***
Очнулся я от резкой боли во всём теле. Преимущественно в области затылка. При первой попытке открыть глаза она стала практически невыносимой, и я всем своим нутром пожалел, что в очередной раз не сдох. Спустя несколько безуспешных попыток справиться с режущими ощущениями я предпочёл их игнорировать и всё же сумел раскрыть глаза. Затуманенному взору предстал какой-то заброшенный склад. Скорее всего, за пределы Южного Парка меня вывозить не стали. Похищение, значит. Прекрасно. А ведь я думал именно об этом, пока Такер не прервал меня тем поцелуем. Ебаный Такер. Как выберусь отсюда, всю рожу ему расколочу! Я раздражённо дёрнул всем телом и только тогда понял, что крепко привязан к чему-то холодному и явно сделанному из железа — скорее всего, к батарее. Но не успел я подумать о путях отхода, как звенящее молчание было нарушено вышедшем из тени Оябуном. И как долго он тут стоял? — Моё почтение, принцесса, — глухо молвил он. — И это ты называешь почтением, хуй узкоглазый?! А ну живо освободи меня, иначе не сносить тебе твоей тупой головы! — рявкнул я и тут же заскулил от пронзившей мою голову боли. — Прошу прощения, достопочтенная принцесса. Твои непутёвые похитители уже понесли строгое наказание. Чаки явно перестарался, — задумчиво ответил Оябун, игнорирую мою вспышку. — Ну и нахрена это всё? — постарался успокоиться я, дабы не тревожить и без того пробитую голову. — Значит, Джимми тоже ваших грязных рук дело? — Ты очень догадлив, мой дорогой Кеннет, — улыбнулся старый японец, усаживаясь на стул, стоящий напротив меня. — Я думаю, ты уже догадался и о том, что это далеко не всё, что мы приготовили для вашего проклятого города? — Но зачем? — еле сдерживая накатывающее отчаяние в голосе, спросил я. — Видишь ли, Кеннет… Таким экземплярам, как ты, не место в этом насквозь прогнившем захолустье. И если гора не идёт к Магомеду… — Хотите сказать, что всё это ради того, чтобы прибрать меня к рукам?! — снова закипая от гнева, перебил его я. — Именно так, мой друг. Иначе ты сгниёшь вместе с ним. А этого мы допустить никак не можем. А посему Южный Парк будет стёрт с лица земли, и твоя губительная связь с ним оборвётся раз и навсегда. — Но это же безумие! — снова вскрикнул я, старательно игнорируя головокружение от новой волны боли. — Я и сам хотел уехать отсюда! Вы могли бы просто предложить, я бы не сопротивлялся долго, уверяю вас! Всего парочка условий, и я уеду первым же автобусом, да и вообще… — Глупый, глупый, Кеннет… — резко прервал мою тираду Оябун. — Ты так ничего и не понял. Ты никогда не сможешь уехать отсюда… — Но почему вы так в этом уверены?! — Я слишком долго наблюдал за тобой. Ещё до того, как заключил сделку с этим тупицей Тони. — И что же мне помешает, по-вашему?! — не унимался я, преисполненный возмущением, граничащим с неподдельным интересом. — После каждой своей смерти ты просыпаешься в одном и том же месте. Месте, которое ты семнадцать лет называешь своим домом. Даже перестав считать его таковым, даже уехав за тридевять земель, ты всё равно будешь возвращаться в него… Меня словно обухом по голове ударило. Оябун был прав. Я никогда не смогу уехать отсюда, не возвращаясь при этом в эту вонючую постель каждый ебаный раз. — Мне жаль, Кеннет. Правда. Если бы я знал другой способ… — И кто же следующий в вашем списке на истребление? — снова прервал его я, но уже абсолютно бесцветным тоном. — Для чего нужна была смерть Джимми? — Ох, мой дорогой Кеннет… Чтобы навсегда искоренить эту дьявольскую силу, удерживающую тебя здесь, нужно рвать самые прочные связи в первую очередь. Джимми был всего лишь отвлекающим манёвром для подготовки более крупного дела. — И какого же? — голос предательски дрогнул, а к горлу начала подступать тошнота. — Ну, поскольку родители для тебя уже давно не авторитет, мы решили начать с твоих горячо любимых друзей. Так что завтра утром школа Южного Парка будет полыхать. Боль в голове внезапно стала просто адской, а подступавший в горлу ком выплеснулся в виде рвоты вперемешку с желчью прямо мне на колени. Оябун подскочил в два шага, в приступе паники пытаясь отвязать меня от батареи. Но было уже поздно… Моё, теперь уже освобожденное, тело замертво упало прямо в руки испуганного старого японца, пачкая его роскошный костюм в блевотине и свежей крови, всё это время вытекающей из моего пробитого затылка. Чаки, спасибо, что перестарался…***
— Кенни, успокойся. — Ты не можешь удерживать меня здесь вечно, парнокопытный ты ублюдок! — Тебе ведь всё равно не удастся спасти их всех… 8:00 Звонок на урок, оглушительный, словно пожарная сирена, заставил Крейга Такера болезненно сощуриться. В эту ночь поспать ему так и не удалось. Сначала из-за того, что после выходки Кенни он до беспамятства накидался, утомляя бармена своими слезливыми историями почти до трех часов ночи; затем он целый час добирался до дома, то и дело спотыкаясь и падая почти на каждом шагу. Ну и напоследок он сумел достать даже Руби, которой пришлось отрезвлять непутевого брата и обрабатывать его израненную руку почти до шести утра. Сучка Руби в итоге отмазала только себя и, притворившись больной, осталась нежиться в своей постели, пока несчастный Крейг, умирая от боли в голове и руке, слушал нудное бормотание Мистера Гаррисона у себя над ухом. — Ты лжёшь! Ты всё это время лгал! — Кенни, я настоятельно прошу тебя перестать кричать, иначе… — Иначе что?! Убьёшь меня?! Я уже семнадцать лет мёртв! Нельзя убить тело, в котором умерла душа! 8:15 Брофловски разбудил собственный мочевой пузырь, сигнализируя о том, что если его хозяин пролежит ещё хоть одну лишнюю минуту, то он вот-вот опорожнится. Вчерашнее пиво давало о себе знать, поэтому Кайл тут же подскочил с кровати и резво побежал в сторону туалета, попутно спотыкаясь об одеяло. Справив нужду, он подошёл к умывальнику и припал к крану в надежде хоть немного утолить сушняк. Внезапно журчание воды прервал сигнал телефона, всё это время лежащий на бортике раковины. Брофловски хотел уже было запустить его в стену, дабы тот не раздражал и без того тяжёлую голову своим душераздирающим писком, как вдруг взгляд сам собой упёрся в экран, и глаза рыжего расширились в немом ужасе. — Блять, Картман! Вставай, мать твою, мы проспали! — вскрикнул Кайл, вбегая в спальню её хозяина. Последний решил игнорировать бешеного джерсийца и перевернулся на другой бок, продолжая сладко посапывать. — Я сказал: «Вставай», жопа жирная! Первый урок уже начался! — не унимался Кайл, пытаясь натянуть штаны. — Мам, мне ко второму… — фыркнул Картман, всё ещё оставаясь в постели. Тут Брофловски не выдержал и со всего размаха пнул по вышеупомянутой жирной жопе, отчего тот, злобно шипя, схватил его за ногу и потянул на себя. — Давай прогуляем, мой дорогой еврейчик, — нежно прошептал Картман, укладывая взъерошенного Кайла на себя. — А пиво ещё осталось? — тут же смягчился рыжий, разнеженный фирменным ласковым тоном Картмана. — Конечно. Всё для тебя, кошерный мой. С этими словами Эрик властно впился в губы Кайла, игнорируя трезвонящий в ванной телефон, настольный будильник, да и всё вокруг. Ведь пока его маленький рыжий монстрик рядом — весь мир подождёт… — Посиди-ка ты пока в клетке, мой вспыльчивый друг. — Тебе всегда было похуй на меня… Ты такой же, как и эти чокнутые япошки… Всё это лишь ради того, чтобы истребить город, которой не вписывается в твою ебучую статистику… — Нет, мальчик мой… Я не такой же, как эти чокнутые япошки… Я хуже… 8:30 Стэн и Венделл, в отличие от Брофловски и Картмана, в школу не опоздали. Они предпочли трахнуться прямо в ней. — О, бог мой, Стэнли… Да, черт возьми, да! — продолжала кричать Тестабургер, содрогаясь от оргазма под своим бойфрендом. Заброшенная лаборатория в северном крыле была их излюбленным местом для секса. Поскольку в школе Южного Парка уже давно не было места науке, этот кабинет был заброшен очень и очень давно, а ключ от него Стэн выкрал ещё года два назад. И не зря. — Я… так… люблю… тебя, — сбивчиво бормотал кончающий Марш, изливаясь прямо в свою девушку. Они устало распластались на столе, который раньше использовался для смешивания реактивов, пытаясь привести в порядок сбитое дыхание. — Через десять минут звонок, нам пора, — прошептала Венди, целуя своего бойфренда в щёку. — Да, точно, — ответил Стэн, но, увидев, как его полуголая подружка натягивает трусики, вдруг резко передумал и, снова потянув её на себя, сказал: — Но сначала на второй заход. Тестабургер заливисто рассмеялась и без намёка на сопротивление упала прямиком в объятия Марша, бросив трусики на пол. — Что ж, коли так, значит и мне пора показать свою истинную личину… — Что ты имеешь в виду? — А то, что я могу куда больше, чем ты думаешь. И в этом пекле, адское ты отродье, я больше не останусь… 8:45 Очередной оглушительный звонок известил всех учеников и их учителей о том, что первый урок подошёл к концу. Крейг Такер решил никого не ждать и первым вышел из кабинета, вознамерившись покурить. Через пару минут с ним поравнялись Токен и Клайд, и, перекинувшись парой красноречивых жестов, они направились к выходу уже все вместе. Стоило им остановиться возле ближайшего угла школы, как по ушам ударил ещё один звонок. На этот раз это была пожарная сирена. Крейг Такер, слегка удивлённый тем, что она всё ещё находится в рабочем состоянии, недовольно поёжился и направился к выходу под недоуменные взгляды своих друзей, дабы избавить уши от этого пронзительного писка. Сделав пару шагов он повернулся и всё же решил уточнить: — Сигареты кончились. Возвращаться он, конечно же, не собирался, и ребята, поняв это, не стали обременять его своими вопросами. Как только Крейг Такер ступил за ворота школы, его оглушил неимоверно громкий звук, похожий на взрыв. Но осознать это он так и не успел, так как о его голову приложился довольно крупный кусок бетона, отлетевший от стремительно разгорающегося здания, и он мгновенно отключился, успев матернуть себя за то, что не остался дома. Завтра утром школа Южного Парка будет полыхать…