Глава 26. После войны.
В предрассветных сумерках на центральном шпиле королевского дворца в Алубарне появилась девичья фигура. Одетая в черное с красными оборками готическое платье девушка непринужденно стояла на вершине шпиля? словно под ней находилась ровная площадка, а не небольшой пятачок, на который можно встать одной ногой, да и то не всей. Окинув взглядом город внизу, углеглазая хорошо видела, что многие жители не спали или ещё не ложились, разгребая завалы, занимаясь ремонтом поврежденных домов или оплакивая погибших во вчерашнем ужасе родных и близких. Обернувшись в сторону восхода, Катарина мягко улыбнулась, и, сложив руки к груди в молитвенном жесте и сцепив пальцы, углеглазая, чьи глаза ярко вспыхнули, запела: — Над полем светит в ночь Пожар до самых звёзд, Послушай тишину. — На веранду кафе, в котором он до этого сидел, вышел Пауль. Держа в руках блюдце и чашку со свежесваренным кофе, глава Ковенанта направил свой взор на шпиль дворца, на котором стояла Катарина. — Никто не смог помочь Отбить последний мост И отвести войну. — Люди, что занимались на улицах столицы своими делами, в недоумении стали глядеть в сторону дворца, откуда лилась песня. Из-за расстояния и темной одежды простой народ не мог обнаружить таинственную певицу. — Поднялся стар и мал: В сто солнечных лучей Собрался светлый полк. От грома мир дрожал — Сгорел в своем огне, Тот, кто с огнем пришёл. — С первыми словами куплета начался восход, те, кто был ближе к дворцовой площади, тут же обнаружили источник песни. На центральном шпиле стояла девушка в черных одеждах, чей ангельский голос и слышали люди. В это же время на лице ванн Риппе появилась полная душевной муки улыбка, когда он увидел колебания воздуха за спиной девушки. Прикрыв глаза, лидер углеглазых поднес чашку к губам. — Над землёй кружит ветер И детский смех: Смыт навеки гнёт чужой И звенит гимн свободы, Один для всех — Позади последний бой. — Однако стоило Армагеддону сделать глоток ароматного кофе, как на его лицо вернулась тонкая улыбка, в которой сочетались толика ехидства, капля высокомерия и просто море удовольствия и наслаждения чарующим голосом той, кто звала его Отцом. Меж тем голос Катарины все набирал силу: — Нет больше чёрных стен И нет стальных цепей, Туман смывает кровь. Пожар разгонит тень, И наш прекрасный мир Свободным станет вновь. — Голос девы разносился над столицей, и не было уголка, в котором не было его слышно. У многих во время песни лились слезы, но в отличие от тех, что были пролиты ранее, эти дарили облегчение. Как будто соленая влага, вызванная пением таинственной девы, вымывала всю горесть с души. На лицах появлялись первые робкие улыбки, а в душах загорался тихий огонек надежды и уверенности в завтрашнем дне. — Над землёй кружит ветер И детский смех: Смыт навеки гнёт чужой И звенит гимн свободы, Один для всех — Позади последний бой. — А вскоре по столице стал гулять слух, что у таинственной девушки, которая пела на шпиле королевского дворца во время рассвета, за спиной видели белоснежные крылья…***
С концом песни девушка исчезла со шпиля, а в следующие мгновение появилась за несколько кварталов от дворца, на веранде кафе. Оглядевшись, она сразу увидела Армагеддона в компании с Ложкинсом, позади ванн Риппе стояли Альбрехт и Самуил, готовые исполнить любой приказ своего господина. Часть столиков была занята другими углеглазыми, что пришли на зов Армагеддона, ну, по крайней мере, теми, кто был ранними пташками. А также недалеко от стола Пауля с удобством разместился ещё один член Ковенанта. Он просто сидел на дощатом полу веранды и, не обращая ни на кого внимания, со смаком откусывал большие куски от здоровенного копченого окорока. — Божественно, — произнес Пауль, делая глоток. — И твоя песня так же вне всяких похвал. — Спасибо, отец, — сказала девушка, присаживаясь за стол. А Самуил уже ставил перед ней тарелку с омлетом, в то время как Альбрехт наливал чашку кофе. — Благодарю. Закончив сервировать завтрак для Катарины, пара лакеев синхронно совершили легкий поклон и снова заняли свои места позади Армагеддона. — Ну что же, сударь ванн Риппе, дождемся остальных и по домам? — спросил Пачоло, шустро орудуя вилкой и ножом. — Или отправим толпу кровожадных зверей, что являются нашими собратьями, на прогулку в пустыню? — У Огана сегодня великий день! — подал голос углеглазый в накидке из ягуара, сидящий на полу. — Масса Пачоло сказал о Огане хорошие слова, Оган услышал песнь масса Катарины, Луа получили обильную жертву. Наверно, сегодня день рождения Огана? — Может быть, — с легкой улыбкой произнес Пауль. — Да, Пачоло, ты прав, тут нам уже делать нечего, поэтому можно отослать всех обратно. Спустя некоторое время в пустынном дворике собрались все прибывшие углеглазые. Подняв руку, Армагеддон сотворил маленькую огненную сферу. Огненный шарик лопнул мириадам искр, что устремились к собравшимся членам Ковенанта, миг — и во дворике остались только Пауль, Катарина и Пачоло. — Отец? — склонив голову на бок, обратилась Катарина к Паулю. — У нас осталось одно неоконченное дело, пойдем, — сказал Глава Ковенанта, направляясь на выход из двора…***
Дворец гудел как улей, но гул не был злым или, наоборот, полным страха. Практически все: от последнего золотаря до министров, занимались тем, что сплетничали о двух вещах. Первой было то, что какая-то девушка, больше похожая на ангела, пела дивную песню, стоя на центральном шпиле дворца. Кто она такая, как смогла попасть туда и что это значило? Вот три вопроса, которые обрастали домыслами с каждой секундой. Но она была не столько обсуждаемой, как другая… — Ваше Длинноушество! Бум! — Ваше Зубейшество! Трах! — Ваше… — Вот только скажи хоть слово, и я, клянусь хвостом Анубиса, выкину тебя на площадь Победы! — Какого-то сановника словно бурей унесло. Шакал тяжело вздохнула — то, что творилось во Дворце, было очень похоже на сумасшедший дом. — Ваше Мохнатохвостое Длинноухое Зубейшество! — Анураби отчетливо проскрежетала зубами и медленно обернулась, чтобы лицезреть помятую, побитую, опухшую наглую харю, из-за которой Младшую называли как угодно, но только не как положено. Уголёк смотрел на фурри, прищурив глаза, пытаясь спрятать искорки смеха, а главное — чтобы народ от него поменьше шарахался. Хотя тут Анураби была уверена на девятьсот процентов, что этому углеглазому было глубоко начхать на окружающих с самого высокого здания в столице. Разве что кроме момента, когда от него сбегали симпатичные служанки, и пират становился мрачным, как кастрированный кот в марте. — Развлекаешься? — Ты! — прошипела фурри, щелкнув зубами от избытка чувств. — Смертный, зачем ты даешь мне всякие клички? Люди же это слышат и повторяют за тобой! Когда Уголёк огреб по голове от высокой девицы в белом плаще, ушедшей с нереально прямой спиной в состоянии легкого бешенства, Анураби невольно выгнула белые брови. За свою долгую, по меркам смертных, жизнь она неоднократно встречала подобных этому Угольку, чьи глаза пылали огнем внутреннего безумия и жажды разрушения. Кто-то пытался убить её, кто-то — пленить, а кто-то просил её милости. Но она не могла припомнить случая, когда бы углеглазый спокойно отпустил кого-то посмевшего ударить его. Еще больше удивила реакция девушек из его гарема, которые только зафыркали, причем несколько одобрительно, после чего вновь уставились на Несущую Засуху с любопытством. Длилось это не долго, а потом… — И-и-и-и-и! — взвизгнула девчонка, от которой пахло каучуком, сдвигая простую соломенную шляпу на затылок. Глаза человеческого детеныша просто светились от восторга, а потом она неожиданно растянула свои руки, и Анураби оказалась спелената конечностями девчонки, а их обладательница буквально прилипла к ней. — Какая клевая! Уголёк, а кто это? — Несчастная богиня пребывала в ступоре, а потому просто не успела ничего предпринять. Да и откуда ей было знать, что… — О-о-о, — с какой-то странной интонацией протянул пират, подозрительно радостно улыбаясь. — Это — Ее Мохнатохвостое Длинноухое Зубейшество Анураби. Там вроде бы еще какие-то титулы, но я их, честно говоря, не запомнил. — Бедная шакал едва не выпала из реальности, едва услышала, как её, младшую богиню, Великую Шакал, Повелительницу Самумов, Несущую засуху и… — Ты такая прикольная! — радостно закивал детеныш, глядя в глаза богини честными, ясными глазами. — Станешь нашей накама? — Упс! — почему-то это короткое восклицание со стороны углеглазого показалось шакалу равносильным смертному приговору. — Уголёк! — прорычала девушка, от которой пахло сталью и совсем немного кровью. Она была выше остальных, мускулистой и выглядела опасной, даже по меркам самой Анураби. — Ты откуда её знаешь? Кто она такая? — Почему зеленоглазая воительница так отреагировала, для фурри было некоторой загадкой. Хотя возможно… — Ты что, забыл, что Лаффи нельзя знакомить с необычными… личностями? — она успела себя поправить, заменив «монстр» или что-то подобное на вполне нейтральный вариант, отчего Анураби невольно прижала уши к голове, явив миру степень своего раздражения. — Ну, извини, правда забыл, — почесал в затылке пират, глядя на наложницу виноватыми глазами. — А Анураби помогла мне выбраться из одной передряги, когда мы тащились к Кроки. — Так это она? — изумилась странный детеныш, взглянув на богиню с интересом. — Яху! Клево! Так ты станешь нашей накама? Шакал тряхнула головой, прогоняя воспоминания прочь, и вновь уставилась на пирата, продолжавшего загадочно смотреть на недовольную Младшую. — Я жду ответа, смертный! — как можно более грозно сказала Повелительница Самумов. Тот пожал плечами, отчего шакал дернула ухом, ибо этот жест сильно напоминал ей об Александре. — А что тут такого? Они же, тем более, не несут в себе какого-то вранья. Хвост лохматый? Лохматый. Зубы есть? Есть. Уши длинные? — Тут его взгляд остановился на означенной части тела, и Анураби невольно сглотнула. Слишком пугающе смотрел пират на её ушки. — Не смей! — взвизгнула она, отступая на шаг назад, когда заметила, как этот сумасшедший чуть приподнял руку. — Только тронь мои уши, и я, клянусь клювом Гора и хвостом Сета, откушу тебе голову! — Бука ты, — явно обиделся мужчина, недовольный тем, что его тайные намерения раскрыли. Он убрал руки в карманы штанов, и фурри облегченно вздохнула, даже не стараясь скрыть этого. — Каково тебе, кстати, вернуться в люди? Черношкурая замялась. Она не хотела признавать, что как-то привыкла к одиночеству, а потому многочисленные просители, которые подходили к ней, её несколько нервировали. Да и что они просили? «Нам бы дождя!», «Нам бы воды!», «Нам бы денег!», «Нам бы власти!», «Нам бы…» и так далее. Больше всего бесило, что любая фраза начиналась с этого «Нам бы…», а заканчивалась «Вы же можете!». Она уже язык стерла разъяснять людям, что в её власти только горячие ветра пустыни, а не дождь, снег, саранча, золото и так далее. Единственными, кто ее ни о чем не просил, были эта детеныш да, пожалуй, Король с дочерью. Хотя нет, девочка как раз-таки просила, но смысл просьбы несколько ускользал от понимания Анураби. «Стань нашей накама!» Что это значило, младшая богиня не понимала, но своим звериным чутьем чувствовала, что это значит нечто иное, чем обычные просьбы людей, которые не хотят бороться с проблемами. Нечто, что не имеет ничего общего с простым «Хочу!». — Сложно сказать, — после краткой паузы ответила богиня на вопрос углеглазого. — Я уже даже позабыла, каково это, когда люди просят тебя о милости. Я могу тебя спросить, смертный? — Она упорно старалась называть этого странного человека «смертным», хотя и прекрасно знала его имя. Почему так? Все просто — для нее назвать кого-либо по имени было признанием того, что это существо стало для шакала не просто «существом», а кем-то иным. — Валяй, — с некоторой ленцой в голосе бросил мужчина, вытаскивая пачку сигарет, из-за которых преобладающими его запахами были дым и табак, перебивая остальные. — Что значит «накама»? — Пират поднял глаза и посмотрел на Анураби, наклонив голову вбок. Раскурил папиросу, потер нос, снова посмотрел на шакала, как-то подозрительно улыбаясь. — Дашь ухи пощупать? — Нет! — рыкнула шакал, для надежности отступая от психа. Во избежание, так сказать. — Жадина, — фыркнул в ответ тот. Посмотрел на собеседницу, почесал затылок. — Значит, тебя интересует значение слова «накама». Ну, во-первых, это не «что», а «кто». А во-вторых, тут нет общей трактовки. Грубо говоря, это «друг». Даже скорее «близкий друг». Младшая чуточку прищурила глаза. Этот мужик говорил об этом как-то отстранено, словно был несколько несогласен с тем, что говорил. — А что это значит для тебя? — неожиданно спросила богиня. — Это секрет, — с улыбкой ответил пират, после чего, не прощаясь, отправился своей дорогой…***
Топая по коридору дворца, я как-то невольно задумался над вопросом Ушастой. Что есть накама? Друзья? За всю свою длинную жизнь до попадания в этот мир у меня друзья были. Цельных шестеро. Но к моменту дурацкого падения с балкона осталось целых ноль. Трое погибли, один ушёл из жизни. Двое… не хочу вспоминать даже. Для меня эти люди мертвы и причём давно. Может, накама — это соратники? Тоже вряд ли, ибо среди моих бывших сослуживцев нет таких, с которыми я бы вел себя абсолютно естественно, не рискуя получить или в зубы, или клеймо законченного психа. Семью? Гхм, тут всё ещё хуже, чем с друзьями, ибо их у меня отняли, ещё когда я был сопливым пацаном. Что тогда остаётся? Разве что… — Мастер Уголёк. — Я моргнул и посмотрел на молодого наёмника, стоящего напротив меня. После всей этой кровавой канители Кобра сделал финт ушами и практически распустил свою Гвардию. Что сделал бы любой хоть немного адекватный человек, после того как выяснилось, что треть армии была замешана или являлась Истинными. Солдатики поворчали, но подчинились приказу монарха, понимая, что тот в чем-то несомненно прав. Тем более что роспуск был временным, пока идёт разбирательство и следствие. Так что теперь охраной Алубарны и её окрестностей занимались смешанные отряды наёмников и кочевников, командовали которыми или проверенные гвардейцы, или же вообще дозорные, коих в городе было немало. — Да? — спросил я обратившегося ко мне парня. Тот чуть задержал взор на моих глазах, ставшими оранжево-алыми после всей кутерьмы, и промолвил: — Вас хочет увидеть Король. — И чего Кобре могло от меня понадобится? С одной стороны, тащится было влом, но мы сейчас были почётными гостями, а обижать хозяев дома, давших тебе крышу над головой, как-то неправильно. Да и просто интересно, чего может хотеть правитель от простого пирата. Главное, чтобы предметом обсуждения не стала моя голова либо головы моих… Гм… — Раз хочет, то не будем его заставлять ждать, — пожал я плечами. — Веди. Пока мы добирались до покоев Нефертари, я начал думать над тем, кем же были для меня девчонки. Просто попутчиками они не являются однозначно — звучит эгоистично, но просто попутчики не стоят того, чтобы рисковать ради них своей шеей, а также руками, ногами или просто задницей. Друзьями они тоже не были, ибо дружба между мужиком и девушкой — это из разряда абсолютно ненаучной фантастики. Если девушка заявляет мужчине, что он для неё просто друг, то ей или что-то от него нужно, или она выбрала его как объект какой-нибудь фигни. Любовниками нас также, зная про всё творящееся на «Мери», не назовешь, хотя бы потому, что интима меж нами нет и не было! Хотелось бы сказать, что и не будет, но лучше промолчать, дабы не накаркать. Что тогда остаётся? Получается, что как раз-таки накама, как бы парадоксально это ни получалось. Ради них всех я был готов пойти на чистое самоубийство и уже слабо представлял себе что делать, если с ними, не дай Бог-Рог-Носорог, что-то случится. При них я вел себя абсолютно естественно, не скрывая своих недостатков, коих было куда больше, чем плюсов. Я мог подойти к любой из них с практически любым вопросом и просьбой, не боясь, что меня назовут идиотом, извращенцем или просто пошлют лесом, чтобы не возиться. Им можно было верить и доверить любую тайну! Чтоб меня Канон покусал, да я даже им свою шкуру доверяю, что было очень весомым показателем для меня любимого! Пока я занимался философией, мы добрались до дверей, ведущих в покои короля. Мой провожатый постучал, открыл дверь, коротко доложился и посторонился, пропуская меня внутрь, а сам остался за дверью. Кобра выглядел усталым и не слишком здоровым, но тем не менее не терял бодрости духа. Пару секунд он молча смотрел на меня, прежде чем заговорить. — Мастер. — Ваше Величество, — не ударил я в грязь мордой, успев вспомнить, как правильно обращаться к титулованной персоне. Только вместо расшаркиваний обошелся вежливым кивком. Монарх если и был оскорблён таким нарушением привычного уклада, вида не подал, а жестом предложил занять пустое кресло рядом с кроватью, на которой и возлежал, восстанавливаясь после произошедшего с ним. Угнездившись на предмете мебели, я посмотрел на Кобру. — О чём вы хотели поговорить? — Для начала я хотел поблагодарить вас, Мастер, за спасение моей страны, — вполне искренне промолвил правитель. — Благодарить нужно не столько меня, сколько моих накама. Признаюсь честно, я даже пытался отговорить их от этой авантюры. — Отец Виви понимающе улыбнулся, чем невольно заставил меня насторожиться. Я ему прямо сказал, что не собирался лезть во всю эту свистопляску, а он так реагирует? Подозрительно это, как бы… — Виви рассказала мне об этом. — Так, что-то наш разговор мне уже совсем не нравится. Король прищурил глаза, глядя в мои. — А ещё она мне рассказала, что именно Вы поведали Крокодайлу о сокрушительной мощи Плутона и очень подробно описали его характеристики. Которые не известны никому из ныне живущих. Не объясните ли, как так получилось, что пират, пусть и углеглазый, может их знать? — сказано всё это было обманчиво спокойно, отчего Зверь тихонько оскалился в душе. — Я не могу дать вам ответ, — предельно равнодушно ответил я Кобре. — Предпочитаю не распространяться об истоках моих знаний. Лучше я заберу их с собой в могилу. — Странно, но к моему несказанному удивлению, монарх как-то даже расслабился, словно подобный ответ его полностью удовлетворяет. Глянув в мою сторону, он вытащил из-под тонкого одеяла руку с зажатым в ней пистолем и положил оружие на тумбочку рядом с кроватью. Прикольно, так он держал меня на мушке все это время. Уважаю. — Вы правы, Мастер, так будет лучше. Ответьте честно: Чёрная Королева решила заполучить корабль в состав своего флота? — Чего? — невольно вырвалось у меня, и Кобра удивился. — Разве вы не с Тенебре? — Нет, — пожал я плечами. — Я никак не связан с ним. Даже с Ковенантом меня связывает разве что знакомство с некоторыми его членами, да и то достаточно поверхностное и формальный, как полагаю, статус союзника. А если вас так интересует, откуда я родом… Можете считать моей Родиной Руссию. — Брови монарха приподнялись в искреннем удивлении, отчего я решил, что ляпнул нечто не совсем правильное. Странно, братья-акробаты-то точно называли так своё королевство. — Значит, Руссия… — неопределённо промолвил Нефертари после недолгой паузы. А потом шокировал меня, сказав нечто совершенно неожиданное: — Значит, именно вы смогли управлять «Молотом Моря»… Что же, так даже лучше и для нас, и для вас и вашей команды. Этот монстр остался в доке? — Э-э-э, нет, — ответил я ему, будучи в состоянии полного обалдения. — «Жеванный крот» свалил на резервную базу. — Кобра заржал, начав колотить рукой по постели. — «Жеванный крот»? Вы серьёзно? Да, чувство вашего юмора поражает. — Он вновь рассмеялся. Отсмеявшись, монарх посмотрел на мою все еще недоумевающую рожу. — Как я понимаю, вы даже не в курсе. Тогда позвольте вас немного просветить. Видите ли, Мастер, много веков назад на Сенди прибыл «Плутон». Команда и капитан линкора решили спрятать его здесь от загребущих рук тогда ещё молодого Мирового правительства, дабы этот монстр не достался им. Хотя я считаю, что они не хотели, чтобы им обладал вообще кто-либо. Всех подробностей мне не известно, да и Сунна не успел всего рассказать своему старшему сыну, но когда команда «Плутона» искала место для вечной стоянки корабля, то они нашли не просто сухой док, но и его обитателя, который и назвали «Молотом Моря». «Плутон» по сравнению с ним словно обычный человек супротив гиганта. Этого монстра спрятали там ещё раньше, и я полагаю, что за этим стояли те, кого некоторые из нас называют Древними. Времени у команды было очень мало, а потому они просто загнали «Плутон» в док и оставили его там в компании этого монстра. Потом они нашли Старших Покровителей нашего острова и попросили тех начертать на Понеглифе, что произошло и как найти линкор. Вот и вся история. — Я пришибленно кивнул, показывая, что услышал его. История мира как-то неожиданно для меня сделала конкретный поворот куда-то не туда на полной скорости. Кто такие Древние? За каким хреном они спрятали эту вундервафлю? И с какого бодунищи он стал меня слушать? Ять, просто бесит. — Кстати, с вами и вправду пришла Повелительница Самумов или это просто минк, похожий на неё? — Скорее первое, нежели второе. Как думаете, она может знать эту историю целиком? Король покачал головой. — Сомневаюсь. По преданию, команда договаривалась только с главными иерархами пантеона с условием, что кроме них никто ничего не узнает, а те скорее бы убили себя, чем нарушили обещание. Так что я более чем уверен в том, что Повелительница Самумов ничего не знает. — Жаль, — цокнул я языком и посмотрел на короля. — Значит, этот титан не имеет никакого отношения к «Плутону»… А где тогда сам линкор? Остался в доке? — Видимо, да, — кивнул мне в ответ монарх и тут же помрачнел. — Вы заберёте его? — В ответ он получил ироничный взгляд от меня. — Ваше Величество, ну на кой ляд он нам сдался? Корабль такого класса не просто содержать. Ему необходима квалифицированная команда в несколько сот человек. Я не говорю про то, что нас тогда попытаются сожрать ещё до того, как мы отчалим. У нас есть наша «Мери», а большего не надо. Хотя признаюсь — было бы любопытно посмотреть на этот миф. — Кобра окончательно успокоился, поняв, что нам не интересна древняя посудина. Посмотрел на меня и, взяв в руку маленький серебряный колокольчик, позвонил. Дверь напротив той, в которую я вошёл, распахнулась, и на пороге появился Чака. Страж посмотрел на сюзерена, покосился на сидевшего в кресле меня. — Мой Король? — задал вопрос фруктовик, как бы невзначай кладя ладонь на меч. — Всё в порядке, Чака, — ответил на невысказанный вопрос правитель, и Страж убрал руку с оружия. — Мастер заслуживает доверия. Ты всё подготовил? — Да, Ваше Величество, но пять тонн взрывчатки нас будут сильно тормозить по пути до дока. Кроме того, у нас не хватает тягловой силы, а потому добраться до места мы сможем только к завтрашнему вечеру. Я только и приподнял бровь. Не слабо, пять тонн даже динамита грохнут так, что зад до Солнца долетит, а то и дальше. За каким бесом им понадобилось столько, я спрашивать не стал, примерно догадываясь, что задумал Нефертари. Но Чака сейчас прав — такой груз будет сложно дотарабанить до места по суше. Хм… — А если попробовать по реке? — Иерархи посмотрели на меня с непониманием. — Корабль-то прошёл по реке. Найдите судно, превратите в брандер. Загнали в док, запалили фитиль и быстро смылись. — Не всё так просто, углеглазый, — поморщился страж и пояснил: — Док спроектирован так, что заряды нужно ставить в определённых точках, а иначе он выстоит. Хотя твоя идея не лишена смысла — по Сандоре мы доберемся намного быстрее. Но все корабли королевства сейчас в Нанохане, куда их перегнали дозорные, и взять хотя бы один, не вызывая подозрения, не получится. — Я коротко фыркнул, поднимаясь с кресла. — Можем попробовать на нашем. Пять тонн она выдюжит. Но с условием — я отправлюсь с вами. — Страж посмотрел на монарха, а тот кивнул в ответ, после чего оба посмотрели уже на меня. — Тогда пойду узнаю, где наш корабль. Сабо ведь ещё во дворце? — После сражения оба революционера тоже обзавелись статусом ВИП-гостей и тусили рядом с нами. Узнав, как найти блондина, я отправился на его поиски, прихватив с собой гвардейца в качестве посыльного и провожатого, чтобы не носиться туда-сюда лишний раз. Нашёл правую руку Драгона даже быстрее, чем ожидал, столкнувшись с ним в коридоре, когда блондин шёл узнать, как дела у сёстры. Тот не стал задавать лишних вопросов, а подробно объяснил, где стоит наш корабль, и умотал к Лаффи. После этого я направился во двор, где должны были собраться воины короля, отобранные для миссии. Оказавшись на улице, нашёл солдат во главе с Чакой, и мы двинулись в путь…***
— Вот он. — Я кивнул в сторону скалы, в которой виднелся огромный провал, окружённый грудами камней. Чака кивнул молча и повернул голову к десятку солдат. — Приготовьтесь, нам нужно сделать все очень быстро. — Солдатики зашевелились, готовя взрывчатку. Корабль осторожно прошёл меж глыб, и мы оказались в огромном зале с высоченным потолком, терявшемся в сумраке. Но пройдя ещё метров пятнадцать, мы резко взяли к стенке канала, ибо… — Ничего себе, — выдохнул Страж, как и я, рассматривая мешанину обломков, в которую превратился «Плутон». Обломки судна плавали в воде, лежали на стенках причала, громоздились на спусках и дне канала. — Что здесь произошло? — Ну, похоже, что когда «Жеванный Крот» выбирался, то он просто раздавил линкор. Его же поставили перед ним, так? — Всё верно, углеглазый, — кивнул мне в ответ доверенный Кобры и вновь оглядел груду лома, буквально еще вчера бывшей страшным пугалом мира. — Но док лучше всё равно взорвать. Не хочу, чтобы люди из Правительства нашли хоть что-то. Минируйте. Гвардейцы споро потащились вниз, нагруженные динамитом по самое не могу, но его еще оставалось немало. Саперам нужно было сделать ходок десять, прежде чем взрывчатка кончится, что подразумевает, что у меня появилось свободное время. Потоптавшись на месте, я посмотрел на Чаку. — Вы не будете против, если я схожу осмотрюсь? Хочу посмотреть на место, где стоял «Жеванный Крот». Капитан заметно напрягся. — Зачем? — Я пожал плечами, ибо и сам не знал, зачем мне это надо. Чака пожевал губами и посмотрел на подчиненных, которые возились с одной из опорных колонн, поддерживающих свод дока. — Тогда я пойду с вами. — Я вновь пожал плечами и первым спустился на каменный пол, а шакал последовал за мной словно тень. Присев на колено и вытащив нож, попробовал поцарапать молочно-серый камень, казавшийся монолитным, насколько хватало глаз. Ничего не вышло, отчего я только хмыкнул — у меня почему-то возникло впечатление, что Древние просто расплавили какие-то булыжники до жидкого состояния, а потом залили получившейся лавой полы. Встал на ноги и посмотрел в сторону провала, ведущего в недра скалы, с распахнутыми вовнутрь воротами, за которыми расположилась вторая камера, где, видимо, и стоял титан. В стене, разделявшей помещения, виднелась массивная дверь с кремальерными запорами. Что сделает пират? Всё верно — проверит, что там такое, а то мало ли… Может, там несметные богатства? Вот и я решил проверить, а потому подошел и принялся крутить запорную арматуру, открывая замок. Сделав оборотов тридцать, вывел толстые прутья из пазов и налёг на створ, который сначала вздрогнул, потом резко распахнулся, из-за чего я покатился кубарем по полу. — Эй, углеглазый, ты в порядке? — поинтересовался у меня Чака, вставая в проходе, покуда я отскребал себя от камней, матюкаясь на чём свет стоит. — Кажется, я шишку набил! — проворчал я, наконец-то вставая на ноги. Огляделся по сторонам. — Темно, как у негра в жопе! У тебя фонаря нет или факела? — едва я промолвил последний слог, как где-то в вышине раздался громкий щелчок, а затем зал затопило ярким светом, льющимся с десятков мощных ламп размером с мою голову, развешанных под потолком. Я зажмурил глаза, ослепленный, а потом часто заморгал, пытаясь прогнать цветные зайчики из глаз. — Свет здесь сам зажигается, — хмыкнул шакал, заходя следом за мной. — «Молот Моря» стоял здесь. — Он показал рукой на толстые оборванные канаты толщиной в руку. — Вот, даже остатки его швартовы остались. Видимо, их оборвало, когда он рванул наружу. — Ну, при его мощи это неудивительно. Он мог и саму стенку уволочь, не особо напрягаясь, — проворчал я, осматриваясь по сторонам. Повсюду тот же молочно-серый камень, без стыков и щелей. Прямо предо мной шел ряд высоких труб, оканчивающихся тупоносыми конусами из черного металла, по крайней мере, я так думал. Однако, постучав по одной из них, понял, что это не металл, а то ли композит, то ли пластик, то ли вообще хрен пойми что, учитывая глухой звук. — Хм, бункеровочные мачты, что ли? — Похоже, что они. Выше мачт расположилось примерно с десяток транспортерных лент для подачи боекомплекта в погреба, а под самым потолком висел балочный кран. И всё. Больше никакого оборудования я не заметил, хотя оно могло быть и просто скрыто от любопытных глаз. Снова огляделся в надежде найти подсказку, кто построил это все, но ничего так и не нашел. Создатели этого места не собирались украшать его и красить… а может, та просто осыпалась за прошедшие века. Ни шкафов, ни контейнеров, ни… Тут мой взгляд выхватил знакомые очертания, несмотря на то что предмет тщательно был закутан брезентом или чем-то подобным. — Пушка? — Я подошел к полотну и сдернул его… попытался, ибо то было настолько ветхим, что рассыпалось прахом. — Египетская сила! — в сердцах воскликнул я, глядя и не веря тому, что вижу. Обошёл по кругу, внимательно изучая каждую клепку, попинал «лапы», проверил механизмы наводки и не поленился глянуть в оптику прицела. Подцепил пальцами стопор, снял его, освободив лязгнувший затвор, и заглянул в казенник. Сомнений быть не могло — предо мной стояла вполне такая нормальная пушка с клиновым затвором, длинным стволом и щитом, который должен защитить от фронтальных осколков. Судя по подъемному механизму, эта малышка была «универсалкой»: то есть могла вести огонь как по наземным-надводным, так и воздушным целям. Так, а снаряды-то тут найдутся? Я порыскал глазами по сторонам и тут же заприметил ещё один брезент. Тот тоже рассыпался облачком пыли, а под ним обнаружился целый штабель ящиков, сделанных из того же материала, что и мачты. Откинув замки, засунул внутрь сначала нос, а потом лапы, вытаскивая наружу длинный, сантиметров так сто двадцать снаряд, калибром миллиметров в сто. Весу в унитаре, или «унитазе», было килограмм так пятнадцать. Так, а «голова» у нас… — Черноголовка, — пробормотал себе под нос, видя чёрный окрас головной части снаряда. — Что? Обернулся и посмотрел на стоявшего позади меня арабастанца, который непонимающе глядел на меня. — Черноголовка. — Постучал пальцем по снаряду. — Это жаргон. Мы так называли бронебойные снаряды из-за их маркировки. Эти снаряды для стрельбы по бронированным целям. Так, что ещё есть? Снарядов было не так уж и много, но ассортимент был. Бронебойные, осколочно-фугасные, кумулятивные, несколько осветительных, а в самом конце я даже нашёл аж пять банок, которые очень походили на шрапнель, но при ближайшем рассмотрении оказались вообще картечью. Шрапнель нашлась сразу за ними в количестве полутора десятков. Иначе говоря, мне в грабли угодило настоящее сокровище, ради которого я был готов покусать любого, кто дерзнул бы сказать «оставь, где стоит». И я, наверное, слишком громко об этом думал, ибо Чака чуть отошёл от меня и спросил: — Заберешь эту пушку? — Хрен с два я её оставлю! — подпрыгнул я от такого вопроса. — Нам ещё плыть и плыть. Осталось только придумать, как её погрузить. — Я посмотрел на балочный кран. Если есть кран, то и должен быть пульт. А значит, идём искать. Пультик, пультик, пультик… Ты где?***
Скала вздрогнула и провалилась вниз, хороня вход в док и останки «Плутона» под тысячами тысяч тонн камней. Пыльные облака взметнулись в вышину, но быстро были разнесены ветром. Я же был занят другим делом, закутывая приобретение в запасной парус корабля, чувствуя себя ребёнком, которому Дедушка Мороз принёс ожидаемый подарок. Судьба, я тебя люблю! И хрен с ним, что мы едва не проломили палубу! И хрен с ним, что едва не надорвались, ставя эту заразу на юте! И хрен с ним, что мне пришлось таскать почти две тонны в темпе марафонского забега. И хрен с ним, что теперь мне придётся ломать голову, как укрепить палубу и где воткнуть бронестеллаж для снарядов. И хрен с ним, что из-за камбуза огонь можно вести только в задней полусфере плюс пятнадцать от перпендикуляра. И хрен с ним, что спать теперь мне придётся на горе взрывчатки и спотыкаться об снаряды в каюте! И хрен с ним… — Что ты делаешь? — спросил Чака, поднимаясь ко мне на ют. Пришёлся по палубе и посмотрел на меня. — Решил спрятать это от любопытных глаз? Правильное решение, вот только оно все равно выглядит как пушка. — Это пока, — усмехнулся я, расправляясь ткань. После чего нырнул под неё и принялся вращать ручкой вертикальной наводки, задирая ствол в синеющее небо. Чтобы выбрать восемьдесят семь градусов, пришлось возиться полминуты, но теперь было почти непонятно, что за фигня торчит у нас на «Мери»: не то ещё одна мачта, не то труба. Я вылез наружу и споро закрепил края паруса по низу, чтобы ткань не сорвало. Отошёл, посмотрел на результат, расплывшись в довольной лыбе. — Теперь поди догадайся, что у нас за хрень на борту!***
В Алубарну мы отправились раздельно, благо сюда я ехал на том самом верблюде, с которым уже немного сдружился. Звали животину Султаном, отчего я поначалу заржал и едва не сверзился вниз. Тот воспринял такую реакцию с поистине царским величием, лишь коротко фыркнув в мою сторону. Выждав полчасика с момента отъезда арабастанцев, я полез в седло, как пред нами появилась нежданная проблема. — Это ведь зенитка? — От неожиданности я едва не кувыркнулся вниз головой, поспешно оборачиваясь и хлопая глазами на Елену, стоявшую на палубе нашей каравеллы. — Лена?! Ты тут откуда?! — Светловолосая коротко хмыкнула, глядя на мою вытянутую физиономию. Подойдя к ограждению палубы, моя соотечественница ловко спрыгнула вниз и посмотрела на меня вновь своими вишневыми глазами, насмешливо прищурив их. — А кто-нибудь из вас догадался проверить корабль на предмет «зайцев»? — Я схватился за голову, проклиная себя за непроходимую тупость. Идиот! Я-то и не проверил ни чёрта! Думал, что тут будет Робин прятаться, а вон что получилось! Мля, и чё делать? Видимо, моя активная мозговая деятельность отразилась на морде лица, ибо дозорная коротко усмехнулась. Она скрестила руки под грудью, и теперь тонкая, изящная ладонь женщины была в непосредственной близости от рукояти абордажной сабли капитана. Блин, вот только драки мне не хватало! — Так это зенитка? — Я бы сказал, универсальное орудие, учитывая номенклатуру боеприпасов. Не расскажешь, зачем залезла на наш корабль и как ты вообще тут оказалась? — Ну с «как» всё просто — меня позвали бить Крокодайла. А вот с «зачем»… — Она сделала паузу. — Вчера над рекой был сильный дождь, но я смогла кое-что увидеть. Особенно мне запомнились огромные орудия и то, как этот монстр быстро уплыл. И я что-то не припомню, чтобы здесь были подобные суда, хотя торчу в этом мире уже больше двадцати лет. — Она лучезарно мне улыбнулась, что выглядело весьма контрастно на фоне моей сумрачной физиономии. — И что дальше? — спросил я, находясь пред дилеммой, которую никак не мог решить с ходу. Елена почувствовала это и принялась излагать своё виденье возможных вариантов: — Я могу обо всём доложить в Штаб, и тогда за вами начнётся охота. Правда, никто не даст гарантий, что меня при этом не прикончат, чтобы избежать даже намёков на слухи. Второй вариант — ты грохнешь меня сейчас… Или потом, когда сторгуешься с Правительством в обмен на обладание этим монстром. — А как насчёт варианта, что тебя никогда не было на нашем корабле и вообще мы даже не разговаривали сейчас? — кисло поинтересовался я у Елены, не слишком обрадованный нарисованными перспективами. — Хм, — показушно закатила она глаза, прежде чем лукаво взглянуть на меня. — Ну, ты же понимаешь, что за молчание нужно платить? — И чего вам нужно, герцогиня? Я не в самой лучшей форме, да и кровать завалена снарядами… — Я бы не против, но увы… Так что… — я напрягся, хотя внешне не показал этого, держа морду кирпичом, — довези меня до Алубарны. — Чего? — удивился я, уставившись на женщину, которая невинно улыбалась. — До города два часа езды. А я такая нежная, хрупкая. Разве может мужчина бросить женщину, чтобы та добралась сама через пустыню пешком, если позади него есть место? Вместо ответа я наклонился к уху Султана и попросил его сесть. Тот не стал кочевряжиться, а опустился на колени. Елена принесла свой рюкзак, с которым собиралась пересечь пустыню, закрепила поклажу с моей помощью. После этого мы взгромоздились уже вдвоём и отправились в столицу…