Другая страна

      На следующее утро Шерлок проснулся от незнакомого ощущения. Ему снилось что-то из книги — Скифиус и… о, чёртовы пирожки, он был возбуждён. Шерлок лет сто не просыпался с эрекцией. Какого хрена с ним произошло? Он лежал совершенно неподвижно, надеясь, что нежелательная тяжесть напротив бедра прекратится и ослабнет сама по себе без какого-либо участия с его стороны, но эта стратегия оказалась бесплодной, как и в школьные годы. Неприемлемо. Шерлок не потворствовал возбуждению. Несомненно, сказалось пагубное влияние тех чёртовых книг, которые он бы даже читать не стал, не окажись под чёртовым домашним арестом… ох, кого он обманывал. Вовсе не «Непотопляемый» ослабил защиту и цепи вокруг ящика в хранилище.       Что ж, значит, Шерлоку всего лишь требуется укрепить их снова. Он стиснул зубы, втянул воздух, соскочил с кровати, и, стягивая пижаму, отправился в душ, где включил максимально холодную воду.       В среду они ничего не нашли, однако в четверг Шерлок обнаружил подозрительный пожар, а затем Гоббс нашла звонок от женщины, которая позже исчезла.       — Домашнее насилие, — сказал Шерлок, как только взглянул на фото. — Помнишь ту строчку из статьи насчёт того, как она была расстроена из-за смерти матери? Мама оставила ей денег или передала их перед смертью, — вот как она сбежала. Не станем разыскивать её, она может оставаться пропавшей без вести.       — Хорошо, — пробормотала Гоббс, уставившись на якобы обезумевшего от горя мужа на экране.       Теперь у них сложилась рутина: работа над записями, пока миссис Хадсон не принесёт ужин, после которого Гоббс уходила, а Шерлок сверялся с Майкрофтом. С Антеей подвижек не было, но судебный бухгалтер раскрыл бумажный след, который упрятал бы Тимоти Уиттингтона на долгие годы, а также выявил денежный перевод на счёт на Каймановых островах, за которым Майкрофт установил слежку. Кент по-прежнему выводил из себя, устраивая проволочки со вскрытием.       — Страховой агент убеждён, что пожар был поджогом, но не смог найти доказательств, — сказал Шерлок Майкрофту вечером в четверг. — Значит, они получили выплату. Агент также убеждён, что дело обставил кто-то с опытом — всё устроено умело, не похоже на любителя. Думаю, у неё есть профессиональный поджигатель на контракте или кто-то, по меньшей мере, с опытом страхового мошенничества. Если мы сможем отследить эту персону…       — Хорошая мысль. Я найду кого-нибудь, кто поднимет записи о пожарах.       — Возможно, завтра ты услышишь Лестрейда. Молли звонила мне сегодня, она до сих пор не получила одобрение на просмотр отчёта о вскрытии, — на самом деле Молли звонила Шерлоку, чтобы сообщить об оставшихся анализах, которые оказались в порядке, но Шерлок не узрел причин оповещать Майкрофта об этом.       Майкрофт издал глубокий страдальческий вздох.       — У меня на самом деле есть рабочие обязательства кроме —       — …отслеживания своей личной предательницы?       — Ладно, — раздражённо ответил Майкрофт и разъединился.       Шерлок радостно отбросил телефон и вернулся к работе. Просматривание телефонных записей нагоняло скуку, но и странным образом затягивало: всегда оставалась вероятность, что за следующим номером скрывалось интересное дело. Ещё одна страница, решил он. На данный момент Шерлок позволял себе две главы «Прибоя» перед сном, и испытывал приятную дрожь предвкушения. Ничего, ничего, ничего… может, ещё одна.       — Шерлок?       Шерлок поднял глаза и застыл, потрясённый зрелищем Джона, стоящего в дверях с неловким видом. Он осознал, что, несмотря на то, что не думал о Джоне последние десять дней, подсознательно смирился, что никогда больше не увидит его снова.       — Не возражаешь, если я зайду?       — Нет, — ответил Шерлок, с трудом ворочая языком. — В смысле, да… разумеется, входи, — он испытал мимолётное облегчение, что был полностью одет и работал за столом, а не валялся в пижаме, читая зазорную беллетристику. — Хочешь выпить? У меня новый воббл* для виски, то есть —       Джон улыбнулся, выглядя более расслабленно, и сказал:       — Думаю, что сегодня предпочту чай. Не против, если я поставлю чайник?       — Я всё сделаю, — сказал Шерлок вставая, но Джон возразил:       — Нет, не беспокойся, ты работаешь.       Шерлок опустил глаза на распечатку и оказался без понятия, какой номер собирался просмотреть. Что за нелепость, вряд ли он собирался продолжать работу сейчас. Вместо этого он разжёг огонь и уселся в кресло у камина. Шерлок не мог перестать смотреть на кухню. Казалось чудом, что Джон был там, слонялся по кухне, делая чай, словно никогда и не уходил. Разумеется, возможно, казалось чудом видеть, что кто-то способен заварить чай, не напевая себе под нос.       Джон вошёл, неся две чашки, одну он протянул Шерлоку, прежде чем сел в своё старое кресло. Шерлок сделал глоток, смакуя его совершенство: чай всегда был лучше на вкус, если его заваривал Джон.       — Есть прогресс, значит? — спросил Джон, кивнув в сторону письменного стола.       — Ммм. В некотором роде. — Он должен ответить тем же? Конечно, не для расследования чьего-то недавно разрушенного брака. В чём тогда мог состоять прогресс у Джона? Шерлок понятия не имел. Он так яростно избегал мыслей о Джоне, что только теперь задался вопросом, что произошло у четы Уотсон. А должен ли он вообще об этом знать? Шерлок сделал ещё один глоток чая, пытаясь придумать, что сказать.       — Я говорил с Молли сегодня, — Джон задумчиво глядел на огонь, свободно держа свою чашку. — Она сказала, что твой токсикологический анализ чист… это, что — две с половиной недели? Это значит…       Шерлок недолго колебался, загнанный в ловушку своей гордостью, затем признал:       — Возможно.       Определённо.       — Хорошо, тогда. Действительно замечательно. И, ээ, я знаю, что ты не подменял образец. Не стоило мне говорить это.       Шерлок отмахнулся.       — Что ж, очевидно, я мог, миссис Хадсон могла одолжить свой, хотя, если подумать, для меня это не самый лучший вариант…       Джон рассмеялся, и сердце Шерлока ёкнуло. Сколько воды утекло с тех пор, как он вызывал смех Джона?       — И всё же, прости меня, — сказал Джон, улыбка на его лице угасла. Он перевёл взгляд на огонь. — Я сожалею о многих вещах.       Поскольку список вещей, о которых мог сожалеть Джон касаемо Шерлока, начиная со встречи с ним пять лет назад, заканчивая семяизвержением на него на прошлой неделе, был длинным, Шерлок не представлял, что ответить. Затем он с опозданием понял, что Джон только что попросил прощения. И что ему с этим делать? У Шерлока не было опыта принимать извинения. Он уставился на профиль Джона. Под его глазами набрякли мешки, вокруг рта залегли новые линии: тот выглядел почти также плохо, как и он сам. У Шерлока появилось смутное чувство, что он должен как-то ответить, но продолжал молчать, поскольку его попытки выразить поддержку были более чем бесполезными, а задавать вопросы он не решался из страха услышать ответы.       Джон всё ещё смотрел на огонь. Он рассеянно отпил чая, а затем глянул на Шерлока. Потёр загривок и поколебавшись сказал:       — Я, ээ. Слышал, остальные анализы тоже отрицательные.       — Да. Очевидно, — коротко отозвался Шерлок.       Джон пожал плечами в извиняющемся жесте.       — Да, хорошо. Я просто беспокоился за тебя, понимаешь?       Этот разговор напоминал Шерлоку прогулку по зыбучим пескам. Он бы предпочёл, чтобы Джон был снова пьян и разгневан, — по крайней мере, в таком случае он знал бы чего ожидать. Как ему ответить? Раздражением? («Не стоило того, как мы только что установили»). Благодарностью? («Спасибо, но не стоило, как мы только что установили»). Продолжать обижаться? («Тебе больше не о чем волноваться?») Нет, определённо не так. Почему Джон внезапно пустился в разговоры? Почему они не могли просто выпить чая и, может, обсудить дело? Всё, чего хотел Шерлок, это просто наслаждаться, пусть и недолгим, присутствием Джона в кресле у камина.       Джон, похоже, пришёл к выводу, что длительное молчание Шерлока означает, что тот не понял его заявления, и продолжил развивать мысль.       — Я имею в виду, что всегда беспокоюсь за тебя, но не конкретно об этом, потому что полагал, что ты не занимался, эээ, что ж. Но теперь…       Шерлок чуть не вздрогнул. Чему, думал Джон — чьи наблюдательные способности всегда были куда лучше, чем говорил Шерлок, по крайней мере, в этой области — он научился за краткий сеанс трения у стены?       — Не занимаюсь.       — О, — отозвался Джон, явно озадаченный. — Ээ… ты имеешь в виду, ээ, последнее время?       Шерлок закатил глаза и многозначительно отвёл взгляд.       Джон помолчал, судя по всему, собираясь с духом, а затем глубоко вдохнул.       — Шерлок? Когда ты употреблял раньше, в молодости, кто-нибудь —       — Нет.       — Ты даже не знаешь, что я собрался спросить, — возразил Джон.       — Нет.       Джон с минуту смотрел на него, между его тёплых глаз образовалась складка, а Шерлок решительно не оборачивался. В памяти вспыхнул мимолётный образ Гоббс, то, каким пустым становилось её лицо всякий раз, когда миссис Хадсон упоминала её дом.       Джон отвёл взгляд и отпил чай.       — Иногда люди принимают неверные решения, когда у них проблемы, — проговорил он очень ласково.       У Шерлока сжалось горло. Он аккуратно поставил чашку на стол, чтобы та не расплескалась. Так вот к чему всё это. Прошлая неделя оказалась ошибкой, неверным решением, тем, что стоит отрицать, ведь Джон был пьян. Он хотел напомнить Шерлоку его собственные катастрофические ошибки, чтобы сопоставить со своими: «смотри, мы все совершаем промахи».       Джон оглянулся, но Шерлок не стал смотреть на него. Он неподвижно глядел на огонь. Джон прочистил горло и сказал:       — Да, получается у меня паршиво. Я просто подумал, что будет неплохо, не знаю, поговорить? В смысле, я понимаю, что это кажется смешным спустя столько времени, но я решил, что, возможно, мы могли бы поговорить о… Нет. В ушах у Шерлока зазвенело, сигнализация взорвалась рёвом, как только Джон заговорил. Нет, он сказал, нет, нет, НЕТ, а Джон продолжал продвигаться, шаг за шагом по лестнице, которая вела к защищённому хранилищу. Руки Шерлока затрясло. Он должен прервать Джона, сейчас, любым доступным оружием, но не Мэри, нет, это ядерный вариант, он не посмеет.       — Чего ради? Я уже знаю о тебе всё, что нужно. Люди, принимающие неверные решения, — разве у вас с майором Шолто было не так? Ты тоже был пьян, по крайней мере, в первый раз. Что он сказал? «Откуда ты знаешь, если никогда не пробовал?» В первый раз был минет? «Ты не поверишь, какие ощущения с мужчиной?» И ты сказал себе, что просто плывёшь по течению. Ты пьян, а это безобидное развлечение, ты не гей, если яйцами не прикасался, разве не так? А затем ты продолжал возвращаться, — Шерлок наклонился вперёд, сердце загрохотало в ушах, а руки онемели, когда он яростно уставился прямо в ошарашенные глаза Джона. — Ты продолжал возвращаться. Не только потому, что секс был фантастическим, а он таким и был, а потому что ты не должен был, потому что это было плохо и грязно, и все те вещи, которые ты слышал от родителей, поэтому ты был пьян каждый раз, не так ли, и ты продолжал возвращаться, не так ли, даже когда знал, что не стоит, ты продолжал приходить. Потому что для тебя это было не опасно, вовсе нет, а вот для него — да. Он был твоим командиром, был влюблён в тебя, а ты просто наслаждался острыми ощущениями, — Шерлок почти выплюнул последние слова и откинулся на спинку кресла. Он не сомневался, что Джон вскочит на ноги и вылетит как ураган, и тогда Шерлок бросится ему наперерез, толкнёт назад, и они… что? Ничего.       Джон не взбушевался. Он долгое время смотрел в камин, стиснув челюсть, а затем, глубоко вздохнув, сказал:       — Хорошо. Намёк понят.       Шерлок моргнул. Адреналин всё ещё ревел в крови, скручивая живот возбуждением и страхом. И что ему теперь делать?       — Но Шерлок, — сказал Джон очень тихо, не глядя ему в глаза, — ты должен знать… это не то, что происходит здесь.       — Ничего здесь не происходит, — огрызнулся Шерлок, прежде чем успел подумать.       Джон вздрогнул, и это Шерлок подскочил, больше не в силах оставаться на месте ни секунды. Он прошествовал на кухню, не имея чёткой цели — его кружка опустела лишь наполовину — и с минуту стоял, тупо пялясь на шкафчики, затем схватил пачку печенья и направился обратно в гостиную. Джон встал и смотрел на него, выражая некоторую обеспокоенность.       — Печенье? — надменно спросил Шерлок, бросив пакет перед Джоном. Его руки трясло слишком сильно, чтобы открыть упаковку.       Джон осторожно потянулся. Взял пакет, а затем накрыл ладонью руку Шерлока, сжимая его холодные, дрожащие пальцы, своими тёплыми и уверенными. Сознание Шерлока до последней крупицы сузилось на их соединённых руках. Дрожь усилилась.       — Тебя трясёт, — прошептал Джон.       — Ломка, — выговорил Шерлок. Теперь дрожь распространилась по всему телу. Джон находился так близко, взгляд его синих глаз был таким глубоким, ровным и тёплым. Шерлок чувствовал, как тонет в этом тепле, притягиваемый словно магнитом. Он услышал, как упало печенье, а Джон обхватил его второй рукой.       — Ты заслуживаешь куда большего, — проговорил Джон так тихо, что Шерлок едва расслышал его.       Шерлок отчётливо качал головой, не доверяя собственному голосу. Он коснулся лбом лба Джона и так и остался. Губы Джона были здесь в Новый Год. Он оставил невидимые отпечатки пальцев на лице Шерлока и призрачные поцелуи на его губах. Шерлок так отчаянно жаждал этих поцелуев, что даже не осознавал, как повернул лицо и наклонился, сокращая расстояние настолько, что мазнул своими губами по губам Джона.       Шерлок сорвано вздохнул, и Джон поймал этот вздох, вырвавшийся теплом напротив его раскрытого рта. Поцелуй. Ещё один. Они целовались. По телу разлилось тепло, и трепет Шерлока замедлился. Он осознал, что Джон привстал на цыпочки, и захотел согнуть колени, но испугался, что если расслабит ноги, то упадёт.       Джон отпустил руку Шерлока и обнял его за спину. Шерлок зарылся пальцами в тёплую шерсть его свитера. Теперь, находясь в руках Джона, он расслабил колени и отдался поцелую. Джон обхватил его затылок и потёрся носом о скулу, у Шерлока опять перехватило дыхание, он повернул голову и неуверенно облизнулся, а губы Джона снова накрыли его, посылая волну расплавленного жара по всему телу. Всё самое хорошее в его жизни, самое прекрасное — не шло ни в какое сравнение с этим.       Они целовались и целовались. Шерлок с радостью простоял бы так вечность, его сознание поразительно и блаженно очистилось от всего, кроме ощущения рук Джона и его рта. Шерлок никогда не захотел бы заниматься чем-то ещё.       Сильная рука Джона отпустила его спину, и он обхватил ладонями лицо Шерлока, удерживая его на месте. Поверхностное дыхание отдавалось эхом в ушах Шерлока.       — Я не могу быть тем, кого ты заслуживаешь, — прошептал Джон. — Не прямо сейчас. Я хочу быть чем-то большим, но не могу.       — Мне плевать.       — Я знаю, — голос Джона дрогнул, и он замолчал, громко сглотнув. — Я знаю, что тебе всё равно. Поэтому мне нужно уйти.       Руки по своей воле сжали свитер Джона, но Шерлок уговорил себя ослабить хватку, и стиснул зубы, чтобы сдержать мольбы. Он совершенно не мог заставить себя отпустить. Джон испустил полный боли вздох, поцеловал Шерлока ещё раз в лоб, а затем высвободился. Шерлок оступился, но сохранил равновесие, так что, по крайней мере, он всё еще держался на ногах, когда Джон, в конце концов, дошёл до двери и, бросив последний пылкий взгляд на Шерлока, начал спускаться по лестнице.       Шерлок неподвижно стоял посреди комнаты. Почему-то он чувствовал себя хуже, чем в прошлый раз, словно его освежевали, вскрыли и обнажили каждый дюйм, которого коснулось тепло Джона. «Я хотя бы сухой», — подумал он, пытаясь приободрить себя этой мыслью, но безуспешно, и как бы близко он ни сидел к огню, согреться так и не получилось.       Утром в субботу, спустя три недели в завязке, Шерлок стоял в ванной и критически изучал своё отражение. Он определённо не прибавил в весе за прошлую неделю. Кожа да кости, держащиеся на честном слове: он до сих пор выглядел как торчок. Жжение в желудке прошло, но сменилось лёгкой и постоянной тошнотой, так как он питался в основном тостами и бананами (и чаем с кофе — но кофе в меньшей степени — и действующим пять часов гранатовым энергетиком). Вместе с тем, состояние кожи заметно улучшилось. Язвы начали заживать, и теперь, когда зуд немного утих, он сдерживался от расчёсывания новых. Шерлок распрямил пальцы, чтобы осмотреть их в зеркале, а затем быстро согнул их снова: всё ещё слишком обгрызенные. Будет больно, если он попробует сыграть на скрипке, но он всё равно не собирался делать этого в ближайшее время. Шерлок расправил плечи и заглянул себе в глаза. Он всё ещё выглядел слегка измождённым, но идущим на поправку, и он продержался три недели. Глубоко в душе Шерлок ощутил слабое свечение гордости.       В пятницу, ближе к вечеру, Майкрофт прислал толстую папку страховых выплат, и Шерлок упорно проработал все выходные. Несмотря на благие намерения, он не вспоминал о еде до вечера субботы. Стоя в кухне и мрачно извлекая фасоль из банки, он с ужасом осознал, что скучает по Гоббс: её появление структурировало день, невзирая на то, что напевание сводило с ума на протяжение всего времени, что она находилась рядом. По крайней мере, она не бубнила, пока работала. Или ела. Шерлок никогда не чувствовал себя одиноким во время еды, когда был моложе, однако, возможно, так было потому, что он даже не осознавал глубину своего одиночества в прошлом: это было его состоянием по умолчанию. Но с тех пор, как он вернулся из мёртвых, все его приёмы пищи походили на этот: стоя или на бегу. Гоббс изменила этот порядок, — они ели в приятной тишине за столом, прислонившись книгами.       Что ж, Гоббс проводила выходные со своей тётей, и в любом случае, его ожидало много работы. Лучше не тратить время зря. Шерлок сложил фасоль на тост и вернулся за стол, а еда оставалась нетронутой, пока он работал всю ночь.       — Мистер Махдави? Меня зовут Шерлок Холмс. Я детектив и занимаюсь вопросом —       — Детектив?       — Да, как я и сказал, я —       — Наконец-то! Пять раз я звонил в полицию, и вы только сейчас перезваниваете мне?       Шерлок замолчал.       — Вы звонили в полицию?       — Да! Вы же поэтому звоните? Вы из полиции?       — Вообще-то, нет. Однако я работаю время от времени с полицией, как сейчас. Я изучал выплату вашей страховой фирмы для мистера Энтони Линднера в связи с утратой его яхты и хотел —       — Но именно поэтому я и звонил! Потому что у меня возникли подозрения насчёт затонувшей яхты, а также насчёт его жены! Потом я поговорил с моим коллегой, и обнаружил, что молодая женщина была вовлечена —       — Какая молодая женщина?       — Жена! Я же вам говорю! Я не верю, что она миссис Линднер. И у меня есть три других случая, где, я полагаю, она представляется другими именами, и —       — Мистер Махдави, — сказал Шерлок с растущим воодушевлением. — Могли бы вы встретиться со мной сегодня?       Мистер Махдави оказался невысоким, лысеющим мужчиной с густыми усами и фанатичным блеском в глазах. Похоже, в течение некоторого времени он был одержим серией возможных страховых махинаций, но не смог привлечь интерес полиции.       — Я всегда сомневался насчёт затонувшей яхты Линднера. Мне не давал покоя этот случай, хотя не было никаких доказательств, что случилось нечто после шторма, который он обвинял в потоплении. Так что фирма произвела выплату, но так как я испытывал беспокойство, то изучил Линднера со всех сторон, и обратил внимание на возраст его жены. Сейчас возможно, чтобы столь преуспевающая леди использовала пластическую хирургию и спа-процедуры, чтобы выглядеть так молодо, но я в это не поверил. Я рассказал об этом случае на встрече, и, к моему большому удивлению, у агента из другой фирмы тоже был подозрительный случай с участием молодой женщины. Мы сравнили воспоминания об её внешности, и я убеждён, что это одна и та же леди. Когда я познакомился с ней — она была блондинкой, а с моим другом — рыжей, но причёску легко изменить при помощи краски для волос и шиньонов, как думаете?       — Определённо, — ответил Шерлок, сгорая от нетерпения завладеть документами по делу мистера Махдави.       — Также я разослал множество писем своим знакомым по всем страховым случаям и обнаружил два дела, в которых, я полагаю, она участвовала. Я позвонил в полицию, как и сказал вам, но они только приняли заявление и сказали, что перезвонят, но, конечно, они слишком заняты.       — А молодая женщина. Вы уверены, что это одна личность?       — Да. Как я сказал, она меняет причёску каждый раз, но я уверен, что это одна персона.       — Можете описать её?       — Вот такого роста, очень стройная, привлекательная с голубыми глазами. Она не фигуристая, но обладает прекрасными чертами и даже зубами, и улыбается с уверенностью женщины, которая знает, что мужчины смотрят только на неё, понимаете, о чём я?       Шерлок моргнул, подумав об Ирен Адлер, и сказал:       — Да.       — Если бы я мог показать вам эти документы…       — Взгляну с превеликим удовольствием, — искренне отозвался Шерлок.       — Это последняя страница?       Шерлок оглянулся с того места, где он, чтобы разместить случаи страховых махинаций, перераспределял коллаж, разросшийся сейчас на всю стену. Схема напоминала гигантского осьминога с фотографиями цветочного магазина в центре, раскинув щупальца всеми делами, которые они нашли, а мужчина, который утонул на суше, находился в стороне, как плавающий планктон. Шерлок перепоручил оставшиеся телефонные записи Гоббс, пока работал над новыми делами.       — Полагаю, что так, — ответил он. — Нашла что-нибудь ещё? Нет? Тогда сделай чай, — у неё стало получаться лучше. Гоббс потащилась на кухню, и Шерлок понял, что неосознанно напрягся и сжал зубы. Разумеется, в следующую минуту начался бубнёж, слишком быстро переросший в пение полным голосом.       — Была бы я тебе, хотела бы чтоб ты тоже был мной, — щебетала Гоббс, очевидно обращаясь к чайнику.       — Тобой, — крикнул Шерлок.       Пение прекратилось.       — Что?       — «Была бы я тобой», а не «была бы я тебе».       Гоббс появилась в дверях.       — Ага, я знаю, но так поётся в песне, понимаете?       — Песня неправильная, — отрезал Шерлок.       Гоббс с неодобрением посмотрела на него.       — Мне нравится эта песня, — сказала она ему. — А теперь каждый раз, когда я буду слышать её, то буду цепляться слухом за это.       — Прекрасно, — ответил Шерлок, отворачиваясь к стене. Когда она уже перестанет бояться его?       Гоббс появилась несколько минут спустя с чаем, который осторожно поставила на край стола.       — Что теперь? Могу немного прибраться, или —       — Ничего. Ты закончила.       — … могла бы прогуляться до книжного, вы почти дочитали ту книгу —       Шерлок уже заказал «Бесконечного» на «Амазоне», но не собирался делиться этим с Гоббс.       — Это для дела, — которое он уже, разумеется, решил, но этого он тоже не собирался сообщать Гоббс.       Майя неловко переминалась с ноги на ногу, и Шерлок со вздохом поставил свою чашку.       — Ты в состоянии сказать, что миссис Хадсон уже готовит, и вряд ли тебе стоит уходить прямо сейчас, иначе она расстроится. Останься на чай. Читай свою книгу или что-то там, только не пой, — он намеренно отвернулся, чтобы не видеть, как просветлело её лицо.       Гоббс читала «Ученика Левиафана» Томаса Гоббса, которого находила восхитительным, пусть и признавала, что частенько ищет значение слов в телефоне.       Шерлок поддался мимолётной фантазии о том, чтобы передать Гоббс Майкрофту, с их взаимным уважением к политической философии и десертам. При одной мысли о том, как Майя напевает, пробираясь по «Диогену», он внутренне усмехнулся. Это, в свою очередь, напомнило ему, что Майкрофт благодаря судебному бухгалтеру к настоящему времени уже обладал информацией о подозреваемых в страховых махинациях. Как только они поели, он отослал Гоббс, чтобы позвонить.       — Так получилось, что отследить информацию оказалось на удивление легко, — сообщил Майкрофт. — Трое из четырёх совершили перевод на один и тот же счёт на Каймановых островах. Четвёртый или оказался умнее или заплатил наличными.       — Этого хватит?       — Полагаю, что да. На завтра у меня назначена встреча с детективом-инспектором Лестрейдом насчёт того, чтобы использовать в качестве наживки одного из офицеров полиции под прикрытием. — Шерлок отчаянно желал присутствовать на встрече, но не собирался доставлять Майкрофту удовольствие возможностью отказать. По счастью, Майкрофт продолжал, не давая ему растерять решимость. — Между прочим, я с радостью услышал о твоих отрицательных анализах сегодня. Три недели в завязке — это успех, не так ли?       — Три недели и три дня, — сказал Шерлок, не в силах сдержать себя от этого исправления.       — Должно быть, это рекорд. Я был приятно удивлён, полагая, что мисс Хупер собиралась сегодня в Кент, чтобы увидеть отчёт о вскрытии.       — Они устроили суматоху из-за срывов, поэтому Молли предложила им приехать после того, как у них закончится рабочий день, — пояснил Шерлок. — Ожидаю, что она позвонит на обратном пути, если найдёт что-нибудь.       — Почему ты всё ещё преследуешь это дело? Ты так и не нашёл никакой связи с цветочным.       Это было правдой. Шерлок сам не знал, почему не мог забросить дело, кроме очевидного факта, что он не смог его решить, что само по себе сводило с ума. Записка, предположил он, врезавшаяся в его мысли, записка, которой не было больше ни на одном месте преступления. Срабатывало его паучье чутьё, как однажды выразился Джон. (Шерлоку пришлось поискать определение в словаре. Оно ему понравилось). И как бы то ни было, он безусловно не собирался признавать перед Майкрофтом наличие предчувствия.       — Тот факт, что мы не нашли связи, определённо не означает, что её не существует. А кроме того — Телефон Шерлока звякнул, он отвёл его от уха и глянул на экран: Молли. — О, вот и Молли. Мне пора, — сказал он, подождав секунду, на случай если Майкрофт скажет что-нибудь насчёт завтрашней встречи, и слишком раздражённо переключился на звонок Молли, когда Майкрофт просто повесил трубку.       — Привет, — радостно сказала Молли. — Я сейчас возвращаюсь в Лондон, после того, как мы закончили, то отправились поужинать — он довольно милый, патологоанатом, это его босс —       — Неважно, сосредоточься на том, что ты обнаружила, — нетерпеливо проговорил Шерлок.       — Что ж, я не нашла иной причины смерти, если ты надеялся на это. Однако меня не совсем убеждает объяснение сухого утопления. Есть несколько деталей, которые скорее указывают на асфиксию, но это не окончательно, я ожидала увидеть большую отёчность дыхательных путей. В них есть вода, что определённо сложно объяснить по-другому, но вода сама по себе странная.       — Это как?       — Я проанализировала её, как ты и просил, и это просто вода. Чистая Н2О. В смысле, ни солей, ни хлора как в воде из бассейна, она как из-под крана.       — Или из озера или пруда?       — Если бы они были очень чистыми. Скорее всего, весной. Обычно в случаях утопления в пресной воде я ожидаю увидеть больше органических остатков в лёгких — растительные фрагменты, ил, тому подобное — а здесь ничего такого не было. Но, опять же, воды было немного, так что сложно быть уверенной.       — Значит, он что был погружён в… ванну?       — Именно, и я ожидала увидеть больше следов борьбы в этом случае. Я кое о чём подумала. Несколько месяцев назад я видела отчёт, в котором мужчина умер от ларингоспазма во время пытки водой. Здесь выглядело так же… но зачем кому-то пытать его водой?       — У его жены определённо была причина, но, похоже, это чересчур, — согласился Шерлок.       — Я найду статью, когда буду дома и дополню фотографиями. Мне прислать их или ты хочешь забрать их на следующей неделе?       — Ни то, ни другое. У меня есть помощница, и я пришлю её завтра днём.       — Помощница! А что об этом думает Джон?       — А почему Джон должен об этом что-то думать?       — Ну… Я думала, это была его работа, разве нет?       — Джон был моим партнёром, а не помощником. И он вернулся к своей прошлой профессии. В любом случае, её должность временная. Я просто отправляю её по магазинам и поручениям, пока нахожусь под домашним арестом.       — Что ж, напиши, когда она приедет, я встречу её у главного входа, — сказала Молли, всё ещё звуча немного растерянно, и они попрощались.       Шерлок написал Гоббс о завтрашней поездке в Бартс, а затем уставился в огонь, усиленно размышляя. Пытка водой. Зачем, кто, где, зачем, зачем, зачем? Возможно, Уильям Купер вёл двойную жизнь, связанную с Антеей каким-то образом, и был убит таким способом? Но зачем тогда записка? Зачем привлекать внимание к телу? Зачем вообще было оставлять тело при таком раскладе — разумеется, у Антеи были ресурсы, чтобы организовать разумное прикрытие или просто устроить исчезновение тела.       Очевидным шагом был звонок Майкрофту, но тогда брат мог подумать, что Шерлок просто использует это как предлог для звонка, надеясь, что он позволит ему присутствовать на встрече с Лестрейдом. Что, разумеется, было не так. Хотя возможно Майкрофт с самого начала планировал отпустить его и просто заставлял его попотеть, в таком случае…       Шерлок так погрузился в спор в своей голове, что когда телефон зазвонил в его руке, он подпрыгнул. Отлично! Это должно быть Майкрофт — Шерлок был уверен после всего. Он ответил не глядя.       — Что, я работаю, — огрызнулся он самым раздражённым голосом.       — О, — проговорил Джон, звуча поражённо. — Точно, прости, не знал, что ты —       — Джон! — Шерлок уселся так быстро, что чуть не упал на лицо, потеряв равновесие. — Прости, я думал… Я только что разговаривал с Майкрофтом и подумал, что он перезвонил.       — Камень с души, — рассмеялся Джон. Смех согрел Шерлока, и камин был здесь ни при чём. — Совершенно ясно. Так ты работаешь?       — Немного. Не вполне, — ответил Шерлок. Возможно, Джон был неподалёку — заработался и подумывал взять еду навынос, возможно, Шерлоку стоило признаться, что он уже поел, так что бы стало ясно, что он не просиживал в ожидании звонка от Джона или притворялся, чтобы Джон —       — Что ж, не стану отвлекать, — проговорил Джон. — Просто хотел сказать, ты молодец, три недели и всё такое.       — Три недели и три дня, — машинально поправил его Шерлок, чувствуя, как тепло улетучилось, оставив после себя холод разочарования.       — Ещё лучше. Ты должно быть —       — Ты никогда не поздравлял меня раньше, — перебил его Шерлок, пожалуй слишком резко.       — Да, знаю, — согласился Джон. Его голос звучал странным образом бесцветно, словно и он ощутил отток тепла. — Дело в том, что… прямо сейчас, пока… Шерлок, если я приду, то всё кончится тем, что я стану прикасаться к тебе, а если начну, то не смогу остановиться.       Шерлок онемел. Он не проследил аргументацию Джона, но суть прекрасно уловил: прикосновения к нему были чем-то, чего стоит избегать любой ценой. Он почувствовал, как лицо заиндевело, и попытался придать своему голосу холодное безразличие.       — Конечно. Не стоит рисковать, — он тут же понял, что выбрал неверный тон: слишком громкий и визгливый.       — Шерлок, — начал Джон с умоляющими нотками, а затем остановился, явно уловив его смятение. Когда он заговорил снова, то голос звучал осторожно. — Шерлок, это… это то, чего ты хочешь? Хочешь, чтобы я прикасался к тебе?       Нет. Нет. Это был вопрос, не имеющий ответа, Джон внизу в хранилище, трясущий коробку, чтобы понять, что гремит, Шерлок не мог ответить, потому, что конечно не хотел, чтобы Джон прикасался к нему, Шерлок не хотел, чтобы вообще хоть кто-нибудь его касался, он отложил это в сторону и запер, прикосновения были для обычных людей, не для него, нет, спасибо, нет.       Вот только он хотел.       — Шерлок —       — Мне пора идти, — резко сказал Шерлок. Он положил трубку, а затем для проформы выключил телефон. Он встал, всё ещё сжимая аппарат онемевшими пальцами, и принялся расхаживать из стороны в сторону. Почему Джон задал этот вопрос? Зачем вообще спрашивать, если он уже сказал, что не придёт и не собирается прикасаться к нему? Почему нельзя, чтобы всё вернулось на круги своя — Джон в своём кресле на стороне Шерлока, и всё просто и идеально, вот только теперь, когда Джон уже касался его, он хотел этого, больше всего на свете, и всё же не хотел, а это не имело значения, потому что Джон уже решил не прикасаться, и почему, почему, ПОЧЕМУ все эти решения внезапно оказались за одним только Джоном?       Шерлока трясло, сердце стучало в ушах. Он больше не мог думать об этом. Мысль, что он мог злиться на Джона — и у него была веская причина — стала последней каплей, соломинкой, переломившей его хрупкое равновесие. Ему было необходимо сбежать из собственной головы. Шерлок потянулся к кнопке включения на телефоне и уронил его, он ругался, пока поднимал его трясущимися пальцами, и уронил снова. Он обманывал сам себя, глубоко в душе он всегда знал, что не сделает этого. Возможно, они делали ставки на —       Три недели и три дня.       Шерлок зарычал при воспоминании о нелепой, глупой гордости в своём голосе. Должно быть, это рекорд — это, разумеется, был сарказм, и несмотря на то, что он не употреблял, пока жил с Джоном —       Но это был рекорд с тех пор, как он вернулся.       Три недели и три дня.       Двадцать четыре дня. Двадцать четыре дня тошноты, тремора, бессонницы, ломки, жжения, зуда. Пятьсот семьдесят шесть часов, плюс-минус, и каждый из них длился вечность. Он действительно собирался пустить всё это псу под хвост?       Я лучше этого.       Странно, но именно эта мысль — шаткая и робкая, несмотря на воспоминания — спасла его. Он — Шерлок Холмс. Он поборол Ирен Адлер, Джима Мориарти и целую криминальную сеть в одиночку. Неужели его сокрушит один мужчина с плохим вкусом на свитера? Мужчина, который обещал остаться и не сдержал своё слово?       Шерлок глубоко и прерывисто вдохнул, направившись к двери, и спустился по лестнице. Внизу он колебался всего мгновение, прежде чем положить выключенный телефон под дверь миссис Хадсон.       Он заберёт его утром.       И только когда Шерлок вернулся к себе на кухню и поставил чайник, то понял, что ни разу не услышал голос Мориарти.