Наследник Певерелл

Для ученицы седьмого курса Хогвартса, факультета Хаффлпаф, Нимфадоры Тонкс, утро началось в 6:00, когда она, следуя своей привычке, по первому же звонку внутреннего будильника, открыла глаза, и посмотрела на потолок своей спальни, где крупными буквами было написано «Проснись и пой, или получишь в глаз». Эту надпись она вывела там сама ещё на четвертом курсе, ещё в то время, когда она едва-едва просыпалась к завтраку. Однако всё поменялось, когда она получила в подарок на своё шестнадцатилетие от родителей книгу «Обмануть зеркало», что очень детально описывала опыт и умения некоего Б. Сиарра, метаморфомага неизвестного происхождения. Оттуда Дора узнала много интересных, невероятных, а порой и крайне омерзительных фактов о том, как именно можно использовать и достигать высот её дара. Среди прочих там были советы о том, как сымитировать тяжелое ранение, сделать свои месячные безболезненными, просыпаться без будильника, ускоряться и увеличивать свою гибкость до нечеловеческих показателей, а также какие профессии лучше всего подходят для метаморфов. «А ведь родители так и не сказали, во сколько им обошелся этот подарок… Ладно. Спасибо им за него, снова, но пора вставать» - с этими мыслями она едва ли не по-кошачьи потянулась, и перетекла с лежачего положения, в стоячее. Десяток минут разминки, прыжков и перекатов по спальне, в которой девушка жила одна, и она предстала перед зеркалом полностью обнаженной, благополучно выскользнув из одежды во время зарядки. Оттуда на неё взглянула высокая девушка со спортивной фигурой: руками, перевитыми небольшими, но видимыми канатами мышц; длинными, сильными ногами; подтянутым животиком; бледной кожей и острыми скулами. Темные глаза горели лихорадочным пламенем, а черные кудрявые волосы доставали до плеч. - Ну вот. Пора в душ, но сначала… - Тонкс наморщила лоб и пристально всмотрелась в зеркало. Тем временем её кожа пошла пузырями, волосы стали немного короче, и выровнялись, а глаза приобрели яркий голубой цвет. Ещё миг, и на месте темноволосой красавицы стояла низенькая, немного пухлая девушка с желто-розовыми прямыми волосами, розовой кожей, круглой формой лица и сутулыми плечами. После этого преображения, она развернулась и быстрым шагом пошла в душевую комнату – до завтрака ещё надо было забежать к профессору Флитвику, чтобы получить последние указания. *** Время от пробуждения до первого урока для Гарри Поттера было не самым лучшим в его жизни. Оно было наполнено спешкой, поскольку надо было переодеться, привести себя в порядок, найти ванную комнату, а затем, умывшись, найти свою спальню, подобрать учебники в сумку, в соответствии с расписанием, которое старосты приклеили на двери всех учеников. Так Гарри взял учебники по Чарам, Гербологии и Трансфигурации. После всего этого первокурсников собрали в гостиной и повели в Большой Зал, рассказывая по дороге, что это основной путь, но поскольку Хогвартс – замок магический, то здесь так же существует целая сеть тайных переходов, коротких путей и помещений, где порой никого не бывает годами. Шестикурсник Лиам Розье даже рассказал несколько историй и шуток, повествующих о полезности этих секретных путей, а также посоветовал, как можно быстрее найти несколько из них и пользоваться ими, «дабы поддерживать имидж факультета, пользующегося «змеиными норами»». Его сестра Анна, староста-пятикурсница, добавила, что пугать неожиданными появлениями других учеников не запрещено уставом Хогвартса, а смотреть на это весело. В дверях Большого Зала, когда первокурсники начали входить, Лиам остановил Гарри, и кивком указал отойти немного в сторону, где уже стояла его младшая сестра. Когда мальчик подошел, староста сделала небольшой книксен и представилась: - Анна-Виктория Розье. - Гарри Джеймс Поттер, Глава Рода Поттер. – поцеловав протянутую кисть сказал мальчик. - Ну а я Лиам Розье, Наследник Розье. Сын Микаэля Розье. – сказал юноша, протянув собеседнику руку. - Приятно познакомиться. – сказал Гарри, пожимая руку Лиама. - Слушай, Гарри… Я ведь могу тебя так называть? – спросила Анна, и, дождавшись кивка Поттера, продолжила – Ты прости за бестактность, но тебе ведь вчера было плохо, я видела. Ты пропустил вступительную речь, и даже, в комнату ушел молча, узнав, что ты в ней живешь один. Тебе часто бывает так плохо? Впрочем, наверное, это не моё дело. Просто хотела сказать, что Слизерин – единый факультет, и у нас есть правило: не выносить сор из избы. Как следствие, прошу тебя, никаких ссор вне комнат факультета. И ещё кое-что: если тебе будет снова плохо, или нужна помощь – не бойся обратиться к старшекурсникам, это не зазорно. Да и они вряд ли откажут, разве что будут заняты подготовкой к С.О.В., или Ж.А.Б.А. Можешь подходить ко мне, я ведь староста, а значит обязана помочь. Ну или к этому обормоту – она ткнула кулачком под ребра Лиама, и тот притворно скривился, будто от жуткой боли. - Спасибо, Анна. Буду иметь в виду. Идем в зал? *** - Что-то меня тошнит – тихо пожаловался Гарри. - Не переел бы – не болело. – уголком рта процедил тихо Драко. - Может ты и прав. Этот незамысловатый диалог происходил после завтрака, когда ученики Слизерина тихо входили в кабинет Чар, располагаясь за длинным рядом парт. Во вторую дверь шумным потоком вливалась толпа первокурсников Гриффиндора, усаживаясь напротив за аналогичным рядом парт. Опоздавшие на пару минут Рон Уизли и Симус Финниган едва-едва успели к тому моменту, как преподаватель Чар начал свою вступительную речь. Взлетев на стопку учебников, что лежала на его столе (глаза многих учеников округлились), он произнес: - Здравствуйте, дорогие ученики. Меня зовут Филиус Флитвик, я декан Рэйвенкло, и я буду обучать вас искусству плетения чар - одному из основных умений любого волшебника. Я – Мастер Чар, и спешу заверить вас, приложу все усилия, чтобы вы получили возможность стать наравне со мной… - А ещё он семикратный чемпион Дуэльного Турнира Европы. – тихо поведал Драко. -… Более того, я заведую клубом мастерства чар, где вместе со мной ученики постигают эту науку. Занятия проводятся по субботам, но доступ разрешен только со второго курса, или же с первого, но только для тех, кто покажет склонности к Чарам. Теперь немного об организации курса в целом, и в первой теме в частности. Год будет поделен на триместры. Первый закончится с началом Рождественских каникул, второй – с началом Пасхальных. Третий – Летних. В конце каждого триместра – экзамены. До экзаменов может быть от двух до четырех проверочных работ, которые могут быть анонсированы или нет. В конце каждого урока вы будете получать от меня письменное и/или устное задание. Заклинание, или движение палочкой, изученные на уроке, считайте обязательным практическим заданием, если я не отменю его. Теперь насчет первого триместра: многие учителя считают, что это время стоит посвятить разработке кистей, повышению их гибкости и выносливости, а также обучению учеников базовым движениям, таким как круг, овал, восьмерка, взмах-рассечение, укол, и многие другие. Я же предпочитаю иной метод, а именно постепенное обучение движениям, наравне с изучением простейших заклинаний. Ну да что-то я утомил вас своей нудной речью, да? – он широко улыбнулся – Тогда начнем перекличку. Но перед этим, позвольте представить вам мою временную ассистентку – Нимфадору Тонкс. Произнося это, он указал рукой в сторону пустой стены, где уже через мгновение, будто цветное изображение на карточке полароида, появилась Тонкс, в своей розововласой ипостаси. Когда гул голосов, восхищенных такой магией учеников, смолк, девушка сказала: -Всем приветик. Зовите меня Тонкс. Я буду помогать вам и профессору Флитвику на этом, и некоторых других занятиях. Опережая ваши вопросы, я метаморф, и могу делать вот так… С этими словами девушка нахмурила брови, а её глаза и волосы синхронно и медленно стали вначале красными, затем желтыми, зелеными, синими, черными и белыми, после чего вернулись к изначальным вариациям. Школьники восторженно загудели, но быстро умолкли, когда профессор Флитвик начал делать перекличку. Даже то, что на имени Гарри Поттера он побледнел и свалился со стола, не произвело на всех такого впечатления, как то, что продемонстрировала Тонкс. Наконец, когда с официальной частью было покончено, Филиус начал обучать детей "одному из самых важных и фундаментарных умений любого мага" – левитации. Познакомив детей вначале с короткой историей заклинания «Вингардиум Левиоса», профессор показал движение кистью, необходимое для этих чар, которое ученики отрабатывали следующий час. Это могло бы показаться чрезвычайно скучным и утомительным занятием, если бы не Флитвик, успевавший не только поправлять неправильные движения учеников, но и рассказывать о разнообразных забавных случаях, что происходили по вине неправильного произношения волшебных слов. Как результат, время пролетело быстро и, по команде учителя, все приступили к практике, а именно, попыткам левитации перьев. - Вимгардиум Левеоса! – Симус Финниган ткнул кончиком палочки в перо, которое незамедлительно вспыхнуло, обдав незадачливого ученика черным едким дымом. Профессор Флитвик, тихо хихикнув, охладил и очистил лицо Симуса, и перешел к следующему ученику, а именно, Рону Уизли, наблюдая за бесплодными попытками воспроизвести заклинание левитации. Тем временем, Нимфадора тихо подошла сзади к Гарри и Малфою. Драко, как и полагается, уже поднял перо в воздух, и с некоторым усилием поддерживал его там, подергивая кончиком волшебной палочки, от чего оно медленно вращалось то в одну, то в другую сторону. Поттер, в свою очередь, только пытался поднять перо, но несмотря на правильность произношения, и движений палочкой, оно продолжало лежать на столе. «Это странно.» – подумала Нимфадора,- «А ну-ка я взгляну…» Она закрыла глаза, сильно зажмурив их, и, с неслабым мысленным усилием, «включила» магическое зрение, помогающее увидеть плетения магии. Весь класс наполнился неяркими серебристыми вспышками, показывающими рассеивающуюся магическую энергию, что не была до конца оформлена в плетение. Серебристо-синие ленточки тянулись к перьям от палочки Драко, и от какой-то девочки с Гриффиндора. Белые вспышки то и дело возникали на инструменте Флитвика, который, по-видимому, незаметно сканировал состояние магии учеников, дабы те не достали магического истощения. Только от двух палочек в комнате не исходило магии: от Доры, которая ничего не колдовала, и Гарри, сердцевина палочки которого будто мигала золотыми и синими искрами. Когда глаза начали болеть, а в ушах послышался тихий звон, Тонкс перешла на обычное зрение, и тихо отошла от стола Слизерина, присев на краешек стула, на углу учительской кафедры. При приближении Флитвика, она беззвучно попросила его подойти, и прошептала на ухо просьбу глянуть, что происходит с Поттером. Профессор кивнул, и, прищурив глаза, взглянул на Гарри, и пробормотал что-то вроде: - Техника правильная, но магия… Пройдя перед партами, и остановившись перед Гарри, Филиус тихонько спросил: - Мистер Поттер, Вам помочь? Ответа не последовало, и учитель повторил то же самое чуть громче, а затем ещё и ещё. Все в классе уже смотрели на Гарри, а тот, не замечая наступившей тишины, говорил и шептал всё тише и тише, при этом непрерывно делая пасы палочкой: - Вингардиум Левиоса… Вингардиум Левиоса… Вингардиум Левиоса… Вингардиум Левиоса… - глаза его были при этом закрыты, лицо бледным, и по нему градом катились крупные капли пота. Когда же Драко попробовал остановить друга, то, ухватив за руку, понял, что кожа того холоднее льда, а сама рука – очень сильная, ибо как Малфой ни старался, но остановить Поттера не получалось. Сам Гарри этого не знал: его руку свело судорогой, и пальцы ухватились за палочку мертвой хваткой, а сознание блуждало в тумане видений. Ощущение было такое, как когда Вернон ударом отправил мальчика в стену, и тот, инстинктивно попытавшись притормозить, подставил на своем пути правую руку, а секунду спустя она треснула, а Поттер потерял сознание, очнувшись в чулане с целой рукой. Вот Гарри слышит пьяный рев Дурсля «… алкоголик и шлюха, вот кем они были!», а вот кулак Дадли бьется в левую скулу мальчика, а другой – в правое подреберье. Гарри рвет кровью в чулане, а он едва может скинуть голову с постели, чтобы не задохнутся. Гарри слышит, как трещат ребра, когда его бьет Вернон. Гарри видит, как темнота застилает глаза, когда его лупцуют по затылку ногами, и как хрустит его нос под твердыми носками туфлей. Он чувствует, как осколки кости пробивают кожу правой ладошки. Он чувствует, как ломаются пальцы, от удара двери. Он помнит, как поломанные ногти сползают с пальцев, и покрываются темно-бордовой кровью. Он помнит, как кто-то хохочет, и как страшная зеленая вспышка обрывает связь с чем-то очень важным, и как такая же вспышка встает в его глазах, застилая весь мир. Он помнит грохот, почти рев, что резко обрывается, принося с собой холодный ночной воздух… Золотая искорка зажглась на кончике палочки из остролиста, и судя по вздоху учеников, её видят все. Спокойный, хоть и немного дрожащий, голос Флитвика приказывает всем покинуть комнату. Золотая искорка превращается в дым, который медленно течет из замершей во взмахе палочки Гарри Поттера. Дым медленно окутывает мальчика широкими шлейфами, формируясь в золотую сферу с прозрачными стенками. Зарево силы в магическом зрении ослепляет и поражает своим могуществом. Пять туманных сполохов слетает с палочки декана Рейвенкло, и сквозь стены улетают в разные стороны. Пять Патронусов направляются к Дамблдору, Помфри, Снейпу, Макгоннагал и Спраут, неся один призыв: «Ученик в смертельной опасности». Золотая сфера прожигает парту, сжигает стул, перо и книги на столе. Медленно, будто в желе, конечности мальчика обвисают, а сам он левитирует в воздухе, будто подвешенный в воздухе за шиворот, и голова его опущена. Флитвик многое видел в своей долгой жизни, но даже во время самых кровавых баталий его не пробирала ТАКАЯ дрожь. Никогда он не чувствовал зарождения в одной точке ТАКОЙ силы. - Профессор! – голос Нимфадоры доносится будто сквозь толщу воды, и полугоблин понимает – пора уходить. Понимая бессмысленность своих действий, Филиус накладывает пару диагностирующих чар, но они выдают какие-то безумные показания, и смирившийся профессор, походкой хищника, присущей лучшим из боевых магов, покидает кабинет. Флитвик поворачивает голову налево и видит, как детей уводит по коридору Нимфадора, а ей навстречу уже летит староста Хаффлпафа, с которым, по-видимому, она связалась сама. Рядом, с хлопком материализуются Минерва и Снейп, которые воспользовавшись помощью домовых эльфов, решили сократить путь. - Поттер. – зло цедит Снейп, только раз взглянув на мальчика. – Филиус, что с ним? - Это Вы мне скажите, как его декан? Молниеносное движение, размытый силуэт, и зельевар, стоя внутри класса, выписывает палочкой в воздухе десятки рун, что яркими огоньками вспыхивают, и складываются в круговой узор-печать, зависая перед мальчиком. Северуса бьет крупная дрожь: «Что это? Этого быть не может.» Волны жара расходятся в стороны от сферы, а затем в один момент происходит сразу несколько вещей. Один: всплеск, подобный протуберанцу, слизывает и растворяет магию Снейпа. Два: мальчик поднимает голову, и Снейп снова видит мертвые глаза Лили. Три: красная искра в океане бесконечной тьмы – вот что являет собой зрачок Гарри Поттера. Ноль: Черная Метка вспыхивает на левом предплечье зельевара, и его руку пронзает дикая боль. Совершенно не его боль, что пришла по Метке. Пришла не от Темного Лорда. Момент, и всё пропадает. И вот Северус уже стоит рядом с Флитвиком, а в полу, на котором он только что был, открывается дыра с обугленными краями от удара протуберанца. - Спа-сибо. – хрипит зельевар. - Ну так что это, Северус? – требовательно спрашивает Макгоннагал. - Я никогда такого не видел. Как только я начал получать исходные и базовые показатели, невероятные, попрошу заметить показатели, то сфера просто поглотила моё магическое плетение, а затем попыталась атаковать. Одно могу сказать с уверенностью: при неизменной скорости накопления энергии, через несколько минут случится взрыв. - Но Гарри… - прикрыла рот руками Минерва. - Что?! – воскликнула Дора. - Мисс Тонкс, советую Вам, как можно скорее, удалиться отсюда. А нам с вами, коллеги, – холодным, с каплей язвительности тоном продолжил Северус – необходимо начать накладывать щиты, дабы нивелировать силу взрыва, и замкнуть её внутри сферы с радиусом… в 2,5 метра. - Но ведь тогда мы точно подпишем приговор Поттеру! – с ужасом в голосе воскликнула декан Гриффиндора. - А иначе мы подпишем приговоры себе и остальным ученикам школы, Минни. Шансы мистера Поттера на выживание крайне малы, но у остальных студентов есть шансы отделаться легким испугом! – неожиданно поддержал Северуса Флитвик, нервно кусающий свои губы. - Если он умрет, то нам носить это в себе до конца жизни. Но Вы правы, если умрут другие, то наша участь будет тысячекратно хуже. – тихо согласилась Минерва, и лицо её окаменело. - А что, если бросить в сферу Разрушение Магии? – спросила Тонкс, судорожно искавшая лучший выход из этой ситуации, из-за чего её волосы переливались сотнями разных цветов и оттенков. - Взрыв усилится… Но если это сделать сейчас, то энергии в нем будет меньше. – Филиус тяжело вздохнул – Честно, не уверен, что хочу знать, откуда Вам известно об этом заклинании, Дора. Коллеги, накладываем сферические щиты, оставляя окно для заклятия мисс Тонкс. Окно проконтролирует и закроет Северус. – он обернулся к метаморфу и тихо произнес – Если Гарри выживет, то я сделаю всё, чтобы Аластор Муди лично тренировал Вас. Воздух загудел от тяжелых и пронзительных волн магии, завибрировал от речитативов сложнейших щитовых заклятий-клеток: Сфера Пиармо – высший щит трансфигурации в исполнении Макгоннагал; Протего Орбис Квинтелимо – в исполнении Флитвика; Объятья Ночи за авторством Снейпа. Три секунды, и три сферы, шипя, висят перед магами, проходя сквозь стены и потолки, оставляя небольшое окошко пролета с радиусом в десять сантиметров, с одного конца которого находится Гарри, а с другого – Тонкс. - Винриато Вельперио! – ярко-красный сгусток срывается с палочки метаморфа одновременно с яркой вспышкой феникса. – Прости, Гарри. С узловатой палочки прибывшего директора вылетает какой-то фиолетовый щит, который начинает четвертым слоем окутывать сферы, и едва-едва успевает до того, как раздается рокот, и вспышка магии со звоном мириад хрустальных колокольчиков ломает все щиты и оглушает пятерых магов, бросая их на стену. Первым в себя приходит Альбус, и бросает взгляд на оглушенных коллег. Треснувшие артефактные очки-половинки всё ещё работают, хоть и несколько размыто, но показывая ток магии в лежащих волшебниках. «Живы» - мысленно выдыхает маг с облегчением. Он смотрит вперед и видит разрушенные стены Хогвартса, с огромной дырой наружу. Там, на остром краю, выступающем почти на улицу, висит в двухметровом черном полупрозрачном смерче, вытянутый по стойке смирно Гарри Поттер, и медленно вращается вокруг своей оси. Глаза закрыты, лицо бледное, как у покойника, а изо лба тянется тонкая струйка черной крови. - Фоукс – с кашлем хрипит Дамблдор, - в Мунго его, а затем меня. Феникс согласно курлыкает, а затем быстрыми прыжками, растопырив перья, начинает приближатся к Гарри, по пути всё больше занимаясь пламенем. Тонкс с громким вздохом приходит в сознание, и видит, как Фоукс, больше похожий на огромный факел, чем на птицу, подпрыгивает к черному смерчу. От смерча отделяется одно щупальце, и быстрым взмахом прочеркивает феникса насквозь, не нанося тому повреждений, а затем быстро исчезает опять в смерче. Хлопок, вспышка, и смерч с Поттером внутри исчезает. Вспышка, хлопок, феникс на плече у Дамблдора. Хлопок, вспышка, и директор исчезает. Становится трудно дышать, и голова наливается тихим звоном. Перед глазами всё темнеет, и Нимфадора Тонкс проваливается в небытие, уже не слыша, как трое деканов тихо ругаясь приходят в себя, и встают на ноги. *** Гиппократ Сметвик, мастер-целитель, заведующий госпиталем Св. Мунго вот уже 35 лет, в очередной раз был поражен до глубины души. В свои 82 года он выглядел едва ли на 45, и был абсолютно уверен, что после того, как в 1970 году он увидел человека, в которого попало одновременно 17 проклятий, его не удивишь уже вообще никакими показателями. И вот, Гарри Поттер, попавший к нему в операционную, в первый же день учебного года, ошеломил его так, что Гиппократа едва не пробрал инфаркт. Он потер виски, отхлебнул из своего термоса ещё порцию холодного яблочного сока с успокоительным зельем, и воззрился на своих собеседников. Альбус Дамблдор и Корнелиус Фадж, а это были именно они, с немым укором смотрели на Сметвика. - Я вас прошу, не смотрите так на меня! Ну нет иного выхода. Этот смерч вокруг мальчика, ничто иное как заклинание стазиса, причем одно из высших, так как внутри время замедляется в 32 раза. Это значит, что за минуту и четыре секунды там пройдёт всего лишь две секунды. И опустим такую мелочь, что снять подобное может только темный целитель или некромант, но повреждения Поттера таковы, что без того, кто сведущ в магии души, то бишь некроманта нам там и делать нечего. Своим упрямством вы двое добьетесь или смерти Гарри Поттера, или его превращения в сквиба! И если Вы, директор Дамблдор, ещё возможно удержитесь на своём месте, то Вас, министр, попросту сметет толпа людей, которые его едва ли не обожествляют, а то, что от Вас останется, можно будет убрать одним Эванеско! - Гиппократ, мальчик мой… - начал было Дамблдор, но осекся от жесткого взгляда целителя, и очень быстро вспомнил, что не настолько главный целитель и младше него самого. - Мистер Сметвик, прошу Вас, не волнуйтесь – Фадж сидел, съежившись в своём кресле, и мял в руках свой любимый серый котелок – Ну подумайте ещё раз… Пересчитайте… Поищите иные способы. Неужели вообще никак без некроманта? - Поймите и Вы меня, министр, в семидесятом Кирка Олбрайта разбирали и собирали ТРИ некроманта, и четверо целителей. Здесь же, необходимо тринадцать целителей, чтобы создать малый Круг силы, и, хотя бы один, а в идеале – СЕМЬ некромантов. Но даже так, я не могу быть уверенным на сто процентов, что мальчик не станет сквибом. - Гиппократ… Вы уверены в этом? – вновь подал голос директор Хогвартса. - Могу поклясться жизнью, что это необходимые меры, и уменьшать озвученные мною цифры, значит убить Гарри Джеймса Поттера. - Корнелиус, тебе слово. Мы принимаем целителей, пускай и темных, из Международной Ассоциации, или нет? - Принимаем – тихо проговорил Фадж. - Наконец-то Вы решились, министр! – Сметвик даже повеселел от такого ответа – Я немедленно свяжусь с М.А.Ц. и запрошу четырех специалистов по черному коду. - Черный код? – удивленно переспросил Дамблдор, приподняв одну бровь. - Да. В М.А.Ц. разработана система кодов важности вызова, и все они названы по цветам. - И что же, позвольте спросить, означает черный код? – с легким дребезжанием в голосе переспросил Министр Магии. - Что пациента необходимо уже доставать с того света. *** Четверо некромантов стояли на вершинах октограммы, вписанной в круг с радиусом в три метра, в центре которой на прямоугольном обсидиановом ложе было помещено бессознательное тело Гарри Поттера. Руны, выведенные на полу кровью самих некромантов, поблескивали синими и золотыми отблесками в такт речитативу, выводимому голосами темных магов. Вокруг них, на расстоянии в полтора метра от внешнего контура, молча стояли маги. Тринадцать лучших целителей св. Мунго держались за тонкие золотые цепи, что были обмотаны вокруг их запястий, объединяя колдунов в малый Круг силы. Именно это давало некромантам достаточное количество энергии, дабы они не умерли от магического истощения. Внезапно, всё вокруг подернулось синей дымкой, и факелы, горевшие в этом подземелье св. Мунго, вспыхнули в два раза ярче и выше, а затем замерли. Время остановилось. Всё та же девочка в джинсах и черно-белой, в поперечную полоску, блузке с длинным рукавом, материализовалась возле ложа Гарри Поттера. Взглянула на его лоб, тихо выматерилась и взмахнула своей левой кистью, которая, как результат, превратилась в костлявое подобие человеческой, за тем нюансом, что фаланг в её пальцах было на две больше положенного. - Ну кто так изгоняет духа-паразита, из человека с одержимостью? Ну не дилетанты ли? – с этими словами она схватила костлявыми пальцами золотую проекцию мальчика, видимую ей одной, что висела над телом, и с силой впихнула обратно. Затем пальцы прошли сквозь шрам мальчика, и оттуда был извлечен черный сгусток, который с жутким визгом моментально попытался сбежать – Ну куда ты, Том? Ты вот серьёзно думал, что я не знаю у кого камень? Что Я НЕ ЗНАЮ про твои обманные маневры с крестражами? Наивно с твоей стороны. Я ведь тебе сейчас подарок делаю: на чистое перерождение отправляю. Точнее, отправлю – когда соберу. Твои знания помогут моему подопытному, а ты переродишься в какое-то дитя. Хотя по-хорошему тебя надо бы на тысячу лет в камень превратить с полным спектром чувств и очищения. И хватит визжать! С последней фразой она щелкнула пальцами правой руки, и дух утих, а сама правая кисть превратилась в зеркальную копию левой. Острые фаланги впились в шарообразный осколок души, и разорвали его на два шарика поменьше: неровный прозрачный, с белой дымкой; и черный, идеально круглый. Щелчок пальцев, и прозрачный шар исчезает. В правой кисти, под черным шариком, появляется зелёное пламя, и он начинает понемногу светлеть, а девушка бормочет: -Певерелл не Блэк – безумие излишне. Поттер – Слизерин, а не Гриффиндор – безрассудство должно быть умеренным, или не быть. Наконец, удовлетворившись светло-серым цветом шарика, девушка всаживает его в грудь Гарри, отходит и осматривает критическим взглядом: - А неплохо вышло! – она задорно улыбается, и встряхивает руками, от чего они приобретают человеческий вид, после чего находит взглядом целителя Сметвика, щелкает пальцами, исчезая, и время обретает нормальный ход. Руны на полу вспыхивают и испаряются, а магов разбрасывает, точно листья на ветру. Тонкий шрам на лбу Гарри Поттера розовеет, и перестаёт кровоточить. В кармане мантии Гиппократ Сметвик чувствует пергамент, и, пользуясь всеобщим замешательством, бросает на него быстрый взгляд. Треугольник, вписанные круг и прямая на печати, которой скреплен свиток. Целитель удивленно приподнимает левую бровь, и быстро прячет пергамент обратно, усмехаясь: - Как говорит моя внучка: это «жжж» неспроста…