Другая страна

      TW: описание ломки, дабкон       Утром в субботу, Шерлок, чистый уже неделю, стоял в ванной и снова изучал своё отражение. Кожа выглядела откровенно ужасно — бледно-серая из-за жизни в четырёх стенах на шоколаде и кофе, изрытая язвами, которые он расковырял на руках. Шерлок был жутко тощим, а под запавшими глазами залегли тени из-за недосыпа. Живот болел, теперь, похоже, постоянно, пусть Шерлок и не подавал вида. И всё же: синяки начали бледнеть, как и следы от иглы, и он мог посмотреть себе в глаза — по крайней мере, ненадолго. Проскользнула мысль, когда он глянул на торчащие тазовые косточки — отпечатки Джона, но Шерлок безжалостно прогнал её. Возможно, стоило сделать ещё один шаг навстречу самосовершенствованию: например, перейти на нормальное питание или сделать что-нибудь с кожей? Шерлок тут же отклонил эту идею. Оставаться чистым ещё семь дней уже достаточный успех.       Остаток выходных Шерлок провёл, топчась на месте. Это сводило с ума: если бы он мог просто выйти отсюда, раствориться в улицах Лондона, где он чувствовал себя таким живым, он знал, что смог бы найти необходимую информацию. Вместо этого он был вынужден ходить из угла в угол по квартире, как тигр в клетке. Действительно ли он протрёт дыру в ковре к тому времени, как домашний арест окончится? Этот вопрос на время отвлёк Шерлока — в итоге он ползал по ковру с каждым измерительным прибором, который смог достать, пытаясь выяснить, тоньше ли шерсть на его привычном маршруте, чем в других местах. Это стало кульминацией уикенда — почти час не думанья о том, о чём он не думал.       Шерлок изучил возможную связь с русскими со всех возможных углов, но это не привело ни к чему полезному. Он даже позвонил Лестрейду — тот был рад слышать его вечером в субботу — и заставил его связаться с контактом, который следил за русскими группировками, но это тоже привело в тупик. Наконец в воскресенье Шерлок достал свой телефон и вздохнул, набирая номер, по которому рано или поздно всё равно собирался позвонить.       — Я мог бы пообщаться, — коротко проговорил Билл Уиггинс. — Зайдёшь?       — Нет, мне необходимо залечь на дно, нельзя, чтобы меня увидели там, — ответил Шерлок. — Мне нужно, чтобы ты пришёл на Бейкер-стрит.       Возникла заминка.       — Не за просто так.       — Да, идёт, — односложно сказал Шерлок. — Через сколько ты будешь здесь?       Он прислушивался к звонку, полагая, что миссис Хадсон может даже не впустить Уиггинса. Тот опоздал больше чем на полчаса от заявленного времени.       — Выглядишь чутка на взводе, — заметил Уиггинс, когда Шерлок открыл дверь. — Нужна небольшая вмазка? У меня есть немного твоего любимого —       — Только информация, — ответил Шерлок, чуть более отрывисто, чем намеревался. — У нас всё в порядке, спасибо, теперь возвращайтесь к телевизору, — даже ещё резче сказал он миссис Хадсон, увидев, как она выглянула из своей двери и уставилась на Уиггинса. Миссис Хадсон неодобрительно фыркнула.       — Итак, — сказал Шерлок, когда Уиггинс расположился на диване. — Что тебе известно о Мориарти и «Королевском флористе»?       Уиггинс по своему обыкновению тщательно обдумал вопрос.       — Слышал, большой человек вернулся, — наконец ответил он. — Или пришёл новый. А этот цветочный магазин… может быть столом заказов, типа того. Возможно.       — Знаешь, кого-нибудь, кто пользовались их услугами?       — Не знаю. Вероятно. Могу поспрашивать. Выйдет недёшево.       Шерлок вздохнул, вытащил бумажник и отсчитал несколько банкнот.       — Поспрашивай. Слышал о других… столах заказов?       — Неа.       — Говорят, цветочный магазин может быть связан с русскими.       Уиггинс покачал головой.       — Ничего не слышал о русских. Однако действительно слышал об их связи, у них есть могущественные друзья, если догоняешь.       Шерлок нахмурился.       — Более могущественные, чем Мориарти?       — Другого рода друзья.       — Имеешь в виду, таких как полиция. Они кому-то платят?       Уиггинс вновь покачал головой.       — Я слышал, они связаны с какой-то большой шишкой. Возможно, в правительстве. Шерлок откинулся назад и сложил пальцы домиком, размышляя. Это было интересно. Определённо стоило риска и отягчающего обстоятельства в виде присутствия Уиггинса, которое вызвало раздражающий условный рефлекс, из-за чего скакнула кривая тяги к веществам, находившаяся ранее на приемлемом уровне. Ещё один вопрос.       — Слышал что-нибудь ещё о Мориарти? О чём ещё мне нужно знать?       — Только то, что он вернулся в дело. Это всё.       — Объявление в Новый год, — сказал Шерлок, пристально наблюдая за Уиггинсом. — Что-то пошло не так. Сообщение вышло, но никакого примечательного преступления до сих пор не произошло. Значит, либо что-то пошло не так, — преступление не состоялось, как было запланировано, — вот оно, лишь крошечный проблеск в этих пустых бледных глазах, — либо сообщение предназначалось не для широкой публики, а для очень узкой аудитории. Аудитории из одного зрителя, можно сказать.       — О чём ты?       — Может быть, он делал не рекламу. Может, бросал перчатку. Король мёртв, да здравствует король, — при отсутствии борьбы за преемственность. Может, Мориарти двое, вместо одного.       Лицо Уиггинса снова стало совершенно ровным и безучастным.       — Ничего о таком не знаю. Я слышал только об одном.       — Что ж, — Шерлок слегка пожал плечами, игнорируя то, как зудели ладони. Доза доза доза. У Уиггинса есть, у него всегда было. — Просто предположение.       Когда Уиггинс наконец ушёл, Шерлок, не теряя времени, написал Гоббс, и был на полпути к своему запасу никотиновых пластырей — это точно было дело на три пластыря — правительство: кто что почему как кто — когда уловил краем глаза крошечный пакетик на диване. Он лежал, невинно съехав между подушек, словно Уиггинс просто выронил его из кармана, что конечно было не так.       Шерлок замер как вкопанный, уставившись на пакет. Крошечной частью разума, не охваченной острой потребностью, он задался вопросом, можно ли измерить жажду: разумеется, не по шкале, но, возможно, в процентах от внимания человека, ведь так люди говорят об этом? Как о состоянии поглощённости жаждой. Сейчас он был поглощён всецело, в жизни не желал ничего так сильно —       Пальцы Джона прожигают одежду, ближе, пожалуйста, ближе, умоляю, поцелуй меня снова, прошу, дотронься       Шерлок так жёстко отодвинул эту мысль, что физически споткнулся. Двигаться. Продолжай двигаться. Он направился к двери, даже не останавливаясь, когда проходил мимо дивана и по дороге подхватил пакетик, а затем спустился к миссис Хадсон, без пауз и раздумий, просто продолжая двигаться. Он накрыл пакетик рукой, так что не мог его видеть, пока не открылась дверь.       — Боюсь, я должен попросить вас об услуге.       Миссис Хадсон всматривалась в его застывшее лицо и вытянутую руку с озадаченным выражением, прежде чем озарилась пониманием.       — Ох, дорогуша, — она забрала пакетик, быстро сложив его в карман своего халата. — Да, конечно, я выброшу это завтра, когда пойду в магазин. Так и знала, что тот мужчина нехороший человек, если он только посмеет снова явиться сюда, я покажу ему, вот увидишь.       — Это просто бизнес, миссис Хадсон. Уверен, вы можете понять.       Он пожалел о сказанном, как только слова слетели с губ, но знание, что пакетик был прямо тут, достаточно близко, чтобы протянуть руку и схватить, сжигало его и поглощало. Миссис Хадсон сердито вспыхнула.       — Шерлок Холмс! Ты знаешь, что я сожалею о том, что была замешана во всём этом, прекрасно знаешь.       — Простите! — воскликнул он, перебивая её. — Простите. Я должен — знаю, это неудобно, но, пожалуйста, могли бы вы избавиться от него сегодня же. Умоляю.       Миссис Хадсон долгую секунду смотрела на него, но затем её лицо смягчилось.       — Да, хорошо. Тебе нужно что-нибудь ещё, раз уж я выйду?       — Нет. Больше ничего. Спасибо. — он понадеялся, что она поймёт невысказанное пожелание оставить его в одиночестве. Миссис Хадсон кивнула и закрыла дверь с лёгким хлопком — значит, всё ещё немного обижена — а он повернулся к лестнице, с силой расцарапывая израненную кожу рук.       На следующий день Гоббс пришла раньше, чем он ожидал, тащясь по лестнице и напевая ещё одну ужасную песню «One Direction».       — Не бубни! — крикнул он, прежде чем она даже успела дойти до лестничной площадки. — Почему ты так рано? Ты же не прогуливаешь школу? — Шерлок нисколько не возражал, напротив, весьма одобрял, но если у Гоббс будут неприятности, то ей Донован запретит приходить, а с него самого скорей всего снимет кожу живьём.       — Нет, у меня свободное посещение днём, — сказала Гоббс. Она с нежностью положила новый букет на кухонный стол и поставила сумку. — Сказала, что мне нужна книга, которой у них нет в библиотеке.       — Ты взяла книгу? Важно поддерживать легенду.       — Конечно, — ответила Гоббс, приняв слегка оскорбленный вид.       — Покажи.       Гоббс поколебалась, чуть покраснев, а затем вытащила толстую книгу из сумки: «Томас Гоббс: Биография и Труды». Шерлок ощутил, как дёрнулись уголки губ.       — Как тебе?       — Ну, я прочитала ещё не слишком много, только начала в автобусе, — ответила она, аккуратно убирая издание в сумку.       Шерлок отсчитал наличные, чтобы расплатиться с ней за цветы, и нетерпеливо ждал, пока она вытаскивала телефон, и выхватил его у неё из руки.       — Какой у тебя пароль — Нил или Гарри? О, нет, погоди — это Зейн, очевидно… — Шерлок глянул на Гоббс, и слова застряли в горле. Гоббс уставилась в пол, в своего рода смиренном разочаровании, которое было даже хуже, чем гнев. Без сомнений над ней издевались всю жизнь: слишком много мозгов и недостаточно красива, нет поддержки от семьи, привыкла к тому, что у неё выхватывают вещи, раскрывают секреты и смеются над ними. Она, вопреки предыдущему опыту, сочла Шерлока другим. Что ж, Зейн в любом случае не подошёл.       — Вот, — сказал Шерлок, протягивая телефон обратно. — Введи ты, я никогда не разгадаю, ты слишком умна для такого.       Гоббс взяла телефон и согнулась над ним, чтобы ввести пароль, и чтобы Шерлок его не разглядел, но он заметил робкий изгиб её улыбки.       — Я купила сладостей в магазине ниже по улице, а затем притворилась, что просматриваю журналы, пока не приехал грузовик доставки, — объяснила она, загружая видео-файлы, — а потом я вошла. Я прислала бы видео, но они слишком тяжёлые.       — Давай, я проиграю их на компьютере, звук лучше, — Шерлок порылся в ящике в поисках кабеля, и, подключив телефон, открыл первый файл, который показывал чьи-то ноги — учитель на пенсии, играет в карты каждый день — шаркающие, пока она ждала свои цветы.       Раздался голос с сильным акцентом «Где тот заказ для театра?» Восточно-европейский, определённо.       — Вот это, они говорят на заднем фоне, но эта леди говорит одновременно, — сказала Гоббс с обеспокоенным видом.       Появилась ещё пара ног, и пожилая женщина довольно раздражённо спросила «Так будет дороже? Если добавить папоротник?» Но на заднем фоне Шерлок расслышал двух мужчин, достаточно ясно «Цветы для больницы готовы?», «Справа, но погоди, есть ещё один заказ, только что поступил, и он ещё не готов».       — Вы расслышали их? Что это за язык?       Шерлок уставился на Гоббс. Он не задумываясь понял, что говорили мужчины, но на всякий случай проиграл видео вновь, прислушиваясь скорее к звукам, чем к значению, проверяя то, что уже понял: язык, на котором разговаривали мужчины не был русским вообще. Это был сербский.       — Ты должен мне двадцать фунтов, — сказала миссис Хадсон, наклоняясь, чтобы налить ещё чая в чашку Шерлока.       — Ммм, — Шерлок не оторвал глаза от газеты, которую внимательно изучал. — Вам придётся взять мою карту, последнюю наличность я отдал Гоббс… а где Гоббс?       — В школе, надеюсь, — ответила миссис Хадсон. — Ты понимаешь, что на часах десять утра.       Шерлок нахмурился.       — Я говорил с ней только что.       — Одиннадцать часов назад. Поэтому ты должен мне двадцатку. Она спустилась ко мне крайне обеспокоенная из-за того, что ты впал в транс, но я сказала ей не брать в голову, потому что ты постоянно так делаешь.       — Вы переплатили, — сказал Шерлок. — Я дал ей двадцать фунтов в прошлый раз, но она проделала путь до цветочного магазина и обратно и сходила по магазинам. Вот, снимите побольше, хорошо? У меня сегодня тест на наркотики и, полагаю, мне понадобится много налички, если я хочу удержать Гоббс на зарплате.       Когда миссис Хадсон наконец ушла, Шерлок принял душ и переоделся — наведя лоск для своего большого выхода в свет раз в неделю — а затем уселся в кресло и позвонил Майкрофту. Он провёл много времени в чертогах разума прошлой ночью, перебирая дела, которые выучил наизусть, прежде чем отправиться в Сербию восемнадцать месяцев назад.       — Мужчина в цветочном магазине был определённо частью операции в то время, как я был там, — сказал Шерлок Майкрофту. — Не думаю, что мы встречались лицом к лицу, но уверен, что его досье было в делах.       — Мы знаем нескольких, кто ускользнули от правосудия, — сказал Майкрофт, — но зачем им приезжать в Лондон? Только если…       — Только если им помогли. Уиггинс сказал, что цветочный магазин связан с Мориарти, и, что у них есть поддержка в высших правительственных кругах. Что если это одни и те же люди? Знаю, ты думаешь, что я был просто неосторожным, но я всё ещё полагаю, что меня раскрыли в Сербии.       — Намекаешь, что кто-то из моего ближнего круга продали тебя ради личной выгоды, — проговорил Майкрофт, и вечно приподнятая бровь послышалась в его тоне.       — Нет, я обвиняю, что кто-то в твоём ближнем круге воспользовались своей инсайдерской информацией, чтобы стать новым Мориарти.       Повисло короткое молчание, которым Шерлок безмерно насладился. В последнее время ему выдавалось так мало поводов для радости.       — Это требует чрезвычайно деликатного обращения, — наконец сказал Майкрофт.       — И не от тебя, — ответил Шерлок. — Любые твои расспросы приведут к риску предупредить не ту персону. Придётся мне разобраться вместо тебя, — он на самом деле и не надеялся, что это избавит его от домашнего ареста, но то, что он оказывает Майкрофту услугу, всегда было само по себе неплохо.       Майкрофт вздохнул.       — Было вовлечено определённое количество межведомственных сотрудников и сотрудниц, так что это займёт несколько дней.       — Времени у меня достаточно, — подчёркнуто заметил Шерлок. — И Майкрофт, пожалуйста, не забудь, что я сегодня отправляюсь на тест на наркотики, и не посылай за мной вертолёт на этот раз.       — Значит, не копайся, — ответил Майкрофт и повесил трубку.       — Выглядишь… не очень, — сказала Молли. Она склонила голову над сгибом его руки, собирая кровь, возможно умышленно выбрав момент, чтобы не смотреть на него.       Шерлоку стало немного обидно. В конце концов, он был чист десять дней и считал, что заслуживает, чтобы ему сказали, что он выглядит изумительно, не важно, было ли это правдой. В любом случае, что он мог ответить? Я провёл последние сто шестьдесят шесть часов заключённым в своей квартире. Я целыми днями не сплю, потому что не выношу пробуждения. Когда я один, то мне мерещатся чудовища, и я думаю о наркотиках и самоубийстве.       — Ломка, — сказал он вместо этого. — Не славится целительными свойствами.       — Я это вижу, — сказала Молли, как он понял, ссылаясь на покрытые струпьями язвы на его руках. Может, он действительно выглядел не очень, по крайней мере, с закатанным рукавом. — Но ты кажешься слегка… на пределе, понимаешь? Держишься на соплях и честном слове.       Шерлок осознал, что эти слова в точности описывают то, как он чувствует себя последнее время.       — Скорее, на кофе и сигаретах.       Молли прижала марлевую повязку к его руке и сказала:       — Придерживай. У тебя будет язва, если будешь продолжать в том же духе, понимаешь.       О.       — Слишком поздно.       Молли глянула на него, и сменила напрасное недовольство на искреннее беспокойство.       — Ты как? На самом деле?       Шерлок посмотрел вниз на марлю, приподнял её, чтобы увидеть, перестала ли идти кровь.       — Прекрасно. Не своди глаз с образца, кажется, Джон думает, что я каким-то образом обманываю тебя.       Молли вздохнула, взяла пробирку и запустила анализ образца. Когда она вернулась, то протянула Шерлоку пластырь.       — Он напуган.       Шерлок поднял брови.       — Джон Уотсон и «напуган».       — Конечно, напуган. Боится сложить все яйца в одну непредсказуемую корзину, которая уже однажды подвела его. Ты ведь действительно не знаешь так много, как считаешь?       — Я никогда не просил его делать нечто подобное, — уязвлено ответил Шерлок. Неважно, как отчаянно он желал, чтобы последние три года никогда не происходили, чтобы всё вернулось на свои места, он не был настолько глуп, чтобы попросить Джона бросить свою беременную жену и переехать обратно. Даже если в долгосрочной перспективе это стало бы лучшим решением для него, — кто на самом деле может быть счастливым в роли семьянина в пригороде? Фу.       Молли просто посмотрела на него, и Шерлок снова опустил глаза, теребя пластырь, в поисках нетронутого участка кожи.       — У тебя есть мазь для этого?       — Может быть. Скорее всего, нет.       — Хорошо. Я найду мазь, а потом принесу нам обед. Настоящую еду на этот раз, не кофе.       Сэндвич помог, как и антациды*, которые он стащил у миссис Хадсон из аптечки, пока её не было дома. Когда наступил вечер, Шерлок действительно рассматривал вероятность поужинать и отправиться в постель, как человек, который беспокоился о своём долгосрочном выживании. Он не смыкал глаз несколько дней и находился в бездействии, пока Майкрофт не подготовит список, а отказавшись от кофе (пусть и не от сигарет) в последние несколько часов, он вероятно даже сможет поспать. Что ему пришлось потерять? Что ж, довольно многое. Если он останется на месте, всегда есть шанс, что тьма поглотит его, вместе с мыслями, которых он так отчаянно избегал.       Шерлок стоял на кухне, переводя взгляд с кофе на холодильник. Голова уже гудела от отсутствия кофеина, но живот болел, только при одном взгляде на кофеварку. Шерлок с тоской подумал о хорошей дозе морфия, окутывающей всё мирным забвением.       Не вариант. Джон — нет, он не думал об этом, не думал о Джоне, грохочущем на кухне, ругающемся на недостаток ингредиентов и общий бардак, кричащем «Яйца свежие?», нет. Молли. Молли сказала бы ему поесть.       Шерлок приготовил себе тосты с сыром и горсть антацидов на десерт, и с удивлением ощутил, что чувствует себя намного лучше и стал слегка сонным. Ему нужно просто немного почитать, а затем отправиться в постель. Шерлок свернулся в своем кресле возле камина с чашкой чая и книгой, и вновь ощутил, что когда-нибудь обретёт удовлетворённость. Может быть. Когда-нибудь.       — Лёг пораньше?       Вздрогнув Шерлок проснулся и завозился с книгой. В дверном проёме стоял Джон.       — А, — отозвался Шерлок не в силах заставить свой внезапно распухший язык произнести нечто связное.       Джон казался… напряжённым, жёстким, каким не был в свой прошлый визит. Злым. Почему? Шерлок ничего не сделал, его второй тест на наркотики был чистым —       — Не возражаешь, если я присоединюсь? — сказал Джон. Не дожидаясь ответа, он двинулся в кухню и вытащил бутылку виски из шкафчика. Он ничего не сказал насчёт порошка для снятия отпечатков, — не та вещь, которая вызывает замечание на Бейкер-стрит. Шерлок опустил взгляд на колени, осознав, что всё ещё держит «Непотопляемого» и быстро засунул его под кресло.       Джон вернулся с напитком в руках и уселся в своё старое кресло, глядя в огонь. Шерлок тайком наблюдал за ним, но, кажется, Джон едва осознавал его присутствие, — он уставился в языки пламени с тем неприступным выражением, которое Шерлок ассоциировал с неделями после того, как бы подстрелен.       Шерлок по привычке взял свой чай, но тот, разумеется, уже остыл. Кожа засвербела. Он сложил ладони на колени, затем крепко стиснул запястья, словно пытаясь удержать себя от ковыряния тонкой кожи на внутренней поверхности рук, или, возможно, от того, чтобы разлететься на части.       Джон допил виски большим глотком и отправился налить ещё. Наблюдая за ним сейчас, Шерлок увидел, что тот уже неплохо набрался: пил где-то в одиночестве, но не сразу после работы, сначала сходил куда-то… куда?       Джон вернулся из кухни. Он налил ещё порцию, поставил стакан, а затем резко сказал:       — Когда ты узнал?       Шерлок нахмурился. Сердце неуютно заколотилось.       — Узнал что?       — Насчёт Мэри.       Шерлок моргнул.       — Примерно за тридцать секунд до того, как она выстрелила в меня.       Джон пришпилил его стальным взглядом.       — А потом?       — Ты о чём? Ты был там, слышал всё, когда я… флешку она дала тебе, а не мне.       — И ты никому больше не рассказывал?       Теперь Шерлок окончательно пришёл в замешательство.       — Кому?       Джон долгую минуту смотрел на него, а затем отвёл глаза. Взял стакан и осушил его. С тщательной осторожностью пьяного, он поставил стакан точно по центру маленького столика, а затем встал и сложил полы куртки, чтобы застегнуться.       Нетнетнетнетнет. Последние несколько дней Шерлок так сильно избегал мыслей даже об имени Джона, но теперь он был здесь, в квартире, и Шерлок не мог вынести, что он уходит. Он вскочил на ноги.       — Я прошёл проверку на наркотики, — выпалил Шерлок.       — Ага, — устало отозвался Джон. — Слышал. Молли сказала. Молодец, так держать.       Так держать? Внезапная вспышка гнева полыхнула в груди. Он страдал, горел, мучился в течение десяти дней, и всё что он получил, это «так держать»? Нет.       — Не хочешь удостовериться? — сказал Шерлок, даже не пытаясь скрыть яд в голосе, когда закатывал рукав.       Джон схватил его запястье со звуком, похожим на шлепок. Вздрогнув Шерлок дёрнулся назад и потерял равновесие — рефлексы сдали после десяти дней разгрызания себя в клочья, словно зверь в ловушке, жалкое зрелище — и Джон поймал его другой рукой, чтобы остановить падение. Шерлок попятился назад и врезался в стенку, разделяющую кухню и лестницу.       — Нет. Нет, — сказал Джон. Его глаза потемнели с таким выражением, которое Шерлок видел последний раз той ночью, когда он столкнулся с двуличием Мэри: не просто гнев, а жуткая раненная настороженность. Какой ужасной правды он боялся сейчас? — Не делай этого.       Шерлок сузил глаза.       — Что, не хочешь осмотреть мои вены? — Злость. Продолжай злиться. Не думай о ладонях Джона на запястье и руке, прижимающих тебя к стене. Не думай о том, как он близко. — Ты же не думал, что я справлюсь? Не думал, что справлюсь без тебя.       — Я. Не хочу. Чтобы ты. Снимал одежду.       Шерлок моргнул. Разумеется, Джон не хотел, чтобы он раздевался, в этом и был весь смысл, не так ли? Сделать ему неприятно? Очевидно, это сработало. А теперь неуютно стало Шерлоку, — его пригвоздили к стене, как бабочку, и он внезапно ощутил жар джонова тела всего в нескольких дюймах от себя. Похоже, гнев схлынул от лица Джона, однако тот всё ещё сжимал Шерлока достаточно сильно, чтобы причинить боль. Он находился так близко, что Шерлок больше не мог читать его выражение. Он был достаточно близко для поцелуя. Шерлок отчаянно хотел поцеловать Джона и одновременно с той же отчаянностью хотел сбежать.       — Хорошо, — сказал он, пытаясь звучать надменно и снисходительно, чуть вывернулся, чтобы освободиться и улизнуть. Но Шерлоку удалось лишь задеть своей эрекцией, скрытой пижамными штанами, твёрдую выпуклость в штанах Джона.       Скользящее прикосновение электричеством прошило нервные окончания. Он замер. На лице Джона в дюймах от его было написано то же потрясение, которое охватило самого Шерлока. Пальцы Джона до боли сжали его запястье и бицепс. Шерлок не мог вдохнуть. Жажда. Чего? Он даже не знал, только понимал, что жаждет, вожделеет и одержим, намного сильней, чем любым наркотиком.       Джон сглотнул, посмотрев вниз. Он тяжело дышал. Шерлок внезапно осознал, что если скажет тем заносчивым тоном «Отпусти», Джон отпустит, что он хотел отпустить, но не мог. Они стояли так близко. Шерлок спиной прижимался к стене, глаза на уровне глаз Джона, ноги расставлены и упираются в гладкий пол, не отпускай. Не отпускай. Он попытался вдохнуть, и испустил отрывистый высокий звук. Джон громко сглотнул и сжал челюсть, всё ещё глядя в сторону, а затем каким-то образом их бёдра соприкоснулись: жёсткие вельветовые брюки Джона прижались к поношенным мягким пижамным штанам Шерлока. Шерлок откинул голову на стену и закрыл глаза. Жажда. Этого. Вот чего он желал. Более глубокое понимание находилось за рамками восприятия, — всё его сознание сосредоточилось на том, что пах Джона прижался к его паху.       Бёдра Джона чуть двинулись, и удовольствие всполохами снова пронизало всё его тело. Шерлок услышал собственный стон, и Джон двинулся вновь, вжимаясь в него, и это было чересчур и так изысканно, что он не сдержался и толкнулся навстречу. Ах. Джон тяжело задышал ему в ухо. На Шерлока накатила сверхчувствительность: мазки волос Джона на щеке, его прерывистое дыхание, острая боль железной хватки. Растущее удовольствие, пока Джон двигался напротив него. Тепло его дыхания. Губы Джона были так близко: почему они не целуются? Шерлок знал почему. Если бы они целовались, происходящее стало бы реальным. Шерлок сохранял неподвижность, держал глаза закрытыми, позволяя весу Джона и его сильным рукам удерживать себя на месте. Нереально.       Джон слегка переместил свой вес, чтобы получить лучший угол, и Шерлок выгнул спину, прижав лопатки к стене и подаваясь бёдрами вперёд, туда. Джон был зажат между его ног и прижимался грудью к его груди. Идеально. Не думай об этом, не думай ни о чём из этого, о том, как прекрасно это ощущается.       Шерлок почувствовал, что Джон сжимает ягодичные мышцы, выстраивая ритм, и инстинктивно его собственные бёдра сжались, чтобы встретить его, делая трение быстрее и жёстче. Это каким-то образом оказалось намного лучше, чем когда он ласкал сам себя. Пригвоздив Шерлока к стене, Джон жёстко толкался бёдрами, жар собирался между ног, он был не лучше животного, — все высшие функции отключились на фоне необходимости, чтобы Джон продолжал тереться об его член.       — Ах, — выдохнул Шерлок — удовольствие обострилось, ближе, ближе, он собирался… — Ах. АХ. — Его затрясло, перед пижамных штанов стал горячим и мокрым, ноги ослабли, он держался только из-за хватки Джона, но тот отпустил его запястье, и Шерлок уронил руку, беспомощно бороздя стену. Джон крепко удерживал его одной рукой за бицепс, пока другой расстёгивал ширинку. Шерлок открыл помутневшие глаза и посмотрел на комнату поверх его плеча. Джон отвернул голову от него, задыхаясь и лаская себя, пока не напрягся и не застонал Шерлоку в ухо, а его горячее семя выплеснулось на влажное прохладное пятно на его пижаме.       Они постояли так какое-то время, оба тяжело дыша, а затем Джон расцепил пальцы на руке Шерлока и отступил. Шерлок съехал по стене на пол и согнул колени перед собой. Он осознал, что Джон выудил что-то из своего кармана — салфетку, платок — чтобы вытереть руку, а затем сложил её и заправился сам.       Было очень тихо. Шерлок открыл глаза и взглядом обвёл квартиру, казалось невероятным, что комната выглядела точно так же, как и несколько минут назад.       — Прости, — сказал Джон еле слышно. — Мне не стоило —       — Заткнись, — отрезал Шерлок.       Джон снова стих. Шерлок уставился прямо перед собой. Квартира оставалась непостижимо неизменной на контрасте с вращающимся калейдоскопом в голове.       — Ты чист? — вдруг спросил Джон.       Шерлок нахмурился.       — Молли ведь говорила тебе —       — Не в этом смысле чист.       А.       — Разумеется, да. А ты?       — Это ведь не у меня пристрастие к внутривенным наркотикам?       «И не тебя покрывает сперма другого мужчины», подумал Шерлок с новым приступом жаркого гнева.       — И не у меня лживая жена.       Джон замер, и Шерлок неосознанно напрягся, ожидая, что тот обрушит на него свой гнев с кулаками.       Но нет. Вместо этого Джон шумно опустил плечи и отвернулся. Шерлок впервые посмотрел в его сторону, и увидел, как тот медленно бредёт к лестнице.       Нет — Шерлок вскочил на ноги, ощущая очередной уход Джона, словно разрыв по живому, вернись, не уходи. Он открыл рот, чтобы сказать это, но страх сковал горло. Джон кончил на него и уходил, если Джон продолжит идти после того, как Шерлок крикнет «вернись», унижение разрушит его.       Шерлок похоронил свои пижамные штаны на дне бельевой корзины и принял долгий горячий душ, натирая себя до тех пор, пока аромат мыла не перебил запах секса в носу. Вытираясь он заметил кое-что в зеркале и обернулся, выгнув шею, чтобы рассмотреть плечо. Красные отметины наливались синим. Всё-таки Джон оставил свои отпечатки на его коже.