Всему виной БОЛЬ!

      Мидория медленно попивает пакетик с клубничным соком. Это его любимый напиток и к тому же, ещё один продукт, от которого, оказывается, не воротит. Идя по коридору, он сталкивается с Каччаном, что в этот раз стало крайне неприятной неожиданностью. — Деку, твою мать… — фыркнул тот, но не повышая тона, не угрожая и не оскорбляя. — Ох, Каччан, прости. Я тебя не заметил. Как ты? — спросил Изуку, лишь самую малость интересуясь самочувствием обьекта обожания, и, цокнув, выбросил пакет из-под сока в стоящую рядом урну. — Как? Ты ещё спрашиваешь?! Ты меня чуть на тот свет не отправил! — всё же крикнул блондин, но лишь от сильного шока. В его голове не было не единого намёка на унижение или угрозу. — Ты сам виноват… — пренебрежительно усмехнулся Мидория, осмелившись слегка проявить свою неприязнь к Бакуго. — Что? — опять Изуку вводит блондина в ступор. Раньше… Раньше Деку бы покраснел и мямлил что-то о том, что он погорячился и бесконечно долго и непонятно извинялся, не смея поднять взгляд и дрожа, будто вот-вот заплачет. Но… после того, как Каччан «наигрался» и отшил влюблённого, да и ещё истинного, Деку, тот теперь сам не свой. И теперь даже имеет достаточно смелости, чтобы дерзить и пренебрежительно смеяться, будто унижая, над ним, не то, что говорить, и спокойно, без каких-либо эмоций смотреть глаза в глаза. Кацуки настолько охренел, что дар речи потерял. А глаза так кстати наткнулись на Всемогущего, что нервно поглядывал на Деку из-за угла. — Деку, там Всемогущий, — пытался уйти от неловкости Бакуго. Зеленоглазый дерзит? — Каччан, дай пройти. Вижу, ты в порядке? — скорей как утверждение, нежели вопрос, сказал Мидория. — Меня Тодороки внизу ждёт. Я обещал ему, — он на секундочку запнулся и кинул усмехающийся взгляд, слегка останавливаясь, плечом к плечу и поднося конфету на палочке ко рту, — сново лечь под него, — усмехнулся Изуку и довольный тем, что полностью обездвижил и обезоружил истинного, с улыбкой пошёл вперёд, запихивая в рот конфету и держа в руках пакет с кучкой других. Каччана будто мечом насквозь проткнули. А мимо него, как нашкодивший ребёнок или заботливый папаша, тихо и быстро прошмыгивает Всемогущий. Герой следит за учеником, хотя уверен, что тот знает и просто позволяет ему эту глупую слежку. Кацуки отмер и решил тоже проследить за Деку. Тот в свою очередь спустился вниз, где его действительно ждал Шото. — Привет, Тодороки. Извини, Каччан задержал. — А, да не страшно, — герой с улыбкой встаёт со скамейки, делая шаг к Изуку, — кстати как он? — Ну… видимо сильно я тогда его… Головой что ль приложился? — отвёл он взгляд, переживая за блондина. Сам Бакуго следил за ним из-за угла. И только заслышав эти слова, хотел было пойти надрать зад за это, но его остановила мощная рука Всемогущего, что не дала пройти. — Нельзя. Ты должен сам понять что с ним, — тихо шептал Тошинори, не отрывая глаз от Мидории. Каччану не нужно объяснять, он кивнул и скрылся. — О чём ты? — спросил Шото, беря руки Изуку в свои и слегка поглаживая его ладони своими большими пальцами. — Да вот… Я же говорю, столкнулся с ним. Но он только сказал, что я его чуть не убил и всё. Спокойно. А ещё опять назвал Деку и… «Деку, твою мать…» — цокнул Мидория, пародируя соулмейта. — И всё? — Да, в том то и дело. «сам виноват» и «Каччан, дай пройти» и даже «Я обещал опять лечь под Шото». Я говорил всё это ему. — пересказывал он другу, произнося с той же точной тональностью, что и для Кацуки. — Не перебарщиваешь ли, Изуку? — с волнением подаёт голос Тодороки. — Тодороки, блин. Я тут не при чем, — Изуку замазал всю фразу своим бубнежом, смущённо отворачиваясь от парня. — Знаю-знаю, — усмехнулся, умиляясь любимым, притягивая к себе и хитренько улыбаясь. Деку хватило секунды, понять намёки героя и двух — чтобы удивить тех, кто следит за ним «так беспалевно». Мидория точно так же, как и Тодороки, улыбается, а потом незаметно кивает, позволяя Шото действовать. И тот немедля накрывает его губы своими, сливаясь в сладком поцелуе. Как бы Изуку Мидория не был смел и по своему дерзок, но он никогда не полезет к Шото первым и тот это знает, поэтому сам делает всё за двоих. Тодороки знает, что Изуку его не любит. Точнее любит, но совсем не так. Не так как мог бы, не так как хотелось бы. Поэтому герой готов любить за двоих, не в чём не упрекая Свою пару. Теперь…пару. Зеленоволосый всё ещё безумно любит Кацуки Бакуго, каким бы тяжелым характером он не обладал. Тем более, они истинные. Тодороки рад, что Мидория хотя бы позволяет делать с собой подобное и не отвергает, а даже лениво, неумело и немного нежеланно отвечает. Шото не против. Ведь, иногда, когда он старается, Изуку… тихо скулит, от удовольствия, и накрывает его шею своей рукой. Лишь изредко, когда Тодороки очень старается. И сейчас как раз один из таких случаев. Мидория тихо-тихо скулит и вставая на носочки, накрывает шею Тодороки. Тот, обвивая одной рукой его талию, прижимает к себе как можно плотнее. Но Шото чувствует привкус металла на кончике языка, а после, недовольный взгляд темно-зелёных глаз. Совсем недавно, глаза Изуку слегка потемнели, совсем недавно. — Переигрываешь, Тодороки, — твердит тот, не убирая руку друга со своей талии, как и свою с его шеи, не сильно сдавливая и оттягивая вниз. — Да… прости, слишком тороплюсь. Прости, — виновато извиняется герой, опуская в землю глаза как дворовый пёс. Герои, что следят за этим, стоят в шоке. Точнее Бакуго был полностью обескуражен, а Тошинори был неприятно удивлён. Он конечно знал о состоянии юного Мидории, по его правдивым словам, но он не знал и даже не предполагал куда ведёт его состояние и во что это выльется.

***

— Мидория, Тодороки, у нас тут намечается небольшая вечеринка, — с хитрой улыбочкой обратилась Очако, указывая на группу однокласников, среди которых было большинства А-класса, а так же студенты других факультетов. — О, правда? А что за вечеринка? — немного растерявшись от такого количества героев и практически потенциальных врагов. — Ой, да не переживай, лишь небольшие игровые соревнования после уроков. У Айзавы-сенсей мы получили разрешение. Просто немного поиграем и посоревнуемся, а потом пойдём в ресторан! Нам ведь уже шестнадать! — воодушевлённо рассказывала Урарака. — Ох, ну… — Мидория отвёл взгляд, слегка улыбаясь и неуверенно теребя затылок. — Ну же, Деку-кун! Не будь букой! Все, кто мог и хотел, согласились! — Да, конечно. Я за любой движ, если это не прольёт кровь и не повредит психику, — усмехнулся Изуку, кинув взгляд на равнодушного Каччана, что держал что-то в руках. Блондин подал знак, чтоб они отошли ото всех и ушёл. — Тодороки, я выйду на минуту, Каччан требует, — шепнул Изуку на ухо другу. — А ты уверен? — нахмурился герой, показывая, что он против этой затеи, но… разве Мидория будет его слушать? Особенно сейчас, рядом с Бакуго. Тот лишь улыбнулся и погладил того по плечу, уверяя, что всё в порядке. Изуку вышел из класса под лепет Урараки, о том, что Мидория и Шото, возможно, парочка. — Что-то хотел, Каччан? — встревоженно спросил Изуку. — Деку… Вижу купаешься в лучах славы? Да и замену мне нашёл? — язвительно вторил блондин, держа в руках маленькую чёрную коробочку. — Каччан… не лезь в это. Ты чего добиваешься? Ты ведь не принял моих чувств, — Мидория складывает руки на груди, поворачивая голову к ребятам и, поджимая губы, сдерживает слёзы. — Что тебе ещё от меня нужно? Я всё понимаю, слабый, тебе не нужен. Видишь во мне соперника? Что…что я должен ещё сделать, чтобы ты отстал от меня?! От меня, Тодорроки и вообще забыл о моём существовании?! — сорвался на крик Изуку. — Де… Изуку! — резки, как молния в жаркий и безоблачный день. Дрожь… Изуку вздрогнул. Слеза… но всего одна. Звук очередной рвущейся струны души. — Мне плевать, что ты меня теперь будешь ненавидеть. Как плевать и на то, что мы созданы, чтобы быть, мать его, вместе, но, не смотря, что ты с этим придурком, держи. Мой первый и последний подарок в жизни. Знай как сильно… Ты меня бесишь, Деку!!! — рыкнул на весь коридор блондин, а потом развернулся и ушёл. Мидория так и остался стоять, шокированный, держа в руках злосчастную коробочку. По щеке прокатилась ещё одна слеза. Последняя, обрывает очередную струну. Сколько их осталось в душе? Видимо ещё не последняя, раз он ещё жив и не помутнел рассудок. Раз Изуку ещё стоит на ногах и не сошёл с ума, раз не бьётся в истерике. Но сколько ещё их, этих струн души, что держат Мидорию в норме? Одна? Две? Три? В конце концов, он свихнется. Осталось недолго. Давай, Каччан, действуй, поднажми, ускорься! Изуку ждёт! Изуку готов…