Прошло две недели с того момента, как Каччан отверг своего истинного, и пять дней с того, как Шото признался ему в любви, поцеловав в губы.
«Я хочу быть для тебя чем-то больше чем просто другом, » — вспоминал зеленоглазый, сдавленно дыша. Еда не лезла в горло, ни кусочка, только вызывала отвращение. Уже который день от вида и запаха пищи тошно, хорошо хоть на воду реакции нет, иначе было бы юному герою совсем плохо.
«Я тебя не тороплю, Мидория, подумай столько, сколько считаешь нужным…»
А сколько он считает нужным? У него уже изредка проявляются истерические припадки. Он совершенно сбит с толку. Практически перестал улыбаться всем без причины. Всё больше уходил в себя и чаще о чём-то размышлял. На практических экзаменах — проверках силы, не позволяющих расслабится — Деку часто стоит будто в готовности нападать, а на деле… В глазах пустота, взгляд в никуда и стоит герой на одном месте, в то время как остальные мечутся по полю, пытаясь избежать атак друг друга и нападая. Так удачно, что Мидорию всё и вся обходят стороной. Обидно ли это? Да черт его знает.
— Эй, Деку! — Послышался знакомый рык, от которого сердце забилось чаще, а разум в одно мгновение просветлел. Мидория сразу поднял взгляд на блондина. — Придурошный Деку, что застыл?! — заводился тот бездействием такого слабака, как Мидория, и угрожающе начал подходить к нему. А Мидория не может сдвинуться с места от шока и страха.
Тодороки сразу заметил, что у зеленоглазого проблемы и испуганно бросал на него взгляд, не в силах пока помочь ему из-за сильного соперника.
— Аргх! Да чтоб тебя! — рыкнул Тодороки и одним взмахом правой руки обездвижил противника. Второй взмах руки помог предотвратить атаку Бакуго и огородить того от зеленоволосого. — Мидория, ты в порядке? Тебе не стоит так сильно размышлять об этом, — по доброму усмехнулся половинчатый.
— Эй, Деку! Чёртов Деку, что, нашёл себе другого парня? Или просто лёг под половинчатого? — злобно смеялся Кацуки. Изуку вздрогнул, а сердце упало вниз так резко, что от этого парень физически почувствовал соответствующую боль. Ему привиделось наверное, но глаза на солнце слегка блеснули обидой и ревностью. Наверное… показалось, ведь так обидно оскорбил, в этот раз даже Шото приплёл… в уголках глаз скапливаются слёзы с такой скоростью, а уголки губ, подрагивая, слегка приподнимаются.
— Мидория, смотри, что он думает о тебе. Я поставлю мозги на место, для тебя, чтоб ты понял, что он ни капли не жалеет о том.
— О, смотри-ка, видимо хорошо лёг, раз половинчатый рвётся защищать тебя! Влюбился что ли в этого слабака?! — продолжал злорадствовать Кацуки.
После слов Каччана, Мидория услышал рычание и характерный треск льда, что покрыл добрую половину тела Шото. Он злобно сверкая глазами шёл на взрывного героя.
— Шото… — тихо-тихо шепнул Изуку.
-Смотри, Мидория, как сильно… — так же тихо говорил герой, идя на Бакуго, а после, переходя на бег и готовясь нанести серьзный удар, — я люблю тебя, — рыкнул половинчатый, обрушив на противника лавину льда, заставляя того отпрыгнуть, страхуясь своими взрывами, что было на руку Тодороки, ведь так он не услышал его слова.
— Хм, — оскалился злобно тот, отряхивая руку от снега. Кацуки же злобно пыхтел, явно не ожидая, что тот заставит его отступить, а не напасть. Через секунду, он, злобно вопя, кинулся к Шото.
В тот момент, когда Кацуки Бакуго был уже готов поразить противника, использовав взрыв, а Шото был готов обороняться и перенаправить атаку обратно хозяину, между героями возник Мидория. Он появился весьма неожиданно, слегка создавая ветер. Он стоял спокойно, бездвижно, с опущенной головой и локоны непослушных волос прикрыли добрую половину лица вместе с глазами. Судя по тому, что Мидория спокоен, значит, ничего не сломал?
Шото испуганно на него смотрит, вылупив глаза. Помня все прошлые его попытки использовать силу, за него страшно вдвойне. Да и к тому же… на него летит вооруженный причудой Кацуки, а он так спокойно стоит. Судя по выражению лица самого блондина, тот испуган таким исходом не меньше. Он хотел поразить Тодороки, но не как не своего соулмейта. Стоп! Своего? Какого хрена?! Но, но ведь это факт! Они истинные! Так что же…
— Де-е-е-еку-у-у! — кричал парень, предупреждающе. Как бы то ни было, вредить зеленоглазому
сейчас не входило в планы героя.
— Каччан… Шото… — шептал он, так же не двигаясь и не поднимая головы. Когда Бакуго был уже опасно близко, то оба героя заметили как Изуку стал накапливать силу, напряглось… всё тело. И Тодороки, и Кацуки были удивленны и испуганны сразу.
— Может хватит уже?! — крикнул герой во всё горло, поднимая голову и привлекая все внимание на себя. Его лицо тоже было напряжённым и искажало жуткую гримасу — злобную улыбку. Он отставил одну ногу назад, для равновесия, а после за доли секунды обезвредил Каччана и перевернул его крайне красиво, отправляя в недолгий полёт на землю в конец поля.
— Ого, вы только посмотрите, герой Деку нисколько не хочет уступать другим соперникам! — звучит голос диктора, — Но что это? Он подходит к Бакуго, тем самым заканчивая бой?!
— Каччан, я люблю тебя, — спокойно и без каких-либо эмоциий повторяет Изуку, садясь на корточки и склоняясь над поверженным истинным.
— Но это конец… — тихо добавил он, отрешенно поворачивая голову в другую сторону и смотря пустым взглядом в никуда. Встав с колен, он устало вздохнул, тря переносицу, будто это было до невозможности легко и уходит, игнорируя взгляд окаменевшего от зрелища Шото и пыхтящего от ярости и шока Бакуго. Он медленно и, как бы ни было не свойственно именно ему, пафосно и кричаще уходит, опуская голову. А когда почти зашёл в туннель арены, слегка приоткрыл глаза в хитром прищуре и азартно оскалился, будто злодей. Адреналин закипал в его крови, всё тело приятно ломит и ноет от жуткой боли, но, кажется, переломов нет. Пронесло?
***
— Мидория, мальчик мой! Что это было? Как ты это сделал? — восхищенно спрашивал Всемогущий, стоя напротив кушетки в палате Целительной Девочки.
— Ну…переломов нет, как и прочих повреждений. Так что поводов для паники я не вижу.
— Мидория, так всё же? Ты поразил меня сильнее, чем делал это прежде!
— Само вышло, — неловко отмахнулся Изуку, вскакивая с кушетки. В нём ещё хлещет злость и неудовлетворенность боя. Зря, зараза, так рано ушёл. Но… так было нужно. Нужно успокоиться. Он вышел из кабинета. А Всемогущий за ним.
— Мидория! Всё в порядке? — занервничал герой.
-Весьма. Что-то не так? Вы же сами сами не в восторге будете, если я вновь посещу
бредоляндию, — усмехнулся Изуку, выделяя слово ковычками и продолжая путь к автомату со сладостями. В горло по прежнему ничего не лезет, хотя Мидория уже хочет через силу заставить себя есть, но результатов это не принесёт. Только очередное «здорова» с белым другом.
— Ох, это похвально, что ты больше не волнуешься и не придаёшься бредням, но всё же, как ты поборол страх и смог так уверенно использовать силу аж на пятнадцать процентов? Сейчас Кацуки на носилках несут к Целительной Девочке, — восхищённо и удивлённо хрипел тот.
— И кстати, что произашло между вами тремя и что ты потом сказал юному Бакуго?
— А… Да ничего существенного, — занервничал Мидория, настигая аппарат со сладостями и всунув нужное колличество монет, нажал на кнопку, выбирая пакетик, в котором находилось десять конфет на палочке.
— Просто… — начал он, спокойно улыбаясь, будто это сущий пустяк, — Я… — запихивая в рот одну канфеты, он продолжает менее разборчиво, — люблю его, — и он посмотрел на своего идола такими глазами, что герой вздрогнул. Мидория не был зол, не был подавлен. Он был искренне рад, просто счастлив… Он окрылён своей любовью! Будто не замечает минусов в своей паре. Он улыбался своей самой невинной улыбкой, слегка заливаясь румянцем и совсем почти незаметно наклонив голову в бок, застывая в таком положении и держа в руках палочку от конфеты.
Всемогущий впал в крайнюю степень шока. Конечно, слухи ходили, и учителя почти на счёт всего обо всех были в курсе, но не говорили о том вслух, молчали. И сплетни о том, что малыш Мидория и юный Бакугоу были истинными и раскрылось это в крайне неприятной ситуации, об этом тоже каждый преподователь был извещён. Но
Номер Один невероятно переживал за своего приемника. Но теперь, видя как тот сияет, говоря об этом так просто… Всемогущий даже немного расслабляется, но не перестаёт сочувствовать зеленоволосому. Ведь это Бакуго — он ещё не скоро примет Изуку за равного, полюбит ещё позднее.
— А… любишь?
— Угу, — смущённо сожмурил тот глаза, не смея нарушать тишину первым и явно давая мужчине всё обдумать.
***
— А почему ты так часто ешь конфеты на палочке? — волнуясь, спрашивает Всемогущий. Такая тяга к сладостям явно не здорово отразится на здоровье. — И частенько не присутствуешь на обедах, я тебя искал всё время, но тебя либо нет вообще, либо ты уже уходишь, почти не притронувшись к еде.
— А, это? — Мидория достаёт конфету изо рта и с усмешкой смотрит на него. Всё же эти конфеты… — Это единственное, что не отторг мой организм за эти две недели, — непринуждённо улыбаясь, изрёк тот, сново пригубив сладость.
— В смысле? Последние две недели?
— Да~
Изуку резко опустил несильно голову и на секунду его взгляд поник.
— Как вам уже наверное известно, Каччан отверг меня. И сделал он это крайне шумно, — спокойно говорил он. В его голосе не было ни обиды, ни печали.
Ничего. Зато лицо было сосредоточенным на тех воспоминаниях и слегка… грустным. Тошинори сглотнул. Обстановка слегка изменилась — воздух напрягся. Изуку напрягся. Они остановились на повороте.
— Первую неделю я взялся за самобичивание. Кушал первые два дня вполне себе как всегда. Но потом… — он невольно запнулся, облизывая накопившуюся слюну с такой сладкой конфеты. — Потом мне было лень трепать вилкой. Аппетит спадал. Я понял, что меня тошнит от большинства продуктов. Я думал, что отравился в UA, но дома от моей любимой еды мне было так же плохо. Я не знаю что случилось, но от конфет меня хотя бы не выворачивает на изнанку. Уже от вида… от запаха… — тут мимо Изуку прошёлся какой-то парень, в форме академии, видимо один из учеников других классов. Он жевал сэндвич. Изуку невольно сжал палочку зубами, клацнув по конфете, запихивая обратно в рот и зажимая нос.
— Меня скручивает… — рыкнул герой еле слышно и завернул за угол, скрываясь в уборной.
