьей ходки, начал перебрасывать по пятеро. Таню уложил на свою кровать, положив на лоб мокрую тряпку. Он сам не знал, зачем о ней заботится, но никто не задавал вопросов и не мешал ему. Пока он готовил мазь из целебных трав, глаза девушки слегка приоткрылись. Она осмотрела комнату, насколько могла, не двигая голову и едва слышно сказала: — А ты неплохо обустроился. — Не напрягайся, тебе отдыхать надо. — Ты обещания сдерживаешь? — Сдерживаю, а что? — А то, что если ты взялся угостить меня борщом, то сейчас самое время. — Через полчаса будет готов, — Борис так и сидел спиной, размешивая мазь. Его ничуть не удивило ее знание русского. — Борь, где твоя гостеприимность, не видишь, дама жрать хочет, — девушка была еще в шоковом состоянии и не до конца осознавала, что происходит. — Я жрать хочу. И те тридцать человек тоже. Она закрыла глаза и засопела. «Она так до вечера проспит», — подумал Борис, нанося мазь на ожоги и царапины, стараясь, чтобы она не сильно дергалась от боли. Он соврал, борщ еще не начали готовить. Но он уже организовал нарезку овощей, а мяса тут было столько, что в погреб не зайти. Пока Таня отлеживалась, Борис разлил борщ из огромного казана, оставив на ужин где-то половину. Борщ удался, в деревне росли все овощи, а мясо Борис добыл охотой. Пока ели, он спросил все, что собирался. Оказалось, двое очнулись уже там, а у остальных было что-то с памятью. Только урывки и смутные образы, ничего конкретного, словно их напичкали дурью. Танкисты тихонько пели, а герой сидел рядом и смотрел в огонь. Гитара отсутствовала, поэтому пели они малость фальшиво. Тем временем, Таня очнулась окончательно, обнаружив, что это все не глюки. На столе лежала тарелка борща, батон черного хлеба и кусок запеченной оленины с чесноком. Она была настолько голодна, что управилась за полминуты. Выйдя на улицу, она увидела толпу народа вокруг костра. — Очнулась, — сказал один из них. — А она ничего, я бы с ней покувыркался, — заметил второй. Она спокойно пошла к костру, двинув ладонью в его кадык. Он захрипел, падая на землю. — Некоторые мысли лучше не озвучивать, — ровно сказала она, садясь к костру. Ночь была довольно прохладной, и Борис накинул на нее свой китель, хотя сам был готов убить любого, кто позарится на его форму. Таня укуталась в китель и продолжила глядеть в огонь. Она враг его родины, но что-то говорило, что эта вражда лишена смысла. Борис отмахнулся от этих мыслей. Хотелось просто наслаждаться этой ночью. Неожиданно для Бориса, Таня облокотилась на него. Борис слегка напрягся, но тут же расслабился, приобнимая девушку. — Борь, а ты ведь должен был добить меня, — едва слышно прошептала она. Борис задумался. К этому времени у костра сидели лишь они. — ...в общем, я никому больше не должен. — А Родина? — Родина здесь — он ткнул себя в грудь, — а там — государство. Не путай. — Ладно, пусть будет так. Хоть в нашем языке и нет этого различия. Она закуталась в китель, ежась от дуновения воздуха. Борис прижал ее сильнее и сидел так несколько минут. Затем аккуратно уложил ее в свободную избу. Сам он улегся в свою, плотно закрыв дверь. В деревне окончательно стихли звуки и движения. Только слегка шумели дозорные, занявшие позиции без какой бы-то ни было команды. Однако они не заметили тень, которая вошла в избу Бориса, тихонько скрипнув дверью...