Юнги уже около недели живет у Тэхена в общежитии, ибо родители выгнали его из дома после того, как он с Чонгуком разыграли сцену ревности с глобальным количеством разбитой посуды.
Почему Юнги это сделал?
Наверное всё очень просто, он ненавидит свою семью, ненавидит отца, мать, брата и дело не только в их отношениях.
Родители сломали психику и жизнь Юнги еще в пятнадцатилетнем возрасте, отдав его в наркотический диспансер.
Отвращение, ненависть, боль.
Всё, что чувствует Юнги к ним. Больно вспоминать, больно думать, героин не помогает.
Да…
Омега вновь начал принимать пагубный психолетический наркотик, и не только героин. Вроде бы смешно, шеснадцатилетний наркоман, отторгающий какие-либо чувства и эмоции к кому-то, не чувствующий, казалось бы, ничего, влюбился.
Вот так просто, взял и влюбился в мужчину старше его самого на десять лет.
Звучит как небылица, но это правда.
Омега никогда не чувствовал себя таким нужным, живым и защищенным.
Чонгук идеален. Просто идеален, да, выпивает, да, курит, но идеален.
Юнги так считает не из-за героина в своей крови, парень так думает из личных соображений и наблюдений.
Только вот Чонгук уже как неделю не появляется в клубе, не звонит, не пишет, словно сквозь землю провалился. Поначалу Юнги переживал, а после, смирился, ибо хорошего в его жизни столько же, сколько денег у бездомного на снятие коттеджа заграницей.
Жизнь не приобрела краски, не стала лучше. Юнги чувствует себя опустошенным без Чонгука. На помощь всегда может прийти очередная доза, которая подарит хотя бы похожее состояние эйфории, будто бы когда он с альфой.
Юнги страшно за себя, за Чонгука. Омега так безбожно лжет, лжет…
Альфа не знает из прошлого Юнги толком ничего, кроме отвратительного поведения в школе, проблем со сверстниками и непониманием семью. Мин что-то не договаривает, и Чонгук это чувствует, но признаваться не собирается. Он пообещал омеге, что никакой информации о нем искать не будет, ведь Юнги хочет сам всё поведать Чону.
Он правда хотел всё рассказать Чонгуку, но сразу же передумал, ведь ему бы ничего кроме смерти не светило. После общения с этим альфой Мин доверяет ему и считает Чонгука достойным собеседником.
.
.
.
Интрижка Юнги с Чонгуком безоблачно тянулась уже почти две недели с того дня, как Юнги выгнали из дома. Но внезапно альфа пропал на целую неделю и до сих пор не объявился.
Омега тихонько докладывал Лу Хану о том, что этот парень совершенно не проявляет себя, как кто-то опасный или подозрительный, рассказывал ему, что Мину о себе рассказывал сам Чон, при этом утаивая некоторые действительно личные вещи. Например, его рассказ о брате, которому он замазывал папиным тональником царапины на руках, дабы только он не узнал, что они лазали к соседской кошке, у которой родились котята. Искренность Чонгука, омега запирал глубоко в себе и подпитывался ею, точно верблюд, который в своем горбе накапливает жидкость для выживания в пустыне. Каждый день он просыпался в своеобразном блаженстве, упиваясь мыслью о своей невредимости. Юнги начал понимать, что значит действительно быть счастливым. Особенно когда смерть цапает тебя за ноги подобно кишащим в загоне крокодилам при каждом твоем неосторожном движении, а ты надменно шествуешь по канату над ее головой, прокладывая себе путь в туманную неизвестность, где тебя может встретить что-то гораздо более опасное, чем то, что у тебя под ногами; и ты ценишь больше всех земных сокровищ каждую долю секунды, когда твои легкие все еще могут втягивать кислород, а сердце все еще может отстукивать бешеный марш о твои ребра.
Конечно, им с Чонгуком не удавалось видеться каждый день, потому что новый администратор порою позволял себе оставлять Юнги на сверхурочную работу за какие-нибудь проступки, которые, кстати говоря, он весьма отменно умел приукрашивать. Омега полагает, он мог бы даже придорожную собачью фекалию описать так, что все подумают, будто он описывает какой-нибудь бесценный красно-бурый алмаз в пятьсот карат. Чон часто бесился из-за этого и поглядывал на администратора с неким грубоватым вызовом и даже говорил, чтобы он не совался к омеге. Но стоило Чонгуку уйти, как всё начиналось по новой. В такие минуты ему даже становилось страшно за своего администратора, ибо Чонгук и убить может, судя по слухам.
Кстати о слухах, скандал с участием Чонгука альфа благополучно замял и влетел в копеечку, что конечно же не давало ему покоя. Чон буквально каждый день прокручивал в голове то, что он сделает с тем, кто его так подставил.
.
.
.
Бэкхен рядом с Юнги, как пчела жужжит и кружится с бутылками алкоголя, почти каждую минуту кому-то что-то наливая, кому-то что-то отвечая, звеня деньгами и стаканами, а Мин делает вид, что ищет на полках просроченный алкоголь. Когда он отворачивается, Юнги врастает лбом в твердую столешницу стойки и отсчитывает мучительные секунды до конца рабочего дня, точнее ночи, на часах уже почти четыре нуля. И да, всего два единственных рабочих дня в неделю Юнги работает до 12 часов ночи. Он отпустил последний столик клиентов из vip зоны, дожидаясь конца рабочего дня.
— Эй, Мин.
Омега слышит грубый тембр за спиной и продолжает тыкаться лбом в стойку.
— Ты глухой что ли?
Кто-то дергает его за плечо, и он резко разворачивается. Юнги не сразу узнал голос администратора и своё имя, ибо организм просит дозы. Причем срочно, тревожное чувство поступающей ломки дает о себе знать.
— Извините. Я заканчиваю уже, — бормочит Юнги, резко поднимая голову в понимании того, что его немного потряхивает, и пальцы немеют.
Администратор взрывается ругательствами, но самое существенное из всего, что он говорит:
— Ты вообще ни черта не делаешь сейчас! За слепого осла меня принимаешь?! Я за что тебе, мать твою, плачу тут?! За красивые глазки?! Иди на трассу работай, раз ты решил ими добиваться у всех расположения!
Юнги закатывает глаза и прячет лицо в ладонях, еле удерживаясь, как бы что-нибудь лишнее не вылетело у него из гортани противной бете в ответ.
— И не только глазки.
Юнги оборачивается на до дрожи знакомый сдержанный голос и видит облокотившегося о стойку и пристально глядящего на происходящее Чонгука, который улыбнувшись омеге, сразу переводит злой взгляд в сторону администратора, что-то грозно говоря ему.
Борзометр Юнги сразу же начинает неприлично зашкаливать, и омега, молча стаскивая с себя рабочий пиджак, надетый поверх белой рубашки, вальяжно перескакивает через стойку к Чону, который помогает ему приземлиться и не менее нагло удалиться из помещения. На входе Юнги чувствует, как Бэкхен и администратор прожигают взглядом спину Юнги.
Омега забегает в комнату для рабочего персонала, хватает свой рюкзак и переодевается в любимую теплую куртку, выбегая к Чонгуку, который встревожен нездоровым видом Юнги…
***
— Что за ублюдка я нанял в администраторы? — спрашивает альфа, когда они отъезжают от барделя на его машине.
— Я не знаю, но он меня тоже раздражает. Давай не будем о нем.
— На кой черт ты тогда там работаешь? — не унимается Чон, — Ни разу не видел, чтобы ты возвращался с работы к родителям.
Юнги и самого начинало подташнивать от этого вранья, но тормоза уже не срабатывали.
— Не хочу. Мы же с ними поругались, но я отработаю пару месяцев и уволюсь. Наверное. Если найду вакансию. Мне по времени только такие подработки подходят, а другого варианта я уже не найду.
— А прошлая работа? — уже более выдержанная реакция. Кажется, ответ его удовлетворил. Юнги помнит, что врал о том, что якобы устроился после супермаркета в магазин сладостей, но и недели там не отработал.
— Тот начальник был не лучше. Если я вернусь, то это будет равносильно тому, как если бы я из бассейна с пираньями нырнул в бассейн с аллигаторами.
Брюнет тихо усмехается и говорит:
— Сегодня ты нырнешь в место куда более приятное.
— Куда? — этот вопрос сопровождает вызывающая поддельная улыбочка омеги.
— В постель мою, — он начинает самодовольно и несдержанно хохотать, как только видит, что его глазам еле хватает места в своих орбитах.
Юнги швыряет в него что-то похожее на брошюру, он делает вид, что пошутил.
— Где ты был целую неделю? Почему не звонил, не писал и даже не удосужился ответить на мои сообщения, — с обидой в голосе спрашивает омега, ведь он действительно переживал за Чонгука.
— Я уезжал в Китай, чтобы разобраться с некотрыми плохими людьми, которые моих крыс не поняли. Пришлось ехать самому. Нет плохих людей, нет проблем, — пояснил альфа, и Юнги стало вновь грустно из-за своей лжи. Не было страшно от того, что же Чонгук с ним сделает, если всё узнает. Больно, ведь он тоже крыса, слезы начинали накапливаться в глазах, но омега быстро смахнул их и тихо всхлипнул, что не осталось незамеченным Чонгуком.
— Что такое, детка? — спросил альфа, чуть оставляя скорость и перевел свой взгляд на Юнги.
— Я… Я просто думал, что с тобой что-то случилось, как тогда ночью, — тихо бормотал Юнги. Искренность омеги заставила Чонгука улыбнуться, ибо Мин сейчас говорил правду и серьёзно боялся за него.
— Детка, всё хорошо. Не накручивай себя, меня невозможно убить, максимум ранить. Я жив, ты жив, остальное неважно, — сказал Чонгук и положил свою руку на худенькую ножку Юнги, слегка поглаживая и успокаивая омегу.
Парни продолжали разговаривать на какие-то жизненные темы, проезжая мимо универмага, возле которого обычно заворачивают к общежитию Тэхена.
***
Сегодня брюнет решил привезти Юнги к себе. Как ни странно, за все время их «дружбы» они ни разу не переспали. Все бы хорошо, но Мина начинало волновать, что у Чонгука могут быть на него какие-то грандиозные планы, и последствия могут быть втройне хуже, если правда вдруг в один роковой день всплывет всем на радость. О чем вообще думал Лу Хан, когда просил Мина делать это? Он ведь сам себя подставит, если Чон найдет видеозаписи с каких-нибудь уличных камер, где Юнги с ним засветились.
— Черт возьми, сколько здесь комнат? — восхищенно выпалил Юнги, как только брюнет впустил парня в свое жилище.
Его квартира выглядела настолько просторно, что он почувствовал себя родившейся в неволе аквариумной рыбкой, которую случайно выпустили в открытый океан. Колоссально огромные окна заливали светом всю гостиную, разбрызгивали свет до самой прихожей, где плененные лучи солнца врезались во входную дверь огромным ярким пятном, точно, будь здесь еще место, они бы поглотили пространство в еще несколько таких же комнат. Несмотря на хай-тек, кричащий о благосостоянии своего хозяина и подразумевающий серьезную отделку стен в светлые и холодные оттенки, и умопомрачительный простор, все это выглядело гармонично и в какой-то степени даже уютно. Не будь здесь столько солнца, комнаты утонули бы в суровости белой мебели и серости стен. Омега подходит к окну, чтобы посмотреть на открывающуюся панораму города и моря, но выразить свой восторг Мин смог только парочкой матов.
Юнги не удивляется, когда слышит очередной самодовольный смешок Чонгука.
***
— Эй, скажи. Тебе не стыдно так жить, — как бы невзначай подмечает Юнги, просматривая содержимое коробки со старыми дисками и сидя рядом с парнем на кожанном диванчике.
Чон что-то мычит в ответ, развалившись на диване и тыкая пальцами в спину омеги.
— Ты просто дьявол, — продолжает он, — как ты после этого смеешь появляться в моем бичевнике, Чон Чонгук? — театрально добавляет Юнги тоном писклявой истерички и оборачивается.
Чонгук улыбается и тянет омегу за футболку, намекая, видимо, на то, чтобы он увалился рядом с ним.
— Мне нравится твоя квартира. Она не кричащая, маленькая, уютная, в тихом районе.
Юнги игнорирует его жесты и снова наигранным тоном восклицает.
— Пиздишь, как дышишь!
Брюнет уже начинает посмеиваться над его чересчур затянувшимся потрясением. Дом Чонгука и впрямь огромный, так еще и в дорогом районе, на берегу моря. Здесь Юнги потеряется, так, что потом месяц не найдут.
— У тебя очень мягкая кровать, например.
Омега прикрывает себе ладонью рот и издает саркастический удивленный вздох. Чонгуку надоедает возиться с омегой, поэтому он немного привстает, чтобы обнять его и уложить рядом с собой. Юнги утыкается носом ему в плечо и продолжает блаженно бормотать уже что-то совсем несвязное.
***
Уже второй час они с Чоном сидят на диване, пьют какао, приготовленное Мином, и смотрят какой-то ужастик по телеку, который, судя по всему, был настолько захватывающим, что они практически не разговаривали о чем-то своем, а просто комментировали происходящее и иронично посмеивались над банальностью сцен. На самом деле Юнги не планировал оставаться у Чона. Он хотел что-то показать омеге, куда-то пойти с ним, но, видимо, сейчас им было достаточно просто провести время друг с другом.
Юнги чувствует боль во всем теле, но старается не подавать виду, голова кружится, а руки непроизвольно начинают тянуться к заднему карману, в котором лежит небольшой пакетик с порошком.
Его вновь начало потряхивать, омега часто шмыгал носом, что не удалось скрыть от Чонгука.
— Сходи к врачу, иначе сляжешь с температурой. Ты выглядишь неважно, — тоном, не требующим возражений произносит альфа.
— Извини, я отойду ненадолго, — отвечает Юнги и чуть ли не бегом выходит в туалет. Он заперает дверь и, достав пакетик с запрещенным веществом, вдыхает его полностью. Нос еле щиплит, головокружение пропадает, у омеги поднимается настроение, и чувство эйфории заполняет легкие. Юнги сплевывает и пытается слегка успокоиться, омега выходит из туалета и, добегая до комнаты с телевизором, прыгает на Чонгука. Альфа в недоумении, ведь Мин только что чувствовал себя паршиво. Юнги устривается поудобнее на Чоне и игриво покусывает того за шею, Чонгук же щекочет парня, отчего Мин сваливается на пол. Спустя минут десять своих детских игр парни успокоились и вновь продолжили смотреть фильм.
За две недели альфа так и не попытался затащить Юнги в постель. Вроде ничего плохого, но и хорошего тоже.
Уют в одно мгновение раскалывается, как только кто-то звонит в дверь. Чонгук, почему-то, ни секунды не колеблется и идет открывать навязчивому гостю. Омега взволнованно провожает его взглядом и, как только он скрывается за проемом в прихожую, взор беспричинно падает на две большие чашки, стоящие рядом с журнальным столиком.
— Почему ты никогда не предупреждаешь, когда приходишь, — обращается Чон к тому, кому открыл дверь.
Через секунду в гостиной показывается какой-то светловолосый парень, с пухлыми губами и глазами полумесяцами, точно омега.
— Чонгук, сотню раз говорил, трахай своих шлюх в барделях, да не води ты их домой, — говорит незнакомец, снимая свои очки и оценивающе оглядывая Юнги с ног до головы.
— Тогда почему же ты не в барделе? — хамит Юнги парню примерно своих лет, ибо включается режим безжалостной суки и наглой стервы.
От такого открытого хамства и неуважения в свою сторону блондин чуть ли не давится воздухом.
— Что ты вякнул? — восклицает в удивлении омега, которую затаскивает на кухню Чонгук. Чимин слегка успокаивается, но злость не отпускает. Что этот омега себе позволяет, почему так разговаривает с ним.
— Эй, кажется, я его видел где-то. Это не тот мальчик, которого нам чуть не проиграли…
— Чимин, это Юнги, — как-то холодно перебивает его Чон, проходя мимо холодильника и направляясь в сторону мини бара, — тот парнишка, который меня спас.
— И что? Какого черта он так со мной разговаривает? — сквозь зубы процедил светловолосый и направился вслед за брюнетом.
Юнги специально делает телевизор чуть тише и наклоняется в сторону кухни. Омега слышит не весь разговор, но достаточно, чтобы уловить его суть.
— Эй, у него что, пирсинг в языке? — удивленно спрашивает гость, вспоминая, как Юнги стервозно зажал небольшой металлический шарик в зубах и улыбнулся Чимину.
— Какая тебе разница? — раздраженно протягивает Чонгук.
— Ну и где ты его подобрал? Знаешь что-нибудь о нем?
— Успокойся, он не заинтересован в этих делах. Обычный парень.
Юнги слышит какой-то недоверчивый смешок:
— И ты тащишь его к себе? Ты забыл, что каждая помойная собака в округе пытается перегрызть тебе глотку?
— Юнги как минимум спас меня, значит, ему нет никакого дела до всего этого.
— Ты что, жизни разучился? Проверь его, не будь глупцом! — голос Чимина нешуточно накаляется.
— Я не собираюсь этого делать. Я хочу, чтобы у меня был еще хотя бы один человек, которому я смогу довериться, помимо тебя. Я же тебя не проверяю.
Дыхание в легких Мина сперло, а внутренности съежились, как только он услышал это.
Чимин же просто переживает за Чонгука, ибо знает, что тот всего раз был в серьезных отношениях, и ничем хорошим это не закончилось.
Омега приехал в Корею из америки на похороны Джина и решил остаться здесь со старшим братом, ведь боялся оставлять Чона одного. Тем более Намджун приехал с ним вместе.
***
Предистория:
Чимин всё детство провел с Чонгуком и Джином. Омега был самым младшим в семье.
Чонгуку 26, Джину 19, а Чимину всего 16.
У них с Чоном большая разница в возрасте, но они были неразлучны в детсве. В 11 лет Чимина отправили в Америку, в Нью-Йорк на учебу. Но дело было в том, что у клана были большие проблемы и множество свободных врагов, поэтому его, как самого младшего, решили спрятать. Вместе с ним отправили и правую руку Чонгука. Намджун был старше Чонгука на 10 лет, а Чимина на все 20. Но это не помешало ему переехать с маленьким, на то время, омегой в Нью-Йорк, они жили отдельно, в разных домах, ведь Чимину не подобающе делить жил площадь с кем-то, кто ниже его по статусу, это ему твердили всю его жизнь.
Прожив так в Америке около двух лет, омега понял, что бесповоротно влюблен в Джуна. Что любит этого чертового альфу, хотя других терпеть не может, прямо-таки на дух не переносит. Омега молчал о своей любви, молчал о том, что они истинные и в 14 лет высказал Намджуну всё, что хотел. Альфа чуть в могилу не слег от таких откровений от парня, который его младше на 20 лет, так еще и любимый младший братик Чонгука. Намджун долго отвергал Чимина, но по приходу первой течки всё же признал и принял тот факт, что Чимин его омега.
Они съехались и жили вместе около двух лет до недавнего времени, да, были ссоры, битая посуда, крики и остальное. Но долго они никогда не ругались и обижаться не умели.
После новости о смерти Джина, родители приняли решение о переезде Чимина обратно, и омега не был против, ведь это замечательно, как никак он скучал по Чону. Единственный минус — это отношения Чимина и Намджуна.
Альфа хотел поставить Чимину метку, только вот это было невозможно, все бы заметили изменившийся запах Чимина и метку на шее. Омега упрашивал, угражал расставанием, но альфа был неприклонен и обещал подумать над этим только когда парню исполнится 18.
Они решили скрывать отношения от родителей и особено от Чонгука, ведь Чон — глава клана и редкостный самодур. Чон поселил Чимина в пентхаусе, но омега каждый день приезжал к Чонгуку домой и проводил с братом время.
Альфа заметил, что Чимин как был избалованным, так и остался, омега много времени проводит с Намджуном и это не удивительно. Джун — единственный, кто был рядом с Чимином все эти годы.
Сейчас же Намджун вновь стал правой рукой Чонгука, альфа часто расспрашивал друга о том, нашел ли он свою омегу. На это Джун лишь отшучивался.»
***
— Я твой ебаный брат! — парень переходит на крик, но тут же затихает, вспоминая о Юнги, — и что ты собрался делать с ним? Если у тебя весна в заднице еще не утихла, то найди кого-нибудь из нашего круга! Они хотя бы побоятся покушаться на тебя!
— Зачем ты пришел? — с железным спокойствием спрашивает Чон-старший.
— Боже, не строй из себя обиженного, я пытаюсь промыть тебе глаза, — младший успокаивается, и Мин отмечает, что они действительно в хороших отношениях.
Сначала Юнги хотелось запустить всеми этими бутылками рядом со столиком прямо в Чимина, но вдруг вспомнил, что он просто чертовски прав. Странное чувство охватывает, когда ты хочешь, чтобы справедливость торжествовала, но при этом сам стоишь у нее на пути.
На канале предательски заиграла песня из рекламы какого-то туалетного утенка, которым Мину очень хотелось прочистить глотку брата Чонгука. Из-за этого он пропустил часть разговора, ведь было бы слишком подозрительно снова убавлять звук. Последняя долетевшая до ушей Юнги фраза была:
— Если твой маленький хороший мальчик хоть что-нибудь выкинет, я лично его придушу, отрежу голову и прикреплю ее к капоту своего автомобиля. Мне уже надоело терять мою семью.
Чимин уходит с кухни с какими-то папками бумаг под мышкой, которые, видимо, ему отдал Чон, и удаляется, не наградив Мина ни словом, ни презренным взглядом. Юнги делает вид, что ничего не слышал, но Чон не дает ему и далее тестировать свое актерское мастерство. Он садится рядом и делает звук чуть громче.
— Мог бы хотя бы изобразить испуганный вид.
