Монстр

      — Ждите, — бросила Херд, получив фотографию газетной статьи и выслушав рассказ Чарльза о случившемся. — Посмотрим, что тут можно сделать. Но учтите: к делу об убийстве Томми это не относится. У нас нет ничего против Фолли — ни единого доказательства, что он как-то к этому причастен. Об этом лучше пока не распространяться, понятно? Просто ждите.       И они ждали. Порт-Патрик охватила ленивая жара, дом Ксавье был полон солнечного света, и в спальне Чарльза занавески колыхались в такт дыханию ветра. В саду слышался стрекот газонокосилки, сменившийся затем щелканьем ножниц: три раза в неделю в особняк приходил садовник — он поливал цветы, обрезал увядшие розовые бутоны и стриг траву. Затем с веранды донесся голос Греты — та позвала Рэнди и, не дождавшись ответа, вернулась на кухню. Пчелы жужжали монотонно и убаюкивающе.       Эрик в эту благостную картину не вписывался никак. С того момента, как он, наконец, вспомнил в подробностях Тварь из своих снов, с того момента, как увидел подпись под фотографией в газете и свел воедино два образа — мужчину, привидевшегося ему ночью на Вороньем взгорье, и инспектора Фолли, — Эрик не мог успокоиться. Внешне он выглядел почти безмятежным, подстраиваясь под Чарльза, однако мысли его были ясными, словно перед расстрелом, мышцы наливались холодной силой, и пистолет, спрятанный среди вещей за несколько комнат отсюда, ощущался так близко и четко, будто лежал прямо у него в руке.       Они коротали время в спальне Чарльза. Тот сидел за ноутбуком, открыв гугл-документ, где щедро рассыпал мудреные слова и выражения, о значении которых Эрик мог догадываться разве что из контекста. Леншерр занял кровать: он прихватил с полки какую-то книгу и теперь пытался читать, погружаясь в сюжет с трудом, дюйм за дюймом, как в густое болотное варево. Что-то там было про семью, и про большой, холодный особняк на берегу моря, и только странице на пятидесятой Эрик понял, наконец, что уже читал этот роман — когда-то давно, еще в школе.       Он закрыл книгу. Подошел к Чарльзу, встал за его спиной, совсем близко. Тот чуть повернул голову, нерешительно улыбнулся.       — Эрик?       Рука его легла Чарльзу на плечо, поползла вниз, под ворот футболки, очертила ключицу, спустилась на грудь. Эрик наклонился, губами коснулся макушки, вдохнул знакомый запах. Ладонь переместилась под шею Чарльза, и тот, повинуясь этому движению, вздернул подбородок.       — В кровать? — прошептал Чарльз.       — Подожди, — Эрик выпрямился. — Я должен кое-что спросить.       — М?       — Хочешь меня?       Глаза Ксавье расширились.       — В каком смысле?       — В том самом.       Чарльз опустил голову, откашлялся.       — Не знаю, — ответил он. — Я как-то не думал об этом. Надеялся, что все произойдет само, со временем... Обычно ведь так и бывает, нет?       Эрик помолчал.       — Ладно, не бери в голову, — пробормотал он наконец. — Это была плохая идея.       — Я такого не говорил, — возразил Чарльз. Шею его заливал румянец. — Я на самом деле хотел бы, но... почему сейчас?       — Что ты имеешь в виду?       — Ты предлагаешь это именно сейчас, после того, как...       Он запнулся, но Эрик и без того все понял.       — После того, как я узнал, что в детстве меня отымел мужик? — спокойно продолжил он.       Чарльз отвернулся, уставился в погасший экран ноутбука.       — Да.       — Это что-то меняет? Какая разница, кто сверху? Какая разница, что было со мной десять лет назад? — Он прищурился. — Или у нас с тобой теперь вообще секса не будет?       — Вдруг я сделаю что-то такое, что напомнит тебе о нем? — виновато прошептал Чарльз.       Внезапно Эрик почувствовал, как его накрывает какой-то нечеловеческой усталостью и тоской. Все было бессмысленным, все казалось ненужным, не обязательным. Пустым.       — Ладно, — пробормотал он. — Как скажешь. Это и правда была очень плохая идея. Прости.       — Не нужно извиняться. — Чарльз встал, посмотрел Эрику в лицо. — Это ты прости, что я так отреагировал. Просто я за тебя переживаю. И уверен: будет лучше, если ты хотя бы раз посетишь специалиста. Он поможет разобраться в том, какие твои реакции на случившееся нормальны и пройдут сами собой, а какие требуют вмешательства...       — Я уже говорил: мне не нужно ничье вмешательство! — Эрик повысил голос. — Никаких мозгоправов, понял? И вообще... ты не мог бы просто отвязаться от меня с этим?       — Друг мой, я вовсе не хотел тебя задеть. Но твоя реакция говорит сама за себя. Она ненормальна. Да, ты взрослый человек. Да, у тебя своя голова на плечах. Но почему ты так старательно избегаешь любой помощи?       — А ты почему так старательно эту помощь навязываешь? — Эрик почти кричал. — Почему тебе всегда нужно кого-то спасать? Впрягаться, ставить всех на уши, раздавать советы, когда не просят? Может, ты лучше поможешь матери? Бросишь университет и свои исследования, поселишься тут, в глуши, запрешь, наконец, этот чертов погреб с вином? Или тебя все устраивает, и ты наоборот — ждешь, когда все это кончится, и тебе перейдет ее особняк? А что, отличная идея! Устроишь тут Центр генетических исследований имени себя. Или откроешь школу для трудных подростков из ирландских банд!       Он замолчал. Жестокие, злые слова повисли в воздухе между ними, льдисто сверкая острыми гранями. Но Чарльз как будто не замечал их: он смотрел на Эрика, и во взгляде его не было обиды или гнева — одно лишь всепонимающее сочувствие.       И от этого становилось еще тоскливее.       — Вот теперь точно прости, — бросил Эрик и вышел из комнаты.       Стук раздался, когда дом был наполнен сумерками до краев, как стакан — молоком. Эрик открыл дверь. Чарльз стоял в коридоре, держа на весу поднос, уставленный посудой.       — Ты так и не спустился к ужину, — безапелляционно заявил он. И добавил с вызовом: — Ни слова больше о твоих кошмарах, обещаю.       Эрик посторонился, пропуская его. Чарльз вошел, опустил поднос на письменный стол. Снял серебряную крышку с тарелки — по комнате тут же поплыл аромат жареной птицы, — разлил по стаканам янтарную жидкость из графина. Повернулся к Эрику.       — Здесь утка с картофелем, салат и смородиновое желе, — сказал он. — И я захватил немного виски. Поешь. А потом...       — Давай сначала выпьем, — перебил его Эрик.       Он подошел к столу, взял один из стаканов. Глотнул. Ксавье последовал его примеру.       — Прости меня, — сказал Эрик, не глядя на Чарльза. — Я перегнул палку.       — Я понимаю, — отозвался тот. — Это было неприятно, но вполне объяснимо. Только прошу тебя — больше не убегай, хорошо? Я считаю, что любой конфликт может быть исчерпан, если есть возможность сразу, на месте, все обсудить.       — Наверное, ты прав, — признался Эрик. — Но я так не могу. Я стараюсь уйти, чтобы не разругаться еще сильнее. Это помогает остыть и не наломать дров.       — Ясно, — Чарльз кивнул с серьезным видом. — Значит, у тебя свой способ сохранить отношения. Постараюсь учесть это в будущем.       Эрик промолчал. Слова «отношения» и «будущее», сказанные вслух, отозвались у него где-то под сердцем, вызвав непонятную тревогу, смешанную с надеждой.       Чарльз наклонил голову, чуть слышно хмыкнул — словно прочитал его мысли.       — Поужинаешь? — спросил он.       — Пока не хочется, — хрипло ответил Эрик. — Налить тебе еще?       Они пили виски, устроившись на кровати: Чарльз у изголовья, Эрик — в изножье. Свет зажигать не стали.       — У тебя кто-то был до меня? — легко поинтересовался Чарльз, прикончив второй стакан. И пояснил в ответ на удивленный взгляд Эрика: — Я имею в виду мужчин.       — Да.       — Расскажешь о нем? Или о них?       Эрик отвел глаза.       — Да там особо и нечего рассказывать, — отозвался он. — Его звали Крис. Он учился на год младше. Играл в школьном джаз-бэнде. Обожал ярко одеваться, иногда даже красился. Я тогда на него особо не обращал внимания. Хотя... — Эрик задумался. — Мне все казалось, что этот псих вот-вот нарвется на неприятности — больно уж раскованно он себя вел. Как будто жил не в рабочем районе Дублина, а где-нибудь на Манхэттене. Его частенько задирали старшеклассники, но почти беззлобно, и все равно я... как бы это сказать? Всегда старался быть начеку. Ну, чтобы прийти на помощь, если что.       Он запнулся. Чарльз слушал его очень внимательно.       — Потом мы случайно встретились, когда я уже был в банде, — продолжил Эрик. — Начали вместе тусоваться. Крис поступил в колледж, но вылетел после первого курса. Устроился в кафе официантом, а по вечерам играл на улицах. Неплохо этим зарабатывал, кстати. Я приходил его послушать. Следил, чтобы никто к нему не лез.       — Защищал, одним словом, — уточнил Чарльз.       — Да. — Эрик глянул на него. — Защищал. Как в школе. Мне было с ним хорошо. Крис снимал комнату, я часто зависал с ним после работы. Он играл... для меня. Правда, потом соседка потребовала: никакой музыки по ночам. И мы нашли новое занятие, — он улыбнулся. — Почти такое же громкое.       Чарльз тихо рассмеялся.       — Знаешь, что странно? Я тогда был уверен: мы с ним только из-за того, что я сильный, а он — слабый. Эти его блестки, подведенные глаза, обтягивающая одежда — все это заставляло меня реагировать определенным образом. А потом я вернулся сюда, встретил тебя...       — И?       — И здесь уже я оказался слабым, — закончил Эрик. — Это меня пришлось защищать. Тебе. И все перевернулось. Вот я и подумал, что... мы могли бы попробовать.       — Стоп, — Чарльз выпрямился. — Одно дело, если ты сам этого хочешь. И совсем другое — если чувствуешь, будто бы так надо. Это, прости меня, абсолютно разные вещи.       Эрик помолчал, кусая губы.       — Я хочу, — наконец сказал он, поднимая голову. — С тобой — хочу. Другой вопрос, хочешь ли ты.       В сумерках было сложно разглядеть выражение лица Чарльза.       — Я пойму, если ты скажешь «нет», — заторопился Эрик. — В конце концов, сейчас вообще не время для всяких глупостей, ведь я должен разобраться с... Фолли, — это имя ему пришлось вытолкнуть из себя через силу и тут же запить его виски, как запивают горькую таблетку. — Мне и так уже кажется, что я накосячил везде, где только мог.       — Хватит, Эрик, — мягко перебил его Чарльз. — Я думаю, что сейчас — самое время для всяких глупостей.       Он долго был в душе — наверное, слишком долго. Чарльз терпеливо ждал в спальне, словно давая Эрику возможность то ли передумать, то ли побыть одному. Подготовиться. Хотя, если рассудить, — что такого? Подумаешь, велика важность. Просто секс. Просто что-то новое.       Эрик вышел из ванной в одном полотенце. Чарльз сидел на кровати — видно было, что он тоже волнуется, хотя и очень старается это скрыть. Он смущенно улыбнулся. Эрик подошел, заставил его приподняться, стянул с него футболку.       Поцеловал — глубоко, жадно.       Полотенце свалилось на пол. Чарльз чуть откинулся назад, не прерывая поцелуя, пробежал пальцами вдоль члена Эрика. Тот втянул воздух с резким звуком, и от этого Ксавье совершенно потерял голову: руки его шарили по телу Эрика, стискивали задницу, гладили грудь, бока, бедра. Эрик расстегнул на нем джинсы, рывком стянул их вместе с бельем, толкнул Чарльза на кровать. Встал перед ним на колени, взял в рот. Чарльз дернулся. Эрик обхватил рукой его член, оттянул кожу и, чуть надавливая, обвел языком обнажившуюся головку — словно рисовал букву «о». Чарльз стонал громко, бесстыдно. Эрик опустился ниже, член скользнул в горло, перекрыв кислород. Он сглотнул, и Чарльз звучно охнул, инстинктивно приподнимая бедра и загоняя себя еще глубже. Эрик поймал нужный ритм, и на каждое его движение Чарльз отзывался целой россыпью соблазнительных звуков.       Идеально.       — Погоди, — прошептал Ксавье спустя минуту или две. — Ты передумал?       Эрик поднял голову, дурея от его запаха на своем лице.       — Нет, — ответил он невнятно.       — Тогда остановись. Иначе я не смогу сделать то, о чем ты просишь... — он замялся.       — Оттрахать меня, — уточнил Эрик.       — Именно, — отозвался Чарльз. — Ты, блин, весьма... прямолинеен.       Эрик отстранился, выпрямился. Чарльз сел на кровати, стряхнул болтающиеся на щиколотках джинсы, наклонился, нашарил в кармане смазку и презервативы.       — Ложись, — скомандовал он.       Эрик лег на спину, откинулся на подушки, замер.       — Расслабься, — велел Чарльз, опускаясь сверху и опираясь одной рукой о матрас.       Он поцеловал его, отвлекая; в это же время вторая его рука скользнула между ног Эрика, и тот почувствовал внутри себя горячие пальцы, влажные от смазки. Он напрягся.       — Тише, тише, — зашептал Чарльз. — Ты всегда можешь сказать, если тебе не понравится.       — Мне нравится, — пробормотал Эрик. — Просто это странно.       — Дай себе время, — Чарльз медленно и очень аккуратно, протолкнул пальцы чуть дальше и слегка их согнул. — Вот видишь, — довольно проговорил он, наблюдая за реакцией Эрика. — А можно еще вот так...       И что-то происходило, что-то менялось, и стыд куда-то исчез, а на его место пришло всепожирающее, сводящее с ума желание: подчиниться Чарльзу, наполниться им до краев, чтобы сквозь стоны, на каждом выдохе, чувствовать его внутри и снаружи, а затем, замерев на пике, выплеснуть боль и бесконечное блаженство в выворачивающем душу оргазме.       Лиловые сумерки за окном сменились глубокой тьмой. Чарльз лежал на кровати, голова его покоилась у Эрика на груди. Он тяжело дышал.       — Господи, как же я люблю, когда ты кончаешь... — проговорил он устало.       — Почему это? — спросил Эрик. Он был мокрый с головы до ног, и голову вело от густой смеси ароматов: пряная сперма, резкий латекс — так пахла ладонь Чарльза, когда Эрик облизывал его пальцы, — а еще запах выступившего на коже пота и влажных, сбившихся простыней.       — Понимаешь, когда ты кончаешь со мной — не важно, сверху я или снизу, — я чувствую, что могу влиять на тебя.       — Что?       Чарльз умолк на мгновение, стягивая с до сих пор не опавшего члена презерватив, полный перламутровой влаги.       — Подожди, сейчас попробую объяснить, — он перевел дыхание. — В общем, обычно ты — образец выдержки и спокойствия, так? Сильный, смелый, мужественный, вечно невозмутимый и все такое.       — Ну... допустим, — с сомнением откликнулся Эрик.       — Во-о-от. А когда ты кончаешь, то... теряешь контроль. Да, точно. Теряешь самообладание. Ты на несколько секунд становишься тем, кто ты есть. На самом деле. Глубоко. Глубоко внутри... И все это — от того, что ты со мной, представляешь?       — Чарльз, заткнись, пожалуйста, — попросил Эрик. — Ты говоришь странные вещи.       — Что в них странного?       — Все.       — Ну и ладно, — буркнул Чарльз. — Я просто высказал свою точку зрения на твой оргазм.       — Не продолжай, умоляю. — Эрик протянул руку, нашарил в темноте чужую ладонь, крепко сжал. — Еще раз произнесешь слово «оргазм» — и уже я тебя оттрахаю, да так, что ты завтра не сможешь сидеть.       — Маньяк, — радостно констатировал Чарльз.       Он пошевелился, устраиваясь удобнее, а потом вдруг спросил:       — Слушай, когда ты говорил о том, чтобы разобраться с Фолли, что ты имел в виду?       — Я имел в виду помощь твоей адвокатессы, — ответил Эрик после небольшой паузы.       — И все? — в голосе Чарльза послышалось сомнение.       — Да, — он сглотнул. — Клянусь, это все. Спи, Чарльз. Я люблю тебя.       ***       Серая толстовка с капюшоном. Спортивные штаны. Кроссовки — бесшумные, как кошачьи лапы. Телефон. Документы. Деньги. Одноразовые медицинские перчатки. Пистолет.       Ксавье уснул быстро. Эрик выждал для верности минут десять и вылез из-под одеяла. Торопливо оделся — хватило тусклого уличного света, льющегося сквозь занавески. Часы показывали половину одиннадцатого, но темно было, как ночью. Эрик бросил взгляд в окно — там собирались черные, дождевые тучи, впитавшие последние отблески заката.       Тем лучше.       На столе, в лучших традициях британского гостеприимства, лежала пачка писчей бумаги и перьевая ручка. Эрик взял один лист, написал размашисто: «Должен уйти. Залог я тебе верну. Прости». На пороге остановился, помедлил, прислушался к дыханию Чарльза. Хотел подойти, но слишком велик был риск, что тот проснется. Усилием воли Эрик отбросил любые мысли о нем и выскользнул в коридор.       В доме было тихо, но, спустившись в вестибюль, Эрик услышал взволнованный голос Греты, доносящийся из ее комнаты. Она то ли распекала Рэнди за очередную провинность, то ли чересчур эмоционально говорила с кем-то по телефону. Входная дверь отворилась без малейшего скрипа. Пахло дождем, и ветер все усиливался — он шумел в верхушках деревьев, гонял над землей мелкие листья, сорванные с веток. Где-то далеко кричали вороны.       Эрик пробрался к воротам, отпер калитку. Здесь не было ни души — даже репортеры куда-то подевались, и Хилл-драйв была пуста в обе стороны, от поворота до поворота. Соседние дома прятались за густой листвой и высокими оградами. Эрик сунул руки в карманы и быстро зашагал в сторону Порт-Патрика.       Хилл-драйв сбегала вниз, к центру городка, к морю и набережной. На самом крутом участке дороги, где строиться было не так удобно, стриженые изгороди вдоль обочин сменились высоким бурьяном. Эрик огляделся, убедился, что поблизости никого нет, вытащил телефон. Включил, дождался, пока тот оживет, выплюнув несколько сотен новых оповещений, по памяти набрал номер. Ответили почти сразу.       — Привет, Хорни, — сказал Эрик негромко.       — О, Красавчик, ты что ли? — В трубке смачно рыгнули. — Сорян, я сейчас в пабе. Слышу тебя не очень. Выйду наружу, окей?       — Жду, — ответил Эрик.       Из динамика донесся громкий шорох, потом — приглушенная ирландская ругань, через минуту сменившаяся близким шумом большого города.       — Слушаю, Красавчик, — выговорил его собеседник наконец. — Что стряслось?       — Возможно, придется вернуться, — отозвался Эрик. — Поможешь?       — Я... да, ясен пень! — Хорни помедлил. — Но я думал, ты там останешься. Ну, в смысле, насовсем.       — Я тоже так думал.       — И? Неужто вляпался опять?       — Не так, как в прошлый раз.       — Что, по-серьезке?       — Ага.       Хорни присвистнул.       — Ну ты даешь, Красавчик. А я-то думал, ты у нас так и останешься чистеньким. Мистер Недотрога, Хороший мальчик и все такое. Не вышло?       — Ну так что, Хорни, поможешь?       — Ясен пень, помогу. Только куда тебе возвращаться — наших же всех закрыли, сам знаешь.       — Что-нибудь придумаю.       — Да ты-то придумаешь, я даже не сомневаюсь... Ладно. Тебя слушают?       — Нет.       — Отлично. Звякну щас кое-кому в Дармут. Доберешься туда к утру?       — Постараюсь.       — Короче, как доберешься, найди Старика. Помнишь его?       — Смутно.       — Он щас на пенсии, протирает стаканы в тамошнем пабе. Белый... кто-то там. Все время забываю — то ли «Белый кот», то ли «Белый кит». Не суть. Паб этот прямо возле порта, сразу отыщешь — он сверху донизу обгажен чайками, и готовят там только рыбу. По запаху найдешь.       — Хорошо.       — Иди прямо туда. Дальше Старик поможет. Ствол нужен?       — Да. От этого придется избавиться.       — Окей. Предупрежу его.       — Спасибо. Скажи, если я не появлюсь завтра к обеду, пусть не ждет.       — Да не за что. — Хорни помолчал. — Все настолько плохо?       — Мне не звони. — Эрик проигнорировал последний вопрос. — Буду у вас — найду тебя.       — Удачи, Красавчик.       Эрик вырубил телефон, снял крышку аккумулятора. Присел на корточки, нащупал подходящий камень и нанес один-единственный резкий удар, который пришелся точно по металлическому чипу. Карту он выбросил в бурьян, а телефон сунул в карман. Снова огляделся. Снизу, из Порт-Патрика, поднимался автомобиль — невнятного цвета «Хонда», полная подвыпивших подростков. Эрик отступил на обочину, проводил их взглядом, а затем торопливо пошел дальше.       Накрапывал дождь.       Чарльз проснулся от холода. Одеяло сбилось, из открытого окна тянуло сыростью. Он зевнул, повернулся к Эрику. И тут же выругался — громко, с чувством. Сел в кровати, нашарил на полу свои джинсы и футболку, быстро оделся.       Включил свет. Увидел записку. Пробежал глазами.       Перечитал.       В груди что-то сжалось.       В приступе отчаянной надежды он все же заглянул в ванную, потом спустился вниз, проверил кухню и библиотеку. Выбежал на улицу. Ветер плеснул в лицо мелким дождем. Перед домом привычно горел фонарь, рассеивающий темноту, из окон в левом крыле особняка, где жили Грета и Рэнди, ложились на траву желтые квадраты света. Чарльз прошел через сад к обрыву, сунулся в беседку. Здесь тоже было пусто.       Он вернулся к дому. Надо было что-то делать — звонить кому-нибудь, бежать в участок или к Фолли домой, — но он никак не мог сообразить, с чего начать, и как при этом не навредить Эрику еще больше.       — Мистер Чарльз! — донеслось от входной двери. Там стояла Грета, кутавшаяся в старый кардиган. — Мистер Чарльз, вы Рэнди не видели?       — Его до сих пор нет? — рассеянно спросил Чарльз. Мысли его были сейчас где-то далеко.       — Нету! Поужинал и был таков. А у нас уговор — чтоб в девять вечера был дома!       Чарльз вытащил телефон. Почти одиннадцать.       — Подожди, не паникуй. Скорее всего, он с друзьями. Знаешь ведь, как это бывает. Убежали куда-нибудь далеко — к маяку, например, или в Блэксайд. Телефоны разрядились, они потеряли счет времени...       — Подлец Дэнни Бак мне то же самое заявил, когда я позвонила в участок! — перебила его Грета. — Сказал, что если Рэнди не вернется к утру, чтоб я приходила и писала заявление. А я точно знаю: что-то случилось! Тем более что никаких друзей у Рэнди нет.       — Как нет? — оторопел Чарльз. — Ты же сама рассказывала...       — Обманывал он меня, — горестно сообщила Грета. — Я сейчас всех обзвонила, по списку. Все дома, у компьютеров сидят. И в один голос говорят, что Рэнди им не друг, и с ним они не гуляют. Видятся в школе — и только.       — С кем же он тогда играл целыми днями?       — Вот и я думаю: с кем? А еще это несчастье с Томми... Леншерр-то тут?       Чарльз покачал головой. Какая-то мысль забрезжила на краю сознания.       — Нет, он ушел, — ответил он.       Грета охнула.       — Так значит это Леншерр! — провыла она, и лицо ее вдруг смялось в преддверии рыдания. — Это он, ваш чертов монстр! Чудовище! И как вы только посмели привести его в дом, а, мистер Чарльз? Мало того, что он вас каждую ночь теперь насилует, так еще и на сына моего глаз положил... Господи, да что это делается-то?..       Чарльз ее не слушал. Он вдруг вспомнил разом все те скупые, но важные детали, которыми Рэнди случайно делился с ним во время его приездов в Порт-Патрик. Однажды, когда они вдвоем гуляли по набережной, Рэнди обмолвился, что у него есть собственное секретное место, далеко от дома. А в другой раз — они сидели в саду, в беседке, каждый со своей книгой, — Рэнди вдруг поднял глаза от «Хоббита» и спросил:       — Дядя Чарльз, а Гэндальф и Бильбо — друзья?       — Конечно, — отозвался Чарльз.       — А Гэндальф старше Бильбо?       — Намного старше. Примерно на две тысячи лет. А что?       — Ничего. — Рэнди опустил голову. — Значит, это нормально? Ну, когда у друзей такой разный возраст?       — Ну, это же сказка. В сказках все бывает.       — А в жизни?       — И в жизни тоже.       Тогда он не придал этому разговору значения, а сейчас в голове будто бы что-то щелкнуло, словно одна за другой вставали на место детали сложного механизма: постоянные отлучки Рэнди, на которые жаловалась Грета, секретное место, отсутствие друзей и при этом — разговоры о разнице в возрасте...       — Он у Фолли, — выдохнул Чарльз. Он перевел взгляд на Грету. — Послушай, Эрик тут не при чем! Это все Фолли.       — Инспектор? — переспросила Грета недоуменно.       — Да! Рэнди когда-нибудь говорил о нем?       — Н-нет... кажется, нет. С чего бы ему о нем говорить?       — Грета, подумай и ответь: Рэнди мог общаться с кем-то гораздо старше него? У него появлялись новые вещи, которых ты ему не покупала? Одежда? Гаджеты? Сладости?       — Постоянно, — Грета закивала. — Но это же вы ему и дарили. Бинокль, телефон, плеер. Книжки всякие. Он объяснял, что вам это уже не нужно. Телефон, мол, вы новый купили, а ему отдали старый. Вы не помните, что ли?       В голове у Чарльза вдруг стало пусто, и холодная мерзость поползла вверх по ногам, свернулась клубком в животе.       — Грета, — он посмотрел прямо на нее. — Я не дарил Рэнди телефон. И плеер не дарил. Я думал, ты сама ему это купила.       — А как бы я могла себе такое позволить? — горько отозвалась она, и лицо ее снова смялось в подступающей судороге плача. — Ох, Господь и святая дева Мария....       — Ты знаешь, где живет Фолли? — перебил ее Чарльз.       — Да, на Мэйн-стрит, прямо возле «Трех сосен». Белый дом, синяя дверь...       — Я еду туда.       — А мне что делать?       — Звони Дэнни. Объясни ему, что Рэнди в опасности. Пусть поднимает своих по тревоге. Скажи, что если они не поторопятся, с Рэнди может случиться то же, что и с Томми.       Грета зажала рот ладонью. Лицо ее мигом выцвело до бумажной белизны.       — Звони! — крикнул Чарльз, и она, отмерев, со всех ног кинулась обратно в дом.       Чарльз бросился к пикапу Эрика. Сел на водительское место, захлопнул дверцу. Отдышался. Голова шла кругом. Он поднял руку, отогнул козырек и нашарил там ключи.       В последний раз он сидел за рулем три года назад — отец тогда старательно подталкивал Чарльза к тому, чтобы тот получил права, а Чарльз не менее старательно этому сопротивлялся. Ксавье-старший даже нанял инструктора — черноглазого крепыша по имени Тео, выходца из итальянского Виджевано. В течение двух недель Чарльз катался туда-сюда по окрестным проселочным дорогам под бдительным присмотром Тео — «Да, мистер Ксавье, вот так... Держите руль легче, что вы в него вцепились? Мягче, мягче... давайте я покажу...», — пока однажды не вырулил к какому-то полуразвалившемуся амбару. Там, на куче прошлогодней соломы, накрытой прихваченной из машины курткой, Чарльз ясно дал понять своему инструктору, что по-прежнему нуждается в его уроках, но — уроках совсем другого рода.       Он тряхнул головой, отгоняя неуместные воспоминания, и вытащил телефон. Ткнул в номер Анжелы Херд. «Абонент временно недоступен, — откликнулся бесплотный голос. — Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала». Чарльз заговорил в трубку громко, торопливо:       — Анжела, перезвоните мне срочно. Кажется, Фолли удерживает сына нашей домработницы. Это не точно, но это... очень вероятно. Она уже звонит в полицию. Где Эрик, я не знаю. Боюсь, — он запнулся, — боюсь, что может произойти что-то плохое. Я еду их искать. Перезвоните мне.       Он кинул телефон на соседнее сиденье, сунул ключ в замок зажигания, положил ладонь на рычаг переключения передач. Скосил глаза на педали, отыскал сцепление, выжал. Повернул ключ, мотор затарахтел, и Чарльз, открыв ворота с брелока, медленно выехал на Хилл-драйв.