Шепот Пламени

      Холодный и рыхлый песок проваливался под ее ногами, оставляя на нем неглубокие следы, ведущие от самого замка и тянущиеся вдоль берега, на который накатывалось море встревоженными волнами, а ветер, неожиданно злой и завывающий, лишь заставлял воду волноваться еще больше, грозно обрушиваясь на тусклый пляж, заваленный мелкими камушками, выброшенные все тем же темным морем, пенившимся у ее ног.       Но она не замечала этого. Не замечала, как беспокойно море и как сама природа застыла в ожидании бури, а Черный Замок следит за каждым ее шагом, будто боясь упустить из виду, словно считая, что если это произойдет, то она исчезнет, рассеется как мираж и не появится уже никогда…       Да, сейчас она… не видит ничего и никого вокруг.       На ее губах играла мягкая, влюбленная улыбка, а сияющие глаза блуждали по неведомым далям, существующим только в ее воображении, не имея отражения в реальном мире. Они блуждали выискивая воспоминания о тех прекрасных днях, словно перешедших из сказки в явь, которые они провели на том необычном острове, под чутким и гневным взором огромного, освещенного мрачными красными тонами вулкана, смотрящего на них с высоты своего роста, но не осмеливающегося нарушить их покой, развеять их долгожданное счастье…       Они провели там всего три дня, но Боги, какие это были три дня!..       Она еще никогда не чувствовала себя такой счастливой, действительно по настоящему счастливой!.. И никогда не забудет все то, что было между ними в эти чудесные дни, навсегда отпечатавшиеся в ее памяти и которые всегда будут греть ее душу, если вдруг станет грустно или одиноко…       За все трое суток, что они провели на том огромном острове, окруженном морем и рифам куда только ни глянь, они вместе на пару исследовали этот дивный край, облазив его вдоль и поперек, разгадав все его секреты и отыскав все тайные места, надежно спрятанные царствующей там буйной растительностью и чарами могучего вулкана, однако не устоявшими под их упорством и сдавшимся воле их любознательности.       Так они нашли грот, образовавшийся в трещинах неподалеку от красной горы, увенчанной вулканом, которую они назвали так из-за цвета неба и земли, полностью заполненный водой и уходящий в подземные ходы и лабиринты, из которых, как выяснилось позже, было довольно легко выбраться, несмотря на возможность затеряться во тьме и неизвестности.       Азер предложил ей искупаться в нем, тем более что вода здесь была пресной, а значит навредить ее ране никак не могла, и довольно теплой, даже горячей, учитывая то, что глубоко под землей, под всем островом текла магма, которая и прогревала его изнутри, не подпуская холод и зимние морозы, обходящие этот остров стороной.       И возможно, даже несмотря на заманчивое предложение, она бы все равно отказалась, потому что так и так не умела плавать, а какая там могла быть глубина и подумать страшно, но присутствие подземных пещер, один из которых располагался как раз напротив грота и был относительно сух и чист, дал ей возможность передумать и согласится на это безумное предложение.       Тем более, ведь рядом с ней был Азер, который позаботится о ней и ни за что не даст утонуть.       Успокоенная этим пониманием она тут же, без колебаний прыгнула в грот, подняв фонтан брызг, чем до одури его напугала, не успевшего к этому времени самому оказаться там же и бросится за ней следом, едва ее голова скрылась под толщей воды.       Под его ошарашенным взглядом и бледным, как у мертвеца лицом, она вынырнула, звонко смеясь и закружила вокруг него, чувствуя себя как рыба в воде, словно родилась в ней, а на суше оказалась лишь по какой-то нелепой случайности. Не зря же, все-таки, ее не покидала уверенность, что если она захочет научится плавать, то у нее это сразу же получится. Это и вправду оказалось так. И чего, спрашивается, она так страшилась?       Но вот только Азер ее сумасбродства не оценил. Мощными гребками подплыл к ней, рывком притянул к себе и обнял так крепко, что у нее затрещали кости, шепча над самым ухом, что если она еще раз вытворит такое, то он запрет ее в темнице и не выпустит до тех пор, пока вся дурь не выветрится у нее из головы.       В ответ же, устыдившись своего очередного импульсивного порыва, она пообещала, что больше не сделает такой глупости и будет более внимательной к своим поступкам, особенно таким, внезапным и необдуманным.       На этом минутки разлада закончились и плавно, даже как-то незаметно перетекли в мирное и веселое времяпровеждение, в часы которого они задорно и с упоением плескались в воде, играя в совершенно обычные детские игры, догоняя друг друга и прячась в глубине, не забывая и об осторожности.       И тут она снова сумела его напугать, напрочь позабыв о своем обещании, легко выветрившимся из головы под легкомысленным настроем и наслаждением в пребывании в дорогой сердцу стихии, которая была ей как родная, когда задержалась под водой гораздо дольше, чем способен на то обычный человек, увлекшись созерцанием мрачных глубин грота, которые для нее таковыми совсем не казалась, а наоборот, пестрели красками и переполнялись жизнью, которую она теперь могла увидеть воочию и не просто увидеть, а еще и дотронутся…       Правда, долго любоваться будоражащим ее воображение подводным миром ей не позволил Азер, за руку вытянув на поверхность и там долго выговаривал ей все, что думал о ее поведении, припомнив и об обещании, которое она дала ему совсем недавно и которое так быстро нарушила, заставив его поволноваться, и ведь это было еще мягко сказано.       В ответ оно смиренно и покорно выслушала его, не думая даже оправдаться и уж тем более сказать хоть слово поперек, прекрасно понимая, что действительно, — снова — переступила черту, которую сама же и обещала не переступать.       И на такой, не самой приятной ноте их плавание закончилось — они вернулись на полянку, молчаливые и хмурые, глубоко задумавшиеся о чем-то своем, не спеша делится мыслями с друг другом держа их при себе, однако, уже ближе к вечеру, когда терзаемая чувством вины, она ушла на тот самый пруд, где к ночи распускались самые прекрасные цветы, которые ей когда-либо приходилось видеть в своей жизни, он нашел ее там и они долго разговаривали, больше не утаивая своих дум и дав им выйти наружу, не став точить ими свои сердца.       А ночью, когда все было решено и оговорено, они вновь занялись любовью, сделав это с нетерпением, словно поскорее хотели оставить все плохое в прошлом и вернуть то взаимопонимание и нежность, что главенствовала над ними до той глупой ссоры, — которую и назвать-то таковой язык не поворачивался, — оставшейся далеко позади, там, где ей самое место.       И пожалуй, это был единственный день, одновременно и счастливый и грустный, неурядицы которого они сумели быстро преодолеть, не став зацикливаться на них, решив, что счастье все же важнее грусти, которую стоит отпустить, а не прятать, портя этим настроение и отдых друг другу.       Поэтому следующие два дня проведенные на этом огромном острове, можно смело назвать самыми счастливыми в ее жизни, и жизни Азера тоже, ведь его глаза снова сияли янтарем, а она уже поняла, что они горят драконьим пламенем только когда его переполняют сильные чувства…       Напрочь позабыв о недомолвках и попросту переступив через первый день, полностью отдав себя двум другим, они вновь дурачились и веселились, попутно занимаясь обычными домашними делами: готовили и стирали, когда в этом была нужда.       Все остальное же время, исключив только утро, которому как раз таки и посвятили мирские дела, они продолжали бороздить остров, открывая для себя все больше новых мест, о которых не знал даже Азер и раскрывали все его секреты, который упрямый остров не очень-то и хотел им показывать.       Вторым днем она наконец попробовала этот липкий и сладкий фрукт, отметив, что он действительно такой, каким его описывал Азер. Сладкий, ароматный и очень вкусный, хоть и немного приторный… А вот мякоть у него приятная, нежная и немного маслянистая, легко отходит от стенок и ее можно соскребать даже ложкой, настолько она мягкая. Съев один такой, именно зеленый, а не коричневый и ворсистый как ей посоветовал Азер, она насытилась им на весь день вперед, позабыв, что такое голод вплоть до самой ночи.       Правда, на этом ее знакомство с этим чудом природы не закончилось. Пока она пыталась их открыть самостоятельно, под чутким присмотром Азера, успела вылить парочку из них на себя и теперь чувствовала неприятное стягивание на коже, от которого очень хотелось избавиться. Поэтому, оставив Азера одного доедать свою порцию, она пошла отмываться и выбрала для этого тот самый грот, ставший причиной их вчерашнего раздора.       Будучи наедине с самой собой и сбросив всю ненужную одежду, она отдалась плаванию целиком, позволив себе быть чуточку смелее, чем раньше, но и не забывая об обещании Азеру, которого держалась несмотря на сильное желание пробыть под водой столько, сколько хочется, выныривая только тогда, когда легкие начало бы жечь от нехватки воздуха.       Она так увлеклась купанием, к тому времени успев смыть с себя всю грязь, какая только на ней была, что не заметила как оказалась уже не одна и что новоиспеченный муж уже давно наблюдает за ней с легкой ухмылкой на губах, дав знать о себе, только когда сам этого захотел. А когда это наконец случилось и он спрыгнул к ней, то купанием, естественно, они уже не занимались, предпочитая другое, более тесное занятие, совместив его с водой, объединив два занятия в одно.       Ну, а ближе к ночи, когда на землю уже опустились сумерки и они покончили с поздним ужином, восстанавливая силы после долгого пребывания в гроте наедине с друг другом, он позвал ее посмотреть на лаву, что бурлила в жерле вулкана, испуская в небо густой и обжигающе горячий пар.       Сначала она отказалась, испугавшись такого «приключения», но потом, хорошенько поразмыслив и поняв, что вряд ли в скором времени у нее предоставится такая возможность и что раз она есть сейчас, то упускать ее тем более не стоит, Амэя все же согласилась, но с условием, что подходить слишком близко не будет. В ответ на ее слова он лишь улыбнулся и ответил:       — Само собой.       После чего они и отправились покорять вершины небольшой горы, короной которого являлся тихо бурлящий вулкан, и чем выше они поднимались, чем жарче и тяжелее становилось идти, будто король этого острова решил устроить им испытание или попросту не хотел, чтобы они до него добрались. Азер даже предложил ей пролететь остаток пути у него на спине, но она отказалась, решив, что проделать этот путь должна обязательно на своих двоих. Почему — она не могла объяснить. Наверное, просто прихоть, подкрепленная упрямством.       И через несколько часов, когда путь длиной в вышину наверняка с целый Черный Замок под покровом быстро опустившейся ночи, они наконец достигли цели.       И надо признать, оно стоило того.       С низины острова вулкан казался маленьким и не таким высоким, но оказавшись на его вышине, доставшуюся ей с таким трудом, она поняла, насколько ошиблась, стоило ей только увидеть массивное жерло, из глубины которого на нее смотрело само Пламя, принявшее жидкую форму янтарно-золотого цвета, с вкраплениями красного и черного, так напомнившие ей глаза Азера. И жар, исходящий от него был действительно нестерпимым, выжигающим воздух дотла и наполняя им легкие, не готовые к такой «радушной» встрече.       Но больше всего ее поразило другое.       Вдоволь налюбовавшись его красотами, а вернее, просто вытерпев их, она отвернулась от лавы и ошеломленно выдохнула, стоило ей увидеть простор, раскинувшийся перед ней как на ладони.       Теперь она действительно видела, насколько огромен и необъятен этот мир.       Море распростерлось перед ней во все стороны, раскинувшись бесконечной, широкой полосой, не имеющей ни начала ни конца, чью ровную и таящую скрытые в глубине опасности, поверхность нарушали лишь изредка и местами выросшие из-под воды острова, большие и маленькие, с такими же горами, обнесенные джунглями или совсем пустые, состоящие целиком из песка или маленьких рощиц, что казались отсюда обычной травой, растущей на лугах и полянах.       И весь этот простор, словно последними штрихами, дополняло такое же темное и спокойное, как само море небо, с редкими, будто те же острова, облаками, среди которых повисла огромная луна, окруженная звездами, чей свет бликами гарцевал на тихих, сонных водах, блестящих на гребне ленивой волны.       Тогда, полностью поглощенная любованием, она долго сидела на выступе, свесив ноги вниз и не могла оторвать взгляда от такой красоты, от которой просто захватывало дух, и все смешалось в этот миг, день и ночь перестали для нее существовать, осталось только единение с миром, которое она ощущала как нечто свое, родное и неоспоримое, принадлежащее ей по праву.       Она так увлеклась, что не заметила, как уснула на плече Азера, разделившего с ней это невероятное единение.       Следующим днем, — последним днем, — они провели в ленной праздности, не став больше плутать по дебрям острова, оставив его недра в покое, а выбрав для прогулок песчаный пляж и ближайшие к нему окрестности, забредая в основном, за местными фруктами и особенно за кокосами, которые неожиданно ей понравились, несмотря на своеобразный вкус. Днем полетали над морем, делая виражи и пару раз, под ее уговорами окунулись в воду, проплыв под ней приличное расстояние и вынырнув на поверхность совсем в другом месте от того, с которого начинали, что вызвало у нее бурный восторг и бесконечные просьбы повторить, на которые более сдержанный в своих порывах Азер никак не реагировал, продолжая летать над водой, но больше не рисковал погружаться в воду, как бы она не просила. В конце концов, ее рана еще слишком свежа и не стоит рисковать, усугубляя ситуацию вот такими вот прыжками, способными обернутся нежелательными последствиями.       Вечером, когда они довольные и утомленные умостились перед костром, отгоняющим от них надоедливых насекомых, со смехом поедая немного пережаренную рыбу, принялись рассказывать друг другу баллады, сказки и просто истории, которые когда-либо услышали в течение своей жизни или смогли вспомнить, соревнуясь с друг другом, кто знает больше. К своему удивлению, Амэя выиграла, рассказав сразу три поэмы о которых Азер ничего не знал. Вот кто бы мог подумать, что ей пригодятся сказки, которые любил рассказывать дедушка, не только для развеивания скуки, но и просто для сравнения?       Так, самозабвенно увлекшиеся разговорами, они уснули довольно поздно, почти под самое утро и встали ближе к обеду, сразу же после быстрого, но сытного перекуса, став собираться, как-то одновременно решив, что в «гостях» хорошо, а дома все-таки лучше.       Вопреки законам природы о том, что дорога назад всегда короче, летели они в разы дольше первого раза. Наверное потому, что никуда не спешили, по пути домой наслаждались видом, успев встретить стаю китов и дельфинов, весело выпрыгивающих из воды, словно желающих им счастливого пути и провожая в след радостными звуками, которые ей было трудно описать словами.       И потому, часто отвлекаясь и никуда не спеша, они вернулись почти за полночь, успев к тому времени изрядно устать и кое-как пожелав друг другу «спокойной ночи» разбрелись по своим комнатам, сделав это скорее по наитию, нежели по оговоренному желанию.       И проснувшись ранним утром, несмотря на то, что легла так поздно, не обнаружив Азера на своем излюбленном месте — над ее спальней, — который наверняка отправился на охоту, она быстренько приготовила завтрак и закрепив в волосы прихваченный с острова цветок лотоса, успевший немного подвянуть за это время, вышла прогуляться, чтобы освежится и просто предаться воспоминаниям, что грели ее сердце и душу, наполняя светом и теплом.       Все действительно было настолько неподражаемо, настолько захватывающе и настолько увлекательно, что ее охватывала дрожь, волнами прокатывающаяся по всему телу, стоило ей только вспомнить даже мельчайшее событие прошедших дней.       А особенно первую брачную ночь, после которой она стала законной женой Азера, а он — ее законным мужем.       Схватившись за румяные щеки, она крепко зажмурилась, не прекращая улыбаться, напротив, ее улыбка стала только шире и глупее, передавая все-то волнение и счастье, что она сейчас испытывала, не способная выразить его как-то иначе, а тем более словами. У нее бы попросту их не нашлось.       Ох, а если бы она тогда не решилась, этого бы так и не произошло. Она была уверена в этом, потому что Азер все еще держал данное ей обещание и не осмелься она тогда, он бы ни о чем таком даже не подумал.       На этой мысли ее улыбка чуть дрогнула.       Жаль, что она слишком легкомысленна и слишком легко увлекается, тут же забывая обо всем на свете, чтобы так же упорно и твердо держать данное слово, не нарушая его даже в пылу чувств и эмоций, от которых, порой, теряешь рассудок. И почему он выбрал именно ее?       Неожиданно ветер, холодный и колючий бросил волосы ей в лицо, закрывая обзор и заставляя сделать шаг в сторону. Поправив распушенные локоны, она посмотрела на море и удивленно моргнула, только сейчас осознав, что оно стало агрессивным и злым, явно намекая о страшной буре, которая бушевала в самом сердце водной стихии, и которая вскоре дойдет и до самого острова, как бы далеко она сейчас не была, обрушив на него всю свою мощь. А она не по наслышке знала, как опасно и страшно море в своем гневе.       Странно… С утра было спокойно. И когда только погода успела так переменится, что она даже не заметила этого?       Мечтательная, влюбленная улыбка окончательно стерлась с ее лица, она обеспокоенно нахмурилась, бросив взгляд на пасмурное небо, что уже не скрывало своих намерений и открыто угрожало приближающимся штормом.       Благоразумно покинув берег, она поднялась к замку и встала подле него, сложив руки на груди и теперь не отрывала глаз от морской глади, что тревожила ее все сильнее.       Она провела здесь ровно три недели, но еще ни разу не видела, чтобы лазурное море было таким синим, с серой, бурлящей пеной, будто кони скачущие на берег, дабы его затоптать. Она уже как-то привыкла к тому, что в этом краю всегда солнечно и тепло, а вода изо дня в день спокойная и гладкая, какая бывает только во время штиля, так что видеть его таким для нее было неожиданностью.       С болезненно сжавшимся сердцем, она лишь наделась, что Азер не улетел охотится на море. Хотя, в последнее время он вообще редко летал над водой ради охоты, в основном предпочитая делать это в противоположной стороне, там, где стоял обширный лес.       Так может он и сегодня туда полетел? Хорошо бы, если так. Ей не хотелось, чтобы он попал в бурю, а это неизбежно, если он действительно сейчас на море.       Да и вообще, зачем он куда-то сегодня полетел, тем более так рано? Мясные блюда могли бы подождать и до обеда, на завтрак вполне подошло бы что-нибудь легкое. А после, когда подкрепился бы и отдохнул, с новыми силами отправился бы на охоту, особенно после вчерашнего, они ведь так долго летели… И летели на нем, а не на волшебном ковре, о котором она вычитала в новой для нее сказке, спрятавшегося на страницах того самого сборника легенд, найденного ею по случайности.       Море продолжало гневаться, ссыпая угрозами и предупреждениями. Обняв себя за плечи, она сначала хотела войти в замок, чтобы переждать бурю в безопасности за его стенами, защищающими от непогоды, но от беспокойства не находила себе места и решив, что пешая прогулка по открытой местности все же лучше, чем хождения из угла в угол в небольшой спальне, она обогнула замок, пересекла мост и вдали от бури, разрастающейся на воде, забралась на второй этаж одного из домов, пристально вглядываясь в горизонт, надеясь увидеть там черную точку, летящую к острову.       Это место она выбрала не случайно — отсюда открывался прекрасный вид, благодаря которому само море широко раскинулось перед ней, не укрывая ничего, что было необходимо взору даже в такую бурю, беснующуюся пока еще не в полную силу, но в скором времени обещавшая восполнить эту утрату и в доказательство набирающую обороты.       Однако несмотря на распростершееся перед ней пространство, окутанное серым маревом, разглядеть что-то за этой сплошной стеной дождя, разросшейся где-то далеко на горизонте не представлялось возможным.       Нервно сглотнув, она до боли закусила губу, привставая на носочки, словно это могло бы ей помочь лучше видеть и в досаде хлопнула ладонью по шершавой стене, мысленно ругая Азера, сходя с ума от беспокойства и злости, что выросло из этого же, самого первого, зудящего под кожей чувства. Ну почему он полетел охотится именно сейчас? Неужели не мог немного подождать, отдохнуть и набраться сил?       И вдруг, словно сквозь туман, она расслышала чьи-то шаги, неторопливо, даже как-то осторожно приближающиеся к замку со стороны леса. Ее и без того нервное сердце сделало скачок к горлу, а на губах тут же расцвела улыбка. Бросившись к обветшалой лестнице, вытирая украдкой слезы, радостная, что ошиблась и он всего лишь блуждал по лесу в поисках дичи, она сбежала вниз, не обратив внимания на голос Черного Замка, что внезапно зазвучал у нее в голове, прося немедленно вернутся, и выскочив к нему, изумленно застыла, тут же дернувшись назад, словно напоролась на стену, преградившей ей путь. Озноб прокатился по коже, грудь сдавило стальными обручами, она побледнела до синевы…       Нет, этого не может…       Глухой удар обрушился ей на голову и земля приняла ее в свои крепкие объятия, затягивая в кромешную тьму, моментально лишившей ее сознания, отправив в долгий, беспробудный сон.

***

      Море бушевало, взмывая огромные волны, грозящие поглотить его и утянуть за собой на дно, а небо заполонили черные тучи, сотрясаемые громом и молнией, раскалывающие мрачную синеву на несколько частей яркой и грозной вспышкой, мгновенной убийцей, что словно гарпун метились в него, желая того же, что и море — сгубить и уничтожить…       Беспросветная стена дождя, словно стены самого Черного Замка, мешали ему видеть путь домой и давили на крылья острыми каплями, будто мелкими камушками отбивая болезненную дробь, вынуждая его махать ими яростнее и от того, уставать еще быстрее…       Сейчас, попав между молотом и наковальней, застряв между жизнью и смертью, балансируя на самом краю, он очень жалел о своем опрометчивом поступке, о том, что не подумал дважды, прежде чем с головой бросится в этот адский омут, поддавшись чувствам и напрочь позабыв о здравом смысле.       Но ему так хотелось увидеть эту улыбку снова… Хотелось так сильно, что он, наплевав на последствия и не слушая свою собственную, врожденную интуицию дракона, вскочил ранним утром, когда еще даже солнце не встало и полетел на тот самый остров, полный воспоминаний и дорогих сердцу моментов, не боясь ни расстояний, ни часов, потраченных на этот изнурительный полет.       И что же? Разве оно стоило того? Кокосы, которые он собрал для нее разбились в сумке, а от букета лотосов не осталось даже цветочка, только упоминания о них в виде уцелевших белоснежных лепестков, застрявших в кокосовом молочке.       Он еще никогда не поступал так опрометчиво.       Но ему так хотелось увидеть эту улыбку, тронувшую ее губы, это выражение лица, с которым она смотрела на водяные цветы и ее взгляд, когда она трепетно прикасалась к их нежным, бархатистым лепесткам…       Да будь он проклят, если бы не сделал этого снова!.. Только уже не в бурю и не в непосредственной близости рядом с ней, ведь своей Невесте… нет, теперь уже жене, он нужен живым и невредимым.       Дракон фыркнул, ловко уклоняясь от очередной атаки молнии, едва не попавшей в обессилившее крыло, взмахивающее уже еле-еле.       Жене… Его маленькая Невеста стала ему женой, решительно, по доброй воле, раскинув для него свои объятия… Она так поразила его этим, так изумила… Он не ожидал, что она сделает это сама, так смело, да еще так скоро…       Дракон снова фыркнул, поднырнув под волной и выскользнув из ее бездонной пасти, захлопнувшейся ни с чем.       Ведала она того или нет, но она всегда шла ему навстречу и делала это без колебаний, самоотверженно, несмотря на страх и на отсутствие банальных знаний об отношениях между мужчиной и женщиной, поступая так просто потому, что считала это правильным…       Еще никто не заставлял его чувствовать себя настолько нужным, попросту необходимым… Кроме брата, конечно, но это другое, совсем другое…       Так разве мог он подвести ее и оставить совершенно одну на острове, в темном и мрачном замке, как бы сильно не любим он ему был, сгинув растерзанным бурей?       Ни за что!       И с новыми силами бросился в бой с устрашающей стихией, способной поглотить его не моргнув и глазом, но не ожидавшей от него такого напора и вынужденной отступить, стоило ей только увидеть его целеустремленность, взявшее начало из простого желания вернутся домой, туда, где его ждет любимая женщина, наверняка с волнением выхаживающая у окна, без конца поглядывая на обезумевшее море, при этом нервно покусывая губы, как она делала это всегда, едва стоило ей начать беспокоится…       И не подозревал он в эти мучительные и отчаянные минуты борьбы, что уже некому было его ждать, кроме самого Черного Замка, стонущего в бессилии и ярости, и что случилось то, чего он боялся больше всего на свете…       Наконец буря окончательно отпустила его из своих тисков, оставив обессилевшего дракона в покое и ушла буйствовать вглубь моря, туда, где никому не сможет навредить, а он, дрожа от усталости и ликуя в молчаливой радости от победы, давшейся ему с таким трудом, приземлился у покоев своей маленькой жены, сначала не заметив, что там нет ни света ни движения, а царствуют только тьма и холод.       Кое-как переодевшись, он вошел внутрь и с удивлением огляделся, не обнаружив ее в спальне. Озадаченный и нахмуренный, он бросил на пол мокрую сумку и прислушался к своим ощущениям, пытаясь ее отыскать, недоумевая, куда она могла уйти, да еще в такую погоду…       Голос замка тут же ворвался в его сознание, стоило только прислушаться к его встревоженному и разъяренному голосу, смешанного с чувством страха и вины, подняв такой вихрь мыслей и чувств, что он не сразу смог с ними совладать, тут же вытеснившие все ненужное, сосредоточив внимание только на одной из них, высеченной словно ножом из сумбура остальных.       Амэя пропала.       Нет… Ее похитили.       В миг позабыв от усталости, он бросился вниз по лестнице, пересек мост и оказавшись на том самом месте, где всего несколькими часами ранее стояла она, глядя в ту же сторону, что и он сейчас, Азер замер как вкопанный, неотрывно глядя в землю, туда, где под каменным навесом, белые, увядшие и растрепанные ветром лепестки окрасили темно-красные, крупные капли крови, очень ярко, будто издеваясь, выделяющиеся на бутоне прекрасного лотоса, который она полюбила закалывать в волосы…       Бережно подняв цветок, легко уместившийся на раскрытой ладони, он не мог отвести взгляда от красного на белом, ранящего его сердце сотнями тысяч кинжалов.       Алая капля скатилась по лепестку, застыла на коже… Ливень падал на землю, а на небе бесновалась молния, разрезая воздух раскатами грома…       Длинные пальцы стиснули белоснежный бутон до побеления костяшек и алые струйки вытекли между ними, слившись с дождем.       Янтарные глаза, горящие ужасающим огнем дракона пронзили эту мглу, словно адское пламя, восставшее из самой преисподней, и предрекали неминуемую смерть тому, кто посмел тронуть то, что дорого отродью пламени и пепла…