Два шага в никуда

      Все вокруг было чужим.       Открывая портал в другой мир, Адриан считал, что готов к этому. Зачем ему оставаться там, где нет Маринетт? Даже тысячу раз не его, если в той вселенной будет Она, ничто иное уже не будет иметь значения. Наслаждаясь двумя неделями счастья рядом с ней, Адриан старался всячески отгонять мысль, что живет не своей жизнью и что Маринетт рядом с ним — чужая. Главное, что живая, что улыбается точно так же тепло, что румянец на ее щеках не менее очарователен, а блеск в глазах такой же задорный.       Но сейчас другой он вернул свое законное место, именно ему теперь улыбалась здешняя Маринетт и его Ледибаг гладила за накладным ухом. Нет, к не-ее Адриану она тоже относилась хорошо, но не так, как к своему, и не так, как ему бы хотелось.       И он до ужаса отчетливо ощущал себя лишним. Черт возьми, даже изо всей комнаты, точь-в-точь такой же, как и его, ему великодушно отдали целый диван. Все остальное было чужой территорией, пусть другой он и не возражал больше против его присутствия здесь.       И то ли из чувства превосходства, оттого что не видит в нем конкурента, то ли из жалости, после того как Адриан рассказал ему все, двойник уже не смотрел на него, как на злейшего врага.       — И все-таки я не пойму, почему ты не скажешь Маринетт правду, — в очередной раз повторил другой он, по-турецки усевшись на своей кровати.       — А ты хотел еще на четыре месяца там остаться? — в очередной раз вопросом ответил Адриан, откинувшись на спинку дивана и закрыв глаза, чтобы не смотреть на чужого Плагга, калачиком свернувшегося в коробке из-под сыра на столе. Надеть кольцо, чтобы увидеть своего, он не мог: боялся посмотреть в глаза после всего того, что случилось, будто это означало признать, что все было зря. Вот и оправдывался тем, что двум Плаггам в одном мире не место: еще подерутся из-за камамбера, ускорив наступление конца света.       — И все же? — голос двойника вновь выдернул Адриана из мыслей.       — Она так яро требовала вернуть ей тебя, что я не смог устоять, — невольно улыбнулся он, вспомнив, какой решительностью пылал взгляд Маринетт, до боли напоминая точно такой же в глазах его погибшей любимой.       — Но если бы ты сказал ей, что…       — Я не смог, — перебил Адриан. — И ты не говори ей. Не хочу, чтобы она накручивала себя и обвиняла в том, будто заставила. В любом случае, если бы Маринетт согласилась подождать, она бы считала дни до твоего возвращения, а значит, и до… сам понимаешь.       Другой он промолчал. Адриан скрестил руки под головой и задумчиво уставился в потолок.       С тех пор как Маринетт раскрыла подмену, его отношение ко многому изменилось. Впервые покидая свой мир, он был уверен, что ему уже нечего терять: словно со смертью своей Принцессы лишился всего. Он думал, что никогда не будет жалеть о том, что осталось позади, ведь в новом мире будет такой же сухарь-отец, молчаливый охранник, всегда собранная Натали, верный бро, задорная Алья, неизменная Хлоя и — главное — любимая Маринетт.       Он не жалел и сейчас. Ведь жалеть — значит признать, что все было бессмысленно, а здесь, в этом мире, рядом с не-его Маринетт, он впервые со дня смерти любимой смог искренне улыбнуться. За две недели, что Адриан провел, притворяясь своим двойником, он снова почувствовал, что его сердце бьется; что он не попадает в кошмар, просыпаясь по утрам, а наоборот, из него вырывается; что вкусом еды можно наслаждаться, особенно если это мороженое, разделенное на двоих после долгой прогулки.       Он не жалел, но все равно чувствовал опустошенность.       Здешняя Маринетт была чудесная и замечательная, очаровательно улыбалась, дарила тепло и разгоняла одиночество, но это все равно была не его Маринетт. Не ей он посвящал стихи с тринадцати лет, не ее образ придавал ему сил в битвах с самыми опасными врагами, не она угощала его вкуснейшими круассанами в дни, когда Адриан не завтракал дома потому, что кусок в горло уже не лез за пустым чертовым столом, за которым он снова сидел один.       Пусть она и была точно такая же, пусть ему хотелось слышать ее звонкий смех, схватить за дразнящие и манящие хвостики, взять за руку и ощутить тепло и немую поддержку… Пусть он практически не видел между ними отличий (разве что в этом мире Маринетт смущалась общаться с ним, когда он без маски), Адриан не мог забыть, что она другая.       Что его Принцесса в Пантеоне спит вечным сном.       Маринетт из этого мира не смогла ее заменить — никто бы не смог, он знал это с самого начала! — но она помогла ему снова почувствовать себя живым.       И кто знает, если бы он не снял кольцо, позволив Плаггу всегда быть рядом, если бы не замкнулся в себе, подобно отцу, и принял бы поддержку друзей, то вместе с Альей и Нино смог бы справиться с их общим горем?       — Я всегда жалел, что отец отдалился от меня после смерти мамы, — тяжело вздохнул Адриан. — Но в итоге сам поступил так же, потеряв мою Маринетт. Знаю, ты будешь ее беречь, особенно после того, как побывал в моей шкуре, но…       Он со свистом втянул воздух сквозь зубы. Другой он крепко сжал руку в кулак.       — Но что бы ни случилось, — продолжил он, посмотрев на своего двойника из этого мира, — никогда не отворачивайся от друзей.       

***

      Адриан старался не смотреть на календарь.       Он знал, что ночует на диване своего двойника вот уже полтора месяца, что через две с половиной недели наступит обведенная черным кружком дата, когда ему придется покинуть приютивший его мир, но… сейчас уже ничего нельзя было с этим поделать. Только наслаждаться просмотрами фильмов или турнирами в видеоигры, которые они втроем устраивали по вечерам, когда Ледибаг тайком пробиралась в особняк; в облике Кота приходить по утрам к Принцессе, чтобы позавтракать круассанами, пока другой он в одиночестве ковыряется в овощах дома; изображать страдальческий вид, когда в обед наступает его очередь ковыряться в овощах; играть в догонялки на патрулях, заставляя репортеров задаваться вопросом, как Кот Нуар может так быстро перемещаться по крышам, раз добрался из одного конца Парижа в другой всего лишь за пять минут.       Рассказывать, как побеждал злодеев со своей Ледибаг, и слушать, как с теми же акуманизированными справлялись здешние напарники.       Создавать алиби другому себе, чтобы как можно больше людей видело Адриана Агреста в то время, когда Кот Нуар и Ледибаг сражались с акумами. Просто чудо, что отец за все эти недели заходил в его комнату всего три раза, еще пять — Натали, чуть больше — охранник, и никто из них не заметил, что сейчас здесь жили двое.       — Могу пойти вместо тебя, — сказал он, глядя на то, как здешний двойник с некоторой неохотой собирается на четвертую за последние два дня фотосессию.       — Лучше помоги Маринетт подготовиться к контрольной, — ответил тот, перед зеркалом поправляя прическу. Да, стилисты десять раз заново расчешут, уложат его волосы и снова расчешут, но до них еще нужно дойти, а выбившуюся прядь волос отец не одобрит. — Я пропустил несколько тем, пока был в твоем мире, поэтому как наставник ты будешь лучше.       Адриан невольно усмехнулся — слышал вчера, что те темы на контрольную не выносятся, — но возражать не стал. Вот только когда он достал из кармана джинсов коробочку с кольцом, усмешка исчезла с его лица.       Он знал, что поступает глупо, но ничего не мог с этим поделать. Положив на стол кусок камамбера, вставил наушники, включил музыку так громко, что она заглушала прочие звуки и отдавалась болью в ушах, закрыл глаза и надел кольцо.       Адриан боялся увидеть в глазах своего Плагга осуждение и услышать вопрос «И зачем все это было?», на который уже не смог бы дать честный ответ. Потому не смотрел, не слушал и мысленно считал до десяти, чтобы дать возможность квами поесть и затем произнести слова трансформации.       Потому не видел, как сожалением, болью и тоской были наполнены глаза его маленького летающего друга, от которого он тоже отгородился непробиваемой стеной.       

***

      Кот Нуар постучал в люк, ведущий в комнату Маринетт с балкона как раз в тот момент, когда она, прикусив кончик языка, увлеченно записывала что-то в дневник. Судя по тому, как резко подпрыгнула Принцесса, среагировав на звук, и как моментально налились румянцем ее щеки, писала она о своем Адриане Агресте.       Скрыть улыбку Нуар не смог, унять желание еще чуть-чуть полюбоваться ее очаровательным смущением — тоже. Потому и спросил, как только она его к себе запустила:       — О чем писала? — и кивнул в сторону все еще лежавшего на столе дневника.       — Н-ни о чем! — пискнула она, захлопнув секретный трактат и, трижды чуть не выронив его из рук, поспешила убрать под замок в шкатулку. — О т-том, что контрольные — зло, — зацепилась Маринетт за правдоподобную версию, вот только малютка квами, которой наверняка пересказывали содержимое записи, звонко засмеялась, описав в воздухе круг над ее головой.       — Ты привыкла сражаться со злом, справишься и с контрольной, — воодушевленно произнесла Тикки, поймав на себе взгляд насупившейся подопечной. — Не буду вам мешать, — добавила квами, подмигнув Коту, и перед тем, как улететь на балкон, незаметно шепнула ему: — Маринетт очень рада, что «оба Адриана подружились».       Провожая взглядом улетавшую квами, Кот не сразу заметил, что Маринетт пристально его рассматривает — пытается понять, кто из двоих перед ней. Иногда они с двойником забавлялись: прятали руки за спину или в карманы, если были без масок, сбивали с толку шутками и ждали, когда она вычислит, кто из них кто.       И Маринетт еще ни разу не ошибалась.       — Двадриан, — вот и сейчас уверенно произнесла шутливое прозвище, которое он сам же себе придумал после одной из таких игр.       — Принцесса, скажи честно, ты заглядываешь в будущее или читаешь чужие мысли? — Кот театрально схватился за голову, словно пытался закрыть ее для телепата.       — Вы смотрите по-разному на меня и на мир, — улыбнулась она, вновь торжествуя своей маленькой победе. — Так что не надейтесь, что сможете меня провести!       — Как можно, Леди? — наигранно возмутился Нуар, а затем, усевшись на софу, спросил с лукавой ухмылкой: — Но подменить его на вашей свадьбе ты разрешишь?       Скрестив руки на груди, Маринетт показала ему язык, словно говоря, что этому не бывать.       

***

      Обведенная черным дата все приближалась, но, как ни странно, Адриан все реже задумывался о том, сколь многому «не бывать» после того, как она наступит.       Не бывать их посиделкам втроем на балконе Принцессы. Не бывать игре в камень-ножницы-бумага по утрам, чтобы решить, кто из двоих пойдет вместе с отцом на какое-то нудное мероприятие. Не бывать шуточным перепалкам с Ледибаг, когда они вдвоем с крыши соседнего здания подглядывали за фотосессией двойника.       Для него уже ничему не бывать.       Со дня на день, когда еще отчетливее станет ощущаться в груди уходящее время, он снова откроет портал. Искренне улыбнется, пообещает Принцессе, что обязательно найдет свое счастье в новом мире… и вернется обратно в свой. Отнесет Камни Чудес мастеру Фу и отправится в Пантеон.       Чтобы провести последние минуты жизни рядом с любимой, с его Маринетт.       

***

      Когда Адриан впервые открывал портал между мирами, его совсем не волновала цена. Сократить жизнь вдвое? Сущие пустяки, если это подарит возможность быть рядом с любимой. Плагг как заведенный умолял одуматься, твердил, что ему было отведено еще почти шестьдесят лет. Ну и зачем ему шестьдесят невыносимых лет в мире, где в семнадцать умерла Маринетт? Ни секунды Адриан не колебался. С легкостью отдал почти три десятка из них, ведь еще двадцать восемь у него оставалось.       Но в том мире не было ни Маринетт, ни его самого. Ту Ледибаг звали Бриджит, ее напарником, кажется, был Феликс, кузен Адриана, и вот еще четырнадцать лет после недели ожидания были отданы ради открытия очередного портала.       То, что смерть приближается, Адриан впервые почувствовал, открывая четвертый портал. Не далекие тридцать и шестьдесят лет, не отдаленные четырнадцать или семь — ему оставалось жить всего три с половиной года, за это время он успел бы окончить только лицей, но не университет… Но когда после шестого портала ему оставалось уже меньше года, Адриан перестал беспокоиться по таким мелочам.       Он слишком далеко зашел, чтобы все бросить.       А седьмая попытка, наконец, принесла успех, щедро оставив ему целых пять месяцев жизни.       Две недели подготовки, чтобы все прошло идеально. Две недели долгожданного счастья, пусть и обманчивого, ведь мысль, что рядом с ним не его Маринетт постоянно о себе напоминала… И снова объединение Камней Чудес.       И снова оставшаяся жизнь сократилась в два раза.       Но эти два месяца принесли ему столько счастливых воспоминаний, сколько вряд ли бы принесли шестьдесят лет, которые он мог бы прожить в своем мире.       

***

      Ему оставалась всего пара часов. Он ясно ощущал это: сердце стучало так, словно вело обратный отсчет, а душа жадно цеплялась за каждую минуту, которую он еще мог провести в этом мире.       Его двойник еле сдерживал слезы, оправдываясь перед Маринетт тем, что провожает практически брата, и честно держал обещание не говорить ей, что, прыгая по порталам, тот шагал в никуда.       Принцесса, даже не догадываясь о том, что для не-ее Адриана завтра уже не наступит, слез сдержать не могла. Она брала с него обещание хорошо обустроиться в новом мире, жить дальше, наслаждаясь каждым прожитым днем, и хотя бы изредка вспоминать их, обязательно только хорошим. О том, как Маринетт пролила на него чашку горячего кофе, желательно все же забыть, но если он вспомнит и лишний раз улыбнется, то она будет рада и этому.       Глаза самого Адриана были сухими. Он тепло улыбался ей, пытаясь показать, что все в порядке, что нечего о нем волноваться, что портал не кусается (все, что можно, уже откусил), что он научился жить и готов обрести дом в новом мире.       А на душе скребли кошки. И страшно ему было даже не умирать — с этим давно уже успел смириться и даже тешил себя надеждой, что если загробный мир существует, то он снова сможет встретиться там с любимой и даже увидеть маму.       Ему ужасно не хотелось покидать этот мир. Расставаться с этой Маринетт, которую тоже полюбил, пусть и совершенно не так, как свою, но уже точно не как ее замену. С этим Адрианом Агрестом, с которым мог общаться обо всем на свете; связь с ним была даже крепче, чем у близнецов, ведь по сути они были одним человеком.       Но он должен был уйти. Чтобы Маринетт не узнала, как глупо он растратил годы своей жизни и не переживала за него. Чтобы отдать Камни Чудес мастеру Фу и успеть добраться до Пантеона.       Может, даже чтобы позвонить отцу и сказать, как его любит.       — Еще пять минут, — прошептал Адриан, искренне надеясь, что может еще чуть-чуть подождать здесь и затем все это сделать успеет.       Но на Париж снова напал злодей.       

***

      Прощание пришлось прервать: уж больно громкими были крики о помощи, чтобы герои могли позволить себе целых пять минут промедления. Адриан в очередной раз пообещал облачившейся в пятнистый костюм Маринетт, что все будет у него хорошо, шепнул двойнику «Береги ее» и, помахав уходящим на бой героям, пожелал им удачи на битве.       Сам превратился в Кота, так и не рискнув посмотреть в глаза своему Плаггу. Возможно, он еще наберется решимости попрощаться с ним, когда останется время…       Если останется, потому что в портал он так и не вошел.       Дурное предчувствие сковало все тело. Почти такое же сильное, как в тот проклятый день, когда он лишился любимой.       Нуар развернулся на пятках, резко удлинил жезл и запрыгнул на крышу. Он поможет героям, а потом уйдет. Уймет свое беспокойство и еще чуть-чуть пробудет в этом мире. Он все успеет, со всем справится и вернется домой, чтобы уснуть вечным сном рядом со своей уже спящей Принцессой.       Кот перепрыгнул через пролет между домами. Со свистом пролетел арбалетный болт над его головой. Стрелы появлялись из воздуха, летели ото всюду и во всех направлениях — чем ближе к злодею, тем больше их становилось.       Он жезлом отбил очередную стрелу, от еще одной спрятался за дымоходом. Кувырок — третья-четвертая-пятая стукнулись о черепицу там, где он только что стоял.       Нуар бежал со всех ног. Уворачивался, отбивался от стрел, но с каждым его шагом их вокруг проносилось все больше и больше.       Одна стрела попала в ремень и болталась теперь, застряв в нем. Еще одна разорвала накладное ухо, но зато он успешно уклонился от другой.       Он видел, как внизу на площади Леди и его двойник прикрывают спины друг друга, раскручивая щитами йо-йо и жезл. Он видел, как стрел вокруг них становится все больше и больше, как летят они справа и слева, спереди и сзади, сверху и даже снизу.       И отчетливо видел брешь в защите героев.       Он бежал со всех ног, воздух свистел в ушах, в голове не было ни единой мысли — лишь бы только успеть.       Прыжок!..       Спину пронзила острая боль.       — Хотя бы сейчас я тебя защитил, — прошептал Кот Нуар и рассыпался снопом зеленых искр.       Портал, через который никто так и не прошел, растворился в воздухе.