***
Маринетт всегда восхищалась неуемным энтузиазмом Альи, тем, как решительно горели ее глаза, когда она говорила о целях, которых хочет достичь, будь то снятие маски с героев Парижа или покупка самого-лучшего-во-всем-мире рождественского подарка сестренкам. Да, она сейчас была в другом мире и девушка перед ней — не та, кого она звала лучшей подругой вот уже несколько лет. Но это все равно была Алья Сезер. Сейчас она смотрела на Ледибаг с растерянностью и непониманием, и Леди не знала, как объяснить ей, что она не ее подруга и что, забрав своего Кота, снова уйдет. — Решила отправиться в путешествие по другим мирам? — спросила Алья с горькой усмешкой, сняв очки, чтобы вытереть слезы с глаз. Она смотрела только на Ледибаг и, казалось, даже не замечала присутствия одновременно двух Котов Нуаров, которые, впрочем, не решались вмешиваться. — Долго же тебя не было, могла бы хоть записку оставить. И, знаешь, инсценировать свою смерть — не самое лучшее твое решение, но я прощу тебя, если пообещаешь больше так не делать. — Алья, я… — Ты ведь не уйдешь больше, да? — выставив руку вперед, она не дала Ледибаг договорить. — Твои родители закрыли пекарню и хотят уехать из Парижа, говорят, что здесь все напоминает им о тебе… Нужно быстрее сказать им, что с тобой все в порядке, чтобы они не торопились с продажей. И Адриану. Он, кажется, сходит с ума, — один из Котов тяжело вздохнул, но Алья, все так же не замечая их, продолжала говорить, захлебываясь словами: — ты ему нравишься, но я, если что, этого не говорила. Давай ты сейчас снимешь эти чертовы серьги, и мы с тобой вернем их туда, где ты их взяла, а потом уедем куда-нибудь подальше от Парижа со всеми его акумами. Будем жить, как обычные люди, следить за новостями по телевизору, а не бросаться в пекло, когда кому-то грозит опасность. И Кота своего, так и быть, можешь с собой забрать. Знаешь, я думаю, он не откажется уехать с нами… — Алья, послушай… — Да-да, понимаю, — громко шмыгнув, Алья отмахнулась дрожащей рукой, — ты не можешь оставить Париж. Но тогда я попрошу кулон Рены Руж на постоянной основе, — сказала она. Кто-то из Нуаров поперхнувшись, закашлялся, но ее ничуть не волновала раскрытая личность. — И я все еще жду обещание, что ты больше не будешь меня так пугать. И не только меня. Твой папа… он ведь ужасно похудел после твоих по… — Алья судорожно вдохнула, — похорон. А мадам Чен поседела вся, осунулась… Маринетт, — сотрясаясь в рыданиях, она крепко вцепилась в руку Ледибаг, — пожалуйста, пообещай, что б-больше… ум-мирать ты не б-будешь. — Я не… — Ледибаг всхлипнула, слова застряли в горле, глаза застилала пелена слез. Она ощущала на себе взгляды двух Котов — немую поддержку от своего и виноватое сожаление другого — и одновременно хотела, чтобы они вмешались и объяснили все Алье вместо нее, и была благодарна за то, что они не вмешивались. Маринетт надеялась не встречаться ни с кем из этого мира, только быстро забрать напарника и вместе с ним вернуться в свой. Но раз уж сама судьба столкнула ее с Альей Сезер, она обязана была с ней поговорить. Ради Альи и ради другой себя, которая так много не сказала своей лучшей подруге. Она сжала свободную руку в кулак. Облизнула пересохшие губы и, набрав воздуха в грудь, сказала: — Я не та Маринетт, которую ты знаешь. Ответом был рваный всхлип и усилившаяся хватка дрожащих рук Альи. — Тайна личности, понимаю, — кивнула она. — Но уже весь Париж знает, кто ты. Нужно что-то придумать, чтобы сбить их со следа. Можно сказать, что у тебя есть сестра-близнец. Или что это все магия постаралась. Точно, я могу наложить какую-нибудь иллюзию и сказать, будто твоя смерть и похороны были фальшивыми… Ты давала кулон кому-то еще? — Алья вновь подняла заплаканный взгляд на героиню. — Пожалуйста, Ледибаг, скажи, что все это было инсценировкой! — отчаянно выкрикнула она. Закусив губу, Ледибаг несмело мотнула головой. Отчаянно заскулив, Алья отпустила ее руку и вцепилась в собственные волосы. — Другой мир, да? — слезы стекали по ее щекам, собирались под подбородком и капали вниз. — Ты ведь не путешествовала туда, а… — Алья втянула воздух сквозь зубы, — а изначально оттуда? Тогда зачем… — она на секунду запнулась, — зачем ты пришла сюда? Зачем, черт возьми, заставила меня поверить, что снова жива?! — Прости… — Ты ведь можешь ее вернуть? — губы Альи тряслись, ее очки уехали набок. — Скастовать свое «Чудесное Исцеление», чтобы она снова была жива? Оно ведь уже не раз совершало невозможное и… Ледибаг хотелось обнять Алью, утешить, пообещать, что да, она сделает все, лишь бы подруга не волновалась… Но она уже обсуждала этот вопрос с Тикки, когда другой Кот признался, почему решил сбежать в другой мир. — Прости, — опустив голову, повторила Ледибаг. — Владельцев серег Удачи «Чудесное Исцеление» к жизни вернуть не может. Над переулком повисло молчание, в котором были слышны лишь громкие рыдания Альи и тихий всхлип одного из Котов. Кажется, того, за которым Леди пришла, но они оба стояли у нее за спиной, и точно она не знала. Впрочем, сейчас было намного важнее другое. — Алья, послушай, — положив руку ей на плечо, сказала она, — я не та Маринетт, которую ты знала, но… я тоже Маринетт Дюпен-Чен, и в моем мире мы с тобой лучшие подруги. И я уверена, что у Маринетт из этого мира не было подруги ближе тебя. Обхватив себя руками, Алья сдержала очередной всхлип, внимательно слушая слова Ледибаг. — В каком бы мире ты ни жила, в каком бы мире я ни была, ты самая лучшая подруга на свете, — голос героини дрожал, пятнистая маска была мокрой от слез. — Если мне и хотелось раскрыть кому-нибудь мой секрет, так это тебе. И уж точно не при таких обстоятельствах, как… произошло в этом мире. Пожалуйста, прости меня… ее… за то, что молчала. И знай, — Ледибаг жестом остановила Алью, когда та открыла рот, чтобы что-то сказать, — я очень благодарна тому, что мы познакомились. Спасибо тебе за все. И ради нашей дружбы… пожалуйста… отпусти ее, — она сглотнула подступивший к горлу комок, — и живи дальше. Шмыгнув, Алья мотнула головой то ли утвердительно, то ли отрицая. — Ты тоже самая лучшая подруга на свете, Маринетт, — опустив взгляд, чуть слышно прошептала она. — Поэтому пообещай, что будешь жить долго и счастливо в своем мире. За вас двоих: за мою девочку и за себя. А я пообещаю, что присмотрю за твоими родителями. А если у меня когда-нибудь будут дети, то назову свою дочь в твою честь. Только и ты меня прости… за то, что я так долго не могла понять, кто ты под маской. Маринетт, я, — резко шагнув вперед, Алья сжала Ледибаг в крепких объятьях, — я рада, что мы подружились. Спасибо за все и… т-тебе.***
Ледибаг и Алья прощались почти до самого рассвета. Они давали друг другу множество обещаний, начиная от «радоваться каждому дню» и «прожить долгую жизнь», и заканчивая «обязательно сходите туда на свидание с Нино» и «назло Хлое назови хомячка в ее честь, Маринетт». Два Кота молчаливо наблюдали за ними, терпеливо ожидая и не смея прервать даже случайным шорохом. Нуар не сводил взгляд со своей Леди, стараясь не смотреть на двойника (которого иначе просто бы испепелил взглядом), и прокручивал в голове, что скажет ей, когда они вернутся в свой мир и все это наконец-то закончится. Он не знал, как она вычислила подмену, снял ли маску двойник перед ней, но сейчас все это было не важно — главное, что его Леди жива и что он ни за что не позволит трагедии этого мира повториться в своем. Если она до сих пор не знает, кто он — Кот обязательно раскроет ей свою личность и все свободное время будет проводить рядом с ней. Он смотрел на Ледибаг с нежностью и любовью, все больше и больше видел в ней Маринетт и поражался тому, как мог не замечать любимую девушку в школьной подруге. Тепло расползалось в груди, хотелось как можно скорее пройти через чертов портал, обнять ее и замурчать. Извиниться за то, как позволил двойнику себя одурачить, и пообещать, что никогда и ни за что не отпустит ее и на другую (даже на другую ее) не променяет. Он слабо улыбнулся, когда на вопрос Леди «Тебя проводить?», Алья ответила «Давай лучше я тебя». Скоро все это останется лишь кошмарным воспоминанием. Но не для его двойника. Улыбка исчезла с лица, и он бросил взгляд на другого себя, который все так же стоял с опущенной головой. Нет, Нуар не простил и не собирался прощать ему смерть Ледибаг из этого мира, попытку променять ее на другую Леди и то, как он обвел его вокруг пальца. Но Кот, как никто другой, понимал, как тяжело будет двойнику оставаться здесь. Какими ужасно невыносимыми будут бесконечно тянущиеся дни в мире, где любимой больше нет. Нуар знал: две недели, проведенные в этом чертовом мире, он никогда не забудет. Наверняка всю жизнь будет просыпаться ночами в холодном поту, боясь, что снова оказался в реальности, где его Леди, его Маринетт погибла совсем юной. Но она будет рядом — Кот ее ни за что не отпустит, — и ее теплая улыбка прогонит все отчаяние, горечь и боль. Боль двойника унять не сможет никто, и Нуар мог ему лишь посочувствовать сквозь собственную злость. Вот только когда Ледибаг в двадцатый раз обменялась с Альей прощаниями и подошла к своему Коту, другой он, кивнув ей, направился к дрожащей Алье. — А чего мы ждем? — неуверенно спросил Нуар, которому не нравилось, что Ледибаг не торопится к порталу. Они ведь уже попрощались, что еще ее держит здесь? А двойник вполне может обсудить все с Альей и после их ухода! — Думаю, он хочет предупредить ее, чтобы его не искали, — пожала плечами Ледибаг, подтвердив самые худшие его опасения. — Если в «Ледиблоге» появится сообщение, что Камни Чудес в другом мире, у Бражника не будет больше смысла насылать злодеев на Париж. — Ты же не хочешь сказать, что он пойдет с нами? — Хочу. — Но, моя Леди, он… — Он открыл портал, и я обещала разрешить ему немного пожить в нашем мире, — твердо сказала она. — К тому же он сказал, что ему нельзя надолго оставаться в своем. Потом он отправится дальше, искать другой, в котором может остаться. — И ты поверила? — фыркнул Нуар, скрестив на груди руки. — Не было похоже на то, что он врет, — вздохнула Ледибаг, смахнув с глаз последние слезинки. — Кажется, это как-то связано с платой за открытие портала. — Я тоже был уверен, что он не врет, но, как видишь, оказался здесь, — насупился Кот. — Он — это другой ты, — Леди посмотрела ему в глаза, и от ее взгляда, такого решительного и непоколебимого, каким он всегда восхищался, кошачье сердце пропустило удар, — стал бы ты мне врать после того, что произошло. Опустив голову, Нуар мог лишь прошептать «Я никогда бы не стал врать тебе, моя Леди». Пусть ему и очень не нравилось то, что двойник тоже отправится с ними.