Она поверила в сказку

Две недели спустя Отель «Гавань Афродиты» Никосия, Кипр

Темный мрачный коридор… Я на цыпочках, как вор, Пробираюсь чуть дыша, чтобы не спугнуть… Король и Шут – «Кукла колдуна»

- Странное дело получается, - заметил Деймон, изучая отчеты своих людей, - Очень странное. - И в чем же подвох? – спросила Елена, заглянув поверх плеча мужа в изучаемый им очередной отчет. - Смотри, - Спейд указал на абзац, - Она приехала четыре недели назад, об этом данные есть. Но в гостинице, где она должна была остановиться, она так и не появилась, однако кто-то позвонил буквально на следующий день и разбронировал номер. Одновременно с этим сюда, как и говорил Алауди, стягиваются все толстосумы и богатые мира сего со всего Старого Света – отели уже за неделю до появления здесь Тсуны трещали по швам. Всю Никосию лихорадит недели две. В конце второй недели лихорадки, после появления Тсуны, в доме Костакисов состоялся прием, на который были приглашены все богатеи. И после этой вечеринки все постепенно, но довольно поспешно разъезжаются. - И что тебя здесь настораживает? То, что Костакисами интересуется Вендиче? - Это тоже, но перед этим еще две вещи. Первое: отсутствие записей с камер наблюдения виллы Костакисов за тот вечер и второе – то, что буквально в это же время здесь отдыхали наши дорогие братья Хибари. - Я знаю, - ответила Елена, - И они не совсем отдыхали: у них было небольшое дело. Одна семья была должна, да и не внушала особого доверия. Нужно было разобраться. - Да, но это не заняло столько времени, сколько они провели здесь, и к тому же они уехали одни из первых. Я бы назвал это совпадением, если бы не одно «но», - мужчина нахмурился, - То, что их имена в списке приглашенных, - с этими словами он протянул список жене. Елена помрачнела, пробежав по именам взглядом и увидев там имена Алауди и Кёи. Может, все-таки стечение обстоятельств? Она доверяла Алауди, он был её другом, и к Кёе относилась со всем теплом и уважением, несмотря на его вежливую отстраненность и замкнутость. И ей не хотелось верить, что братья могут быть замешаны в исчезновении её племянницы. - У нас нет одной важной детали, чтобы разбрасываться такими подозрениями, - осторожно заметила она, возвращая список мужу, - Того, что происходило на вилле Костакисов, раз туда пригласили столько народа, причем отнюдь не простых людей. Я не исключаю, что наличие в списке имен Алауди и Кёи – просто дань вежливости. Они могли получить приглашения, но не пойти на прием – ты же знаешь их, Ди, и их привычки тоже. - Логично, - не стал спорить Деймон, - Но фиксаторы скорости у дорог зафиксировали их машины, направившиеся в сторону особняка, а потом обратно спустя приличный промежуток времени. Именно это меня и настораживает. - Ерунда какая-то получается! – с досадой воскликнула Елена, - У меня ощущение запертой двери, ключ к которой – то, чего у нас нет. Вчера звонил Джотто – к поискам подключился Реборн. Предлагаю передать все то, что у нас есть ему. Думаю, он разберется с этим лучше нас. - С чего ты взяла? – выгнул бровь Спейд. - Ди, - вздохнула Елена, - Это не твое. Тебе гораздо проще плести интриги самому, чем распутывать их. Так что не порть нам с тобой отпуск и доверься тому, кто лучше справится со всем этим. Деймон лишь рассмеялся, признавая правоту жены: - Нуфуфу, возможно, ты и права, - заметил он, откладывая бумаги в сторону, - И, чтобы реабилитироваться в твоих глазах, предлагаю прогуляться к морю. В столь прекрасный вечер сидеть в номере – кощунство. - Особенно когда есть идеи получше, - золотистые глаза лукаво сверкнули, - Я только «за». За столько лет совместной жизни, они давно научились понимать друг друга с полувзгляда. Вот и сейчас оба прекрасно понимали, что это будет чудесный отпуск, несмотря ни на что. Ну и слава Богу! В конце концов, они давно не выбирались никуда вдвоем, чтобы были только они и никого из семьи. «А с Алауди я сама поговорю, - решила Елена, - Думаю, он объяснит все». Вилла братьев Хибари, Палермо, Италия Подходя к комнате Тсуны, Алауди услышал тихие всхлипы. Бесшумно открыв дверь, он увидел, что девушка плачет, прикрываясь одеялом. На плечах были видны алые метки, оставленные Кёей, собственнический след от поцелуя-укуса багровел на шее. Закрыв лицо руками, Тсуна плакала, пользуясь тем, что, как она думала, рядом никого нет. Кусакабе она наверняка все спишет на следы бессонной ночи, а Алауди лишь сейчас случайно узнал правду. «Нет, - промелькнуло в мыслях, - Так не должно быть. Черт тебя побери, Кёя! Можешь проклясть меня, можешь шипеть сколько угодно, но я забираю её, пока не произошло непоправимое». Осторожно подойдя к постели, он сел, мягко обнимая Тсунаёши, осторожно привлекая к себе. Ничего не говоря, потому что подходящих слов природа еще не создала, но порой вместо слов куда красноречивее говорит отдача душевного тепла. Алауди отдавал его, скрываемое им раньше, не жалея. И постепенно Савада успокаивалась. Рыдания все меньше сотрясали плечи, всхлипы становились все тише, а судорожное дыхание – ровнее. Однако со спокойствием пришло и осознание. Почувствовав, что она в чьих-то объятиях, Тсуна поспешила отстраниться. - Тише, - успокаивающе сказал Алауди, - Все хорошо, это же я. - Простите, я…, - девушка плотнее завернулась в одеяло. - Как ты? Что случилось? Тсуна побледнела, опуская взгляд: - Я… Кёя-сама…Он… Алауди нахмурился. Кёя редко заходил так далеко в своем обладании, довольствуясь лишь одной невинностью. Но на сей раз, видимо, он решил заполучить все. Чертов собственник! - Я понимаю, - кивнул он, - Подожди, я сейчас, - разомкнув объятия, он поднялся и направился в ванную. Тсуна вновь закрыла лицо руками. Боже, какой стыд! Даже вчерашнее унижение от противоестественности случившегося почему-то меркло по сравнению с тем, что случилось сейчас: в каком виде и в каком состоянии её увидели, и кто. Но в то же время она чувствовала, что все-таки хоть кому-то не все равно, что с ней, и хоть кто-то относится к ней, не как к вещи. Что кого-то интересует, как она, что она чувствует, все ли хорошо с ней. Приготовив ванну, Алауди отнес туда девушку, осторожно опустив её в теплую, душистую воду. Сказав ей, что он скоро вернется, он вышел из комнаты и, отдав распоряжения горничным прибрать в комнате, взяв одежду и белье, вновь вернулся в ванную. Тсуна так смущалась его, стыдясь и случившегося, и происходящего сейчас, что Алауди не сразу удалось убедить её в том, что она может считать его просто своим старшим братом, если ей так будет спокойнее. Проводя по нежной коже мягкой мочалкой, он думал о том, что так и не сказал ей, что он тоже хотел купить её и мог опередить Кёю. Кёю… Иногда при виде его отношения к Тсуне Алауди хотелось выдать его Джотто со всеми потрохами, и пусть тот сам выкручивается, и лишь гордость вкупе с остатками братской любви, сейчас медленно угасающей, останавливали его от столь опрометчивого поступка. Вместо этого он думал о том, как сказать Саваде, что её ищут и что он делает все, чтобы вернуть её домой. Или же пока не стоит говорить, чтобы не дать ложной надежды? Хотя не так давно Джотто объявил, что к поискам присоединился сам Реборн, так что это может вполне оказаться лишь вопросом времени. И при этом нужно как-то прикрыть брата и себя. «Нет, пока лучше ничего не говорить», - решил Алауди, помогая девушке встать и набрасывая ей на плечи мягкое, махровое полотенце. Позже, сидя в чистой постели в ожидании завтрака, Тсуна думала об Алауди. По возможности, он часто приходил к ней. Они подолгу разговаривали и, несмотря на разницу в возрасте, ей почему-то было легко общаться с ним. Легко и спокойно, как рядом с… кем-то родным и близким. Настолько, что нет-нет, но мелькала мысль, что лучше бы она досталась старшему брату, чем младшему, которому их общение явно не нравилось. Савада чувствовала, что привязывается к Алауди, но…как к старшему брату, который поможет, защитит и позаботиться о ней. Сложись все иначе, возможно, было бы что-то большее, но… Тсуна, резко повзрослев, прекрасно отдавала себе отчет, что призрак Кёи всегда будет стоять между ними, довольно глядя на оставленное им на ней клеймо. - Вот, - войдя в комнату, Алауди осторожно поставил поднос на столик, - Осторожно, чай горячий. - Спасибо, - осторожно взяв чашку, Тсуна сделала маленький глоток. Чай был травяным, источая приятный аромат мяты, чабреца и иссопа. - Не за что, - Алауди заправил выбившуюся влажную прядь за ухо девушки. Боги, как хотелось, чтобы все было иначе и внутри у нее все замирало от его прикосновений по другой причине…Но он прекрасно понимал, что Кёя уже сделал все, чтобы она не досталась и старшему брату. - Не думала, что здесь можно найти эти травы, - заметила Тсунаёши, - Маме приходилось их выращивать. - Этим занимается жена моего хорошего знакомого, - ответил Алауди, - Мы с ней давние друзья, и она делает часть запасов и на меня. Порой такой чай помогает уснуть. Это было так. Равно как и то, что они с Еленой были друзьями. И только. Каким бы собственником ни был Спейд и как бы он порой подкалывал Алауди, виртуозно играя на его нервах, свою жену он доверял ему безоговорочно, зная, что тот не раз был её телохранителем в опасные для Вонголы времена. - Плохо спите? - Не совсем. Иногда просто трудно уснуть, а принимать таблетки – не самая удачная идея. - Это верно, - девушка сделала еще один глоток. Вскоре, Тсуна поставила на поднос пустую чашку и промокнула губы салфеткой, неожиданно для себя подавив зевок. - Ой…, - смущенно заметила она. - Ничего страшного. Тебе действительно нужно выспаться. Ложись, - Алауди убрал поднос на столик, - Никто тебя не потревожит. Я лично прослежу за этим. - А… - И он в первую очередь. Я поговорю с ним. - Спасибо, - улыбнулась Тсуна, устраиваясь поудобнее. - Спи, - поправив одеяло, Алауди забрал поднос и вышел из комнаты. Сказав Кусакабе следить, чтобы его подопечную не беспокоили и, попросив его передать Кёе, чтобы тот сразу же, как приедет, пришел к нему, Алауди направился к себе. Слушая отчет своих людей с Кипра, он думал о том, что нужно спасти Тсуну от Кёи любой ценой. Если Спейд уже почти вычислил их присутствие там, то скоро это узнает и Реборн, а это значит, что скоро они увидят его на пороге своей виллы. Значит, нужно выйти на него раньше, что придется сделать в любом случае. Главное – как и с какой легендой. Пока радовало одно – Кёю удалось прикрыть, несмотря на то, как он относится к девушке. Кёя был явно раздражен требованием брата немедленно явиться к нему, однако внешне оставался спокойным. Хотя от Алауди его раздражение и досада не укрылись – тот достаточно хорошо знал брата. - Что тебе нужно? – вместо приветствия спросил Кёя, повинуясь безмолвному приглашению и сев в кресло. - Поговорить, - спокойно ответил Алауди, - О Тсуне. Лицо Кёи словно окаменело: - Я думал, что мы уже закрыли эту тему. Если тебе хочется – жди, пока я обучу её или присоединяйся. - Чтобы окончательно добить её? Кёя, ты в своем уме? Может, хватит? Ты и так скоро сломаешь её. Довольно издеваться над ней, и не надо на меня так смотреть – мое слово все еще в силе, - Алауди не стал говорить, что хотел применить его уже давно и забрать Тсуну к себе, прекрасно зная, что брат умеет понимать намеки. Но увы - упрямство перевешивало. - Я поступаю так, как считаю нужным, - отрезал тот, - Она – моя. - Она не твоя! – не выдержал Алауди, - Она – не вещь, пусть ты и считаешь так, купив на этом чертовом аукционе! Ты убиваешь её, неужели ты не видишь этого? - Одним травоядным меньше, - пренебрежительно фыркнул Кея, - Невелика потеря. - Кёя, прошу тебя – оставь её или…, - тут Алауди осенило. Если он не может вытащить её из рук брата, то он может хотя бы облегчить её участь. В этом случае Кёя прислушается к нему. Во всяком случае, попробовать стоило, - Хотя бы дай ей время осознать и обдумать полученные уроки. Усвоить их. Хибари смерил старшего брата быстрым цепким взглядом, ища подвох, однако Алауди был спокоен, собран и внимательно наблюдал за реакцией брата на его неожиданное предложение. Чего же он добивается, если знает, что Тсуну он не получит? И почему его так волнует её судьба? Последнее время Алауди был довольно занят, встревожен, а порой и вовсе взвинчен, что не было на него похоже, однако на все вопросы только отмахивался с дежурным: «Не бери в голову, просто устал» или же находил другие подобные отговорки. Что-то подсказывало Кёе, что это как-то связано с Тсуной. Будто брат знает о ней что-то важное, однако не спешил спрашивать, прекрасно зная, что раньше положенного времени Алауди ничего не скажет. - Усвоить уроки? – задумчиво переспросил он. - Да. И поощри её. Будь с ней мягче, говори с ней, спрашивай, что ей нравится, а что – нет. Она будет смущаться, но зато проявит инициативу, - «Боже, что за бред я несу? Тсуна, прости, но так нужно и тебе же будет легче». - Решил поучить меня, как обращаться с девушкой? – выгнул бровь Кёя, - Неожиданно с твоей стороны. Подозрительно даже. - Ничего подозрительного, - махнул рукой Алауди, - Просто пара советов старшего брата, не более. Вряд ли тебя удерживает просто живая кукла в постели, делающая только то, что ей скажут. Вообще-то Алауди был прав, причем только лишь смутно догадываясь. Тсуна действительно не проявляла никакой инициативы. Конечно, следовало учитывать, что она попала к нему ничего не умеющей девственницей, но порой это утомляло. Другие «игрушки» были более самостоятельны и «оттаивали» быстрее. Характер, темперамент и путь, которым она попала к нему, Кёя тоже со счетов не сбрасывал, но все же это было не то. Порой ему даже хотелось подпоить её каким-нибудь афродизиаком, но гордость не позволяла поддаться слабости, хотя это было бы весьма любопытным – такую игру он еще не практиковал. - Что ж, в таком случае я обязательно рассмотрю твои советы и последую им, - несколько расслабился он, - Начну с того, что не буду пока её тревожить. Во всяком случае, до конца недели. - Что ж, вполне достаточно времени, - согласился Алауди, - Не злись – разговор не терпел отлагательств. - Я вижу. В таком случае, позволь откланяться, - Кёя поднялся с кресла, - Спокойной ночи. - Спокойной ночи. Когда брат вышел из кабинета, Алауди облегченно вздохнул. Срок, который неожиданно определил Кёя, был больше того, на который рассчитывал Алауди. Это хорошо. Возможно, к тому времени появятся какие-либо новости по поискам. А там… В случае чего Тсуне хотя бы будет немного легче. Почему он не сказал Кёе, кто она? Потому, что он хотел прикрыть брата. Согласно примерному плану тот должен будет уехать до того, как он вернет Тсуну, а значит, остаться вне подозрений. Когда же Алауди решит эту проблему, он непременно поговорит с братом. Может, эта история заставит его раз и навсегда забыть об охоте на девственниц и расстаться с тенью прошлого – той злополучной истории с Хром, тогда еще Докуро, а не Рокудо? Хотелось бы верить, потому что Кёя – человек сильных страстей. Если ненавидеть, то до гробовой доски. А Кёя в это же время думал о том, что брат прав. Обычно он не был так холоден с прежними своими девушками, но хрупко-невинный вид Тсуны всколыхнул уже, казалось бы, забытые воспоминания о предательстве столь же нежного цветка. Но не живет ли он прошлым? Нужно взглянуть на настоящее, в котором перед ним – невинная душой девушка, не познавшая всю полноту желания и страсти, не прошедшая все грани наслаждения до конца, замерев где-то в начале пути. А почему бы и нет? Кёя усмехнулся. Впереди его ждали новые по своей сути, а потому более интересные уроки.