***
Пусть Маринетт и ощущала себя вымотанной, сна не было ни в одном глазу, а в голову все лезли и лезли бесконечным потоком мысли, отчего казалось, что она скоро взорвется. Даже разговоры с Тикки не помогали: тяжело прислушаться к сердцу, когда внутренний голос вопит, что совершенно не понимает его. Да, она любит Адриана. Да, она узнала, что он Кот Нуар. Нет, она до сих пор с трудом представляет их одним человеком, хотя его двойника может спокойно представить как в маске, так и без. Она нравилась своему Коту как Ледибаг. В другом мире ему стала известна ее настоящая личность. Что чувствовал он сейчас? А после того, как Ледибаг сорвалась и практически накричала на него и его двойника этим утром? А как отнесется к тому, что стараниями двойника «их» отношения никто из одноклассников уже не считает дружескими? И что делать со вторым Адрианом Агрестом, пока он живет в их мире? При мыслях о нем становилось особенно грустно. Он больше никогда не вернется в свой мир, не увидит своего настоящего отца — разве что его копию из параллельной вселенной, но это будет уже совершенно другой Габриель Агрест. И ведь его отец так и никогда не узнает, куда пропал его сын. Будет искать, надеяться, что Адриан вернется, цепляться взглядом за каждую светлую макушку в толпе, в стуке холодных капель дождя слышать стук в дверь… но никогда больше не увидит его и не услышит его голос. Маринетт должна была подумать об этом, пока они были в том мире, убедить не-ее-Нуара сходить домой и все рассказать отцу, хотя бы попрощаться с ним, черт возьми! Маринетт тряхнула головой и хлопнула себя по щекам. Ей нужно было отвлечься, сменить обстановку, и, вопреки первоначальному желанию, она все же не стала пропускать первые уроки. Может, погрузившись в учебу, получится успокоить мысли? Вот только на крыльце лицея, спрятав руки в карманы джинсов, стоял Адриан. И, кажется, ее ждал.***
Проскользнуть мимо него в здание, будто ничего не случилось, не удалось. Адриан окликнул ее тихим «Привет» и еще более тихим «Мы можем поговорить?» перекрыл все пути к тактическому отступлению. Ее Адриан никогда не снимал кольцо — двойник надевал его только для трансформации. Парень перед ней держал руки в карманах, скрывая единственное внешнее отличие между ними. Но, глядя на его опущенную голову, напряженную позу и то, как неуверенно он переступал с ноги на ногу, Маринетт сердцем чувствовала, кто он. И пусть он был без трансформации, сейчас она видела в нем не Адриана Агреста, а своего Кота. И, кажется, только сейчас окончательно приняла единство двух его личностей. Поток учеников, проходивших мимо них в здание лицея, редел, а потом и вовсе иссяк. Начался первый урок, а Адриан и Маринетт все стояли на крыльце в полном молчании. Пока Адриан робко не спросил: — Могу я тебя обнять? Маринетт едва заметно кивнула — он тотчас же в два шага сократил разделявшее их расстояние и притянул ее к себе. Адриан обнимал ее крепко, отчаянно, будто до сих пор не верил, что вернулся в свой мир и смог снова ее увидеть. Словно настоящим чудом было то, что она жива и стоит рядом с ним. Будто она исчезнет, если он отпустит, а мир вокруг снова станет чужим. Он сбивчиво извинялся за то, что дал себя обмануть и заманить в другой мир. За то, что не узнавал ее рядом с собой долгое время, что купился на слова двойника о Ледибаг, влюбленной в своего напарника. Уверял, что не собирался менять ее на другую, а всего лишь хотел найти способ впечатлить свою Леди. Повторял, как ужасно, одиноко и невыносимо было в том мире, как холодит спину и сковывает все тело от мысли, что он может снова потерять ее. Умолял никогда его не оставлять. И вновь извинялся, что не узнал, обманулся, даже не подумал предупредить о дурацкой авантюре, предложенной двойником. — Все хорошо, Котенок, — шептала Маринетт, обнимая его в ответ.***
Маринетт неловко поерзала на ступеньках, на которых сидела. Ее щеки пылали, телу до сих пор было тепло от недавних объятий, а голову грела мысль, что Адриан практически признался ей в любви (пусть и не сказал прямо… но она ведь все правильно поняла?) и все еще держал ее за руку. Вот только кое-что все же не давало покоя. Адриан сказал ей, что был уверен: двойник запер его в том мире навечно. Но ведь ее-то он убеждал, что они договаривались временно поменяться местами и через несколько месяцев он бы снова открыл портал! Обманул? Но он так искренне извинялся за все, что у Маринетт не получалось ему не верить. И беспокойство о двойнике никуда не девалось. Да, Маринетт нужен был только ее Адриан, и она ни за что бы не променяла его ни на кого другого, но, проходя ворота между мирами, она слышала в голове голос, будто принадлежавший другой Маринетт, который просил присмотреть за ним. — А где он сейчас? — спросила Маринетт, закусив губу. — Даже знать не хочу, — поморщившись, ответил Адриан. — Мы сразу же разошлись. И, моя Леди, я все еще настаиваю на том, чтобы он поскорее убрался отсюда. — Я обещала. — Из-за него я провел две недели в аду, — Адриан еще крепче сжал ее руку в своей. — И я не верю, что он вернул бы меня, если бы ты его не раскусила. — Но он вернул, — Маринетт прикрыла глаза, — хотя мог бы соврать, что открыть портал невозможно. Тикки сказала, что не знает, как это работает, поэтому проверить я бы не смогла. — И ты предлагаешь вот так просто его за все простить? — в голосе Адриана отчетливо слышалось раздражение. — А вдруг он и в следующем мире обманет другого меня и решит занять его место? — Думаю, он уже понял, что ни я, ни какая-либо другая Маринетт ее не заменит, — ответила она после нескольких секунд размышлений. — И я хочу помочь ему научиться жить дальше. — И как долго ты собираешься его учить, — Адриан буквально выплюнул это слово. Маринетт впервые видела, чтобы он был так недоволен, ведь обычно наоборот, именно он убеждал ее, что нужно давать людям шанс. Можно было даже подумать, будто рядом с ней очередной его двойник из очередного параллельного мира, но она точно знала, что это не так. — С твоей помощью мне бы удалось справиться намного быстрее, — ответила она, положив голову ему на плечо. — Я даже видеть его не хочу. То ли благодаря двум неделям, проведенным с его двойником, то ли от осознания, что рядом с ней Кот Нуар, общаться с Адрианом стало настолько просто и естественно, что Маринетт могла позволить себе быть собой, не боясь сказать что-то не то или сделать что-то не так. — Что ж, придется мне его приютить, — она наигранно печально вздохнула. — Будет спать у меня на софе. — Он не будет спать у тебя на софе. — Но где-то же ему нужно ночевать. Или твой отец обрадуется заголовкам «Крупная ссора или юношеский протест? Сын известнейшего модельера спит на скамейке в парке!»? — Пусть спит у меня на диване, — недовольно пробормотал Адриан, и Маринетт, торжествующе улыбнувшись, быстро и невесомо чмокнула его в щеку.***
В класс они зашли только перед началом второго урока, и Алья с нескрываемой хитринкой в глазах тотчас же поинтересовалась, что они делали, раз опоздали вместе. В любое другое время Маринетт бы засмущалась, замахала руками, умоляя подругу говорить тише, иначе кто-нибудь (особенно по имени Адриан) услышит не то и поймет как-нибудь по-своему. Принялась бы оправдываться, сбивчиво лепетать что-то, что поможет избежать неловкого допроса в присутствии посторонних, а желательно — и еще более неловкого, когда они останутся наедине. Но сейчас, когда в памяти всплыло заплаканное лицо Альи Сезер из параллельного мира, Маринетт, не сдержав чувств, обняла ее и сказала: — Ты самая лучшая подруга на свете. В замешательстве Алья удивленно вскинула бровь, а затем улыбнулась и уверенно произнесла «Ты тоже», обнимая ее в ответ.***
Кот Нуар собирался игнорировать двойника на вечернем патруле. Но стоило им встретиться на одной из крыш, как Нуар, притянув Ледибаг к себе и хвостом обвив ее талию, заявил: — Мы с Маринетт встречаемся. — Я знаю, — отстраненно кивнул двойник. — Слышал, как Хлоя жаловалась Сабрине, что тебя подменили. — Запоздалая у нее реакция, — невольно фыркнул Кот, но потом, нахмурившись, произнес: — Северная часть города на тебе, мы с моей Леди патрулируем южную. Он был зол на двойника, за многое ненавидел его, знал, что бьет по больному, демонстрируя ему ту реальность — отношения с Маринетт, — которой у него никогда не будет, и хотел нанести этот удар. Двойник снова кивнул и, не поднимая головы, покорно отправился патрулировать север. Он уже все потерял, ему не за что было бороться. Мерзкое чувство, будто он только что избил беззащитного младенца, кольнуло Нуара внутри.***
— Я не собираюсь вам мешать, — тихо, безэмоционально сказал двойник, когда Адриан вернулся в свою комнату после ужина. — Вот и проваливай в какой-нибудь другой мир и оставь нас в покое. — Ты ведь знаешь, что я в любом случае не смогу долго оставаться здесь, — двойник запустил руку в свои волосы. — Я честно не буду лезть в ваши отношения и пытаться тебя убрать. Если хочешь, я даже подходить к ней не буду, только изда… — Хочу, — перебил Адриан, скрестив руки на груди. — Но еще больше хочу, чтобы ты уже нашел себе какую-нибудь другую вселенную и обосновался там. Оттуда можешь не писать, волноваться не буду. Двойник тяжело вздохнул. Странно молчаливый сегодня Плагг покачал головой и полетел к своей сырной заначке то ли есть, то ли в третий раз пересчитывать запасы, за две недели уменьшившиеся лишь на три круга — по числу нападений злодеев. — Я могу понять, почему ты меня прогоняешь, — сказал двойник, когда Адриан сел с учебником китайского на кровать, — но ведь ты же знаешь, что каждое открытие в два раза… — он осекся и удивленно прошептал: — Подожди, ты что… не читал? — Что я должен был читать? — без особого интереса спросил Адриан. — Я же оставил письмо, — глаза двойника округлились. Он начал расхаживать по комнате, активно размахивая руками. — Написал про плату, портал, что вернулся бы за тобой через четыре месяца, когда время начало бы истекать… Положил его под подушку, рядом с фотографией Маринетт, думал, ты туда сразу заглянешь… Ты разве не видел? — Фотографию видел, — Адриан нахмурился и отложил учебник в сторону, — но никакого письма там не было. И я совершенно не удивлюсь, если ты опять врешь. Вот только на сей раз двойник говорил чистую правду.***
В другом мире Габриель Агрест снял очки и положил их на исписанный ровным почерком лист бумаги, содержимое которого за две недели выучил уже наизусть.