Глава 17. Ледяной Ад (окончание).
«Так они пираты? Настоящие, а не вымышленные? Странно, я думала, девушки никогда не становятся пиратами. Они вообще не похожи на тех, что разграбили страну. Ой, у рыжей компресс высох, надо поменять. Вот так, думаю, его хватит на пару часов. Так, а как там её соседка? Хм, она немного лучше, значит, кризис миновал? — Чаффи повернула голову в сторону еще одной кровати, на которой лежала зеленовласая девушка. Девушке-оленю показалось, что за ней пристально наблюдают, но больная лежала с самым умиротворенным лицом, размеренно дыша. Пронаблюдав за пациенткой пару секунд, Тани-Тани осторожно приблизилась к ней и поправила сползшее одеяло, после чего отправилась в соседнюю комнату, где находилась пара последних заболевших. С ними тоже все было в порядке, и пятнистая задержалась, глядя на улыбающуюся во сне девушку с черными волосами. — Интересно, а насколько здорово быть пиратом?» — с этой мыслью она вернулась обратно. Ей нужно было приготовить несколько лекарств…***
Запах опасного… и еще одного… но не настолько… вкусная… и еще одна… и еще несколько… Чудовище посмотрело на толстый канат, уходящий в сторону центрального пика. Подошло к нему и принюхалось, после чего довольно заурчало. Вкусная… она проходила здесь… она там, на другом конце… вкусное… нежное мясо… Ловко запрыгнув на дерево, тварь добралась до каната. Миг, и Отродье уже неслось вперед к добыче, ловко ступая по канату всеми четырьмя лапами. Раненый бок саднил, отчего тварь взрыкивала на каждом шагу. То и дело, как только чудовище прикрывало глаза, перед внутренним взором у Отродья проносились картины кровавой бойни. Джунгли, некогда полные жизни и потому гремящие многоголосьем живых существ, в страхе молчали. На поляне, что раньше могла называться не как иначе чем «тропический уголок», происходила кровавая вакханалия: то тут, то там по ней были разбросаны изорванные трупы и куски тел. И если в большей части трупов можно определить людей, то в нескольких телах, что валялись практически в центре, это сделать было уже сложно. Тела мутантов походили на людей только отдаленно, да и вообще приписать их к людям можно было лишь по обрывкам одежды. Сами тела были похожи на что-то среднее между медведем, гориллой и человеком, покрытые белой шерстью и с острой мордой, похожей на акулью. Тут по поляне разнесся влажный треск, и одна из двух оставшихся в живых и сошедшихся в смертельной битве тварей воздела над собой оторванную голову противника, оглашая округу ревом. Монстр распахнул глаза, которые, казалось, прикрыл на мгновенье, чтобы ветер не забросил в них колючие льдинки. Однако тех мгновений, когда Отродье пребывало в плену своих воспоминаний, хватило, чтобы монстр, который забрался уже достаточно высоко, оступился и сверзился с каната. С глухим рыком тварь рухнула на разлапистую елку, своей тушей ломая ветви и сшибая снежную шапку, что некогда украшала зеленую красавицу. В конце концов встреча Отродья с землей состоялась при содействии целой кучи ветвей, что туша монстра увлекла с собой во время падения, и наметенных сугробов. Для монстра падение не прошло бесследно, пусть тормозной путь через ель и оставил на теле существа синяки и ссадины, но вот приземление выбило из монстра дух. Сколько времени ставший чудовищем углеглазый провел без сознания, не было тому известно, но, когда тварь очнулась, бок, саднящий после встречи с опасной добычей, перестал о себе напоминать. Зарычав и замотав головой, чтобы прогнать муть перед глазами, Отродье задрало свою клиновидную башку вверх. Нашарив глазами натянутый в вышине канат, монстр отрывисто рыкнул и понесся вдоль него, предвкушая кровавый пир. Добежав до ближайшего дерева, Отродье ловко забралось на его вершину и мощным прыжком добросило свою тушу до каната, уцепилось за него лапами и продолжило своё восхождение …***
Нами медленно приходила в сознание. Сначала вернулось ощущение тела, сотрясаемого лихорадкой. Затем она сумела ощутить неприятный привкус во рту, от которого она скривилась. Потом ощутила запах холода и странный шум, похожий на вой ветра за окном, который переплетался с негромким постукиванием. Навигатор сделала последнее усилие и открыла глаза, несмотря на неподъемную тяжесть век. Сначала она узрела каменный потолок, а потом, приложив поистине титаническое усилие, повернула голову. Картинка расплывалась, но она смогла различить нечто розовое с пятнисто-рыжим и синим. Прищурившись, девушка добилась того, чтобы картинка приобрела четкость, покуда пятно не спрыгнуло со стула на пол и подняло голову. От неожиданности Нами села на кровати, глядя на забавное существо в розовом цилиндре. — Кто… — хотела было спросить навигатор мугивар, но звук её голоса заставил создание испуганно шарахнуться назад, уставившись на рыжую огромными глазами фиолетового цвета. После, тонко пискнув, диковинка рванула в дверной проем и спряталась за ним, правда весьма странно пряча от взгляда только малую часть себя. «Кто это?» — спросила саму себя навигатор, но тут же отмахнулась от этой мысли, как от несущественной. Сейчас её больше заботило другое. — Где мои накама? — Она быстро огляделась и облегченно вздохнула: помимо неё, в комнате можно было увидеть Зори, спящую на соседней койке, а рядом с Рыжиком дрыхла Усо. Словно почувствовав на себе взгляд, стрелок простонала и открыла очи, оглядываясь мутным взором. — О, Нами, — промолвила кудрявая, с трудом садясь на кровати. — А где остальные? — Они тут, в соседней комнате, человек, — подало голос существо, заставив девушек недоуменно уставиться на него. — И как ваша лихорадка? — Голос был звонким и высоким, словно у ребенка или подростка. — Оно говорит?! — хором изумились пиратки, выпучив глаза. Синеносое существо испугалось их восклицания и шарахнулось вглубь комнаты, откуда послышался дикий грохот падающих предметов. — Чаффи, успокойся! — послышался новый голос, и в комнату вошла высокая… ну, наверно, бабулька. Хотя по одежде этого сказать было точно нельзя, ибо одета старушка была так, словно ей не больше двадцати. Женщина посмотрела на уставившихся на неё девчонок, поставила на стол бутылку, а затем ткнула обоим пальцем в лоб. — Хм, тридцать восемь и пять… — Она хотела еще что-то добавить, но когда в присутствии шляп сохранялся покой и порядок?***
Гуся набирал высоту, раздумывая, что мир очень тесен. Недавно он следил за командой мугивар и принцессой Арабасты, а сегодня эта самая принцесса сидит у них дома и пьет медовый настой. Вскоре мысли Гуси перешли на другой лад, он припомнил, как однажды Армагеддон водил Пачоло вместе с ним на охоту. Охота заключалась в выслеживании и уничтожении Отродья. Как рассказывал Армагеддон, Отродье получается из тех углеглазых, которые не смогли справиться со своим внутренним зверем, и тот захватывал контроль над телом и поглощал разум неудачника. Получившаяся тварь становилась такой же умной и хитрой, как человек, но имела преобладающие животные инстинкты, а также шла на поводу у своих сиюминутных желаний, от чего поведение Отродья становилось непредсказуемым. Ко всему прочему, тварь была сильна, быстра и вынослива. Однако вся сила Пламени шла на физические свойства тела, в то время как духовная составляющая была заметно уменьшена, поэтому Отродье было уязвимо к огню. Да уж, если бы хозяин был в норме, то точно справился бы с Отродьем. Но, всегда есть но, хозяин пострадал из-за непроверенной формулы, и теперь Угольку придется уничтожить тварь в одиночку, а чтобы тот сразу не погиб, Гуся несет ему боевые стимуляторы Пачоло. Поэтому получателя надо найти как можно быстрее, ведь по рассказу девушки выходило, что она встретила новичка в Темном лесу. Ещё стоит учесть, что пират, являясь углеглазым, точно устремится в погоню за тварью. Но куда та могла побежать, неизвестно, а это значит, что Гусе придётся летать и высматривать его на территории леса и в его окрестностях. Направившись в сторону Темного леса, гусь зорко осматривал сам массив и его окрестности на предмет поваленных деревьев или чего-то ещё необычного, что будет выбиваться из общей картины. И в конце концов старания генномодифицированного гуся увенчались успехом. Он нашел то, что искал, а точнее Гуся обнаружил раздавленный труп парня, сжимавшего в руке медвежье копье. Именно блики солнца от наконечника и привлекли взгляд фамилиара. Увы, из-за падающего снега гусак не смог сразу обнаружить следы, поэтому ему пришлось облетать местность по кругу, постепенно расширяя радиус поиска. Спустя полчаса полета гусь обнаружил углеглазого лежащим на заснеженной поляне, изрядно припорошенного снегом. Спустившись, Гуся подобрался к телу пирата и постучал клювом по шлему. Тело тут же среагировало, дернувшись и попытавшись подняться. Из-под помятого шлема раздался приглушенный полустон-полухрип, и мужчина начал подъем корпуса, но на полпути он завис на секунду и в следующий момент рухнул обратно на снег. Гуся не был медиком, но и ему было ясно, что это из-за удара по голове, прогнувшего забрало внутрь. Но мугивара не успокоился, пока с горем пополам не принял сидячее положение. Протянув руку, Уголёк расстегнул ремешок каски и кое-как стащил с головы шлем. Досталось ему не слабо: помимо сломанного носа и разбитой губы, у мужчины была глубоко рассечена правая бровь. Все лицо пирата было покрыто подсохшей кровью, что вкупе с ало-оранжевыми глазами делало его несколько пугающим. Пират огляделся мутным взором и остановил взгляд на посланнике Алхимика. — Ты ещё что такое? — удивленно посмотрев на фамилиара Ложкинса, спросил углеглазый, тряхнув головой. — Га! — ответил Гуся, сняв портсигар со своего ремня. Положив портсигар на ногу мужчине, гусь стукнул клювом по крышке контейнера, открывая его. Ещё раз гакнув, Гуся взмахнул крыльями и отправился в полет, стараясь побыстрей вернуться к хозяину. Тряхнув головой, Уголек посмотрел на содержимое портсигара. Вынув из него листок, углеглазый углубился в чтение. Из прочитанного выходило, что пират получил от гуся в берете набор боевых стимуляторов «Баффаут», плюс усилитель «Озверин». Как гласила инструкция, «Баффаут» был представлен тремя пробирками с жидкостями зеленого, желтого и красного цветов. Зеленая жидкость была клеточным стимулятором, что временно ускорял обмен веществ, а также эффективно перерабатывал отходы жизнедеятельности организма и старые клетки тела. Что, в свою очередь, давало прирост выносливости и быстрое восстановление сил. Желтая жидкость — нейростимулятор, ускоряющий реакцию, скорость восприятия и немного — мыслительные процессы. Красная жидкость — мышечный стимулятор, повышающий эластичность мускулов, прочность и увеличивающий их насыщение кислородом, что давало значительный прирост физической силы. «Озверин» — синяя жидкость, усиливала эффект «Баффаута» в два раза, но имелся побочный эффект в виде выделения организмом гормона ярости, из-за которого препарат и получил свое название. В записке Алхимик клялся и божился, что это единственный минус, однако… — А тестировал он эту хрень на себе или просто человеке? — спросил у пространства попаданец, не спеша принимать предложенное зелье. Увы, но мироздание не спешило отвечать на этот вопрос, а потому Уголёк тяжело вздохнул и начал выдергивать тугие пробки. Откупорив все ампулы, пират выдохнул и разом осушил всю тару…***
Чаффи старалась двигаться осторожно, ибо и так умудрилась устроить разгром, который придется убирать. Тяжело вздохнув, фруктовичка подошла к постелям, на которых лежали больные. «А ведь те две больше интересовались, где их накама, чем своим состоянием», — подумала Тани-Тани, глядя на черноволосую девушку. Внезапно она размежила веки и повернула голову, глядя на олениху. — Мои накама… — Брови пятнистой поднялись — и эта туда же! — а затем… — Мясо? — Чаффи понадобилось пара секунд, чтобы понять, что «мясо» относилось к ней, пока человеческая девушка пустила ручеек слюней из краешка рта. От этого Тани-Тани шарахнулась назад и налетела спиной на соседнюю койку. — Оленье жаркое, — послышалось со спины, и несчастная медленно повернула голову, — если оставить его в маринаде на три часа, то мясо станет изысканным и нежным. Думаю, всем очень понравится. — Блондинка улыбнулась, не открывая глаз, заставив полузверя отступить от кровати, покрывшись холодным потом. Черноволосая резко села и уставилась на Чаффи таким голодным взглядом, что слово «мясо», прозвучавшее из её уст, было равносильно приговору. Пока полуолень в священном ужасе таращилась на пиратку, блондинка крепко схватила её за руку. — Оленина, — с кровожадными нотками промолвила красавица, заставив Чаффи выпучить глаза и с визгом вырваться, отступив еще дальше. Краем глаза фруктовичка заметила, как из рта чернявой хлынул настоящий водопад слюней, отчего шерсть встала дыбом…***
— Мха-ха-ха-ха-ха, — рассмеялся король Вапор, стоя на берегу. — Мы наконец-то здесь! Моё прекрасное старое королевство Драм! — Он прошествовал вперед, переступая через тела поверженных защитников острова. Двое его помощников стояли немного впереди, возле поверженных жителей. — Только посмотрите на этих охранников, — не скрывая презрения в голосе, промолвил советник Чесс, позволяя безвольному телу защитника рухнуть в снег. — О чем они только думали, стреляя в нас? — переворачивая ногой тело поверженного жителя, спросил незнамо кого верховный судья Куромаримо. Беглый король не обратил никакого внимания на их болтовню, больше поглощенный лицезрением красот родного острова, покрытого белоснежным снегом. — Ах, родная природа! Древняя и неиспорченная! — Король взгромоздился на свое ездовое животное, огромного, покрытого густой шерстью бегемота, после чего повернул голову к Шуту. — Чесс, мой замок цел? — Тот тут же вскинул к глазам бинокль, направив окуляры на одну из вершин. — Он в прекрасном состоянии, как и раньше, Вапор-сама. — Отлично, возвращаемся в мой замок!..***
— А-а-а-а-а! — прозвенел в воздухе крик. — Спасите! Послышался шум и гам, и в комнату влетело то самое существо, похожее на оленя с синим носом, на котором буквально висели Ди с Санджи, и Усо вместе с Нами облегченно выдохнули — подруги здесь и явно не собираются умирать. — Стой, мясо! — прорычала капитан, широко открывая рот, дабы закусить на ходу, но существо яростно сопротивлялось, не давая этого сделать. При этом оно умудрялось скакать на одном копыте, покуда свободной рукой отпихивало от себя кока. — Не ешь её, Лаффи! — останавливала блондинка обжорку. — Дай мне её приготовить! — Троица вылетела в коридор, но меньше чем через минуту влетела обратно. — Э, — остановилась капитан и сдала немного назад, даже забыв про погоню. — Нами, Усо! — Она полезла обниматься. — Вы в порядке! Вам лучше? О, а Зори по прежнему спит? — Нами-тян, Усо, — рядом материализовалась кок, глядя на подруг счастливыми глазами. — Отлично, я приготовлю для всех прекрасное блюдо из оленины, чтобы мы все выздоровели поскорее. — После этого обе сорви-головы уставились на застывшее в дверях существо. — Мясо, стой! — кинулись с ревом эти выхухоли за жертвой, бросившейся улепетывать со всех ног. — Ах, вы, паршивки! — неожиданно взъярилась старушка, и у неё в руках блеснули ножи. — Стоять! — Она кинулась к капитану и коку. — А-а-а-а! — заверещали горе-охотницы, выпучивая глаза на незнакомку. — Они-баба! — И дали стрекача, вслед за существом. — Э, Нами, — подала голос Усо. — А мы точно не умерли? — Я даже не знаю, — несколько неуверенно ответила Рыжая…***
— Вапор-сама, смотрите! — Судья показал в сторону небольшой запруды, в которой стоял на якоре небольшой корабль под веселым Роджером. Одного взгляда на каравеллу хватило, чтобы узнать её. — Разве не на этом корабле плыл тот углеглазый? Вапор даже дернул поводья своего скакуна, заставляя того остановиться, и призадумался о том, что ему делать. Изначально он хотел торжественно пройти по улицам самых крупных поселений и только после этого вернуться в замок. Теперь он не был столь уверен в правильности своих действий. Ибо приплыть сюда углеглазый мог только для встречи с другим углеглазым, который является племянником Курехи. И связываться ни с тем, ни с другим беглому королю как-то не улыбалось, учитывая, какой разгром устроил Алхимик в прошлый раз. — Чесс, Куромаримо, за мной! — скомандовал фруктовик и направился к кораблю. Подойдя немного ближе, он смог увидеть, что на борту находились лишь двое: рыжий парень, буквально укутанный до носа, и крупная утка, размером с волка, которую тоже замотали по самый клюв. Пираты, а Вапор в этом не сомневался, не могли не заметить незваных визитеров, а потому уже стояли у трапа и в явном напряжении ждали, чего от них потребуют. — Скажите, уважаемые, — когда надо, у короля просыпалась и вежливость и чувство такта, — что вам нужно на этом острове? — Наши накама заболели, а потому мы прибыли сюда в поисках врача, — после недолгой паузы ответил парень, продолжая держать в руках винтовку. Вапор призадумался — ближайшим городом отсюда был Большой Горн, у котором и проживал Алхимик. И если они приплыли на Драмм в поисках лекарей… — Благодарю, уважаемые, — чуть склонил голову король и повернулся к сопровождающим. — Мы направляемся в замок. Готовьте снегоскалоходы…***
— Люди, прекратите! — взмолилась Чаффи, пытаясь отбиться от двух пираток сразу. На её несчастье Докторина сильно отстала, и теперь Тани-Тани приходилось нелегко, но сил было хоть отбавляй. Еще бы: когда тебя пытаются с одной стороны съесть, а с другой просят этого не делать и описывают кулинарные подробности судьбы твоей бренной тушки, то сопротивляться будет даже лягушка. Но пиратки её не слушали, а темноволосая еще и больно укусила за ухо, отчего Чаффи рассвирепела. — Я! — По телу пронеслась волна силы, и фруктовичка резко увеличилась в размерах, принимая свою нормальную форму. — Вам! — На краткий миг девушки опешили, позволив пятнистой чуть подпрыгнуть. — Не еда! — Правое копыто звездануло блондинку в лоб, а левое — чернявую, отправив обеих в стены коридора, а сама Чаффи, сделав сальто назад, изящно приземлилась на копытца. После чего девушка-зверь благополучно запрыгнула на уровень выше и снова уменьшилась, пусть это и требовало от неё усилий. Просто эта форма казалась Тани-Тани наименее страшной, и наверное меньше пугала людей. Стоя на втором уровне, она пристально смотрела на девушек пиратов — не перестаралась ли? — но те быстро оклемались и встали на ноги…***
— Оуч, — потрогала шишку Санджи и посмотрела на Лаффи. На резиновом лбу капитана четко выделялся отпечаток копыта. — Лихо. — После чего потерла плечи, оглядываясь по сторонам. — Что это за место такое? Почему тут стоит такой дубак? — Не-не-не знаю, — стуча зубами, отозвалась Ди, тоже вертя головой по сторонам. — О, смотри: дверь открыта! — И правда, буквально в шагах двадцати от них были распахнутые настежь двери, в которые ветер загонял потоки снега. — Это главный вход, — кивнула Санджи, закуривая. — Нужно их закрыть, а то мы тут все окочуримся. — Вдвоем они подошли к массивной двери, но тут… — Эй, не делайте этого! — детский голосок принадлежал удравшему от них «мясу». — Чё? — не поняла Ди, глянув на существо. — Да не обращай внимания, — отмахнулась блондинка, снова направляясь к дверям. — А то мы так заледенеем. — Я сказала — стоять! — Существо неожиданно выросло в размерах, а затем ударом копыта отправило в сторону пираток часть ограждения. — Эй, — опешила от такого поворота капитан, уворачиваясь от снаряда и глядя на выросшую в размерах фигуру. — Чего она так взбесилась? — Эй, Лаффи, — позвала от дверей кок, заставив черноволосую оторвать взгляд от существа и подойти к накама. — Наверху. — На полотне распахнутой двери было расположено гнездо, в котором пищали птенцы. — Это птенцы снежной птицы. Если закрыть дверь, то гнездо упадет, и они погибнут. — Так вот почему они не закрывают дверь. — Пару секунд они смотрели на малышей, а потом… — Бр-р-р-р! Холодно! — Девчонки тут же влетели внутрь, спасаясь от ледяного ветра. Пробежав несколько метров, растирая себя на ходу, Ди неожиданно остановилась. — Постой! — Зачем? — задала вопрос Санджи, появляясь из-за спины, хотя мгновением раньше была впереди, отчего Лаффи подпрыгнула на месте, развернувшись к подруге. — Кажется, она только что разговаривала? — Ах, да, — кивнула кок, в упор глядя на мартышку. — Стоя на двух ногах. — Пауза. — Она похожа на оленя… — Но ходит на двух ногах… — Она покрыта шерстью… — И говорит при этом… — Она маленькая… — А потом становится большой… — Длительная пауза. — Чудище! — Этот вопль отразился от стен и заметался по коридорам замка. Услышав его, Чаффи вздрогнула и опустила голову, ссутулившись и едва сдерживая слезы обиды, побрела дальше, а потому не услышала следующего. — Санджи, ты же меня поняла? — На лице Ди появилась самая широкая улыбка, от которой веяло чем-то коварным. — Ага, пошли ловить его! — Блондинка улыбнулась несколько зловеще. Тани-Тани успела отойти совсем недалеко, как сзади послышался топот ног и… — Стой, монстр! — Издавая оглушительные крики, за ней снова гналась эта парочка. Тоненько взвизгнув, Чаффи вновь задала стрекача, стараясь удрать от сумасбродок. На полной скорости она влетела в комнату, где лежали остальные, загнав пару очнувшихся пираток в ступор, и поняла, что попала в ловушку, ибо топот был близко, а выход был только один. Девушка отступила к кровати, на которой лежала последняя накама чернявой и блондинки, озираясь по сторонам в поисках выхода, но тут крепкая рука схватила её поперек туловища. Не успела полуолень испугаться, как её спрятали под одеялом, накрыв с головой. — Не высовывайся, — прозвучал немного грубый голос, и Чаффи последовала совету, затаившись, словно мышка при виде кота. Топот резко затих, судя по всему, преследователи забежали внутрь. — Эй, вы, две охламонки! — рыкнул тот же голос, отчего Тани-Тани сжалась в комочек, ибо звучало это грозно и страшно. — Вы дадите поспать или нет?! — Да погоди, Зори! — донесся голос брюнетки. — Ты не видела тут прикольного монстра? «Прикольного?» — удивилась под одеялом фруктовичка, стараясь дышать пореже, чтобы, не дай Небеса, её не заметили. — Монстра? — со скепсисом в голосе переспросили преследователей. — Ага, такая прикольная. Похожа на оленя… — Но ходит на двух ногах… — Умеет разговаривать… — А сама плюшевая… — Маленькая вроде… — А потом становится большой… — А еще у неё нос синий… — И цилиндр она носит… — Не видела? — уже хором после такого перечисления спросили пиратки, и Чаффи сжалась еще сильнее. — А еще она за нами ухаживала, — после недолгой паузы ответил голос. — Откуда ты знаешь? — хором вклинились в разговор рыжая и кудрявая девушки. — Пока вы в отключке валялись, я периодически приходила сознание. Видела, как она над нами хлопотала. «Значит, мне не показалось», — подумала про себя полуолень. — На фиг вы за ней гоняетесь? — Мы её… — Договорить пиратка не успела, ибо на огонёк кое-кто заглянул. — Вот вы где! — прорычала злая Докторина, которая битый час носилась по коридорам замка Драм, чтобы отловить этих сумасшедших. — Гья-а-а-а-а! Ведьма! — Судя по всему, парочка преследователей запрыгнула на кровать к накама, стараясь спастись от гнева Курехи, едва не раздавив прячущуюся фруктовичку. — Где моя ученица?! — сначала Чаффи не поняла, к чему этот вопрос, а потом осознала — Докторина-то слышала, что ожидает бедную Тани-Тани, если её смогут отловить, а потому испугалась за воспитанницу. А учитывая склочный характер врача, жизням девиц реально грозила опасность, и Чаффи решилась. — Докторина, — она высунулась из-под одеяла, — я тут! Все нормально. — Нормально? Да какой там, ибо едва она выглянула, как тут же попалась на глаза пираткам. — Ага, — воскликнула девчонка, и тут же сгребла полуоленя в охапку, начав тискать. — Попалась! Станешь нашей накама? Отправишься с нами в море? — Чего?! — Чаффи от неожиданности приняла нормальную форму, оттолкнула от себя девчонку и отпрыгнула к шкафу с книгами, в который врезалась спиной и шмякнулась на пол. — Думай, что говоришь, человек! Я же олень! Я не могу жить с людьми! Сама подумай… я олениха, но хожу на двух ногах и разговариваю. — Она немного помолчала и добавила: — И нос у меня синий… — Да пофиг, — села на кровати пиратка, лучезарно улыбаясь. — Ты — классная… Тани-Тани едва сдержалась, чтобы не разреветься. Впервые в жизни ей встретился кто-то, кроме Хилюлюка и Докторины, кому она нравилась такой, какой она была. Но как к этому отнесутся остальные? Захотят ли они… — А ты красивая, — неожиданно сказала блондинка. — Выглядишь настоящей леди… в отличие от некоторых травоголовых. — Отвали, эро-кок, — огрызнулась прятавшая Тани-Тани девушка. — Она явно хорошо разбирается в болезнях… Она ваша ученица, уважаемая? Да? Вот и прекрасно, а то мне совсем не понравилось болеть, да и врач нам очень не помешал бы. — Ну, а что, новый накама нам всегда нужен, — с улыбкой сказала рыжая. — А она и вправду может меняться, — глазами-звездочками уставилась на полуоленя кудрявая. — Круто! — Чаффи, — негромко сказала Докторина, привлекая к себе внимание ученицы. — Сходи принеси мне настой зверобоя и позови Далтона, пожалуйста. — Тани-Тани кивнула, встала и вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь. Когда цокот копыт стих, Куреха посмотрела на пираток. — Прежде всего, я должна вам кое-что рассказать…***
Продолжив свое восхождение по канату, в какой-то момент углеглазая тварь щелкнула страшной челюстью, откусывая крыло неосмотрительно пролетавшей птице. Мельком проводив взглядом падение искалеченного животного, Отродье пожевывало крыло. Время от времени монстр практически останавливался в своем восхождении на гору, дабы переждать порывы шквального ветра, что гуляли в высоте. Впрочем, упорства в желании полакомиться вкусной плотью у Отродья было не занимать, и как итог — вершина Барабанной горы. Уже было решивший отправиться по следу монстр остановился в каких-то пятидесяти метрах от конца каната, как его слух уловил множественные отголоски человеческой речи. Оскалившись и раздраженно зарычав, Отродье продолжило свой путь. Остановившись в десяти метрах от скалы, зверь подобрался и в мгновении ока распластался в затяжном прыжке. Приземлившись на отвесную стену горы, бывший углеглазый заскользил вниз, оставляя глубокие царапины на камне и высекая каменную крошку, пока лапы монстра, оканчивающиеся когтями, не зацепились за трещины в горной породе. Затаившись и выждав пару минут, тварь отправилась в сторону верхушек деревьев, что она видела во время подъема на гору. Ловко цепляясь всеми лапами, а где и совершая прыжки на грани фола, Отродье добралось до леса никем не замеченным. И не мудрено, ибо все внимание людей, судя по звукам, было сосредоточено на битве у ворот замка. Издав что-то среднее между рыком и пренебрежительным хмыканьем, углеглазое чудище скрылось среди деревьев. Оглядевшись по сторонам, монстр выбрал одно из ближайших к краю леска деревьев, мощные ветви которого могли с легкостью выдержать его вес. Аккуратно забравшись на дерево и притаившись среди ветвей, бывший углеглазый мог спокойно наблюдать за дармовым зрелищем, не боясь, что его обнаружат. Наблюдая, как очень вкусная добыча расправлялась с менее вкусной добычей, Отродье решало для себя непростую дилемму. Раскрыть себя сейчас и утопить все в крови или подождать подольше и устроить тайную охоту, расправляясь с добычей по одиночке и оставляя после себя истерзанные тела. После короткой внутренней борьбы все же победило желание тайной охоты. Поэтому, разместившись поудобнее, тварь стала ожидать развязку боя у замка…***
Я как-то слышал, что существует два типа людей: психи и полные психи. Интересно, к какой категории можно отнести меня? Я вот подозреваю, что к третьей — псих-полный-псих, которого лечить поздно, а самое главное — бесполезно. Ибо, какого демона, я не надел снова шинель, а рванул сначала к саням парочки, а после галопом к дому Курехи? Бр-р-р-р, а ветерок-то холодный, аж до трусов пробирает! И все-таки, что же это за тварь такая? Смять забрало из либерита — это надо очень постараться, да и Зверёк ведет себя, словно вот-вот сорвется с цепи. Я напряг память, вспоминая, как выглядел монстр. Хм-м-м, больше оно походило на адскую смесь гориллы с медведем, которой пришили голову акулы. Да, какая в принципе-то разница, главнее — откуда тут оно взялось? Вариантов тут немало: и могло спать с незапамятных времен, и приплыло на остров, и не удивлюсь, если просто взяло и завелось, как мыши в соломе, чисто назло мне любимому. Утрирую немного, но это Ван Пис — тут и не такое возможно. Пролетавшая мимо птица чирикнула, едва не врезавшись в меня, отчего моя светлость зашлась площадной бранью в адрес пернатой сволочи, летающей где попало, но это так, лирика… Итак, на чём я там остановился? Ах, да. Что это за гадина и почему меня так от неё штырит. Вопрос, конечно, тот ещё… Она не похожа ни на одно существо, с кем мы раньше сталкивались, имеет явно человеческие черты, ещё более безжалостна, чем я в самый неудачный день. Что ещё? А ну да, у неё голова акулы и оранжевые глаза… Минуточку, чёрт побери, у кого в этом мире глаза похожи на раскалённые угли? Правильно, у таких, как я, или та краля с «винчестером», или Пачоло! Выходит, что наш монстр — это углеглазый? Вот же ж блядство! Мне следует поторопиться, иначе… думать даже не хочу об этом! Порыв ледяного ветра впился в мою плоть, промораживая мясо до костей, отчего левая рука сорвалась с каната, и я едва не полетел вниз, навстречу земле. Полёт бы вышел весьма долгим, ибо забраться я успел где-то на половину, так многометровые ёлки казались меньше зубочисток. Выругавшись покрепче, снова уцепился за трос и продолжил ползти по нему, взбираясь всё выше и выше. Торопиться стоило по-любому — команда при любом раскладе не сможет отбиться, будет чудом, если они вообще пришли в сознание. Куреха точно не боец. Чоппер и Далтон… при всем моём уважение к ним, я поставлю на монстра, ибо и олень, и будущий король — фруктовики, что делает их ещё более уязвимыми пред гадиной. Интересно, а насколько эта паскуда сильней меня? Если учесть, что она смогла сплющить забрало моего шлема и помять его, поцарапать либеритовую пластину, порвать на куски тучу зверья, наломать дров в лесу и раздавить того пацана, то выходит: намного сильнее. Ложкин-то подогнал мне «волшебных колёс», но мне не стоит забывать, что этот слегка поджаренный муталиск куда шустрей меня. Подстрелить его — практически из области фантастики, причём самой не научной, если только монстр не решит стоять и чесать яйца или что там у него имеется. Взорвать гранатой… то же самое, если не более нереально, как, впрочем, и сжечь «плевком дракона». Остаётся только сходиться с ним в рукопашную и молиться Богу-Рогу-Носорогу, чтобы наркота Пачоло сработала как надо, а то моя безвременная кончина будет далека от безболезненной…***
Чаффи смотрела на уменьшающуюся в размерах точку, которая некогда была королем королевства Драм, Вапором. Теперь же он вряд ли сможет вернуться сюда после сокрушительной атаки этой странной девчонки в шляпе. — Яху-у-у-у! — Вспомнишь беса, тот и объявится, ибо капитан пиратов приземлилась рядом с ними, сиганув прямо с крыши замка. — Это было круто, олениха! — Тани-Тани не сразу сообразила, что это сказано ей. — Ты круто отделала того странного типа! — Девушка лучезарно улыбнулась, чем смутила фруктовичку. Надо было признать, что сама Чаффи не была до конца уверена в своей победе, даже с использованием Рамбл Болла. Но подбадривающие действия остальных пираток, а точнее блондинки-кока и зеленовласой мечницы, увязавшейся следом за ними, сыграли свою роль. В драке они приняли участие лишь слегка, меньше чем за минуту положив всех рядовых бойцов врага, а после сконцентрировали все свое внимание на удержании Далтона, которого Вапор едва не отправил на тот свет, подловив момент и выстрелив из пушки. Последние две пиратки вообще носа на улицу не высунули, хоть их крики поддержки доносились весьма отчетливо. Зрителей у этих двух схваток было предостаточно — самовлюбленный толстый жрун не поленился притащить с собой всю беглую гвардию и Иши Двадцать, которых никто трогать не стал. — Это невероятно, — сказал один из врачей, подходя ближе к Чаффи. — Просто невозможно. — Второй, и Тани-Тани несколько заволновалась. Она привыкла, что люди бегут от неё, а сегодня все наоборот. — Такая изумительная разработка… Вы гениальны… просто чудо… ваши познания… — Комплименты сыпались с частотой пулеметного огня со всех сторон, отчего полуолень решилась — надо делать ноги, пока её не засмущали окончательно, — и, приняв звериную форму, она рванула в небольшой лес, что расположился у замка. — Э-э-э-э-эй, девушка-олень, стой! — начала кричать капитан, увидев, как фруктовичка поспешно побежала в лес. — Ты же наша накама! «Накама?» — спросила саму себя Чаффи и тут же замотала головой. Нет-нет-нет, как она может быть накама людей? Особенно таких сильных и замечательных? Зачем им связывать свою судьбу с монстром вроде неё? Она отбежала еще немного дальше и остановилась среди деревьев, приняв свою маленькую форму. Прислушалась, но крики доносились издалека, значит, Докторина не дала больной девушке разгуливать в её состоянии. Надо только подождать, пока они выздоровеют и уплывут отсюда, и жизнь снова наладится. При этой мысли Чаффи негромко вздохнула — ей и вправду хотелось отправиться в море и посмотреть на мир, а заодно исполнить свою мечту — найти лекарство от всех болезней. И пусть Куреха говорила, что это невозможно, но Тани-Тани была четко уверена в одном: не попытаешься найти — никогда не узнаешь, правда ли это. Но как чудовище вроде неё может… Чуткий нос уловил странный запах, заставивший Тани-Тани завертеть головой по сторонам в поисках его источника, но никого не нашла глазами. Рядом с ней, с дерева, упал большой комок снега, едва не погребая фруктовичку под собой, отчего та недоуменно задрала голову и застыла, парализованная ужасом, покуда ало-оранжевые глаза смотрели на неё с самым что ни на есть гастрономическим интересом. Даже едва очнувшаяся, а потому зверски голодная Лаффи не вызывала такого первобытного ужаса, от которого подкашивались ноги. Поняв, что его заметили, обладатель голодного взора неспешно начал спускаться вниз, и по мере того как становилась всё более видимой его ужасающая туша, тем сильнее страх охватывал малышку. Монстр, тяжело переваливаясь на лапах, немного приблизился, а затем резко щелкнул жуткой пастью прямо перед носом Чаффи. Испустив полный страха крик, Тани-Тани рванула назад со всех копыт, стараясь оказаться как можно дальше от чудовища, один вид которого повергал несчастную в пучину беспросветного ужаса, от которого стыла кровь в жилах. Она вылетела из-под деревьев и со всего маху врезалась в капитана, сбив девчонку с ног и рухнув рядом. — Ага, попалась! — радостно оскалилась Лаффи, мгновенно оплетая перепуганную до икоты жертву своими конечностями. — Пусти, пусти, пусти! — В порыве страха она забилась, силясь вырваться из обнимашек. — Пусти меня! — От ужаса она даже не пыталась сменить форму, продолжая оставаться похожей на плюшевую игрушку. — Там в лесу монстр! — Монстр? — переспросила полуоленя девушка, недоуменно приподнимая брови. Она подняла взгляд и тут же увидела два ало-оранжевых огонька, святящихся меж стволов, после чего расплылась в улыбке. — А, да это Уголёк, наш нака… — Она резко осеклась, мгновенно вскакивая на ноги, одновременно отпуская полуоленя. — Это не он. — Чаффи непонимающе посмотрела на капитана, а потом на команду, которая уже в полном составе высыпала наружу. Все девушки из команды были напряжены до предела, напоминая перетянутые струны, готовые лопнуть в любую секунду. — Покажись! — неожиданно твердым и полным решимости голосом промолвила девчонка в шляпе, которому не хотелось сопротивляться, и монстр не заставил себя ждать. Послышался треск и скрип древесины, пара сосен рухнула наземь, и отвратительный гибрид вышел под свет луны. При виде него присутствующие просто окаменели от ужаса, что не укрылось от взора чудовища. Оно издало странный звук, похожий на смешок, после чего метнулось вперед, так быстро, что никто не успел на это отреагировать. Одним громадным прыжком он преодолел разделявшее их расстояние и наотмашь ударил капитана, отшвырнув ту в остальную часть команды, сбивая девчонок в кучу. Глаза монстра тут же нашли Чаффи, и та лихорадочно стала отступать назад, двигаясь спиной вперёд. «Мне нужно еще десять минут», — подумала про себя Тани-Тани, думая, что ей делать. Рамбл Болл нужно было принимать либо непосредственно друг за другом, после чего она бы превратилась в не контролирующее себя чудовище, либо с интервалом в пятнадцать минут. Если же принимать стимулятор, нарушая это правило, то это могло убить полуоленя, ибо нервная система просто выгорела бы от подобной нагрузки. — Хьяки-Хачи Пондо! — Строенный вихрь устремился к монстру, но чудовище резко прижалось к земле, пропуская атаку над собой. — Гому Гому но: Базука! — Молниеносное смещение в сторону. — Mouton Shot! — Монстр проворно вывернулся, а затем наотмашь ударил лапой, не выпуская когтей по девушкам, двигаясь с невозможной для такого размера скоростью. Будь они полностью здоровы, то, возможно, и смогли бы уклониться, но не сейчас — девиц откинуло назад, в сугробы, где они и остались лежать, оглушенные атакой. Разобравшись с надоедливыми насекомыми, чудовище вновь повернулось к Чаффи, которая остановилась, не зная, что ей делать. Монстр рыкнул и кинулся к фруктовичке, но та, пользуясь своим маленьким ростом, ловко проскочила меж слоноподобных ног Отродья и замерла меж монстром и Докториной с Далтоном, которые при всем своем желании не смогли бы справиться с порождением Бездны. — Я… я… — голос малышки срывался на мышиный писк, но она не собиралась отступать, а была готова погибнуть, но защитить свою учительницу и раненого капитана. Неизвестно, что она хотела сказать, да она и сама этого не знала, как кто-то пробежал по снегу за спиной монстра, а затем неизвестный прыгнул на спину Отродью, вгоняя тому нож в шею. Будь это просто человек, то незнакомец, бесстрашно атаковавший тварь, с легкостью отправил бы того к праотцам, но Чудовище было куда крепче. Яростно взревев, оно схватило напавшего и швырнуло в снег перед собой, отчего в воздух взвилась снежная пыль, заставившая Чаффи прикрыть глаза рукой. — Ну, сука, счас кого-то пустят на кебаб, — прошипел человек, и полуолень уставилась на его спину в некотором шоке. Невысокий человек был одет в броню и тонкий свитер, местами изрядно потрепанный, с распоротым рукавом. Короткие седые волосы незнакомца трепал легкий ветерок, и Чаффи удивилась — как ему не холодно? — Уголёк! — радостно пискнули пиратки, оттаскивающие своих товарок подальше от драки, после чего взоры присутствующих сошлись на пирате. Тот наклонил голову вправо-влево, хрустнув шеей, и выхватил небольшую лопатку на коротком древке, в довесок к длинному ножу. Скрестил их вместе, а затем резко развел руки в стороны. Брызнули искры, а оружие человека вспыхнуло густым оранжевым пламенем, неимоверно коптившим и распространяющим резкий горький запах. «Как он смог это сделать?» — спросила саму себя Чаффи, но тут пират чуть повернул голову и промолвил: — Эй, олень, помоги-ка моим накама. — А… — начала было малышка, бросив опасливый взгляд в сторону замеревшего чудовища, которое не отрывало от человека пылающих глаз. — О нем не беспокойся. Я с ним разберусь. — Он повернул голову чуть сильнее, и Тани-Тани поняла, что это не простой человек, а углеглазый. После этого она подбежала к барахтающимся в снегу пираткам, схватила за руки чернявую и, пыхтя, потащила ту в сторону ворот замка. Не успела она пройти и пяти шагов, как ей и девушкам на помощь пришли Иши Двадцать, которым тоже не улыбалось находиться рядом с порождением ужаса, которое не спешило нападать на них…***
Горящая добыча… очень опасная… и не вкусная… думала, он мертв… надо было съесть его… а теперь закрывает вкусную… не обойти… придется снова драться… но его когти горят… это опасно… разорвать, ра-а-арх!***
Куреха просто стояла и смотрела на появившееся из рощи чудовище. Её тело словно превратилось в камень при виде Отродья — самого страшного кошмара для любого живого существа. Страшней него мог быть только Гнев Пекла, но только внешне, ибо смотреть на пылающий разлагающийся труп сможет далеко не каждый. К сожалению, к ним на огонек заглянул вовсе не углеглазый, идущий на верную смерть, а то, что и человеком никак назвать было нельзя. Племянник пару раз рассказывал об этих порождениях ужаса, но то, что она столкнется с одним из них… Когда троица пираток попыталась напасть на чудовище, Куреха тихо ругнулась сквозь зубы, матеря отшибленных на голову девиц, и хотела рвануть на помощь ученице, как тут появился он, причем Докторина даже не заметила его появления и, лишь когда пирата швырнули на землю, сумела понять, что к ним пришла подмога. Или Смерть — это как посмотреть. Тем временем объявившийся углеглазый продолжал перекрывать путь монстру к воротам замка, покуда к ним тащили потрепанных девиц. Отродье проводило взглядом ученицу, но кидаться не стало, прекрасно понимая, что если оно отвернется от углеглазого, то тот сразу нападет на него — на это, к несчастью, у него мозгов еще хватало. А еще оно несомненно чувствовало клокочущую внутри противника ярость, огненный взгляд которого неотрывно сверлил в монстре дыру. И если бы человек мог убивать взглядом, то чудище должно было разметать на молекулы. У ног послышалось шипение, а затем Далтон, пускай и с превеликим трудом, смог встать на ноги. В отличие от Докторины, бывший капитан гвардии не слышал историй про Отродья и прочих ужасах, но он обладал поистине звериным чутьём, которое буквально вопило о том, что пират, приплывший на остров, и взбешенное нечто, забравшееся на гору, различаются, словно Небо и Ад. Еще при первой встрече Далтон понял, что Уголек не шибко стесняется убивать, но именно в данную секунду пират хотел убить. Что же касается его накама, то те просто молчали, понимая, что мужчина не совсем в себе, охваченный яростью. Отродье негромко зарычало и попыталось сдвинуться в сторону, но пират был начеку. Взревело пламя, и огненная полоса отсекла беззащитных перед чудовищем людей, оставляя его наедине с палачом. Акулоголовый взревел и бросился на посмевшего вмешаться в его охоту человека. Взмах огромной лапы должен был размозжить пирату голову, лишенную всякой защиты, но отмеченный пламенем Преисподней с некоторой ленцой уклонился, пропуская острые когти пред самым носом. В руке у человека полыхнул огнем длинный нож, и сталь впилась в плоть чудовища, рассекая мышцы и сухожилия. Одновременно с клинком в ход пошла небольшая лопатка на коротком древке, которая, оказывается, была заточена до остроты бритвы. Её горящий штык, издав рассерженное гудение, описал полукруг и рубанул по лапе монстра, чуть выше запястья. Хлынула черная кровь, монстр взревел от боли, и, пока его отсеченная лапа не успела упасть на снег, Отродье подцепило когтями человека и с силой швырнуло его в стену замка, но не рассчитало сил, и, вместо того чтобы впечататься в каменную кладку, Уголёк пропахал снежный покров, не достав до фундамента нескольких метров. — Сцука! — прошипел пират, вскакивая на ноги и перехватывая нож обратным хватом, после чего сам бросился на врага. Двигался озверевший углеглазый если и медленнее монстра, то не намного. Для всех зрителей он просто превратился в смазанное пятно с ало-оранжевым росчерком глаз, который налетел на монстра, словно тайфун. Выпад — на культе прорезалась длинная, до плеча, полоса, сквозь которую можно было разглядеть желтую кость. Удар — два нижних ребра Отродья оказались перерубленными страшным по силе ударом. Выпад — острая сталь пропахала очередную полосу, но уже на морде твари, зацепив той левый глаз. Удар — толстое бедро монстра взорвалось фонтаном крови, а чудище едва не рухнуло в снег. Выпад — могучую грудь пересекла рана, доставшая до самых костей. Удар — плечо раненой руки отделилось от тела и рухнуло в снег. Выпад — сталь пробила брюшину, рванула вверх, оставляя зияющую рану. Удар — нога Отродья переломилась пополам, и чудовище наконец-то рухнуло наземь, а пират остановился возле него. Залитый черной кровью твари с ног до головы, с пылающими адским пламенем глазами, человек стоял и смотрел на своего врага, который силился встать и продолжить драку, даже не понимая, что Время отсчитывает последние секунды его жизни. Монстр снова зарычал в бессильной ярости, силясь дотянуться до человека, но углеглазый не дал монстру сделать этого, отпрыгнув от поверженного чудища назад. Пират бросил в снег пылающее оружие и схватился за дробовик. Баф! — заряд картечи ударил Отродье в голову, снеся половину черепа монстра, но тот лишь громче взревел, словно даже не заметил ужасающей раны. — Вот живучая тварь! — прошипел пират и принялся расстреливать чудовище в упор, будто собирался полностью начинить тушу Отродья металлом. Расстреляв весь магазин, Уголёк опустил дымящийся ствол дробовика и посмотрел на продолжающего дышать врага, с которым пират столкнулся впервые. — Ладно, попробуем кое-что другое. — Рука человека опустилась в сумку, но, прежде чем он успел что-либо сделать, его остановил громкий голос…***
— Сударь Уголек, постойте! — раздался голос Пачоло. Обернувшись, углеглазый увидел, что Алхимик скорым шагом шел в его сторону, а вслед за ним, быстро перебирая лапками, забавно переваливаясь, следовал гусь в беретике. С того раза, как его видел Уголек, Ложкинс набрал в весе и стал походить на добродушного толстячка. Однако этот образ портили улыбающееся лицо с несколько надменным выражением и взгляд, будто бы говорящий: «Я Бог, а вы все — на колени». — Фух, кажется, успел. — Из надменного выражение стало вежливо-ехидным. — Успел к чему? — спросил пират, поглядывая то на Алхимика, то на тварь. — К уничтожению Отродья. — Ложкинс в предвкушении потер руки. — Предлагаю это сделать по Правилам. Уверен, вам понравится. Ах да, я ни в коем разе не претендую на последний удар. Это ваш противник и целиком ваше право. — Хм, и что же это за «правильное уничтожение»? — Уголек со скепсисом посмотрел на Пачоло. — Все просто. — Углеглазый пожал плечами. — Кладете ладонь на голову монстра, накапливаете Пламя в районе запястья, а затем выпускаете накопленный заряд через ладонь, попутно мысленно представляя вонзающийся в плоть кинжал или что-то наподобие этого. Этот прием называется Мизерикорд. Уголек поднял правую ладонь к лицу и пару раз сжал кулак. — А как же запрет на выдачу информации? — с ехидцей спросил мужчина у Ложкинса, что с любопытством осматривал тварь. — Форс-мажор, — ответил Алхимик, не прерывая своего занятия. «Попытка не пытка», — мысленно произнес Уголек, кладя руку в соответствии с инструкцией выданной Пачоло. Сначала ничего не получалось от слова совсем, но с третьей попытки пират ощутил, что некая сила стала поддаваться его воле, и в районе запястья стал скапливаться тугой комок жара. Вот только вместо удара кинжалом у Уголька перед глазами вставал удар бойка по капсюлю с последующим выстрелом. Как только видение прошло, углеглазый почувствовал, как сгусток жара пришел в движение, рванув к центру ладони. Коротко полыхнуло, и ладонь отдернуло, как будто от отдачи. Со стороны Ложкинса послышался удивленный свист. — Инте-е-ересно, — произнес Алхимик, разглядывая, как по туше Отродья начали расходиться огненные круги, словно горела не здоровенная туша монстра, а обыкновенный лист бумаги, подожженный по центру. Спустя десяток секунд все тело Отродья покрылось пеплом, в котором иногда загорались искры, но сразу же тухли. — Не думал, что вы освоите так быстро Мизерикорд. Хотя… это не Мизерикорд. Углеглазый нахмурился и почесал подбородок. Но уже через пару мгновений просветлел лицом и щелкнул пальцами. — Это Колпо ди фуоко! Хе-хе, надо же, сударь Уголек, у вас большой потенциал, так что я даже не удивлюсь, если вы окажетесь в рядах Ковенанта. — И что это за Колпо? — произнес пират, не отрывая взгляда от своей ладони, на которой танцевал лепесток огня. — Колпо ди фуоко и Мизерикорд — это добивающие удары. Армагеддон еще их так странно называл, как же там… — Ложкинс призадумался и тут же щелкнул пальцами. — А, вспомнил, он называл их фаталити! Впрочем, сударь Уголек, вам интересно другое. Так вот, Мизерекорд — это удар с высвобождением Пламени, при этом Пламя принимает форму штыря, длиной до полуметра. Ну, а Колпо ди фуоко переводится как «огненный выстрел». Это выстрел сгустком Пламени на дистанцию до двадцати метров. И нужны они для этого. С этими словами Пачоло подошел к телу монстра в плотную и, размахнувшись, ударил его ладонью. Тут же туша Отродья осела наземь кучей пепла, что частично взвился в воздух. Помахав рукой, дабы разогнать мельтешащие рядом с лицом частички пепла, Алхимик добродушно улыбнулся. — И да, Мизерикорд и Колпо ди фуоко не зря зовутся добивающими ударами, после их применения должно пройти некоторое время. Иначе будет перенапряжение, ну… — Пачоло замешкался, подбирая термин. — Назовем это духовным телом. Что приведет к сильной слабости, а возможно, и впадению в летаргический сон. Оглядев поле брани и поцокав языком о чем-то своем, Пачоло обратился к собрату: — Что ж, я вынужден прервать наше несомненно плодотворное общение, так как, смотря на весь этот беспорядок, четко осознаю, что тетушке не помешает моя помощь, засим спешу откланяться. — Слегка поклонившись Угольку, Ложкинс направился к Курехе. Но гогот, который издал Гуся, заставил углеглазого остановиться. — Интере-е-есно, — медленно произнес Пачоло, выслушав гуся. — Дорогой собрат, можно ваш шлем? Алхимик выжидательно посмотрел на пирата. — Ну на, — произнес тот, протягивая помятый элемент брони. — Хм-м-м-м-м. — Ложкинс вертел шлем в руках, вглядывался в текстуру металла, принюхивался и чуть ли не лизал его. — Хм-м-м. Хм… Это либерит. Однако. Ну что ж, придется немного попотеть. Воздух вокруг Алхимика пошел волнами жара, а снег в радиусе пары метров стал стремительно таять. Сам же углеглазый, держа шлем поднятым на высоте груди, сжимал его забрало меж ладоней. Одна рука находилась внутри шлема, другая снаружи, и от этого забрало стало наливаться малиновым цветом, а спустя полминуты цвет сменился на ярко-желтый. Сам же Пачоло стал тихо рычать, поддавая жару, а на лбу появились несколько капель пота. — Хэ-арх, — выдохнул Ложкинс, перехватывая одной рукой за верх шлема, а второй надавливая изнутри и выпрямляя погнутое забрало. Получилось кустарно, кривовато, но теперь его можно было использовать без опаски, что забрало сотрет лицо, словно терка. Придирчиво осмотрев дело рук своих и неудовлетворенно цыкнув языком, Пачоло прошел до ближайшего сугроба на подрагивающих ногах и опустил в него шлем. Дождавшись, когда перестанет валить пар и шлем остынет, Алхимик вернул части брони собрату. — Я извиняюсь, сударь Уголек, но это все, что я могу сделать. — Пачоло виновато улыбнулся. — Чтобы полностью восстановить ваш шлем, вам потребуется кузнец-бронник и тигельная печь. Ну или достаточно сильный углеглазый. А сейчас прошу простить. С этими словами Алхимик завалился на спину. Подбежавшая проверить состояние племянника Куреха сообщила, что тот спит, и попросила Далтона отнести Пачоло в замок.***
Проводив взглядом удаляющегося от меня на спине мэра Ложкинса, я снова посмотрел на свою ладонь, где по-прежнему трепетал крохотный огонёк, словно говорящий мне, что все было по-настоящему. А загасить-то его как? Словно учуяв мою мысль, лепесток огня задрожал, а затем пропал, не оставив после себя ни единого намёка. Сжав-разжав несколько раз кулак, я убедился, что все в порядке, вытащил оружие из снега, вернув его на привычные места, и огляделся в поисках накама. Они обнаружились метрах в пятидесяти от меня, возле самого входа в замок, куда уже заходили врачи, вперемешку с солдатами Вапора. Среди этой толпы я вроде бы заметил розовый цилиндр, но не был настолько уверен, ибо… — Бр-р-р-р. — Я яростно начал тереть свои плечи, ибо только сейчас понял, что на улице вовсе не май месяц. Еще немного, и я начну звенеть кое-чем прямо на ходу. Быстро оглядевшись, мой взор наткнулся на девчонок, которые смотрели на меня широко открытыми глазами. Та-а-а-акс, кого бы взять, о, точно! — Зори. — Я широко улыбнулся и кинулся к зеленоглазой. Травинка насторожилась, глядя на меня, что даже положила ладошку на мейто. — Расстегнись! — Чё? Ты совсем крышей поехал? Тут же полно народа! — опешила она, и тут я не выдержал, пританцовывая на ледяном ветру. — Дура! — проклацал я зубами, хватая её за кушак. — Здесь холодина собачья стоит, у меня счас уши нахрен отмерзнут! — Она хлопнула себя по лбу ладонью и быстро распахнула длинную шубку. Ничтоже сумняшеся я тут же прижался к ней спиной, после чего она заботливо запахнула полы, в довесок обняв меня поверх меха. — Тёпленько! — Моя рожа расплылась в самой довольной лыбе, пока промерзшее тело наслаждалось ощущениями. — Уголёк. — К нам подскочила довольная Ди, и я смерил её суровым взором. Слегка подкопченная, покрытая кучей царапин, но живая и здоровая. — А что это был за монстр? И как ты его так смог быстро уделать? И… — Она замолчала, когда я выпростал руку и приложил палец к её губам, нагло прервал поток вопросов. — М-м-м? — Не спеши. Расскажу все потом, когда мы будем в море, хорошо? — Она кивнула, и я убрал руку от её рта. Оглядел остальных накама, но выглядели они на удивление хорошо, что не могло меня не порадовать. — Вы вообще как? В норме? — А то… Спрашиваешь… Конечно, да… Не дождешься… Лучше не бывает… — Я улыбнулся, слушая их гомон. Хорошо, когда жизни и здоровью твоих товарищей ничего не угрожает. Я поискал Чоппера глазами, но он, похоже, удрал в замок, чтобы помочь раненым и собрать шмотки. Ладно, познакомимся уже поближе на самом корабле. Главное — это закатить душещипательную сцену с пусканием скупой мужской слезы и полным счастья голосом проорать: «Теперь я не один мужик на этом корабле!» — Теперь мы можем продолжить наш путь дальше! — громко заявила кэп, и остальные поддержали её согласным гулом. — Ой, точно. — Она повернулась к нам с Зори. — Уголёк, а у нас… — Думаешь, я не знаю? — фыркнул я самым добродушным образом. — Давай хватай нашего дока и валим обратно на корабль. А точно, нам же еще Виви забрать надо! Так что сначала заскочим в Биг Хорн, а потом только на «Мери». Вопросы? — Может, тебя стоит сначала врачу показать? — промолвила Рыжик, показывая на моё лицо рукой. — У тебя всё лицо в крови. — Рыжая, я не собираюсь тут торчать сверх необходимого. Подлатать меня можно и на корабле. Или ты решила еще немного побыть под присмотром Докторины? — Упоминания имени хватило за глаза, так как девчонки тут же начали креститься, бормоча «Да ну нах такое счастье!», а после вообще озаботились вопросом того, как нам спускаться вниз. Узнав, что тут имеется подъемник, они немного расслабились, но мой капитан усе испортила. — Так ты сюда на подъемнике добрался? — задала она мне вопрос, пока я по-прежнему отогревался за пазухой Зори, заставив меня замялся. — Ну, нет… Я по канату залез. — На меня в немом удивлении уставилось пять пар глазок. — По канату? Без страховки? В таком виде? Под ледяным ветром? С твоей боязнью высоты? — засыпали меня вопросами накама. — Ну, как выяснилось, мне страшно метров до ста, а дальше уже разум понимает, что падение гарантированно приведет к смерти, и страх отступает. Видимо, все дело в… — Договорить мне не дало копье, воткнувшееся прямо в снег возле моей ноги. Я поднял глаза и увидел несущегося к нам со всех копыт Чоппера, за которым гналась Куреха, швыряя в ученика разные острые предметы. — Быстрее запрыгивайте! — на бегу проорал нам кавайный олененок, и, прежде чем я успел что-либо предпринять, меня подхватили на руки и закинули в сани, на самое дно, где я ощутимо треснулся коленом об дно санок. Но это полдела, ибо запрыгнувшие следом накама расселись кто где, в основном на мне несчастном. Так что, слава Богу-Рогу-Носорогу, я физически не смог насладиться красотами острова в лунном свете, довольствуясь видом небольшого синего рюкзака да розовым цилиндром. Так, надо мне отрепетировать речь, которую нужно толкнуть пред всеми, когда отплывем от Драмма подальше, ибо Чоппер может и резко передумать, когда поймет, в какой дурдом угодил, и попытаться остаться с Курехой. «Дорогой брат и товарищ… Нет, мой самый дорогой брат и товарищ…» Хм, а это вообще ничего, так к нему обращаться? А почему нет, собственно? Мне не жалко — ему приятно. «В этот чудесный день… ночь… день… ночь…» Аргрх, так день или ночь? Ладно, пофиг. «Мой самый дорогой брат и товарищ. В этот чудесный день ты совершил самую страшную ошибку в своей короткой жизни…» Гм, не, как-то слишком пафосно звучит с оттенком полной безнадеги. Но с другой стороны — не могу же я обманывать накама? «Мой самый дорогой брат и товарищ. В этот чудесный день ты совершил самую страшную ошибку в своей короткой жизни, попросившись в нашу отмороженную команду, которая умеет находить проблемы на задницу…» Эмн, так стоп. Во-первых, в нашей команде не все отмороженные на башку, в во-вторых, мы не ищем неприятностей на жопу, а значит… «Мой самый дорогой брат и товарищ. В этот чудесный день ты совершил самую страшную ошибку в своей короткой жизни, попросившись в нашу полностью отмороженную команду, которая просто мастерски умеет находить проблемы на задницу». Да, так гораздо правильнее, ибо наша банда наглухо отбита, а неприятности находит там, где их вообще быть не должно. Хотя тут стоит, пожалуй, немного уточнить, про что конкретно я говорю. Сани коснулись снега, и мы рванули прочь от скал. — Где ваш корабль? — на бегу тонким голосом поинтересовался Чоппер. — Нам сначала надо в Биг Хорн, забрать подругу, — ответили оленю, а я вернулся к составлению речи. На чем я там остановился? Ах, да, точно! «Мой самый дорогой брат и товарищ. В этот чудесный день ты совершил самую страшную ошибку в своей короткой жизни, попросившись в нашу полностью отмороженную команду, которая просто мастерски умеет находить проблемы на задницу. И если ты не понял, то я говорю именно о проблемах, связанных с самыми разными тварями, на которых мы периодически напарываемся и с которыми приходится биться не на жизнь, а насмерть…» Пафосно заезженно, но другого почему-то в голову ничего не лезет. Я попытался пошевелиться, придавленный к лавке парой чьих-то задниц. — Уголёк, ты как? — с самой счастливой лыбой поинтересовалась Ди, сидя у меня на ногах. Живот оккупировала надувшаяся, как хомяк, Санджи, явно недовольная тем, что я полез греться к Зори, а не к ней. Ну что тут скажешь: если выбирать между короткой курткой Винсмоук и длинной шубкой Ророноа, то я выберу вторую. И зря я об этом подумал, ибо мне стало снова холодно. — Ты что, замерз? — А т-т-т-ты как-к-к-к думаешь? — проклацал зубами я, глядя на неё. Сразу после этого с меня слезли и буквально запихнули обратно за пазуху к Травинке, которая даже ворчать не стала. Тёпленько-о-о-о! Я устроился чуть удобней на коленках мечницы и вернулся к прерванному занятию. «Мой самый дорогой брат и товарищ. В этот чудесный день ты совершил самую страшную ошибку в своей короткой жизни, попросившись в нашу полностью отмороженную команду, которая просто мастерски умеет находить проблемы на задницу. И если ты не понял, то я говорю именно о проблемах, связанных с самыми разными тварями, на которых мы периодически напарываемся и с которыми приходится биться не на жизнь, а насмерть. Я уже молчу про то, что большая часть нашей команды — отбитые на голову сорви-головы-пацанки, которым пофиг, что испытывают мужики при виде их точеных фигурок…» Эм, а стоит ли говорить об этом? Хотя хрен его разберет, что там в голове у этого оленя на самом-то деле. Это в мультике он только по минку-оленихе сох, а тут то все может быть иначе. Да и если я конкретно ошибаюсь, то Чопперу по-любому стоит знать, что поведение наших накама может стать причиной неслабого побоища. Ну или массового инфаркта. — Виви! Запрыгивай! — В сани запрыгнула принцесса — я даже не заметил, как мы домчались до деревни, — и мы рванули к нашей стоянке. «Мой самый дорогой брат и товарищ. В этот чудесный день ты совершил самую страшную ошибку в своей короткой жизни, попросившись в нашу полностью отмороженную команду, которая просто мастерски умеет находить проблемы на задницу. И если ты не понял, то я говорю именно о проблемах, связанных с самыми разными тварями, на которых мы периодически напарываемся и с которыми приходится биться не на жизнь, а насмерть. Я уже молчу про то, что большая часть нашей команды — отбитые на голову сорви-головы-пацанки, которым пофиг, что испытывают мужики при виде их точеных фигурок. А потому я могу лишь соболезновать тебе, о мой кавайный накама, ибо уверен, что из-за своей плюшевой милоты ты станешь постоянным обитателем женской каюты, и все возражения будут побоку…» В том, что так будет, я не сомневался ни единой минуты, ибо девчонки — они в любом мире девчонки. И пусть мои девчонки и отличаются в непонятную сторону от других девок, я готов поставить на кон свои сапоги, которые сожру без соли, что как только девочки получше разглядели оленя, то гарантировано были покорены его плюшевой кавайностью, отчего теперь он станет переходящим «призом» в кубрике, невзирая на протесты. Оно, может, и к лучшему, и эти вертихвостки перестанут терроризировать меня. Ах да, тогда… «Мой самый дорогой брат и товарищ. В этот чудесный день ты совершил самую страшную ошибку в своей короткой жизни, попросившись в нашу полностью отмороженную команду, которая просто мастерски умеет находить проблемы на задницу. И если ты не понял, то я говорю именно о проблемах, связанных с самыми разными тварями, на которых мы периодически напарываемся и с которыми приходится биться не на жизнь, а насмерть. Я уже молчу про то, что большая часть нашей команды — отбитые на голову сорви-головы-пацанки, которым пофиг, что испытывают мужики при виде их точеных фигурок. А потому я могу лишь соболезновать тебе, о мой кавайный накама, ибо уверен, что из-за своей плюшевой милоты ты станешь постоянным обитателем женской каюты, и все возражения будут побоку. Я был бы рад помочь тебе, но я не настолько безумен, как может показаться на первый взгляд, ибо идти на самоубийство я не намерен при любом раскладе, а спорить с женщинами — как раз из этой оперы…» Ну, а что? Я честно признаю, что брошу товарища в трудную минуту, ибо моя чуйка орет во всю глотку, что если я встану меж Синеносом и бандой, то мое бренное тело не опознает никто, никак и никакими средствами. Ну и теперь надо поддержать его хотя бы морально. «Мой самый дорогой брат и товарищ. В этот чудесный день ты совершил самую страшную ошибку в своей короткой жизни, попросившись в нашу полностью отмороженную команду, которая просто мастерски умеет находить проблемы на задницу. И если ты не понял, то я говорю именно о проблемах, связанных с самыми разными тварями, на которых мы периодически напарываемся и с которыми приходится биться не на жизнь, а насмерть. Я уже молчу про то, что большая часть нашей команды — отбитые на голову сорви-головы-пацанки, которым пофиг, что испытывают мужики при виде их точеных фигурок. А потому я могу лишь соболезновать тебе, о мой кавайный накама, ибо уверен, что из-за своей плюшевой милоты ты станешь постоянным обитателем женской каюты, и все возражения будут побоку. Я был бы рад помочь тебе, но я не настолько безумен, как может показаться на первый взгляд, ибо идти на самоубийство я не намерен при любом раскладе, а спорить с женщинами — как раз из этой оперы. Так что — крепись, мой новый накама, ибо ты на своей шкуре прочувствуешь все прелести плаванья с этими вертихвостками!» Ух, вроде бы все — теперь осталось толкнуть эту речь, когда начнется вечеринка. Меня бесцеремонно выкинули из саней, буквально приказав одеться по погоде для празднования, чему я был только рад. Рванув в каюту, я первым делом полез в шкаф, в поисках нового свитера и шинели, но если с первым все удалось, то вот со вторым — облом, ибо другую шинель захапал Зилот. Пришлось копаться дольше запланированного и нацепить под свитер еще теплую рубашку. После этого я направил свои стопы в уборную, где начал осторожно смывать кровь с лица. Досталось мне не то что бы сильно, но вполне ощутимо, а что главнее всего — на морозе боли не было, а сейчас начала возвращаться чувствительность к нервным окончаниям. Я выскочил на палубу, краем сознания отметив, что мы успели отплыть достаточно далеко от берега, и поискал глазами Чоппера. Нашелся он весьма быстро, стоящим на ограждении палубы и ревущим, как белуга на нересте, держа в руках походную аптечку, покуда над удаляющимся от нас островом расцветало розовое зарево. Блин, красиво, но мне немного не до этого. — Эй, кто-нибудь меня таки подлатает? Сработало, и плюшевое существо обернулось и посмотрело на меня огромными фиолетовыми глазищами. Э-э-э, а разве у Чоппера были такие глаза? Я присмотрелся внимательнее: синий нос на месте, рюкзак с крестом тоже, розовый цилиндр присутствует. Так, чего-то не хватает, только вот чего? Плюс эта странная одежда синего цвета. — Садись и дай посмотреть на твои раны! — Меня с силой усадили на палубу и тут же принялись латать, подспудно рассказывая, какой ужас мне пришлось пережить за последние часы, если судить по состоянию моей тушки. Чинить меня закончили быстро, да и сколько там времени займет намазать разбитую губу мазью, вправить нос и зафиксировать пластырем, а бровь стянуть скобой? — Дай руку, я помню, тебе её порвали. — Синенос принялся меня обихаживать, а я в свою очередь тупо смотрел на цилиндр, сквозь который торчали пятнистые ушки, причем левое было еще и пробито парой сережек, соединенных меж собой тонкой цепочкой. И тут я понял, чего не хватает. — А где рога? — На меня уставились с несказанным удивлением. Причем даже уже начавшие праздновать тоже. — Ты же олень, северный. У тебя должны быть рога! — Так рога у северных оленей, — ответило мне это фиолетовоглазое чудо, чуть отходя назад. — А ты не северный олень? — тупо спросил я. — Я — северная олениха. — Она преобразилась и посмотрела на меня, покуда я смотрел на неё, разинув рот. Моего роста, с каштановыми волосами, заплетенными в нетолстую косичку, и фиолетовыми глазами. Я пробежался по ней глазами. Ё-моё, ну что за издевательство! Да с такой фигурой надо не в пираты подаваться, а в королевы красоты баллотироваться. И даже хвостик нифига не портит, а придает ей своеобразный шарм. — И как тебя зовут? — спросил я накама, мысленно сжигая всю свою речь, ибо рассчитана она была на мужика, а с девушкой пусть девчонки разъясняются. Она протянула мне руку, помогая встать на ноги. — Я Тани-Тани Чаффи. — Я посмотрел на робко улыбающуюся девушку, которая была несколько смущена произошедшим сегодня. — Понятно, — кивнул я и решительным шагом направился к борту. Остановился, набрал побольше воздуха и…***
— Далтон-сан, Доктор Куреха, вот, взгляните! — Один из солдат протянул правителям пару листовок. Взглянув на постеры, они тут же узнали преступников. — Ого, а моя девочка, оказывается, отправилась в путешествие с опасными людьми. — Она коротко хихикнула. — Может, нам стоит остановить их и забрать твою ученицу. Все-таки этот мужик углеглазый, да и что там он вообще с девушками творит… — Да ничего он с ними не творит! Он их и пальцем не тронул! — оборвала его Докторина, и, словно в подтверждение её слов, до их ушей достиг приглушенный расстоянием вопль: «Остановите корабль — я сойду!» И если Далтону не изменял слух, то орал именно Уголёк…***
— Уголёк, ну ты чего? — крутилась вокруг меня Ди, всеми силами пытаясь разогнать моё сумрачное настроение. Не получалось, от слова совсем. — Она права, что тебя так напрягло? — Зори стояла рядом, опираясь на фальшь-борт. — Тебе не понравилась Чаффи-тян? Она хорошая, зря ты так. — Санджи дала мне в руку кружку с успокаивающим отваром, который сварганила перепуганная Тани-Тани. — Да дело не в этом, — сказал я, мысленно прикидывая, как бы вывернуться. Вот додумался же поддаться минутной слабости! Лучше бы взвыл на луну, а потом списал на частичную ликантропию, даром, что про неё ничего не известно. — Тогда чего орал? — Я посмотрел на Усо, как Ленин на буржуа. — Я орал с того, что жизнь опять подложила мне свинью, — буркнул я и поискал глазами новую накама. Первыми нашлись сиськи, потом всё остальное. — Я не хотел тебя пугать, и ты не причем, Чаффи, — попытался я успокоить перепуганную и настороженную девушку, слабо улыбнувшись. Та ответила робкой улыбкой и кивнула. Я прошествовал к стоящей возле борта бочке. — Ну что, курс на Арабасту? — Я подпрыгнул и всем весом плюхнулся на дощатую поверхность. Раздался негромкий хруст и треск, после которого все уставились на меня квадратными глазами, отвесив челюсти в пол. — Мгмн, я надеюсь, это был не мой позвоночник? — Что?! — переполошилась врач, тут же подскакивая ко мне. — Ты повредил позвоночник? Ужас, врача, врача, врача! Ой, я же и есть врач! — Она мгновенно стянула меня с бочки, после чего на палубу посыпались осколки и обломки. На одном из кусков дерева можно было прочитать: «Арабаста». Приплыли, называется…***
Пачоло пришел в себя и с первого взгляда на потолок определил, что он находился в мед. крыле у Курехи. Поднявшись с койки, углеглазый, пошатываясь, пошел на выход. — Далеко собрался? — послышалось из-за спины Пачоло, когда он вышел в коридор. — О, не волнуйтесь, тетушка, я вернусь в койку, как доделаю одно небольшое дельце, — повернулся в сторону родственницы Ложкинс. — Надеюсь, останки Отродья не трогали? — Никто и близко не стал подходить к той куче пепла. — Докторина с отвращением сплюнула и направилась в помещение, откуда вышел Пачоло. — И только попробуй после своего дела не вернуться в койку. — Обязательно, — с усмешкой ответил углеглазый, но престарелая медик уже скрылась за дверью. Медленно бредя к выходу из замка, Пачоло обнаружил, что в какой-то момент рядом с ним засеменил Гуся. — Ты вовремя, друг мой, придется тебе снова поработать крыльями, — виновато улыбнувшись, сказал Ложкинс своему фамилиару. — Га! Га-га-гуа. — Увы, Гуся, но если я сделаю все сам, то, боюсь, я сгорю на работе… в прямом смысле. — Улыбка из виноватой сменилась на ехидную. — Гуа-га, — обреченно гагакнул Гуся. Пару минут спустя парочка вышла из ворот замка и направилась к куче пепла. Подойдя к ней, углеглазый опустился на одно колено и погрузил левую руку в пепел. Немного покопавшись в ней, Ложкинс явил на свет крупный кусок Угля, по которому время от времени пробегали тусклые всполохи пламени. Свободной рукой откинув крышку сундучка, что был приторочен к спине гуси, стоявшего сбоку от Пачоло, мужчина нажал на пару мест внутри и под пару мелодичных щелчков защелок достал из сундучка поддон с алхимическими ингредиентами. Положив в освободившийся сундучок Уголь, Алхимик захлопнул крышку и поднялся на ноги. — В добрый путь, — тихо произнес Пачоло. Кивнув в ответ, Гуся начал разбег на взлет. Глядя, как силуэт фамилиара пропадал в дали, Пачоло размышлял о том, что Уголек имел поистине невероятный потенциал. Который выражался как в контроле Пламени, так и в скорости изучения и усвоения приемов. Впрочем, можно ещё было сказать о силе Пламени, но Уголек, похоже, ещё не полностью раскрыл её. Впрочем, чем чаще его собрат прибегает к Пламени, тем быстрей он раскроет его силу. А вот овладеть ей ему поможет Ковенант, а иначе он просто сгорит, не справившись со своей мощью. Напоследок, прежде чем отправиться обратно в замок, у углеглазого мелькнула мысль, какое будет выражение лица у Уголька, когда он узнает, что Пачоло состоит в Ковенанте. — Хе-хе-хе. Шалость удалась, — прошептал Ложкинс, заходя в холл замка.***
Восходящие потоки воздуха поднимали генетически модифицированного гуся в небо, его путь снова пролегал на архипелаг Сабаоди, в резиденцию Ковената. От того Угля, что хозяин положил ему в сундучок, нужно как можно скорее избавиться. А из-за последних событий Пачоло уже второй раз подряд исчерпал свою духовную энергию до дна и не может сделать этого лично. И это плохо, ибо по словам Ложкинса, еще одно духовное усилие с его стороны — и он тут же вспыхнет и сгорит как спичка. Решив отвлечься от мрачных дум про своего хозяина, Гуся попытался представить, как в награду за выполненную работу Катарина угостит его кусочками овсяного печенья. Как он насладится их изумительным вкусом и как Армагеддон похвалит его за то, что он принес Уголь Отродья. Как-то незаметно для гуся его мысли сместились на Уголька, и Гусе было даже жаль бедного человека. Ведь ему придется туго из-за его стаи, в которой одни лишь самки. А ведь им постоянно нужна защита и забота, а уж когда появятся птенцы… фамилиар помотал головой, прогоняя из головы образ того ужаса, что связан с целой оравой птенцов. Впрочем, трудности закаляют, и раз Уголек справился с Отродьем, то и с птенцами он справится. Наверно. Мысленно пожелав пирату удачи, Гуся сосредоточился на полете.